POV Park Chanyeol
По бокам меня прижали двое внушительных размеров мужчин, у которых пивные животы были больше их чемоданов, что они катили за собой. Со скудным рюкзаком на плече я остановился посреди длинного авиакоридора, пропуская вперед спешащих выйти из транзита пассажиров, и проверил свои документы. Кошелек, паспорт были на месте, телефон полностью заряжен, а билет я выкинул еще на посадке. Здание третьего терминала Скай-Харбора, самого крупного аэропорта Финикса, кишело иностранцами с самых разных уголков земного шара: пока я летел в самолете, делая посадку через Лос-Анджелес, успел познакомиться с немцем Харни, англичанином Питом и американцем Сэмом. Первый остался в Лос-Анджелесе, а двое других летели со мной до самого Финикса, сидя по обе руки в эконом-классе, а затем задавливая меня в очереди. Я дал себе слово, что не буду увлекаться нездоровым американским фаст-фудом, пока буду гостить в солнечном городке Аризоны, несмотря на то, что на мне никаким боком не отражается любое съеденное блюдо. Пожалуй, повышенный метаболизм иногда в плюс. Пока я выходил одним из последних из транзита, теряясь в толпе, успел набрать телефон друга, ежась и надевая солнечные очки. Меньше всего мне сейчас хотелось бы куда-то выходить, но для этого сначала нужно было доехать до отеля. Я вышел под палящее солнце, щурясь даже в очках и выискивая свободное такси. Долго ждать не пришлось. Они всегда есть у аэропортов. Это был первый раз, когда я не брал с собой свой старый Harley Davidson, потому что на нем через Атлантический океан не переплывешь. Я сел в машину и уже отчетливо слышал гудки в телефоне. — Алло? — Я не помню, который час в Чехии, но надеюсь, ты сейчас не спишь? В Аризоне только-только вставало жаркое июльское солнце, было шесть утра. — Три часа дня, Чанель, — как всегда спокойно произнес мой друг. — Позвони ты на полчаса раньше, я б тебя убил. — Малыши спят? — поддразнил я. — Ни за что не угадаешь, где я! Я отдал водителю бумажку с адресом Hyatt Place Phoenix-North в двадцати пяти километрах от Скай-Харбора и устроился поудобнее. С пробками мы будем ехать не меньше получаса. — Я даже не буду пытаться! — хмыкнул Крис. — В Финиксе! — Каким ветром тебя туда занесло? На самом деле, я понятия не имел, зачем звонил Крису и почему именно с ним хотел поговорить обо всем. Поездка в Финикс стала такой же спонтанной, как и тот вечер расставания с Дани, и я не знал ни адреса ее брата, проживающего здесь, ни причины появления меня в Аризоне. Крис был единственным, кто сейчас скажет мне правду насчет всего, что творится у меня на душе, но я не знал, с чего начать. Взгляни на меня сейчас, он бы еще долго подкалывал за взгляд потерянной собачки и неуверенное «Крис, я полнейший идиот». — Здесь брат Дани живет. — А, той девушки, с которой ты сейчас?.. — Я приехал сюда один, — перебил его я, и моя улыбка сползла с лица. Как надолго тебя хватило, Пак Чанель? На четыре дня? — И что случилось? — спросил он так, будто уже все понял, но словно сел где-то в своей мастерской у окна, глядя в окно на мостовую и покорно собираясь выслушать всю историю, которую я хочу ему поведать.***
Я скинул рюкзак на белое покрывало высокой двухместной кровати в номере отеля на третьем этаже. Солнце продолжало вставать над просыпающимся городом, а я собирался лечь и выспаться как минимум до полудня, потому что, сидя между новыми знакомыми, так и не смог заставить их замолчать, чтобы поспать хоть немного. Моего английского хватало на то, чтобы зарегистрироваться на входе у стойки, сходить в магазин, заказать билеты и обмолвиться с кем-нибудь о хорошей погоде, а большего мне и не требовалось. — И ты просто ушел? — казалось, что Крису совершенно все равно на то, что рассказал ему я, но я все-таки хорошо знал своего друга: он просто говорил спокойно, не показывая голосом своего удивления. — Я прекрасно понимаю, что из меня ужасный принц, который на самом деле ей нужен. — На меня посмотри, дурак, — послышалась возня в трубку, а затем детский и женский крик, но через пару секунд снова стих. — Понятия не имею, за какие заслуги меня полюбила Анна, потому что я всеми способами старался сделать ей больно, показать, что со мной у нее ничего не выйдет. В конце концов я до сих пор не могу понять, почему я это делал, ведь я люблю ее, и кажется, что ей хорошо рядом со мной… А теперь посмотри на себя. Что в тебе не так? Воровал у босса? С кем не бывает. Махинации с продажами? Ты просто пытался следовать указаниям. Менял женщин, как носки? И что? Это всего лишь плотское желание. Но кого на самом деле ты любишь? Снятую девчонку на ночь или свою, родную девочку, ждущую тебя дома в теплой постели? Хочешь всю жизнь прогонять на мотоцикле в поисках себя или посвятить себя одной-единственной и своей семье, которую ты создашь? — у меня перехватило дух от того, что сказал мне Крис. Он никогда не говорил мне или кому-нибудь еще что-то подобное. — Можно вечно гоняться за тем самым местом, но так его и не найти. Я не понимаю, чего ты хочешь. — Не хочу, чтобы она страдала из-за меня, — я свято верил в то, что говорю, потому что я был несносный, грубый, властный парень в душе, который может причинить ей боль своими словами и действиями. Ведь я сдерживался, а иногда так хотелось подчинить ее себе. Но такого к себе отношения Дани не выдержит. Мало какая женщина способна вытерпеть все прихоти. Я мог быть нежным, но я по-прежнему не верил в ту прекрасную любовь, которую описывают в книгах и показывают в фильмах. Идеального не бывает. — А она тебе когда-нибудь говорила, что страдает из-за тебя? — Я старался быть максимально спокойным, ласковым… — И это было тебе в невероятную тягость? — усмехнулся Крис. — Неужели тебе не хочется быть ради нее другим? Ведь я ни разу не слышал, что она вообще просила тебя меняться ради нее! Ты не пытался показать ей самого себя? — Я и показал! — я сел в кровати, скрещивая ноги. — Ты просто взял и облил ее ледяной водой! — шикнул китаец. — Выложил все грехи, которые успел натворить. Но в тебе же не только плохое, которые ты видишь, пытаясь защитить ее от самого себя. Подумай хорошенько! Я нахмурился. Я всегда думал, что я настолько сложный человек и меня трудно длительное время выносить. Я любил куролесить, меня легко вывести из себя, я бываю нереально жестоким. Я сам ищу свободы и люблю подчинять, разве возможно полюбить такого, как я? Крис говорит, что она никогда не просила меня меняться. Но ведь если подумать… Не так уж и сложно было быть с ней нежным в ее первую ночь со мной. Мне не сложно было ухаживать за ней, и это чувство в сердце, когда она разбилась на мотоцикле с Бэкхеном… Это было больно. Мне тоже было больно, когда было больно ей. Я не хотел заставлять ее мучиться, но я вынудил ее возненавидеть меня за все, что сделал. И мне не убежать от прошлого. Иногда мне хотелось привязать ее к себе и заставить делать только то, что я хочу, потому что она была у себя на уме и сумасбродно бросалась в опасности с головой. Именно потому, что она никогда не думала о себе, а думала обо мне и о Бэкхене, я не должен быть рядом, чтобы она не была в опасности. Я уехал, потому что боялся последствий. И последствий не для меня, а именно для нее. Это называется — любовь? — Ты спас Анну и моего Артура во время родов, если бы такого сильного духом парня не было рядом, я бы потерял их, — тихо в трубке послышался голос Криса. — И ты не раздумывая бросился к нам, когда Дани не поверила тебе, ты хотел вернуть ее доверие, ты не терпишь несправедливости. За твоей спиной можно спрятаться, ты можешь поддержать человека в самые трудные минуты его жизни. И ты мыслишь всегда быстро, когда нужно, логично, ты слишком умен для парня, который бросил среднюю школу, — он усмехнулся, и я почему-то засмеялся в такт с ним. — Иногда ты невыносим, особенно со своими шуточками, но рядом с ней я не слышал, чтобы ты шутил. Чанель, — Крис вздохнул, и я снова услышал, как что-то по-отцовскому доброе сквозит в его голосе, этот мужчина слишком изменился с тех пор, как я уехал от них, — ты придурок, если ты просто так собираешься отказаться от девушки, которая заставляет тебя прежде всего меняться ради нее, хотя ты сам это отрицаешь. Я знаю, я самый редкостный гад. — Что мне делать, Крис? — Что мне делать, что делать… — проворчал он. — Если ты не любишь ее, лучше больше никогда не пересекаться с ней, потому что она и без того долго ждала тебя, поверила тебе, а ты снова смотался, как последний трус. Я невесело рассмеялся. Что-то мне в этой ситуации не особо шутить хотелось, как обычно это бывало. — А если я все-таки люблю? — Тогда немедленно езжай к ней и добивайся ее до тех пор, пока она не устанет сопротивляться. И даже не вздумай появляться здесь, понял? Я не собираюсь слушать, что твоя жизнь полный отстой, сам разбирайся! Я плюхнулся на подушку, расплываясь в улыбке. — Я понял, понял. Спасибо, Крис. — Телефонные разговоры — самый гуманный способ общения, одобряю, — я уже слышал, как Крис улыбается. — Но, если ты приедешь в Прагу снова, я убью тебя железным горшочком, в который ходит делать свои дела мой маленький сын, ты меня понял? — Я всегда говорил, что ты отличается изощренностью, — расхохотался я. — Я хочу выспаться, переспать с этой мыслью и решить, что мне делать дальше. — Я прямо весь в предвкушении, что на сей раз тебе придет в голову. Чувствую себя стареньким папашкой двадцатилетнего сына-хулигана, честное слово. Ладно, дрыхни давай. Звони если что. Я закинул мобильный в конец кровати и блаженно растянулся на постели, даже не думая переодеваться. Забравшись под покрывало прямо в том, в чем приехал, я закрыл глаза, собираясь вздремнуть, и уже очень скоро погрузился в тревожные сны.***
Я впервые покинул Сеул в конце 2009. Мне едва исполнилось семнадцать, и я больше не хотел жить в родительском доме под вечным присмотром родителей. За мной ходили, как за маленьким ребенком, хотя я уже давно был самостоятельным во многих вещах. Все дело было в опеке любвеобильной матери, которая перебарщивала со своим материнским инстинктом, а еще в Юре, старшей сестре, которой этой любви как раз меньше доставалось. Я любил родителей, но всегда стремился к чему-то большему, а постоянные запреты на какие-либо взрослые развлечения типа ночных вечеринок, поездок в другой город очень скоро вывели меня из себя. Я действовал по принципу «сделай наоборот» и поступал именно так, как мне запрещали. Так появились мотогонки, основателем которых я стал. Потом я познакомился с Ченом, который был старше меня на год. К тому времени у меня еще оставался лучший друг — Ким Чонин, за которым хвостиком везде бегала младшая сестренка — Дани. Мне никогда не было интересно играть в игры с мелкой Чонина, но ради того, чтобы не ссориться с ним, иногда я позволял ей быть рядом с собой, даже кататься на мотоцикле. Это стало первой ошибкой. Я не воспринимал влюбленные взгляды маленькой девочки всерьез. А затем исчез из Сеула, покой которого я часто нарушал. — Алло? — Удивительно. Я боялся, что номер, который дал мне Чен, неправильный. Повисла тишина. Я сидел на подоконнике в своем номере и смотрел, как зажигаются огни в Финиксе. — Пак Чанель, — наконец прозвучало на том конце, — вот это сюрприз. Я не слышал твоего голоса уже пять лет. — Ты считал, признайся, — усмехнулся я. — Конечно! Уезжая тогда из Сеула в одиночку, я оставлял не только Дани с ее детской привязанностью ко мне. Я оставлял лучшего друга, который тоже любил и ценил меня. Я был настоящим эгоистом. Неужели я могу это исправить? — Ну, а зачем ты мне звонишь? — Формально я звонил тебе еще месяца три назад. Помнишь? — А, когда моя ненаглядная сестричка творила глупости? — Удивлен, что ты до сих пор не нашел меня и не набил мне морду, — хмыкнул я. — Предлагаешь мне это сделать? — Всенепременно. Но сначала я хочу, чтобы ты выслушал меня. На том конце провода, видимо, собеседник пошел в другую комнату. Послышался щелчок. — И чего ты хочешь? — Я хочу, чтобы мы, мы трое, начали все сначала, Чонин. Я в Финиксе, и сегодня я приехал за тобой.