Джеб, или внезапный удар

      Я очнулся от тревожного неприятного ощущения, - вокруг кто-то ходил. Я слышал его мелкие шаги, я ощущал его дыхание на своей щеке. С трудом я разлепил глаза: крупная старая крыса принюхалась, но никуда не спешила, надеясь полакомиться.       - П-шла… – прошептал я, и, выплевывая песок вперемешку с илом, зашелся в неудержимом приступе кашля. Животное испуганно дернулось с места, скрываясь за углом. Я почувствовал, как кружится голова, словно в вонючем водовороте. Ощущая боль в левом виске, я приложил к коже холодную руку, вмиг согретую теплой и темной жидкостью.       Несмотря на ломоту в костях и рану я все же нашел в себе силы подняться и осмотреться, прикидывая, сколько времени могло пройти.       Очевидно, я достаточно долго пролежал без сознания на полоске намытого песка и ила: вода успела уйти, а рваные лохмотья рубашки подсохли на спине, кровь на истерзанных пальцах запеклась, словно я отыграл целый скрипичный концерт в технике пиццикато (см. прим. 14) , а моя мать оставалась недовольна техникой исполнения, заставляя начинать упражнение заново.       Внезапно я осознал, что могу различать цвета: - слабый, не толще трости, лучик света, в котором плясали мелкие пылинки, разделял колодец на темную и светлую половину. Будь я Ватсоном, я бы назвал это явление – «лучиком надежды»!       Свет добродушно ждал и по-дружески приглашал в гости. Я подошел к лучику, словно встретив старого знакомого, и подставив под его тепло израненные руки, прислушался: наверху раздавались быстрые шаги, цокот копыт, неясные крики, стук колес. Я понял, что нахожусь в шахте, выходившей на какую-то улицу. Я посмотрел наверх, в основание луча и, заметив чугунную крышку, налег на неповоротливый металл со всей силы, помогая плечами. Но крышка и не думала так просто сдаваться! Я огляделся в поисках штыря, куска железа, вообщем, хоть какого-нибудь рычага, чтобы открыть канализационный люк и выбраться на свободу, чтобы начать поиски сначала.       Тусклый матовый блик привлек мое внимание. Это обнадеживало: я расчистил отложения песка и заметил, что серебро металла заблестело ярче. Я продолжил копать, но вдруг что-то оцарапало мне палец. Закусив губу, я осторожно погрузил руку в песок, крепко схватил длинный узкий предмет и уверенно вытащил его из грязи, осветив лучом света.       Отражая блеск пробивавшегося в канализационную шахту солнца, на моей ладони лежала обычная серебряная кофейная ложка. Однако, края и кончик рукояти были остро отточены. Я с удивлением повернул ее другой стороной и обнаружил смазанный кровавый след, оставленный мною только что. На ручке маленькой кофейной ложки в свете луча сверкнула монограмма из четырех перекрещенных сабель.       - Нашёл! – я так громко вскричал от радости, что эхо разнеслось по всему ответвлению стока.       Мне вспомнилась наша гостиная на Бейкер-стрит и слова сутулого человека с колючим взглядом:       «… Вы должны отойти в сторону, мистер Холмс, или вас растопчут!»       Орудие и мотив убийства стали, наконец, известны.       Теперь я планировал заняться поисками преступника из организации Мориарти: в живых, как мне известно, оставался только один, способный на месть человек.       С новой силой я приналег на крышку люка, смог каким-то чудом сдвинуть ее и, наконец, выбил окончательно кулаком. Затем с ложкой в зубах я подтянулся на руках, оказавшись на улице Пэлл-Мэлл напротив дома моего брата Майкрофта.       Ничуть не удивившись своей удачливой судьбе, шатаясь от усталости и небывалого счастья, я не обращал внимания на укоризненные взгляды прохожих, зажимавших носы надушенными платками, и позвонил в звонок.       Слуга тактично промолчал и пригласил меня наверх, в кабинет брата. Я замер в нерешительности у двери. Набравшись смелости, я, как обычно, вошел без стука.       - Шерлок, слава Богу, ты живой! – воскликнул Майкрофт, не поднимая глаза от стопки бумаг, с которой работал. – Проклятые бюрократы! На твой арест инспектор Лестрейд не выписал ордер, и теперь я не могу подать прошение королеве о помиловании.       Я опешил от его слов. Я знал, что брат хорошо знает мои привычки и не удивится бесцеремонному посетителю, осмелившемуся без приглашения пройти в комнату. Но меня поразил этот отзыв о работе служащих государственной системы из уст «самого британского правительства».       - Майкрофт, ты простудился? Нос заложен, глаза слезятся, озноб? – спросил я брата, загадочно улыбаясь.       Майкрофт поднял уставшие покрасневшие глаза, впервые отвлекаясь от бумаг, несколько мгновений рассматривал мой внешний вид и ответил:       - Признаться, да! А что?.. – но тут же хватился и стал суетливо говорить. - Послушай, братец, не трать свое драгоценное время. В соседней комнате я подготовил для тебя костюм пастора, парик, грим и усы. В кармане сутаны ты найдешь паспорт и деньги на билет до…       - Спасибо за заботу, Майкрофт! – сквозь смех поблагодарил я. – Но я остаюсь.       - Что? И знать об этом не желаю! – вскипая, возразил Майкрофт. – Послушай совета старшего брата…       Я протянул найденную ложку. Майкрофт долго изучал ее и, наконец, коротко заключил:       - Умница. Иди… Мне нужно работать!       Это было сказано с такой интонацией, как будто бы я хвастался достойно выдержанным школьным экзаменом, а не успешно завершенным расследованием, в котором в случае неудачи мне грозило повешение.       Воспользовавшись гостеприимством брата, я принял ванну, переоделся, остановил кеб и приказал кучеру ехать на Бейкер-стрит, 221b, еще не зная, что меня там ждет.