Ближе, чем ты думаешь

Языки пламени, сливаясь друг с другом в единое целое, словно танцевали свой танец, не понятный людскому глазу и мировосприятию. Огонь – это нечто большее, чем физическое его объяснение. Огонь – это, как известно, то, на что можно смотреть вечно… что-то даже потустороннее, рождающее не страх и волнение, а спокойствие и гармонию. Реджина, скинув с себя тяжелые туфли, достала пару бокалов и красное полусладкое вино и тихо присела у камина в гостиной, ожидая прихода Эммы. Что будет этой ночью? Какие намерения у Эммы? Мэру становилось все жарче и жарче, в горле пересохло, а пальцы рук похолодели. Реджина расстегнула три верхних пуговки блузки, так что чуть выступало кружевное нижнее белье. Внутри все горело от волнения и страха… Огни Реджины полыхали в её янтарных глазах, не погасая ни на секунду. Кто-то тихо постучал. Миллс вздрогнула и как можно тише встала, будто лишний шум спугнет что-то, повисшее в воздухе после теплых объятий спасителя и злой королевы. На пороге стояла Эмма, другая Эмма. Она смотрела Реджине прямо в душу, испепеляя её моральную подготовку к этой встрече… Женщины просто терялись в глазах друг друга. «Эмма», - нарушила молчание Реджина. Но Свон уже не смотрела ей в глаза, губы Миллс притягивали внимание, притягивали каждую частицу Эммы. Шериф вошла, закрывая за собой дверь и не отрывая взгляда от губ мэра, которые уже начинали дрожать в страхе перед этой сильной взрослой женщиной, готовой сражаться за счастье их обладательницы. Эмма медленно подошла к Реджине, крепко сжала её руки в своих и позволила королеве самой утолить жажду огня гореть, пожара уничтожать, любви убивать. Мучительно сладкий поцелуй отзывался в глубинах души каждой, заставляя старый пепел воспоминаний гореть новым пламенем, гореть новыми чувствами… И с каждым поцелуем тот пепел испарялся в пучинах страсти… Даже забытое вино, должно быть, закипело. Пожар слишком далеко зашел, и Эмма, вдыхая едкий, но желанный дым, слилась с Реджиной в одну стихию огня, разжигая и возгораясь, отдавая и отдаваясь. Руки спасителя, подобные языкам пламени, расправившись с одеждой, обожгли кожу королевы, не оставив ничего, кроме тысячи тысяч мурашек вместо ожогов… Реджина в ответ искрилась миллионами огней, вдыхая тяжелый кислород, разжигающий пламя. То пламя охватило Эмму, заставив спасителя кричать и молить о спасении сердца, которому внезапно стало тесно в грудной клетке, измученной огненным дыханием королевы. Её волосы взлетали, становясь огнем, к которому спасительница боялась прикоснуться. Горячее тело над Эммой ярким светом обжигало глаза. Она закрывала их в моменты полного возгорания, отдаваясь ощущениям, теряя силы и вновь набирая их в жарком поцелуе. Подпитывая друг друга, не теряя энергии по законам физики, они взлетали и падали. Дыхание обеих пробуждало новые желания негасимого огня. Пространство вокруг исказилось, как вокруг огненной стихии... Тела заполнял огонь, наливая каждую мышцу стихийной силой, способной рушить нерушимое. Ничто и никто не потушит эту силу, родившуюся сейчас между телом спасителя и королевы и внутри каждой из них. Два пламени – одна стихия. Дрова в камине чуть потрескивали. В помещении все еще было жарко после недавнего пожара, жертвы которого, крепко переплелись на пушистом ковре, прячась под мягким пледом, испепелив друг друга окончательно. Эмоции крепко спят, а огни горят под сомкнувшимися веками… Вот так - тихо и мирно - горит огонь, на который можно смотреть вечно, которое и есть само спокойствие и сама гармония.