В моей гостиной слишком много... байкеров!

Совсем сбитый с толку, Бильбо открывал дверь с твёрдым намерением сообщить прибывшему, кем бы он ни был, что тот ошибся адресом. Но перед домом стоял невысокий носатый старичок с копной совершенно седых волос, спадающих на плечи, и длиннющей белой бородой — ни дать ни взять, лесовик из сказки. Бильбо так опешил, что в первую секунду даже забыл, что он хотел сказать, а в следующий миг старичок уже расплылся в лучезарной улыбке и с лёгким поклоном отрекомендовался: — Балин. — Добрый вечер, — обречённо поздоровался мистер Бэггинс. — Да, так и есть, — подтвердил гость, бросив взгляд на собирающиеся над посёлком тёмные тучи. — Хотя скоро может пойти дождь, — поднял он палец в толстой кожаной перчатке, чтобы придать весу своим словам, и вошёл в дверь. Едва переступив порог, Балин схватил руку хозяина дома и энергично встряхнул её, поинтересовавшись затем: — Я опоздал? — Куда опоздали? — не понял Бильбо. Он вообще, честно говоря, понимал всё меньше и меньше. Но в этот миг старичок заметил Двалина, сосредоточенно пытающегося достать имбирные печенья из красивой хрустальной вазочки, и с неожиданной для его возраста прытью двинулся ему навстречу, оглашая прихожую радостным криком. Мистер Бэггинс, оставшийся не у дел, выглянул во двор, и дыхание у него перехватило: прямо на газоне, который он обновлял и удобрял каждую весну и любовно подстригал каждые две недели, стояли два больших чёрных мотоцикла с хромированными деталями и колёсами, заляпанными грязью. «Это и в самом деле байкеры, — в полуобморочном состоянии подумал он. — Какой кошмар!». Гости тем временем, покряхтывая и посмеиваясь, покружили друг напротив друга, приобнялись и со всей дури сшиблись лбами. Создавалось впечатление, что эти двое были знакомы давным-давно, что совершенно не нравилось Бильбо. — Э-э-э... Простите... Извините... Не хочу отвлекать, но тут такое дело... Я не до конца уверен, что вы не ошиблись домом... — мямлил мистер Бэггинс, прекрасно видя, что на него не обращают никакого внимания. Байкеры тем временем полезли в холодильник и кухонные шкафы хозяина дома. А он привык закупаться сразу на две недели — это помогало структурировать траты и сэкономить время, — потому запасов имел немало. — Не то чтобы я против гостей, нет, — продолжал бубнить наш критик, не решаясь выразить протест более ярко, — но я предпочитаю знакомиться с ними до того, как они пришли! Бесполезно. Балин с Двалином брезгливо ощупывали дорогущий сыр с голубой плесенью, увлечённо гадая, как давно он испортился. — Так уж вышло, — потихоньку закипая, продолжал мистер Бэггинс, следя глазами за полётом деликатеса, небрежно отброшенного Двалином в угол, — что я не знаю вас двоих. Вообще. От слова совсем! Не хочу казаться грубым, но я привык говорить прямо. Извините! — последнее слово он почти выкрикнул, и — о чудо! — байкеры дружно обернулись к нему и смерили его взглядами. — Извинение принято, — великодушно сообщил Балин и протянул другу большую бутылку медовухи, которую Бильбо приберегал для какого-нибудь пикника на природе. — Наливай, братец! И тут раздался звонок в дверь. Происходящее начало напоминать дурную комедию. Наш критик распахнул дверь, полный решимости выставить гостя за порог, даже если им окажется белокурый младенец с крошечным котёнком на руках. Но вместо младенца на него глядели два юнца лет восемнадцати — двадцати трёх. Тоже, естественно, длинноволосые, бородатые и в косухах. — Фили! — гаркнул блондин. — И Кили! — рявкнул брюнет, выглядевший помоложе. — Нет! — мистер Бэггинс был не так прост. — Вам сюда нельзя, вы ошиблись домом! — и он с размаху захлопнул дверь... Захлопнул бы, если бы Кили не поставил между ней и косяком ногу, обутую в тяжеленный высокий ботинок, перемотанный ремнями с пряжками и казавшийся пуленепробиваемым. Лёгким толчком парень так распахнул дверь, что Бильбо едва удержался на ногах. — Чё, всё отменили? — на лице брюнета читался неподдельный страх. — Нам ничего не сказали! — воскликнул его компаньон. — Отме... Ничего не отменили! — у Бильбо помутнело в глазах. — Какое облегчение! — продемонстрировав все 32 зуба, улыбнулся младший и влетел в дом. Он снял со спины и кинул в угол большой рюкзак, отчаянно зазвеневший при этом. Светловолосый последовал его примеру. Они даже соблаговолили самостоятельно повесить свои косухи... Правда, вешалка с мясом оторвалась от стены и рухнула на пол, подняв невообразимый грохот, спустя секунду после того, как они отошли. — А здесь у вас ничё так! — одобрительно сообщил Кили, оглядывая то, что ещё полчаса назад было уютным жилищем мистера Бэггинса. — Чё, сами построили? — Нет, — простонал Бильбо, глядя, как он вытирает налипшие на устрашающий ботинок комья грязи о старинный комод. — Это старинный дом... Боже, прекратите, ради всего святого! Тут из недр дома вынырнул Двалин и увлёк новоприбывших за собой: — Помогите-ка нам. Надо стол перетащить в зал и стулья попереносить, а то в кухне все не поместятся, больно маленькая. Кили разулыбался так, словно увидел родного отца. Похоже, он был весёлым малым. Фили тем временем вышел из санузла, куда нырнул до этого, и ускакал вслед за остальными. Бильбо вошёл туда со смутной надеждой умыться и проснуться и издал жалобный вопль: ручка смыва унитаза была вырвана с корнем, из бачка щедро хлестала вода, а по старинному зеркалу, сделанному по заказу ещё совсем молодой матери Бильбо, пролегла глубокая трещина. «Я убью этих сраных байкеров», — успокаивающе сказал он себе, и тут в мозг ему вонзился дверной звонок. — Нет! Нет никого дома! — багровея, заорал хозяин. — Уёбывайте отсюда и другим передайте! — вообще-то мат он презирал примерно так же, как и неформалов, считая, что его использование — удел гопников. Но на войне все средства хороши — а он чувствовал себя именно на войне. Его дом захватили враги, они разграбили холодильник и вывели из строя санузел, не говоря уже о следах грязи на старинном паркете и на персидских коврах и оторванной вешалке, а значит, ему нужно любой ценой заставить оккупантов отступить. — Надоедайте кому-нибудь другому! В моей гостиной и так слишком много грёбаных байкеров! Если это чья-то идиотская шутка, то она не смешная! — с этими словами Бильбо изо всех сил рванул на себя дверь, готовый своими руками разорвать тех, кто за ней стоит. Однако вместо этого он едва успел отскочить назад, потому что ему под ноги, отчаянно матерясь, рухнула целая толпа бородатых, волосатых, грязных, потных мужиков. Пинать лежачих Бильбо себя заставить не смог, а стоило бы. Потому что в следующую минуту комок смешавшихся рук, ног и голов расцепился, превратившись в восьмерых дюжих байкеров, один из которых был так толст, что сошёл бы за двоих Двалинов или за троих Кили, и они, оглушительно гомоня каждый о своём, понеслись в комнаты. Мистер Бэггинс бросил взгляд на улицу и убедился в том, что его двор окончательно превратился в мотостоянку. О судьбе своих нарциссов, анемонов и тюльпанов ему не хотелось даже думать. Следующие полчаса в руинах дома Бильбо Бэггинса шла увлекательная игра. Она состояла в том, что двенадцать байкеров сновали из комнаты в комнату, хватали еду, книги, стулья, столики, салфетки, пепельницы, подушки, кухонную утварь и пытались их куда-то унести, заваривали чай и варили кофе, разливали медовуху, прекрасное вино и пятизвёздочный коньяк, резали сыр и колбасу и раскладывали по тарелочкам варенье, а один ресторанный критик пытался им помешать. Вы понимаете, за кем осталась победа. Как ни препятствовал этому Бильбо, всё же очень скоро гости расселись за столом и начали шумное застолье. Стук вилок, скрип ножей по тарелкам, чавканье, хлюпанье, хруст, хохот и разговоры разносились на весь дом. Двалин швырнул в самого толстого байкера кусок сыра, и тот поймал. Смешной парнишка в ушанке кинул запечённым помидором в мужика, немногим уступающего по возрасту Балину, пальцы которого были испещрены наколками, и тот не поймал. Помидор печально размазался по стене. Кили плеснул медовухой в глуповатого вида блондина с близко посаженными глазами. Блондин набрал полный рот вина и от души плюнул в Кили. Фили взобрался на стол прямо в грязных сапогах и пошёл на другой его конец, раздвигая ногами тарелки со снедью. Потом они все замолчали на минуту, чтобы чокнуться и залпом выпить содержимое кружки, стакана, рюмки или даже бутылки, щедро заливая собственную одежду, соседей, стол и пол. — Чтоб им объесться и опиться, этим уродам! — Бильбо едва не плакал от бессилия и ярости. — Я погряз в байкерах! Не могу на это смотреть! И, прихватив свою трубку и упаковку вишнёвого табака, мистер Бэггинс прямо в халате стремглав вылетел во двор, не в силах больше наблюдать глумление над своим домом.