Солнце за закрытой дверью

Стресса хватало. В классе Хинату помнили по первому и второму году – почти все учились вместе с ним. Он же видел их всех в первый раз. В голове шумело от лиц и имён. Перед уроками одноклассники обступили его, шумно приветствуя, тормошили, расспрашивали, гомонили, шутили и ссорились. Хината чувствовал себя ужасно. Он пожалел, что не пришёл чуточку позже звонка. Он, конечно же, никого не помнил. Учителя оказались такими же людьми, как и все. Шоё уже проклинал жадные любопытные взгляды – полные надежды и словно кричащие: "Ну уж меня-то ты помнишь!". Хуже только этого была их жалость. Она была ему не нужна. К концу второго урока он отпросился в медпункт. Когда медсестра спросила его имя и получила ответ, он заметил по её глазам, что и она знала, кто он такой. Мальчик с третьего года, потерявший память. Ас волейбольного клуба, который теперь не сможет – не будет? – играть. Слово "ас" он слышал в классе и не помнил. Таблетка из медпункта почти не помогала. Но боль не была настолько сильной, чтобы он выпил свои обезболивающие таблетки – сильнодействующие, от которых сразу хотелось спать. Нужно было продержаться ещё несколько часов. На первой большой перемене Хината отправился с основной частью класса в столовую со своим бенто, но вокруг него сразу начались шум и шепотки. Он затравлено оглянулся и вышел наружу. Шоё отыскал себе свободную лавочку и принялся есть так. От еды ему стало легче. К нему подошла блондиночка. Он узнал её лицо по фото из телефона – она звонила ему после аварии, а он не отвечал. Ячи Хитока, менеджер волейбольного клуба. Лицо её было испуганным, но в нём можно было увидеть и решительность. Она заговорила с Шоё. Он поздоровался с ней в ответ и дал ей сесть рядом с ним. Она переживала, нервничала и – чёрт! – жалела его. Кажется, едва сдерживала слёзы, которые бы очень не пошли её милому личику. Его мама сама звонила этой девочке – и волейбольный клуб ещё неделю назад был в курсе, что сегодня Хината должен вернуться в школу. Ячи просила его прийти после занятий в спортзал. – Все очень переживают. Семпаи тоже придут. Выпускники, ребята, которые играли вместе с нами в прошлом и позапрошлом году. Все надеялись, что Хината хоть что-нибудь вспомнит в зале, ведь волейбол был огромной частью его жизни. Все ярчайшие его эмоции были связаны именно с игрой. Шоё пожал плечами. Волейбольный клуб его не интересовал, но электричка внизу всё равно отходила через десять минут сразу после звонка, и на неё Хинате не хотелось бежать. Вторая шла только через час, а ему всё равно нечем было заняться в это время. У Ячи дрожали губы – так непривычен был ей безэмоциональный отстраненный Хината. Она залепетала что-то, начинающееся с "Ты, может быть помнишь...". Шоё закусил губу с досады, не хотелось быть больше грубым сегодня и отгонять резкими фразами эту девочку от себя, как он сделал с особо резвыми одноклассниками. – Ну-ну, Ячи-чан, если на него так давить, он может вообще ничего не вспомнить. – К ним подошли блондин с наушниками на шее и веснушчатый парень. Оба высоченные. – Амнезия штука тонкая. Ты же не хочешь совсем заблокировать его память? – Тсукишима-кун, только не издевайся над Хинатой! – взмолилась Ячи. Тсукишима поднял бровь, молча вопрошая, за кого это она его держит. Он ведь не настолько жесток, чтобы подкалывать Хинату в его положении. Вот как, значит, выглядел капитан клуба, отдавший ему свои учебники. Веснушчатый парень смущённо переминался рядом. Его фото Шоё видел в своём телефоне. Но пляска лиц и имён одноклассников всё перемешала в его голове. Сейчас он не мог вспомнить, кто это. К счастью, парень сам представился, назвался Ямагучи Тадаши, назвал и Тсукишиму. Шоё кивнул. Ячи с Ямагучи обрадовались, хотя всё ещё оставались в некотором недоумении от того, что Хината – привычное солнце – не улыбался. Шоё поблагодарил их за учебники. Ячи присоединилась к парням, так же готовая помогать ему с уроками, если потребуется. Оказалось, в этом году эти трое были в одном классе. Шоё было мысленно поблагодарил их, что они не говорят больше про волейбол, но Ямагучи всё испортил: – Знаешь, Хината... Насчёт клуба. Было бы хорошо, если бы ты пришёл. Кагеяма перестал бы так переживать. О. "Кагеяма" тоже был в телефоне. Имя из мобильника сразу всплыло перед глазами. Он звонил Шоё всё то страшное утро так, что разрядился телефон, рассказывала ему потом медсестра. Уже много после, когда Хината пришёл в себя, ему принесли этот мобильник, заряженный, и сосед по палате помог с ним разобраться. Шоё обнаружил кучу вызовов от этого Кагеямы. Смс-ки. Там были ещё вызовы и сообщения – от одноклассников, сокомандников, соседей, родственников и каких-то старых друзей. Все хотели знать, как дела и желали выздоровления. Они все знали об аварии. От его родителей многие из этих людей узнали и об амнезии. Все, абсолютно все вокруг знали о его амнезии. И о его прошлом – словно он был прозрачным. А он о них самих ничего не знал. Парень из палаты, помогавший с телефоном в первый день, сначала не хотел читать с ним его переписку и смотреть фото – это было личное. Но они не знали друг друга, они были друг другу никто. В смс-ках дня аварии "Кагеяма" ругался за опоздание, потом обещал оторвать ему голову, если тот посмеет появиться, "потому что так издеваться нельзя. Если вчера были шутки или ты передумал, то скажи прямо!!" Потом тревожился. Писал что-то про будущие матчи. Требовал ответить на звонки. Затих допоздна. Вечером уже извинялся за грубость, спрашивал о его здоровье – видимо, и волейбольному клубу сообщили новость. Несколько человек из группы "волейбол!!" тоже спрашивали о здоровье, о том, когда он сможет снова играть. "Ямагучи" – вот этот с веснушками, Шоё разгрёб завал имён в голове – много рассказывал о первогодках клуба. Потом перестал. Они все перестали писать со временем, ведь Хината не отвечал. Шоё выведал потом у Натсу: мама переписала себе все его контакты, чтобы сообщить о его болезни и попросить не беспокоить. И извинилась за то, что он не отвечал. Хинату это позлило немного тогда. Она была чужой женщиной, лезшей в душу, старавшейся прятать слёзы и смотрящей в глаза с мольбой. У неё было горе и Шоё никак не мог понять, какая же она – настоящая его мама. Когда они долистали переписку за последний месяц, парень выдал: "Кажется, у тебя не было девушки. Это хорошо. Ей было бы очень больно, если бы ты не помнил своих чувств к ней." Хината согласился тогда. Читать всю ерунду дальше в прошлое не хотелось больше. Фотографии тоже были придурочные. Однако, переписка с контактом "Кагеяма" была самая странная. Перед аварией – очень редкие звонки, за полных два года старшей школы их можно было пересчитать по пальцам. А смс-ки появились только вечером перед аварией и после неё. Они с Кагеямой должны были встретиться в то утро. Но Шоё влетел под машину. А теперь Ямагучи заявил, что Кагеяма переживает. Они уже неделю назад знали, что Хината придёт. Вчера Кагеяма ходил чернее тучи. Он и так был не особо солнечный. Первогодки и второгодки на тренировке старались не попадаться ему под руку. Тренер Укай заставил его отжиматься сотню лишних раз, чтоб держал себя в руках. Да и сегодня утром было не лучше... Хината потёр лоб с бледно-жёлтыми следами сходящих синяков. Голова не хотела больше информации. Кажется, с этими ребятами он проводил большую часть своего времени. Ну что ж, пусть знают, что он не тот, каким они его помнили. Не нужно его пичкать таким количеством информации. Звонок заставил их разойтись. Следующую перемену он провел с молчаливым блондином – менеджер и веснушчатый парень дописывали какой-то тест, с которым Тсукишима уже расправился за один урок. Из-за угла выглядывали чьи-то головы, но Тсукишима только один раз показал им кулак и парни не сунулись к ним. Хината сделал вывод, что это были волейболисты, слушающиеся своего капитана. Тем более, что среди них потом появился Ямагучи и, кажется, Кагеяма. Было странно узнавать кого-то по фото из телефона. Фотографий Кагеямы, часто смазанных и явно сделанных исподтишка, в телефоне было очень и очень много.