Солнце за закрытой дверью

После звонка Хината задержался с класс.руком. Потом немного поплутал по полупустым школьным коридорам, сдался и позвонил самому безопасному из троих, Тсукишиме, с вопросом, как попасть в спортзал. Капитан отправил за ним Ямагучи. Тот появился в шортах, футболке и черной ветровке с надписью "Волейбольный клуб старшей школы Карасуно" на спине. А Хината, разумеется, никакой спортивной формы с собой не брал. Он ведь не собирался заходить в спортзал. Заниматься ему ещё нельзя. И не в сотрясении было дело. Шоё просто посмотрит, правда? Они зашли в зал, когда ребята заканчивали разминку. Тренировка прервалась: второгодки подбежали к нему, окружили, загалдели. Тсукишима с кислой рожей, взволнованная Ячи и тренер – взрослый мужчина с длинными волосами – тоже подошли. В стороне остались трое, но Шоё не успел обратить на них внимания. На него сыпались вопросы, те же, что и везде. Парни будто в самом деле верили, что стоит ему зайти в зал, и он всё вспомнит. Дома он был Шоё, здесь – Хината-кун, Хината-сан и даже Хината-семпай, которое слышалось чаще остальных. Они все, кроме маленькой Ячи, были выше него. С куратором клуба подошли выпускники, шестеро. Среди парней был один ниже Хинаты, очень шумный и с крашеными прядями в волосах. Повторной порции вопросов не досталось: тренер отправил выпускников переодеваться и разминаться в зале, а остальных выгнал на короткую пробежку. К выходу подтянулись оставшиеся трое: двое первогодок с недоумением во взгляде и (Шоё только сейчас понял!) Кагеяма. Хмурый, хмурый Кагеяма. Такой же, как на всех фото. На пол-головы выше, чем Шоё. Он ждал, пока остальные переобуются и освободят ему дорогу к шкафчику с кроссовками. – Побежишь? – Нет... Я не брал с собой спортивной одежды. Я даже не знал, что зайду сюда. А всё, что было тогда в сумке, испорчено в аварии. – Здесь есть твоя форма, – Кагеяма сглотнул. – Будет игра с семпаями. – Я уже понял. Кагеяма качнул головой: – Тебе ещё нельзя играть, да? – Нет ещё. Шоё не мог не отвечать. Взгляд Кагеямы был мрачный до жути, Хината уже слышал, что тот всегда был таким. Но было в этом взгляде что-то ещё. Какая-то тоска. Школьники выбежали. Старшие разминались. По отношению к Шоё они были куда сдержаннее всех, кого он видел сегодня в школе: не приставали с расспросами, не представлялись по имени, только поздоровались и занялись своим делом. Разряжая обстановку, весело говорил о чём-то улыбчивый блондин с родинкой на щеке. О ностальгии? Они скучали по залу. Шоё огляделся. Ему не нужно было туда. Он так и стоял в двух шагах от входа, нисколько не желая проходить дальше. Мячи летали через сетку. Блондин подкинул мяч, огромный парень с бородкой высоко подпрыгнул и со всей силы ударил по этого мячу. Тот приземлился с громким шлепком и отскочил дальше. Шоё поразился, что несчастный мяч вообще не лопнул от такой мощи. – Молодцом, Асахи! – крикнул очень крепкий темноволосый парень. – Азумане, не теряешь формы! – вторил тренер. – Хочу принять! Асахи-сан, Суга-сан, ещё раз! – крикнул тот, что был самым низким из выпускников. Мяч снова взлетел, Азумане Асахи ударил. Тот паренёк присел, вытянув руки, мяч ударился о них, будто был пушинкой, а не пушечным ядром, и снова взмыл под потолок. – Отлично, Нишиноя! Хината передёрнулся. – Что такое? – спросила его стоящая рядом Ячи. – Это же больно. Ячи удивилась. Но ответила. – Д-да.. наверное.. Мне бы руку оторвало... Я всегда об этом думаю, когда вижу такой мощный съём. – Съём? Ячи прикусила губу. Хината не помнил терминов. Вернулись остальные, мячи ещё немного беспорядочно полетали по залу, а потом парни разделились на две группы – команды. Началась игра. Логики всех движений, последовательности, с которой мяч перелетал от одного игрока к другому, за что и кому давались очки, Шоё не улавливал. Это раздражало. Он перестал следить за игрой и смотрел просто за игроками. Глаза их горели. Они увлеклись волейболом и забыли о Хинате. Обменивались непонятными криками, много прыгали, перемещались по кругу, выходили и возвращались на площадку, сменяясь, потели. Им нравилось. Подошла ещё одна девушка, выпускники отвлеклись и пропустили очко, запросили тайм-аут. Девушка представилась Хинате как Шимизу Киёко, бывший менеджер клуба, вручила ему небольшой пакетик и пожелала скорейшего выздоровления. Кто-то из выпускников обзавидовался. Они упрашивали Киёко-сан остаться, чтобы как в старые добрые, но она сослалась на дела и ушла, пожелав удачи. Игра продолжилась. Шоё не мог бы сказать, что ему нравился этот непонятный волейбол. Но то, что происходило с игроками, было интересным. Они объединялись в одно целое. Для них не было хаоса, каждое движение имело смысл, они понимали друг друга, дышали одним и тем же. По обе стороны от сетки витал командный дух. Смотреть на них было приятно. Почувствовав себя уставшим, Шоё присел на пол у стены. За неполных два месяца он отвык проводить весь день на ногах. От этих ребят из клуба он уже слышал о себе, что "потерял форму". Он бы желал не чувствовать больше боли и иногда накатывавшей слабости. Но делать то, что вытворяли эти волейболисты, пока не хотелось. Команды дважды менялись местами, по очереди играя с разных сторон сетки. Первогодки стояли в стороне и переворачивали листки с цифрами, следили на счётом, за которым Шоё тоже не углядел. Кто выиграл игру, он понял только по радостным воплям мелкого паренька, игравшего с тремя старшими из выпускников и двумя второгодками клуба. Семпаи собирались, обсуждали игру, хвалили кохаев, сетовали, что не видели какой-то "быстрой" Хинаты и Кагеямы. Взрослые решили свернуть тренировку. Второгодки носились со швабрами. Ячи путалась с сеткой, мешая выпускникам убрать её в кладовку. Тсукишима подошёл к тренеру, вытирая лицо полотенцем. – Что думаете? Без Танаки-сана мы бы не взяли тот сет. Хинаты у нас теперь тоже нет. Король не в себе. Полностью я уверен только в приёме нашего либеро. Может быть, в подачах Ямагучи. Но идти только с этим на отборочные... Укай хлопнул его по спине. – Слишком пессимистично для капитана. Свой блок тоже не принижай, Тсукишима. Второгодки сильные. – У нас все сильные. Но команда не собрана. – Тсукки, – Ямагучи принёс капитану бутылку воды. Забрал у него какой-то ключ, вывел волейболистов куда-то наружу, переодевались они не в зале. Тренер ответил: – Я думаю над этим. Но согласен, Кагеяме нужно собраться, у нас нет сеттера на замену. Тсукишима кивнул. Хината слушал их, так как они стояли рядом с ним. Половины не понимал. Спрашивал себя, а хочет ли. И хочет ли он волейбола? Оказаться посреди огромного зала не хотелось. Прыгать не хотелось. Бить по мячу? Сможет он запустить его так же далеко, как Азумане Асахи или Кагеяма? Ямагучи запускал мячи с каким-то подвохом. Судя по всему, умения эти требовали упорных тренировок. Готов Шоё на это? Что они ещё делали? Отбивали эти страшные удары мяча. У многих на руках виднелись синяки. У кого-то были перебинтованы пальцы. Больно. Боль это страшно. Нет, он не хотел. Он ещё помнил ту ужасную боль, когда его рвало, голова разрывалась, из порезов на руках струилась кровь, а остановить все это, прекратить, оборвать, выключить – не было никакой возможности. Шоё выдохнул. Едва ли удары мячом можно сравнить с этим. Но всё равно испытывать на себе пока совсем не хотелось. Нисколечко. Что там ещё? Правила. Он не понял их. Если разобраться в них, они, конечно, не покажутся такими сложными. А вот навыки он наверняка растерял. Может быть, его тело и помнит движения... Но он не в форме, и ещё долго не восстановится. Заниматься сейчас он всё равно не имел возможности. Вывод? Волейболу он пока говорит "нет". Наверное, лучше покинуть клуб. Не смущать этих ребят, живущих игрой. Он больше не с ними. – Хината, – позвал его кто-то. Он поднял голову, очнувшись от мыслей. Свет в зале уже потушили. Все вышли. Парень со светлыми волосами и родинкой на щеке улыбался ему, ожидая в дверях. Его называли Суга-сан. Такое имя тоже было в телефоне. От него приходили самые вменяемые смс-ки. Шоё поднялся и тоже покинул зал. Снаружи оказалась вся компания. Тренер и куратор попрощались и отправились куда-то в сторону школы, где в некоторых окнах горел свет. Начинало темнеть. – Как тебе игра? Не хотелось присоединиться? Шоё покачал головой. Суга-сан улыбнулся и более ничего не спрашивал. Они спускались вниз. Волейболисты пытались вести себя естественно. Не давить на него. Не спрашивать глупости. Наверное, Тсукишима и этот приятный Суга-сан им что-нибудь вдолбили в головы. – Хината-семпай, вы сегодня не на велосипеде? – спросил вдруг самый длинный нескладный второгодка. Шоё не ожидал вопроса, лицо у него дрогнуло. Он ненавидел теперь велосипеды. Его всё ещё потряхивало, если он вдруг видел на улице велосипедиста. А его несчастный велосипед просто не подлежал восстановлению. Кто-то пихнул второгодку под рёбра. Шоё справился с собой и ответил ему: – Нет. На электричке до центра, оттуда с пересадкой домой. – Значит, поедем вместе, – просиял длинный парень, забыв о тычке. Хината кивнул и поймал на себе взгляд Кагеямы. Внизу у магазинчика остановились. Выпускники угощали волейбольный клуб булочками с мясом. Булочке Хината обрадовался. Пожалуй, это был первый раз, когда он улыбнулся сегодня. Пусть не так широко и радостно, как (ему столько раз рассказывали) раньше, но Ячи не выдержала, разревелась. Шоё почувствовал себя неловко перед милой девочкой. Перед ними всеми было неловко. Он видел их, живущих своей жизнью, общающихся между собой. Настоящих. Когда во время игры парни забыли о нём - они даже понравились ему. Теперь получалось, что из-за него им всем было неудобно. Пусть это только их проблемы – не его! – но избавить их от таковых он может. Он должен покинуть клуб. – Что? Нет! Вы не можете, семпай! Не говори так, Хината! Не вздумай! Останьтесь, пожалуйста! Исключено! Не принимается!!! – завопили со всех сторон. – Я вам мешаю, – опустил взгляд Шоё. Они снова протестовали. – Замолчите, – тихо произнес Тсукишима. Заткнулись даже выпускники. – Мы, конечно, не можем сказать, что полностью понимаем твои чувства сейчас. Но не имеем права на тебя давить. Если это окончательное и обдуманное решение, мы не можем заставить тебя вернуться. Но таковым оно мне не кажется. Поэтому в клуб завтра всё-таки приходи. Хината. Шоё нехотя кивнул. Парни словно отмерли, выпускники трепали Тсукишиму по волосам и хлопали по плечам, что его явно не очень радовало. Кричали, что он сильно изменился, хоть и остался засранцем, каким был. Двое первогодок, смущённо извинившись, покинули их. Живущие рядом тоже потихоньку расходились. Два брюнета, капитаны команды с прошлого и позапрошлого года, заставили Тсукишиму сфотографироваться с ними. Суга-сан оттащил одного из них с собой и прихватил Ячи, которую обещал довезти на машине до её дома. Асахи, более других потрясший Шоё мощностью своих атак, ушёл с остальными выпускниками. Оставшиеся отправились на электричку.