Солнце за закрытой дверью

– Ну почему?.. – Просто нравишься и всё! Бакагеяма! – получив лёгкий шлепок по голове, Хината поймал руку Кагеямы и притянул его к себе, заставляя сесть ближе на больничной постели. Это был третий визит Кагеямы к Шоё в больницу, и только первый раз, когда он пришёл без сопровождения Тсукишимы и Ямагучи. Он застал Шоё задремавшим на постели, хотя звонил ему всего четверть часа назад, предупреждая о своём скором приходе. На белой простыне Шоё почти терялся, побледневший, ставший таким то ли за зиму, то ли из-за травм. Чёрная майка только подчёркивала это. На подушке ярким пятном разметались его вихрастые рыжие волосы. На белых руках и выглядывавшей из-под одеяла коленке всё так же видны были многочисленные шрамики, цепляющие взгляд. Кагеяма постоял в нерешительности, разглядывая Шоё, потом вздохнул и аккуратно присел на край постели. Шоё открыл глаза тут же. Они поговорили о какой-то ерунде, пока он прогонял остатки сна, а потом Кагеяма в который раз спросил, почему же Хината – новый, не знающий его хорошенько, – влюбился в него, в Кагеяму. И Шоё в который раз не мог точно ответить. Ему хотелось упасть на постель, притянуть Кагеяму за собой и целовать долго, хоть до самого утра. Но присутствие соседа по палате, с хмурым видом читавшего книгу, откровенно смущало Кагеяму. Хината вытащил его в садик при больнице. Свободных лавочек в этот тёплый солнечный день не нашлось, и они притулились у ограждения, поедая принесённые Кагеямой булочки. Шоё разомлел на весеннем солнышке. Кагеяма потянулся к нему и поцеловал в щёку. Хината, не медля, обвил его шею рукой, заставляя поцеловать и в губы. Растягивал поцелуй, но, понимая смущение Кагеямы, не делал его слишком откровенным. Тот, впрочем, почти и не сопротивлялся. Они ещё немного постояли молча, греясь под весенним солнцем. Шоё потянулся и вдруг заговорил: – Знаешь, я раньше не то, что дойти сюда, а даже смотреть в эту сторону боялся. На второй неделе примерно. Они сказали, что мне нужно гулять. Я выходил и стоял возле самых дверей. Было страшно от.. от всего, вообще от всего. И неинтересно совсем, что же там в саду и дальше, за забором... Шоё помолчал и взялся краешек олимпийки Тобио. Тот молча ждал продолжения. – Мне не хотелось туда. Это прошло... Но вот там, в спортзале, я тогда почувствовал то же самое: что мне не надо туда, что я не хочу и боюсь. – Хината... Шоё помотал головой. – Я теперь думаю, надо попробовать. – Хината! – Кагеяма перехватил его ладонь. Шоё на минутку прижался щекой к его плечу, а потом заглянул в глаза. Даже если Кагеяма не улыбался так широко, как умел Шоё, всё равно было понятно, что он сейчас просто светился от счастья. Шоё тоже улыбнулся ему. – Ты знаешь, я, кажется, понял. Мне очень хотелось, чтобы ты улыбнулся, – просто сказал он. Пожалуй, это был первый раз, когда Кагеяма сам поцеловал его без подсказок. *** Голова опять заныла. Шоё недовольно отложил планшет с конспектами. Планшет был стареньким и глючным, единственное, что в нём можно было делать – это читать тексты. Тсукишима изъял его у Ямагучи за ненадобностью и, залив на него все прошлогодние конспекты, вручил Хинате. Теперь ему не нужно было держать в своей больничной тумбочке гору учебников, достаточно было одного гаджета. А всё же читать подолгу не получалось, хоть и очень хотелось. Шоё перевернул планшет и обнаружил с обратной стороны незамеченную раньше камеру. Залез в меню, отыскал фотокамеру и попытался себя сфотографировать. Ровно, не отхватив себе рамками кадра ухо или макушку, вышло только с пятой или шестой попытки. Планшет объявил, что фотография сохранена, но не поведал, в какой папке. Искать пришлось долго. Однако, обнаружив место скопления фотографий, Шоё присвистнул: кроме его бледной рожицы, обрамлённой рыжими волосами, там находилось ещё несколько кадров чужих лиц. Открыв первое фото, Шоё увидел спящего на подушке светловолосого мальчика лет тринадцати, подложившего руку под щёку. На следующем кадре с этим же мальчиком рядом обнаружилась лохматая голова с веснушками на лице. Хината обалдело опознал в мальчишках мелких Тсукишиму без очков и Ямагучи. Усмехнулся, открыл следующую фотографию и прикусил язык: на ней маленький Ямагучи целовал в губы всё ещё спящего Тсукишиму. Ямагучи с последнего кадра закрывал ладонями красное лицо, ракурс был другим. Шоё сделал вывод, что это последнее фото снял сам Тсукишима. Как же они позабыли стереть такой компромат? Шоё ещё раз пролистал сценку из чужой жизни. Ему, во-первых, пришло в голову, что он ведь в самом деле ничего не знал о них, а во-вторых, захотелось таких же милых глупых фото с Кагеямой. Шоё даже расхохотался, представив его смущение, озвучь он эту просьбу. Ему всё еще не удавалось сфотографировать Кагеяму нормально, хотя бы, чтобы поставить что-то вменяемое на входящий от него звонок в своём телефоне. Кагеяма уворачивался, а фото исподтишка выходили не лучше прежних. Как он удивился, когда Шоё признался ему в обладании такими сокровищами! Они вместе листали их, и Шоё всё никак не мог перестать хихикать, глядя на лицо Кагеямы. Иногда Кагеяма помнил что-нибудь о днях, когда было сделано то или иное фото. Шоё его с удовольствием выслушивал. На фото попадались другие люди, и понемногу Шоё узнавал волейбольный клуб лучше и лучше. Первые из этих фото датировать октябрём прошлого года – полгода назад. Парни сделали вывод, что Шоё влюбился в Кагеяму именно тогда. Других зацепок у них не было. "Чего ж ты сразу не признался тогда? В октябре?" – спрашивал Кагеяма. "Откуда мне сейчас знать!.. Наверное, боялся." "Дурачок! Чего боялся?" "Не знаю... Твоей реакции? Отказа? Или вообще себя самого. Может, мне было непросто принять, что я полюбил парня. Или ещё что-нибудь... Какая сейчас разница?" – и Шоё тянулся за поцелуем. Виски всё ещё ломило. Он подумал, пить таблетку или не пить, и не стал. Встал с постели, размялся, подошёл к окну. Сегодня лил дождь. Один сосед по палате мирно спал, другой пропадал на процедурах. Шоё прислонился лбом к холодному стеклу и почувствовал облегчение. Он подышал на стекло и нарисовал ножку. Улыбнулся воспоминанию. Потом метнулся к тумбочке и съел таблетку от боли. Повторения приступа не хотелось. В тот день, когда он вместо второго посещения школы проторчал здесь у врачей, дома за ужином он рассказал всем – отцу, матери и сестрёнке, что именно вспомнил. И по мере своего рассказа вспомнил продолжение этой сценки: они с Натсу "истоптали" ножками всё стекло до самого верха; он именно поэтому держал её на руках: поднимал выше. А ещё они писали хираганой свои имена. И потом ещё "мама" и "папа". Натсу молча подошла к нему и обняла, уткнувшись куда-то в живот. Долго-долго не отпускала. "Пожалуйста, вспоминай всё, братик!" – попросила она потом. Он вернулся к больничному окну и выглянул на унылую от дождя улицу. Дождь, дождь. Может быть, Кагеяма, Тсукишима и Ямагучи сегодня не придут. Кагеяма. Шоё скучал, Шоё безмерно скучал по нему. Кагеяма уходил, и через пять минут после его ухода Шоё готов быть лезть на стену от тоски. Как же Кагеяма выдержал разлуку больше месяца, невозможность видеться, звонить, переписываться? Как Шоё жесток со всеми, кому не ответил до сих пор. Нужно спросить психотерапевта, что делать. И про Ячи. Как помириться с Ячи. Они так и не переговорили. *** Врачи выписали Хинату и даже разрешили ему посещать волейбольный клуб, не перегружаясь особо для начала, правда. Он явился на утреннюю тренировку, вызвав буйный восторг у второгодок. Пришлось показать им все порезы и "ужас" на правом плече, чтобы избежать похлопываний и прочих дружеских прикосновений к себе. Кагеяма продемонстрировал весь спектр ужасных рож, какими только обладал. Шоё честно разминался вместе со всеми, с интересом изучая, как его тело реагировало на нагрузку. Но когда началась основная часть сегодняшней тренировки, спасовал: тренировали приём мяча. Он забрался на краешек сцены, находящейся в дальнем конце зала, и сидел там, разглядывая товарищей по команде. Пытался запомнить имена ребят, используемые ими термины и их движения. Например, грохнуться на спину в погоне за мячом ему вовсе не хотелось. Он старался понять, как избежать этого. И совсем не был уверен, что у него получится. Ячи была занята: подавала тренеру мячи для ударов. Свободные игроки собирали отлетевшие мячи по залу. Часто им прилетало по ногам, плечам или даже голове. Это пугало. Шоё стал думать о том, как стоило бы помириться с Ячи, чтобы не думать о возможной боли. Поговорить с ней удалось только по прошествии часа. И она была рада простить его. – Хината, съёмы! – позвал его Кагеяма после небольшого перерыва. Шоё ещё ни разу не коснулся мяча сегодня. Обнаружился новый страх: налажать перед всеми, опозорив имя аса. Видел он свою форму на "почётном" месте в раздевалке. Ямагучи почувствовал его нерешительность. – Ничего страшного, если сразу не справишься. Нужно просто ударить по мячу в прыжке. Постарайся не запустить его в "аут", только и всего. Ты же видел игру, да. Я имею ввиду, сейчас не будет блокирующих, так что атаковать можешь куда угодно. Посмотри пока, как делают остальные, хорошо? Шоё кивнул, собираясь отбросить страх. К чёрту, пусть будет, что будет. Это для Кагеямы! Он явно ждёт его возвращения – как все, больше всех. Первый мяч пролетел мимо руки. Кагеяма по привычке сделал очень быстрый пас, может быть, тоже волновался. Когда Хината ударил по второму мячу, раздались радостные возгласы. Мяч ушёл в "аут", но волейболистов это не волновало: они все действительно ждали чуда. Верили, что к Хинате вернётся память после первого же касания мяча. После приземления? После второго прыжка? Третьего? Нет? Ну пожалуйста? – Если кто-то решил, что у нас здесь цирк, тот может пробежать пятьдесят кругов по залу. Если нет, продолжаем тренировку. От голоса Тсукишимы в зале стало очень и очень холодно. Мальчишки притихли. Шоё не было дела до восстановления памяти. Его радовало лицо Кагеямы. Хотелось сгрести его за шиворот и утащить в угол: целовать и целовать. Пришлось ждать с этим аж до второй перемены, только тогда их оставили вдвоём. Они, нагло пользуясь статусом третьегодок, закрылись в клубной комнате на минутку, на две. Конечно, Хинате не хватило, конечно, Кагеяма не позволил ему большего. Сойти с электрички на своей станции тоже. – Сволочь, Кагеяма, какая же ты сволочь, – шептал Шоё дома в трубку телефона, с шумом вдыхая и выдыхая воздух. Кагеяма с той стороны дышал не тише. – Я же так соскучился в этой чёртовой больнице!.. – Хината, придурок... – Я тебя тоже люблю. – Это я тебя люблю, балбес!.. Хината застонал. Кагеяма судорожно выдохнул в ответ. Засопел. Шоё услышал непонятные звуки. Или наоборот, как раз-таки очень понятные. – Кагеяма!.. Тот прорычал что-то, явно ускоряя темп. Это было слишком!! – Кагеяма, я сейчас кончу!.. – сдавленно произнёс Шоё. В ответ услышал стон и понял, что Кагеяма его опередил. – Ну не сволочь ли? Я даже не знаю, как от тебя пахнет!! Кагеяма всё не мог отдышаться. – Идиот, – выдохнул он. – Перестань ругаться... – Что это было, чтоб тебя?!.. – Я ещё не закончил, вообще-то! – возмутился Хината и пожалел: Кагеяма замолк. Шоё судорожно выдохнул, пытаясь уловить в трубке хоть что-то. Там было тихо. – Не молчи, слышишь? Не смей молчать!.. Кагеяма, пожалуйста!.. – он заскулил. Кагеяма сбросил. Закусил губу до крови: так стыдно ему ещё не было. И что на них нашло? Поступил звонок от Хинаты. Тобио не брал трубку. Ещё один звонок, оборвался, смс-ка, другая, третья. Он открыл их. _Входящие сообщения _От: Хината Шоё. Сволочь _От: Хината Шоё. Не издевайся! _От: Хината Шоё. КАГЕЯМА!!! _От: Хината Шоё. Кретин. _От: Хината Шоё. Ну пожалуйста... _От: Хината Шоё. НЕТ, ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ ПОМОЧЬ!!! Кагеяма сжал телефон. _Отправить сообщение _Кому: Хината Шоё ПРИДУРОК. Как я тебе помогу??!! В трубку подышать?! Извращенец. _Входящее сообщение _От: Хината Шоё ПРИДУРОК. Зачем ты меня бросил Кагеяма закрыл лицо ладонями. Потом поднялся и стянул с себя футболку. _Входящее сообщение _От: Кагеяма <3. Ты просил фотку. Шоё захлебнулся своим стоном, открыв присланное фото: отражавшийся в зеркале голый по пояс Кагеяма. Обнажённый торс. Хорошо видно каждый кубик на прессе, и грудь, и его чудесную шею. Сам он на фото сердито смотрел в сторону. Шоё пристроил телефон на подушке перед собой и закусил пальцы освободившейся руки. Как бы ему хотелось коснуться тела Кагеямы сейчас. Водить ладонями по его груди, целовать его губы, и шею, ключицы, и ниже... Позже Кагеяме пришла смс-ка: _Входящее сообщение _От: Хината Шоё ПРИДУРОК. <3 _Отправить сообщение _Кому: Хината Шоё. Что <3? _Входящее сообщение _От: Хината Шоё. Слов нет, как сильно я тебя люблю. Шоё снова набрал его номер. Кагеяма выпалил сразу: – Никогда больше так не делай. – Но ведь... – Я сказал, никогда! – Ка.. – Это низко. И глупо, я не знаю. Зачем? Вот зачем ты?.. – Но ведь нас никто не видел, Кагеяма. Шоё, довольный, развалился на своей постели. Тобио у себя мерил комнату шагами. – Хината придурок. Из-за тебя я чувствую себя грёбаным извращенцем! – Как грубо, – вздохнул Шоё. – Разве это не нормально? – Нормально?.. – Кагеяма слов не нашёл от возмущения. – Хотеть друг друга. Я думаю, вполне нормально. – Шоё говорил тихо и спокойно. – И я рад знать, что ты меня тоже хочешь. И пусть это всё вышло скомкано и некрасиво.. И глупо, да.. Мне всё равно. – У тебя вообще комплексы есть? – Целый вагон! – заверил его Хината. Тот не поверил. Вздохнул. Они помолчали немножко. – Эй, ну... Меня это тоже немного смущало... – Да ни черта тебя это не смущало! – Думаешь приятно было выпрашивать?! – Так, всё, цыц. А то поссоримся, – Кагеяма решил взять себя в руки. – Аа.. ага.. Снова дурацкая тишина. Кагеяма облизывал прокушенную губу. Завёл же привычку, кусать их. Хината виноват, балбес!.. – Кагеяма? – М-м? – тихо отозвался тот. – Ты.. Ты порядке там? Это правда было очень плохо? – робко спросил Шоё. – В порядке. Просто мы больше не будем так делать. – По телефону? – уточнил Шоё тише прежнего, чтобы не навлечь на себя грозу. – По телефону, – терпеливо ответил Тобио в трубку. – А.. – Перестань, – устало попросил Кагеяма. Шоё помолчал, разглядывая собственные укусы на пальцах. Как он жалел, что не мог быть сейчас рядом с Кагеямой. – Кагеяма... Я бы обнял тебя сейчас. Просто обнял и всё, – торопливо добавил он. Брюнет вздохнул. – Не приходи на утреннюю тренировку. – Почему это?.. Связующий вздохнул поглубже и произнёс: – Потому что тогда я не сдержусь, и нас выгонят из школы. Хината тихонько рассмеялся. – Хорошо. Но больше не бойся. – Это кто ещё боялся? Кто от мячей уворачивался весь вечер?! Что, трудно было руки вверх поднять? В волейболе, знаешь ли, не только нижний приём существует! Хината расхохотался уже во весь голос. Как сказочно везло им с тем, что ни у того, ни у другого дома никого не было в это время.