Затерянные в песках

— Тебе повезло! Вместе с ярким солнцем в хайму ворвалась Фату, которая сияла не менее ярко, чем само солнце. Адель отложила в сторону браслет из бисера, который она почти доплела, и чуть встревожено взглянула на женщину, эмоциональность которой ей показалась слегка подозрительной. До этого она не видела ее такой радостной. — Тебе повезло, — повторила она. — Хозяин позволил тебе встретиться с твоим другом. Я сопровожу тебя к нему. — Ты шутишь! — воскликнула Адель, не веря ей. За столько времени здесь она уже отчаялась дождаться встречи с Гийомом. И хоть ее перестали держать на цепи, позволили передвигаться по амазару, но бежать девушка не пробовала. Стоило ей выйти из хаймы наружу, как ей хотелось сбежать из этого места куда подальше, но она дала себе слово, что без Гийома не сделает это. Поэтому она и пыталась разыскать его, когда Фату отправляла ее по работе наружу. Каждый раз, когда ей удавалось увидеть его снаружи, Адель приходилось ограничиваться лишь быстрым взглядом — то ее саму прогоняла невесть откуда взявшаяся рядом Фату, то прогонял Гийома его надсмотрщик. За четыре месяца, что она провела в этом лагере, девушка виделась с Гийомом всего три раза, и при этом не обмолвилась и словом. Пару раз она даже пыталась ночью сбежать из хаймы и разыскать Гийома среди остальных совершенно одинаковых шатров. И ей это почти удалось, если бы не мешающие ей ночные стражи — то стерегущий амазар туарег, то проснувшаяся по нужде Фату, то верблюд, который испугался крадущейся девушки и начал громко реветь. Все эти разы Адель приходилось отказаться от своей затеи и либо прятаться назад в свой шатёр, либо делать вид, что вышла по нужде — ей совершенно не хотелось быть обнаруженной, и уж тем более не хотелось, чтобы кто-то нажаловался хозяину. И поэтому она была очень удивлена, услышав эти слова от Фату. — Отчего же? Сегодня из путешествия к аменокалю вернулся наш любимый амрар, и мой господин в хорошем настроении, поэтому позволил тебе увидеться с твоим другом. Думаю, вы даже сможете поговорить. — Фату, — после этих слов Адель бросилась к ней и повисла на шее, радостно обнимая, — Фату, спасибо тебе! — Благодари не меня, а хозяина, — та смущённо улыбнулась. — Ведь я говорила, что его щедрость не знает границ. — Ну как же! Если бы ты не упомянула ему об этом, век бы мне моего друга не видать! Конечно, на хозяина девушка пожаловаться не могла — он до сих пор игнорировал ее соседство, прячась на своей половине эхана, и в принципе ее существование, и если как-то и говорил с ней, то делал это через Фату, которая позже передавала ей какие-то его слова. Адель вполне устраивало такое положение. Она не могла назвать его злым или бессердечным, но и добрым и радушным тоже. Он позволил ей выходить наружу, но держал от Гийома подальше. Он снял с неё цепи, но не позволял общаться с кем-либо ещё, кроме Фату, которую он приставил к ней как надсмотрщицу. Он не разговаривал с ней, но передавал свои приказы через Фату. Он держал ее в своей хайме, но никак не проявлял заинтересованности в ней. Когда Адель видела его в пустыне или встречала вечером в шатре, ей было интересно узнать, что движет им, что он вообще от неё хочет и планирует делать с ней в будущем. Но задавать вопросы она не спешила, помня о той пощечине, поэтому продолжала лишь молча наблюдать за ним. Как правильно заметила Фату, ей оставалось лишь помалкивать, исправно делать то, что ей прикажут, и ждать. Неожиданно девушку посетила мысль о том, что не придётся ли ей позже платить хозяину за эту благосклонность и подарок в виде встречи с Гийомом? Не сделал ли он это намерено? Потому что Адель было нечем расплатиться с ним, кроме… самой себя. Но эту мысль она постаралась отмести от себя прочь, надеясь, что просто слишком драматизирует, и стала мысленно настраиваться на долгожданную встречу. Идя между эханов, Адель оглянулась по сторонам — сегодня и вправду будто бы был какой-то праздник. Почти все мужчины-туареги толпились у большой хаймы, что-то громко обсуждая, женщины суетливо перемещались, готовясь к чему-то, таклит занимались готовкой, разделывая барана, а икланы отдыхали в тени шатров. Наконец они остановились у одного из крайних шатров, возле которого сидели несколько чернокожих мужчин-икланов и, тихо переговариваясь о чём-то друг с другом, равнодушно поглядывали в сторону подошедших женщин. Фату о чём-то попросила их на своём наречии, и один из них нехотя зашёл в шатёр, а уже через пару секунд вернулся вместе с Гийомом. Подтолкнув его навстречу Фату, акли вернулся на своё место и продолжил прерванный ранее разговор. Адель остановилась в нескольких шагах от Гийома и приветливо улыбнулась. Он почти не был похож на себя прежнего. Исхудавший, ещё больше загоревший на солнце, небритый, с неопрятной всклокоченной бородой, в потертой, измятой и грязной одежде он стоял чуть ссутулившись и смотрел на неё, будто не веря своим глазам. Он смотрел на неё, как смотрят умирающие в пустыне путники на притягательный мираж оазиса. Адель первая бросилась ему на шею, заключив в свои объятия. — Боже! — на французском зашептала она ему на ухо. — Боже, я так скучала! Все это время я только и мечтала встретиться с тобой наконец, поговорить… Неужели! — Это ты, — хрипло произнёс он, смутившись. Откуда-то сбоку раздался характерное покашливание, и Адель послушно отошла от Гийома, нехотя выпустив его из своих объятий. Она безумно скучала по нему, по его объятиям, по его запаху, по его губам, и сейчас едва сдерживала себя. Ей хотелось обнимать его, гладить его лицо, волосы, целовать, держать его за руки, но… Но приходилось держать саму себя в руках из-за наблюдавшей за ними Фату. Из-за Фату ей как раз и приходилось говорить на французском — ей не хотелось, чтобы та подслушала, о чем они будут говорить. Возможно, на слух она и сможет определить, на каком языке они говорят, но она уж точно не разберёт значения слов, Адель была в этом уверена. — Я думал, что ты умерла, — проговорил он. Несмело поднял руку к ее лицу и заправил выбившийся локон за ухо. — Думал, что с тобой что-то сделали… Те разы, что мы виделись с тобой, я был уверен, что ты всего лишь мираж, дурацкая иллюзия моего воспаленного мозга. Я и сейчас так подумал, пока… пока ты не обняла меня. — Все в порядке, — заверила она его. Он снова опустил руки, бессильно вытянув их вдоль тела, поэтому она обхватила его ладони своими. Взглядом случайно зацепилась за следы от кандалов на руках и едва не вздрогнула, но сдержалась. — Все это время я была здесь, рядом с тобой. Я живу в шатре у имохага. Гийом изменился в лице после ее последних слов. Нахмурившись, он исподлобья взглянул на неё. — У имохага? — настороженно переспросил он. — Все в порядке, — повторила Адель. — Я его не интересую. Я просто живу там как служанка, хоть мне и говорят, что я рабыня. Я давно хотела повидаться с тобой, но мне не позволяли. Видишь, та женщина… Она как моя надзирательница, но это она упросила моего хозяина дать мне встретиться с тобой. После этого Адель увидела, что Гийом пришёл в ещё большее замешательство. Девушка, не желая смущать его ещё сильнее, быстро перевела тему: — А ты, Гийом? Ты в порядке? С тобой хорошо обращаются? Взгляд ее снова наткнулся на следы на его руках, и Адель сразу же пожалела, что задала этот вопрос. — Я раб, — ответил ей Гийом. — И обращаются со мной как с рабом. — Мне так жаль, что… что все так вышло… Адель отвернулась, закусив губу. Неожиданно она заметила, что Фату, которая до этого так доблестно исполняла свой долг, отвлеклась на беседу с теми самыми рабами и не обращала на свою подопечную никакого внимания. Адель не знала, сделала ли Фату это намеренно, или же это помогла ей сама судьба, но тут же решила воспользоваться щедро подаренным ей шансом. Девушка вновь повернулась лицом к Гийому, глаза ее горели. — Поцелуй, — шёпотом попросила она. — Поцелуй меня, пока она не видит! Гийом обхватил ее лицо ладонями и внимательно поглядел девушке в глаза. Боясь упустить хоть одну секунду, она прикрыла веки и сама потянулась к нему губами. Как слепая, она ткнулась губами в его колючий подбородок и на ощупь метнулась чуть выше и левее, пытаясь найти губы. Уже предчувствуя долгий и чувственный поцелуй, она встретилась с сухими и совершенно твёрдыми губами Гийома, который неумело целовал ее в ответ. Даже не целовал, а просто приоткрыл рот, позволяя ей сделать все самой. Это был как будто не Гийом — он никогда ее так не целовал. Распахнув глаза, но не отстраняясь, Адель испуганно проглядела на него — не случилось ли что с ним, — и взглядом столкнулась с почти безжизненным взором серо-голубых глаз. — Давай сбежим? — едва шевельнув губами, произнёс он и поглядел на нее. В глазах его зажглись какие-то огоньки, и в нем будто пробудилась прежняя жизнь. Адель затаила дыхание, услышав его слова. Точно таким же голосом, точно таким же тоном, точно так же глядя на неё, он чуть больше года назад позвал ее с собой, обещав ей самое большое приключение в ее жизни, и она поверила ему. И сейчас история повторялась — их ждало не меньшее приключение. То, о чем она мечтала, то, чего так страстно хотела последние пару месяцев, то, что она сама хотела ему предложить. Не веря своему счастью, девушка согласно закивала головой. — Когда? — спросила она шепотом. — Как можно скорее. — Это что такое?! — раздался недовольный окрик рядом. — А ну! Фату тут же дернула Адель за руку в свою сторону, а Гийома оттолкнула в сторону. — Ну-ка ступай в хайму, руми! — воскликнула она и, уперев руки в бока, недобро посмотрела на француза. — Живо! — Скоро! — на французском закричал Гийом вслед Адель. В этот момент тот самый акли начал заталкивать его обратно в шатёр. — Скоро! Позволив Фату уволочь себя куда-то в сторону от шатра, в котором скрылся Гийом, Адель уже ни на что не обращала внимания и едва сдерживала счастливую улыбку. Все ее мысли сейчас полны были лишь одним — побег. Спустя столько времени они сбегут! Вместе! — Ишь чего творит! — ворчала Фату, уводя девушку подальше. — Стоило мне отвернуться на мгновение, как она уже… — Фату, это же мой жених! Почему я не могу поцеловать его? — Потому что ты живешь в хайме имохага! Нельзя быть любимицей имохага и целовать других мужчин. Адель тактично промолчала, что это не останавливает самого хозяина уходить куда-то по ночам — по красноречивым приглушённым стонам она легко догадывалась куда и зачем, и ей оставалось лишь радоваться, что это не она. До сих пор она не понимала этой средневековой логики: почему мужчинам позволяется что-то делать, а женщинам нет? И уж тем более с другими мужчинами, которые вообще-то их женихи. — Даже если этот мужчина такой же акли, как и я сама? — вместо этого спросила Адель. — Тем более! Ладно бы тебя застали с другим имохагом, но с акли… — Но мы же равны! Разве у вас все не так? — Нет. Ты — гостья нашего господина, раз до сих пор живешь с ним в хайме. Так что никаких поцелуев, если не хочешь снискать на себя гнев хозяина! Адель едва не съязвила, что если это поможет ей наконец «съехать» из эхана хозяина, то она будет только рада, но придержала язык за зубами. Подначивать Фату ей не хотелось. Всё-таки, если бы не она, то этой встречи могло и не быть. — Но хотя бы видеться я с ним смогу? Хоть иногда? — Встретившись с грозным взглядом Фату, она торжественно заверила ее: — Обещаю, никаких поцелуев! — Ладно, — после недолгих раздумий согласилась рабыня. — Я ничего не скажу господину. Думаю, он будет не против, если иногда вы сможете видеться. Но без глупостей! — Фату, скажи, ты упоминала при нем, что Гийом — мой жених? Таклит долго молчала, делая вид, будто не услышала ее вопроса. Затем как бы между прочим ответила: — Конечно нет. Ради твоего же блага. Что она понимала под этим благом — снисходительность хозяина к ней самой, возможность встречи с Гийомом или жизнь самого Гийома, — Адель не знала. — Спасибо тебе ещё раз за помощь, Фату, — остановившись у своей хаймы, произнесла Адель. Девушка уже хотела войти в шатёр, как ее остановил голос Фату. — А ты куда собралась? Бери бурдюки, нам ещё нужно сходить за водой, а затем нужно взбить масло. Работу тебе никто не отменял!