Холодно

Путь, к удивлению Цицерона, прошёл спокойно. По дороге в Рифтен никто не пытался на них напасть. Лишь иногда в городах шут чувствовал на себе подозрительные взгляды. Но реальной опасности никто не представлял. Поэтому Хранитель искренне не понимал, почему Рон-Тара и Флорети вели себя чересчур мрачно. Не то, чтобы Цицерону нравилось быть вдали от Убежища: у него были обязанности, которые он должен выполнять, и его время от времени посещали ужасные мысли о повреждениях тела Матери. Порой он делился своими переживаниями с Флорети. Но в остальном – он оставался собой. Раздражающе-жизнерадостный и вечно не к месту. Рон-Тара иногда позволяла себе с усмешкой отметить, что Цицерон прекрасно вжился в роль влюблённого жениха. Себя он называл Зольфом и в деревнях да в городах делился своим счастьем с теми, кто был готов послушать. Но если Цицерон порой ужасно переигрывал, то Флорети, напротив, относилась к отыгрышу роли без энтузиазма. Счастливая «Зия» была достаточно скупа на эмоции и говорила только о делах. Выглядело это весьма комично, и только Рон-Тара могла насладиться весельем данного зрелища. Рифтен встретил их ужасным ливнем. Цицерон и Флорети жутко замёрзли и сидели в углу повозки, прижавшись друг к другу, как две намокшие птицы. И лишь Рон-Тара чувствовала себя вполне комфортно. Оно и понятно: вода – её родная стихия. У ворот их встретила стража, которая недвусмысленно намекнула на взятку. Но хриплое: «Пустил нас по-быстрому!» - которое выдала Флорети, подействовало на слугу народа более чем отрезвляюще. Уставшая, злая и вымокшая редгардка нуждалась даже не в том, чтобы обсохнуть, но в тепле. Накидки не сохраняли тепло так, как хотелось бы. Да и холод противно тёк по ногам. Собирались они впопыхах, поэтому купить для Флорети высокую тёплую обувь попросту не успели. Город воров и шулеров был тих. Воздействие дождя не иначе. Торговцы не сходили с места, лишь зябко прятались под крышами своих прилавков. Одно из мест сиротливо пустовало и, кажется, остальные продавцы смотрели на это место с долей еле скрываемой ненависти. - Ты знаешь, какой дом? – спросила Флорети, перекрикивая шум дождя. Аргонианка закивала головой, шлёпая лапами по мокрой земле. Дом, который они искали, скромно прятался за приютом. При виде вывески у Флорети побежали по спине нехорошие мурашки – с этого проклятого места когда-то всё началось. Ведь именно тут она убила треклятую старушенцию, сломала психику о слишком радостных детей и предопределила своим поступком будущее. Порой она думала, что всё это – плохой сон, и она вот-вот проснётся в той сырой камере, в которой отбывала своё наказание. Но она не просыпалась. А мысли о том, что это мог быть сон, не приносили ничего, кроме головной боли, которой нынче итак в избытке. Флорети сжала ладонь в кулаке и настойчиво постучала в дверь. Послышались торопливые шоркающие шаги и ворчливое «сейчас», из-за которого Флорети и Рон-Тара не сдержались и тихо фыркнули в усмешке. Дверь распахнулась и на пороге оказался каджит. Массивный чёрный кот, в его лоснящейся шерсти проблёскивала белёсая седина. Выглядел он как-то не по-каджитски. Дети Эльсвеира тонкотелы, в их глазах блестит азарт и они всегда гонимы торговым путём. Этот же был совершенно иной – слишком крупного сложения, не очень высокого роста, да и смотрел он так, будто его только что разбудили. - Морис, - произнесла Флорети, шагнув навстречу каджиту. Тот прищурил тёмно-зелёные глаза, но тут же изменился в лице и торопливо отошёл от двери. - Капитан, - мурлыкнул он, пропуская промокших гостей в дом. – Рад вас видеть. - Мы по делу, - прохрипела Рон-Тара, стягивая с плеч намокший плащ. - Иначе и быть не может, моя дорогая, - улыбнулся Морис, помогая аргонианке снять плащ. Цицерону лишь оставалось недоумённо смотреть на необычного во всех смыслах каджита. Он был похож на вежливую домашнюю кошку, а не бравого пирата. От созерцания шут очнулся, когда Флорети чуть ткнула его в бок. - Не пялься, - хмыкнула она, проходя в дом. Для Рифтена место обставлено было хорошо. Учитывая, что здесь активно орудует Гильдия Воров. Но казалось, что Морис мог позволить себе некоторую роскошь. Необычно. Тем не менее, Цицерон ощущал странный привкус крови в воздухе. Он огляделся по сторонам и увидел, что часть комнаты на первом этаже ограждена ширмой, на которой висел окровавленный кусок ткани. Хранитель быстро вспомнил, что Морис был судовым врачом и, возможно, своё ремесло перенёс на свою сухопутную жизнь. - Отдохните с дороги, капитан, и расскажите, какая нелёгкая вас привела ко мне, - спросил каджит, ставя перед редгардкой бутылку черноверескового мёда. Он не торопился садиться за стол, всё хлопотал, принося к гостям еду. Цицерон с недоверием посмотрел на запечённый лососёвый стейк, что оказался перед ним, и продолжил внимательно слушать, о чём пойдёт речь. - Помнишь Паллата? – спросила Флорети, недовольно сжав и разжав пальцы рук. - Сложно забыть… - сдавленно отозвался каджит, ставя перед Рон-Тарой порцию еды. - Он объявился и устроил охоту. Пока только на меня, но я должна тебя предупредить, - отметила Флорети, к еде она пока что не прикасалась. - Чего вы ждёте от меня, капитан? – спросил каджит, садясь напротив редгардки. – Я остепенился, у меня есть работа. Личности вроде Паллата могут плохо повлиять на мою репутацию в городе. - Личности вроде Паллата могут плохо повлиять на продолжительность твоей жизни! – прорычала Флорети, строго взглянув на Мориса. - Справедливо. - Его основной целью являюсь я. Я не хочу, чтобы ты или Рон-Тара пострадали. Вы последние, кто остались, - вздохнула пиратка, вглядываясь в морду каджита. - Надо было раньше об этом думать, - огрызнулся Морис. Казалось, его маска вежливости дала трещину в виде резкого слова. Цицерон дёрнулся, опустив руку на нож, но тут же был остановлен резким движением ладони Флорети. - Я знаю свою ошибку. И я не хочу повторить её во второй раз, поэтому у меня будет к тебе серьёзная просьба… Но после обеда, - редгардка подхватила пальцами вилку и принялась поедать предложенную ей рыбу. Цицерон неуверенно последовал примеру Флорети, но не мог спустить глаз со странного врача. Что-то в нём было не так, и Хранителю это не нравилось. *** У Мориса действительно был богатый дом. У него была отдельная комната для гостей, а это о чём-то говорило. Там и разместились Флорети, Рон-Тара и Цицерон. Лидера долгое время беседовала с Морисом о чём-то наедине, поэтому Хранитель и аргонианка остались одни. - Странный этот каджит, - фыркнул шут, стягивая с себя рубаху. - Потому что его воспитывали имперцы, - сонно пробурчала Рон-Тара, кутаясь в предложенное ей одеяло. – Морис когда-то рассказывал, что его родители нашли, когда он был ещё котёнком. И воспитали. - Хмм… Ну, это объясняет его имя. Оно совершенно не-каджитское, - деловито отметил шут, сбрасывая сапоги с ног. – И где вы его только откопали. - Ну… Мы его украли… - Оооо, какие интересные истории скрывает ваше с Флорети прошлое. Но зачем пиратам какой-то вшивый каджит? – с интересом встрепенулся Цицерон. - Это очень старая история, - пожала плечами ящерица. Она надеялась, что это поможет ей отвязаться от имперца и побыстрее заснуть, но по лицу Цицерона было понятно – он так просто не отстанет. – Мы напали на торговый корабль. Солдат там было немного, но сопротивление оказали они знатное. Серьёзно ранили Флорети по ноге. Она поэтому так хромает. - Цицерон надеется, что этот мерзавец кормит рыб, - нахмурился Цицерон. - Если спасся, то его оградили боги – Флорети столкнула мужика в море и больше мы его не видели, - пожала плечами Рон-Тара. – Тех, кто был готов сотрудничать, мы взяли на борт, как пленников. Те же, кто сопротивлялись, пошли по доске. Их было немного – человек пять. Трюм был полон специй, а так же там было много чистой пресной воды, что было нам на руку. Мы забрали всё, что было нужно и потопили корабль. - Цицерон понимает, что каджит был одним из пленных, - протянул шут. - Ага. Он спас Флорети. На третий день после абордажа у неё начала гноиться рана – ублюдок использовал ржавый нож. На четвёртый день Флорети слегла с жаром. Мы уже были готовы к тому, чтобы попросить плотника ампутировать ей ногу, но тут среди пленных нашёлся врач. Он обезвредил рану, - Рон-Тара тоскливо качнулась и клюнула носом, она явно хотела спать, но шут ждал продолжения. Аргонианка зевнула, демонстрируя ряд желтоватых клыков. – В награду Мориса перевели в отдельную каюту, дали ему денег, кормили наравне с офицерами. А когда мы добрались до порта, мы отпустили его вместе со всеми пленными. Но Морис так прижился среди нас, что предложил свои услуги на постоянной основе. Такая история. - Ммм… - многозначительно протянул Цицерон. – А как… - Нет! – прервала его Рон-Тара. – Я устала с дороги. И ты тоже! Спи! Или просто не мешай спать мне! - Цицерон не может спать, пока не вернётся Флорети! – возразил шут. - Не переживай, она внизу с Морисом. Они поговорят, и она вернётся, - махнула рукой аргонианка, опуская голову на подушку. Шут что-то пробурчал в ответ, но возражать не стал. Всё равно он продолжал сидеть на кровати и ждать, когда в дверях появится знакомое лицо. - Цицерон, - голос Флорети он услышал лишь через час. Пиратка появилась в дверях в полной амуниции, при сабле и в красном камзоле. Шут пригляделся и увидел край крепкого кожаного жилета. - Я с тобой, - уверено сказал Хранитель, опуская ноги на пол. - Нет, - строго отозвалась Флорети, кладя руку на плечо Цицерона. – У меня есть для тебя серьёзное дело. Я и Морис съездим в пригород Рифтена. Он предполагает, где может спрятаться Трифон. Я разберусь с ублюдком и вернусь. Ваше дело следующее – слушай меня внимательно! - Ты опять нас бросишь?! – прошипел шут, сжимая пальцами запястье редгардки. – Как чуть не сделала тогда, в Солитьюде! - Нет, Цицерон, я вас не брошу. Но мне нужно закончить то, что начато, поэтому, прошу, помоги мне, - отозвалась она, сжимая руку. – Завтра утром вы уйдёте из дома. На рынке найдите человека по имени Бриньольф, он из гильдии. Скажите ему, что вы из Тёмного Братства, он отведёт вас напрямую к их дельцу. Попросите у гилдмастера убежища на несколько дней, упомяните имя Мориса. Он не посмеет отказать. Если я не вернусь через три дня – берите повозку и езжайте обратно в Убежище. Я нагоню вас потом. - Ты останешься тут. Или сбежишь. Или пойдёшь на смерть. Неужели ты думаешь, что я выполню такой приказ?! - Я надеюсь, что ты выполнишь такой приказ, - вздохнула Флорети. – Послушай, то, что случилось с командой – моя вина. И я должна прибрать этот бардак. Только тогда я могу начать новое дело. Цицерон недовольно посмотрел на неё. Жизнь делала ему одни лишь подножки, вновь отбирая тёмную сестру. - Что если… - спросил он, но тут же осёкся. Нет, он не хотел об этом думать. Этого не должно случиться. - Если я задержусь больше, чем на месяц, обязанности пусть возьмёт на себя Назир, - ответила Флорети. – Цицерон… Прошу тебя, пойми... Команда не сможет спать спокойно. Я не смогу. - Не проще ли было обмануть меня и попросить обо всём ящерицу? – покачал головой шут, вцепляясь пальцами в рыжие волосы. - Я не хочу тебя обманывать, Цыц… - Флорети положила ладонь на его щеку и осторожно поцеловала уголок его губ. Мягко, нежно – в этом жесте было много непривычного. В основном она жестка и груба, как и положено любому пирату. – Я люблю тебя, ты это знаешь. Я вернусь. Рано или поздно. Прошу, не забывай об этом. - Я не забуду, - кивнул головой Цицерон после короткой паузы. В его руку скользнуло что-то холодное. Пиратка последний раз поцеловала его и, отстранившись, выскользнула из его объятий, как порыв хаммерфельского ветра. Цицерон услышал торопливые шаги и то, как Морис о чём-то переговаривался с Флорети. Затем дверь глухо хлопнула и наступила тишина. Знакомая тишина. Как тогда, когда Флорети ушла к данстарскому берегу. Но тогда Цицерон нашёлся, что сделать. А сейчас он мог лишь сидеть и осознавать приказ, данный ему. Шут посмотрел на свою ладонь, которая согревала странный круглый кусок металла, оставленный Флорети. Шут чуть прищурился и его губы растянулись в горькой ухмылке. Только она, уходя возможно навсегда, могла оставить ему свадебный подарок. Только она могла подарить ему амулет Мары на прощание.