Твои леденцы этой весной

Третий американо за утро, мозг обогащается кофеином, слегка подрагивают пальцы, сухость во рту, невозможность сидеть на месте. И постоянное желание курить. Насвистываю Smells like teen spirit. Женское бедро касается края моего стола, темно-синяя ткань юбки. Отрываюсь от компьютера, чтобы встретиться взглядом с обладательницей изящных форм. Настя многозначительно приподнимает брови. - Три минуты, - я киваю, немедленно возвращаясь к работе. Настя запрыгивает на подоконник, я достаю зажигалку, прикуриваю нам обоим. - Что вчера было? - хитро улыбается. - Драл? Мы даже не рискнули спросить, решили дать тебе оклематься. Во сколько ушел? - В половине десятого где-то. - Офигеть. Работой завалил? - Да я сам решил остаться, старые завалы доделать. Потом же будут спрашивать. - А с отчетом как? Что Кир сказал? Настя накручивает светлую прядь на палец, затягивается сигаретой, не сводя с меня любопытного взгляда. Я пожимаю плечами. Надо бы, конечно рассказать ей - мы же вроде друзья, обидится, если позже всех узнает. - За отчет не ругался почти, - качаю головой, подбирая нужные слова. - Офигеть. Он совсем домашний стал, конечно. Такой душка в последнее время. - Душка? - верчу пальцем у виска, вспоминая, как начальник на прошлой неделе разбил мой мобильник об пол за то, что он слишком громко звонит. Потом, правда, подарил новый. - Ты его раньше не знал! - Настя берет тон старожила. Она работает тут уже лет пять и любит запугивать новеньких. Поначалу из-за ее рассказов я был в ужасе, куда попал, но теперь по прошествии полугода привык делить все надвое. - Если подумать, я ни разу не видел, чтобы кого-то песочили из-за такой ерунды, как отчет. Это вашими с Машей стараниями все лишний шаг боятся ступить. - Мы ваши задницы спасаем, блин, - Настя быстро выдыхает дым, делает гримасу. - При мне такое количество людей уволили за невыброшенный фантик из-под конфеты! А как-то раз девочка опоздала на семь минут, так ее босс час в кабинете песочил, орал так, что весь офис слышал. Зареванная вышла, собрала вещи, уволилась. Еще одну проституткой деревенской обозвал за то, что в обтягивающих джинсах пришла. Тоже уволилась. А как-то раз парень вон тоже, как ты, отчет забыл распечатать - так потом неделю весь сжимался, когда босс мимо его кресла проходил. Кирюша велел ему сделать график проделанной работы по каждому клиенту компании, не только по его собственным. Этот парень, Антон, месяц не уходил домой раньше одиннадцати. Я потому и удивилась, что ты так легко отделался. - Насть, ну у него темперамент, конечно, тот еще, но я ни разу таких жестких мер не видел. Скорее Наташа Георгиевна насилует честь и достоинство каждого встречного. А босс так, только орет иногда. - Наташа Георгиевна была такой скромняшей, когда пришла, это он из нее стерву сделал. Она ему в рот смотрит, все, как он, делает. У кого она, думаешь, научилась так песочить людей? - Настя быстро докуривает, бросает окурок в пепельницу. - Давай скорее, спалят, убьют. - Вот и с сигаретами то же самое, - я неторопливо затягиваюсь. - Никто не ругает за это! А ты все палишься. - Ага! Я первую неделю пришла, стою тут курю с девочкой, вижу, как у нее глаза округляются, но не понимаю, что случилось. Тут этот красавчик появляется из ниоткуда, вырывает у меня изо рта сигарету, бросает в стену и орет "Синицина, в рабочее время не курить, не жрать, не трахаться, я понятно говорю?" И главное, сам тогда курил! - Настя хмурится, поправляет заколку в волосах. - Ты его уже таким не застал. Мы возвращаемся вместе в офис, я тянусь к дверной ручке и едва успеваю отскочить назад - дверь распахивается рывком. - Здрасте, - киваю, схватившись за лоб. - Здрасте! - фыркает высокая шатенка, разъяренным жестом запахивая пальто из бежевого кашемира. - Не задела? - Жить буду. - О, Карина Андреевна, - улыбается Настя. - Какими ветрами? - Он ребенка сегодня из садика забирал, придурок! - Карина Андреевна, бывшая жена босса, светится праведным гневом и что-то ищет в сумке. Надеюсь, не оружие. - Не успел? - Настя сочувственно кивает. - Сегодня Машкин клиент приходил, уверял, что всех нас тут закопает, Кирилла Дмитриевича разбираться звал. То еще утро было. - Не, он успел, а потом, вместо того, чтобы к бабушке отвезти, ко мне доставил - типа срочно в офис надо, к бабушке по пробкам некогда ехать. Типа у меня-то дел нет никаких, педикюр-маникюр-борщи, а он у нас супермен, город спасать летит. Придурок, ненавижу! Настя, пошли курить. - Он меня уволит, Карин... - Не дрейфь, ты же со мной. Настя косится на меня. Я машу рукой, мол "иди, прикрою". Заступничество Карины Андреевны имеет эффект непредсказуемый, в зависимости от настроения босса. Я закидываю бумагу в принтер, распечатываю готовое коммерческое для большого клиента, вечером отдам Наташе Георгиевне на согласование. Напеваю под нос Ролинг Стоунз. Димка подходит со свежим кофе и флешкой. - Ну что, герой? Ты звезда офиса. Маша с Настей все утро про тебя шушукались. - Блин, да из-за отчета что ли? - чешу затылок, недоумевая. Наклоняюсь над заглючившим принтером, и челка снова падает в глаза. Да вашу мать, как ее укладывать-то? - Ну так. Когда шеф таким голосом людей зовет - потом никто живым не выходит. - Мне только что Настя рассказывала, какой он раньше монстр был. Ты сколько тут работаешь? Год? - Ну. Реально монстр, я на работу ходить боялся. И уходить тоже боялся. Жесть была. - А что он вдруг такой добрый стал? - чувствую, как губы невольно растягиваются в улыбке. Я только что назвал этого истеричного деспота "добрым"? - Да не вдруг, постепенно как-то. Ну примерно когда вы с Таней и Олежкой пришли, тогда уже никого всерьез не песочили, только Наташа Георгиевна с плеткой ходила. Сам-знаешь-кто вообще нынче почти не срывается на людей. Ты его, получается, и не застал таким. - Весь день будем у принтера торчать, девоньки? - от громкого голоса босса мы с Димкой подскакиваем, парень проливает кофе на рубашку и судорожно оттирает. Кирилл Дмитриевич морщится, оглядывая это жалкое зрелище. - Наташка мне говорит: слишком много девок в отделе, найми парней побольше, у них подход другой. Другой, блять. Жопу отклячили и сплетничают, - беззлобно ворчит он и вдруг шлепает Диму по спине, так, что остатки кофе вылетают из чашки, заливая принтер. - Марш работать, халтурщики! И тебе, Дима, выговор за то, что принтер сломал. У Димки открывается рот от несправедливости. С каждым апрельским днем солнце добрее к нам на несколько минут. Сегодня оно ждет, когда мы закончим работу, чтобы проводить нас до дому - или хотя бы до метро. Предвечерние лучи цепляются за мокрые после дождя улицы, отражаются в лужах. Напеваю Love will tear us apart, пальцы лениво стучат по клавиатуре. Хочу выключить офисный свет, выгнать всех коллег и сесть возле окна. Петь в холодное стекло, оставляя следы дыхания. - Артем Юрьевич! - на меня укоризненно смотрит Наташа Георгиевна. Рядом с ней генеральный что-то набирает на телефоне. - Вы забыли, где находитесь? Удивленно приподнимаю брови. Докапывания Наташи Георгиевны зачастую касаются самых неожиданных вещей. - Мы все ценим ваши вокальные данные, но давайте вы их будете за пределами офиса демонстрировать? - у Наташи Георгиевны строгий голос рано повзрослевшей молодой женщины, надменный взгляд и хорошее чувство офисного стиля. Кирилл Дмитриевич отрывает взгляд от экрана, удивленно смотрит на Наташу, затем на меня. Я прикусываю кончик карандаша. У босса снова взлохмачены волосы - значит, было трудное утро. Боссу идет удивленное выражение, так он кажется моим ровесником. - Дура, я его на работе держу только за музыкальное сопровождение, - Кирилл Дмитриевич невозмутимо выдерживает скептичный взгляд Наташи Георгиевны. - Не слушай ее, Тема. - Он сотрудников отвлекает, - пытается возмутиться она, но генеральный пожимает плечами. - Да похер, главное, мне нравится. Пойдем уже. Кирилл Дмитриевич запахивает черный френч, серый кашемировый шарф небрежно висит на плечах. Наташа тоже в пальто. Так, стойте-стойте. Они уходят? Я подскакиваю на месте от осознания, что весь мой план сейчас провалится. Это важно: есть кое-что, о чем я думаю целый день. С самого утра, с самого первого американо. Он не может уйти сейчас. - Кирилл Дмитриевич, вы сегодня еще будете в офисе? Босс чуть сдвигает брови, старательно наматывая шарф. - Вряд ли. А что? - Нужно с вами поговорить. Его руки замирают, сжимая серый кашемир. Настороженно смотрит на меня. - Кольцов, у тебя какие-то вопросы к генеральному? - Наташа Георгиевна смотрит на меня, как на идиота. - Ты вроде уже достаточно давно тут работаешь, должен быть в курсе, как все устроено. Давай со своими делами ко мне или к исполнительному, у Кирилла Дмитриевича и без твоих вопросов дел навалом. Я буду после восьми, останься. Или завтра подойди. Я хочу возразить, но в этот момент у Кирилла Дмитриевича звонит телефон. Он подносит трубку к уху, мгновенно мрачнеет на два тона, почти осязаемо. В серых глазах легко меняется температура. Когда он злится, смотреть в них холодно. Босс делает знак Наташе Георгиевне и возвращается в кабинет, на ходу разматывая шарф и мрачно выслушивая собеседника. Наташа распахивает пальто, чтобы не было жарко, прислоняется плечом к стене. Не раздевается. Значит, все-таки уйдут. Я смотрю на часы: шесть-пятнадцать. Не думаю, что у меня есть время ждать. Проходя мимо Наташи Георгиевны, замечаю ее ошарашенный взгляд и слабое "Что ты...?". Вежливо стучусь и сразу кладу ладонь на ручку двери. Либо так, либо я никогда на это не решусь. Захожу и закрываю за собой дверь. Кирилл Дмитриевич стоит возле окна, разговаривает по телефону. Спокойно жду, пока договорит. Он жестикулирует, что-то втолковывая собеседнику, разворачивается и только тогда замечает меня. Рука замирает в воздухе, глаза округляются. «Ты охуел?» - спрашивает одними губами, слушая ответ собеседника. Я присаживаюсь в кресло, ожидая, когда он закончит. Сердце бьется немного чаще, но внутренний голос уверяет, что «если уж наглеть, то до конца». - Может, ты еще и закуришь тут? – спокойно предлагает Кирилл Дмитриевич, откладывая трубку. Слишком спокойно. Молча протягиваю ему заявление. Он подозрительно щурится, прежде чем взять лист бумаги из моих рук. Быстро просматривает содержание послания. - Не понял, - тихо говорит босс, серые глаза опасно сужаются. – Мы обсудили этот вопрос вчера. Тебе есть, что добавить? - Я подумал над вашим вчерашним предложением. Спасибо, но вынужден отказаться. Я увольняюсь. Кирилл Дмитриевич внимательно смотрит на меня, и я чувствую, как в нем закипает бешенство. Интересно, сколько мата мне придется выслушать, прежде чем он поймет, что.... - Окей, - неожиданно буднично кивает босс, берет со стола свою фирменную «монблан» и размашисто подписывает мое заявление. – Завтра подойди к Наталье Георгиевне, она скажет, кому передавать клиентов. Я предупрежу ее. Что, это все? Закатное солнце заливает кабинет абрикосовым светом, темный костюм босса, взлохмаченные черные волосы и мрачный взгляд острым контрастом охлаждают помещение на несколько градусов. Сочетание врезается в мою память, точно эстетическое насилие. Босс садится за стол и открывает свой «мак», теряя ко мне интерес. Я неуверенно киваю и собираюсь уйти. Мои пальцы уже касаются дверной ручки, когда тихий голос останавливает меня. - Артем Юрьевич, может, вы все-таки назовете мне причину? Сглатываю, останавливаюсь. Притвориться, что не расслышал? - По личным обстоятельствам, - бормочу я. - По каким? Я сжимаю напоследок холодную ручку двери и медленно поворачиваюсь к боссу. Он что-то записывает в блокноте, иногда переводит взгляд на экран компьютера. «Беги, придурок!» - орет мой внутренний голос. – «Соври что-нибудь и беги». Я только что уволился, а у меня все равно не хватает духу оставить вопрос босса без ответа. Кирилл Дмитриевич что-то беззвучно проговаривает, глядя на экран, кончиком ручки касается губ в задумчивости. - По личным, - упрямо повторяю, чувствуя, как становится сухо во рту. - По каким, конкретно? – босс морщится, переводит на меня требовательный, недовольный взгляд. - Ничего особе… - Надо помочь? - Нет! - машу руками. - Что случилось, Тема? - Нич… - Кольцов, не беси меня. Что случилось? - Влюбился, - в отчаянии взлохмачиваю волосы. - В кого? – рявкает босс. - В вас. И тишина. Ну вот, я это сказал. Хочу развернуться и уйти, но не могу пошевелиться. Даже сердце предательски затихает. Кирилл Дмитриевич открывает рот, чтобы что-то сказать, затем закрывает. Чувствую себя звездой – лишить начальника дара речи на моей памяти не удавалось никому. Босс пару раз моргает, осторожно откладывает монблан в сторону. - В смысле… как? Блять, я просто герой. Заставить начальника тупить – да это просто джекпот. - Глубоко и безнадежно. Судя по лицу босса, до него, наконец, начинает доходить. - Кольцов, ты это что ли… гей? – он с недоумением осматривает меня, видимо, надеясь отыскать признаки гомосексуальности. - Не совсем, - пожимаю плечами. – Би. Но дело не в этом. - Не в этом… - начальник продолжает хмуриться и вдруг ошарашенно вскидывает взгляд. – Погоди. Так би – это значит, у тебя на женщин тоже стоит? Ну и вопросы. Может, сегодня в здании тоже окажется бомба? Лишь бы не продолжать этот разговор. - Да. И так, и так. - Бляяяяяяять, - Кирилл Дмитриевич запускает пальцы в волосы. – Блять, Кольцов, у меня пол-офиса баб неустроенных, и ты решил влюбиться в меня? Молодец, выпендрился. Умник, блять. - Я могу идти? – срываюсь я, с раздражением засовывая руки в карманы. Довел. - Стоять! - рявкает генеральный так, что моя смелость быстро скукоживается. Ну что он мне сделает? Уволит? Ха! Но блять, все равно страшно. - Ты что школьница семнадцатилетняя? – босс еле сдерживается, чтобы не орать. – Влюбился в учителя и решил перевестись в другую школу? Взрослый мужик, е-мое. Вон по Кате из бухгалтерии тоже все парни слюни пускают, и ничего же, блять, не увольняется никто. Охренеть. Я ему только что признался в любви, а он….Охренеть. - В монитор смотреть надо и работать, а не на начальство пялиться, Тема, - резюмирует босс и еще раз морщится. – Тупая причина. - Ну, блять, какая есть! – огрызаюсь я и тут же стекаю по стенке от убийственно-холодного взгляда. - В этом офисе матерюсь только я, понял? – тихо говорит Кирилл Дмитриевич. – Не принимаю твое заявление. Иди работай. - Вы его только что подписали. - Да ты чо? – генеральный невозмутимо берет мое заявление из стопки бумаг и рвет на несколько частей. Я охреневаю, дорогая редакция. - Ну, я хотел, как лучше, - пожимаю плечами, и с трудом держу себя в руках, бешенство бьет в виски. - Собственно, мне все равно. Я думал работу по клиентам передать, но если вам глубоко на все это плевать... Завтра не приду, было приятно работать, до свидания. Я не смотрю на него в последний раз, больше не могу его видеть. Направляюсь к выходу из кабинета. - Стоять, я сказал! - рявкает Кирилл Дмитриевич, но я лишь на мгновенье зажмуриваюсь и уверенно открываю дверь. Несколько пар удивленных глаз смотрит на меня, Наталья Георгиевна выглядит оскорбленной до глубины души. Такие грубые нарушения субординации ломают здешний мирок, как карточный до.... Я не успеваю додумать - неведомая сила встряхивает меня за шкирку и затягивает обратно в кабинет, таким резким и сильным движением, что я спотыкаюсь и чуть не падаю. Босс подхватывает меня под руки и грубо толкает к креслу. Дверь захлопывается под звонкое молчание обалдевших коллег. Босс скидывает френч, расстегивает рукава рубашки и закатывает вместе с пиджаком до локтей. Блять, он что, меня бить собрался? Быстро припоминаю все известные мне способы самозащиты – приходилось часто драться в университете, но босс очевидно сильнее и крупнее меня, мои шансы не внушают уверенности. Разъяренный взгляд серых глаз словно выжигает что-то во мне, не дает пошевелиться. Кирилл Дмитриевич засовывает руки в карманы и вдруг зажмуривается, словно пытаясь успокоиться. Как ни странно, ему это удается. Перемена поражает - открыв глаза, босс невозмутимо поправляет галстук и садится на стол, упираясь руками в деревянную поверхность. - Тема, - он говорит мрачно и бесстрастно, словно собирается задеть очень сложную тему. - Все, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Ты это понял? Осторожно киваю. Что за хрень? - Видишь ли, все не так просто, - он снова собирается с духом, смотрит куда-то в пол. - Тебе действительно стоило выбрать другой предмет для влюбленности. У меня... кто-то есть. Блять, что? Неверяще моргаю пару раз. Это глупо - я ведь не просил его быть вместе, было смешно даже надеяться на это. Внезапно чувствую резкую, удушающую боль. Губы невольно растягиваются в усмешке. Надо же. Отказ на невысказанную просьбу - отчего-то не менее больно. - Ну хорошо. Желаю вам быть счастливым, - сухо говорю я. - Теперь могу идти? Он мотает головой, смотрит исподлобья. У меня начинают дрожать руки, этот взгляд изводит, как ожидание выпускного экзамена в вузе. Не хочу знать, что он скажет дальше, не хочу слышать. Не могу заставить себя уйти. - Подожди, я... - он прикусывает губу и снова отводит взгляд. - Об этом не очень просто рассказывать. Но я хочу, чтобы ты знал - ты этого заслуживаешь. Она умерла пять лет назад. У меня брови взлетают до небес, наверное. Что? Босс смотрит в сторону пустым взглядом, продолжает. - Я любил ее, как не любил, наверное, никого. И так уже точно не смогу. Время от этих воспоминаний ничего не оставило. Но я поклялся себе, что останусь ей верен до конца. Прости, если случайно сделал больно - я не хотел. Наверное, сложись оно как-то иначе, - он смотрит на меня и как-то криво улыбается, - может, что-нибудь бы и вышло. Но я дал слово, от которого не могу отказаться. Я медленно выдыхаю. Собираюсь с мыслями, наконец, заставляю себя посмотреть ему в глаза и говорю единственное, что могу сформулировать: - Чо? Кирилл Дмитриевич изгибает бровь, ставя под сомнение мою сообразительность. - Это.... - чешу затылок, подбирая слова. - У тебя же дочка родилась пять лет назад? Он прищуривается, осторожно наклоняет голову. - Ты что, с какой-то бабой мутил, когда у тебя жена беременная была? Босс хлопает глазами, кажется, что-то подсчитывая в уме. Он смотрит на меня, я на него, и.... Я начинаю ржать. Кирилл Дмитриевич пытается возмутиться. - Как ее звали хоть? - спрашиваю сквозь смех. - Кого? - Любовницу. Он моргает. - Ммм Маша? - его губы дергаются в предательской улыбке, и через минуту он тоже смеется, пряча лицо в ладони. - Блять, Кольцов, ну как так можно... - Что это сейчас было, Кирилл Дмитриевич? - спрашиваю я, отсмеявшись. - Блять, души у тебя нет, Тема, - он пытается сердиться, покусывает улыбающиеся губы. - Это мое темное трагическое прошлое. Весь офис сочувствовал. - А... - я снова рассмеялся, соображая. - Вам тут не первый раз воздыхатель сцены устраивает? - Не-не, ты первый, Тема, - босс кладет руку на сердце. - До этого одни девки были. Мы снова начинаем ржать. Это абсурдно до безумия. - И что, вы всех этой историей потчуете? - Да. Потому что, в отличие от некоторых, у женщин сердце на месте. И не смотри на меня так, - он поднимает указательный палец. - Иначе я бы всех хороших сотрудниц растерял. А так работают и даже крики прощают. Травма все-таки. Я встаю, поправляя челку, подхожу к боссу. Он прикусывает губу, смотрит на меня выжидающе, с грустной усмешкой в серых глазах. - Прости, шеф, - говорю я, отводя взгляд. - Но я все-таки сбегу, как семнадцатилетняя школьница. Это, на самом деле, нихрена не смешно, каждый день видеть тебя и не иметь возможности... - Что? - спрашивает босс, неожиданно высокомерно глядя на меня. - Не иметь возможности что? Его вопрос почему-то застает меня врасплох. Взгляд невольно падает на его губы, затем ниже по шее к воротничку идеально застегнутой рубашки. За все это мне стыдно - и я привычно отгоняю мысли о том, что... Босс лениво протягивает руку к моему ремню и резко тянет на себя. Я едва успеваю упереться руками в стол, чтобы не упасть. Я едва успеваю удивленно вдохнуть. Босс облизывает мою нижнюю губу, слегка прикусывает. Сердце бьется очень больно, в груди точно скручивается узел. Он целует меня. Глаза полуприкрыты, на щеках тень от ресниц, на губах вкус апельсиновых леденцов. Я настолько растерян, что даже не успеваю запомнить. Его рука мягко ложится мне на грудь и отталкивает. Отстраняюсь, хлопая глазами, как совращенный подросток. Босс смотрит на меня, слегка прикусив губу, и в серых глазах - почти нескрываемый смех. Он спрыгивает со стола, и я невольно отступаю на шаг. Кирилл Дмитриевич улыбается и вдруг берет меня за руку - хватает за запястье, точно сопротивляющегося ребенка, тащит к двери. - И только попробуй завтра не появиться, умник, - резко говорит босс, неожиданно прижимая меня плечом к стене. Тепло его тела передается моему через одежду, заставляя думать - а как было бы без нее. Босс наклоняется, губы почти касаются моего уха, от запаха его волос я начинаю дышать чаще - и на нашем расстоянии это невозможно от него скрыть. - Совет на будущее, Тема, - насмешливый шепот обжигает мое ухо. - Если собрался шантажировать начальство, сначала определись со своими требованиями. Он распахивает дверь и грубо выставляет меня из кабинета. Я спотыкаюсь и чуть не налетаю на Наташу Георгиевну. Отряхивая пиджак, быстро провожу взглядом по офису. Как минимум пять человек смотрит на меня с очень странным выражением лица. Я собранно прохожу к своему рабочему месту, и громкий Настин шепот, наконец, озвучивает дрожащий в воздухе вопрос. - Ты уволен или как?