Маферат mode on

– Милорд Инквизитор, – вежливо поздоровалась Лелиана, встречаясь глазами с Травельяном. – Рада приветствовать вас в моей обители. Вас, наверное, интересует, почему я пригласила вас сюда в такое время – сейчас, когда все празднуют великую победу над Корифеем. Дождавшись согласного кивка собеседника, Сенешаль продолжила: – Видите ли, ваша милость, я хотела рассказать вам о своей наставнице. Когда я была молода, меня взяла в обучение одна бардесса, ее звали Маржолайн. Она научила меня очень многому – менять личины, лгать, воровать… убивать, конечно. Она научила меня искусству барда. В глазах Инквизитора зажегся нехороший огонек. – Но самым главным уроком, милорд, я считаю не это. Маржолайн показала мне цену предательства: когда я не оправдала ее надежд, она подставила меня и обрекла на мучения и смерть. Я была очень расстроена, если так можно выразиться. И я с головой ушла в религию. Я стала послушницей, сестрой и, наконец, Левой рукой Верховной жрицы. Я поднялась очень высоко, вы ведь не станете спорить. – Угу, – согласно буркнул Инквизитор. – И где-то на этом пути, милорд, я поняла, что моя наставница хотела до меня донести тем своим поступком. Или не хотела, ведь она надеялась, что я умру. Но я выжила. И отомстила. Лелиана плеснула себе бокал белого, почти прозрачного вина, вопросительно глянула на Травельяна, но тот не выказал заинтересованности напитком, и она пожала плечами. – Когда я смотрела на труп Маржолайн у своих ног, я думала, что я восстановила справедливость. Что я избавила мир от подлой твари. Что я просто обезопасила, наконец, свою жизнь – потому что она шла за мной по пятам и хотела довершить начатое. Я была удовлетворена, Инквизитор. Лелиана отхлебнула из бокала, в раздумье глядя в окно. – А знаете, что я поняла теперь, спустя столько лет? – М? – казалось, Травельян был не слишком заинтересован рассказом, но уйти он не мог. – Тот самый урок, с которого я начала свой рассказ. Именно здесь, в Инквизиции, я окончательно поняла: предательство – это не подлость. Предательство – это лишь еще один способ достичь цели. Взгляд ее холодных равнодушных глаз встретился со злым, обещающим взглядом Инквизитора. – Я знаю, что вы могли бы возразить мне, милорд, не будем сотрясать воздух. По большому счету, мне бы вообще не стоило начинать этот разговор, но я надеялась, что вы согласитесь подписать для меня одну бумагу. А для этого нужно, чтобы вы понимали ситуацию. – Так вот, насчет предательства, – после паузы продолжала Тайный канцлер. – Я служила и служу Инквизиции, а не вам лично – думаю, вы понимаете разницу. И то, что для вас сейчас предательство, – для меня просто еще один способ добиться целей организации. Вы были хороши в своей роли, Вестник Андрасте, но необходимость в вас прошла. Травельян впервые дернулся в сковывающих его путах. Ножки стула заскребли по деревянному полу. – Инквизиция уже набрала слишком большой вес, нам для наших изначальных целей – вы ведь еще помните, в чем они состояли, не так ли? Так вот, для наших целей нужно стабильное равновесие нескольких точек влияния, а не новый центр силы. Вы вытянули молодую организацию на мировую арену в кратчайшие сроки – спасибо, Вестник. Но теперь ваше время прошло, – Лелиана вынула из-за пояса кинжал и шагнула к Инквизитору. – Сейчас необходимо, чтобы Церковь вернула себе прежний авторитет, чтобы снова стала силой, объединяющей народы. Инквизиция, при всех ее достоинствах, не способна на это. Понимаете, милорд, военных орденов и организаций много, на любой вкус, а Церковь – одна. И она должна быть сильнее всех. Ваш титул Вестника Андрасте и то, что вы не входите в официальную структуру, подрывают ее авторитет. Какое-то время с этим можно было мириться, но теперь пора это прекратить. Вы подпишете? Лелиана пристально посмотрела в глаза Травельяну, словно бы выискивая в них понимание и согласие. Тот протестующее замычал сквозь кляп и снова попытался вывернуться из веревок. – Создатель, – не доходя буквально шага, бывшая Левая рука Верховной жрицы опустилась на колени. – Благая Андрасте, направьте руку мою, если действую я согласно воле твоей. Она что-то еще шептала, и хотя она сидела буквально у ног Инквизитора, до него сквозь мерзкий вороний грай долетали только обрывки: «...мой путь проведения…», «...праведны дела мои…», «Разве не меня ты избрал своей карающей дланью?» Вестник замычал, пытаясь привлечь к себе внимание. Он очень хотел иметь возможность сказать хоть что-нибудь. Пусть спорить с Лелианой, а тем более заставить ее передумать, могла только Кассандра, он должен был попытаться. Доказать ей, что она неправа, что есть другие возможности и другие способы. Но когда она поднялась, в ее глазах он увидел приговор. – Свет поведет ее по путям этого мира в другой, – на этот раз громко начала она. – Ибо верит она в Создателя, – Лелиана в два шага оказалась у него за спиной. – И огонь – ее вода. Травельян почувствовал, как нежная, прохладная рука легла ему на подбородок. – Как мотыльки видят свет и летят в огонь, она увидит пламя и полетит на свет, – его голову задрали, и он принялся с новой силой вырываться, но хватка была крепкой, а когда кожу на шее обожгло холодом метала, он замер, боясь даже дышать. Напевный, мелодичный голос прожурчал ему в самое ухо: – Не будет для нее сомнений на Завесе, – и после мимолетной вспышки боли навалились тьма и пустота. – Не коснется ее страх смерти, – также уверенно закончила Лелиана, вытирая лезвие о рукав инквизиторской куртки, – ибо Создатель будет ее маяком и щитом, ее опорой и ее мечом. Она, кинув равнодушный взгляд на обмякшее в путах тело тело, вернулась к столу и прибрала вынутые ранее бумаги. Они ей еще пригодятся, негоже будет заляпать их кровью.