Сказка где-то рядом

*** Жизнь в холмах оказалась довольно уютной. Раньше, когда Юу изучал легенды или слушал по деревням сказки старух о загадочном народце холмов, он невольно представлял их обиталища маленькими землянками, где с потолков свисают корни растений, а по полу разбросаны самоцветы. Хорошо, что не поделился этой мыслью с Койю. Можно было бы себе представить, как он бы поржал и сколько бы это ещё аукалось самому Юу. Здесь присутствовали те же игры с пространством, как и на мосту у Ватару. Маленькие невзрачные избушки внутри оказывались огромными квартирами, обставленными по вкусу хозяев. Избушка Койю стояла недалеко от деревни. Над ней, повинуясь хозяину, всегда висело облачко тумана. Как транспортное средство, которым часто пользовался Койю, и как защита от любопытных глаз. Ещё во время Праздника Духов Юу заметил, что местным обитателям до всего есть дело, а понятие о чувстве такта напрочь отсутствует в их жизни. Койю долго распространялся на тему о разнице морали и нравственных принципов между людьми и волшебным народом, но Юу считал, что это просто-напросто ничем не прикрытое желание совать нос не в свое дело, подпитываемое недостаточным отпором. Первые дни вокруг их избушки собирали цветы все женщины деревни, хотя какие могут быть цветы в ноябре, пусть даже и в Волшебной стране? Когда Юу вышел наружу покурить, а также, между делом, задать этот вопрос шастающим туда и сюда дамам, нахалки, ничуть не смутившись, а наоборот, хихикая и стреляя глазами, махнули руками, и лужайка перед домом тут же зацвела как в мае. После этого Юу уже ничего не спрашивал, а даже иногда приглашал местных ведьм на чашечку чая. Хитрая зараза Койю, беззастенчиво пользуясь привилегированным положением и изображая бурную деятельность, только выходил поздороваться, а все остальное время отсиживался в кабинете, дожидаясь, когда посетительницы изволят удалиться. Иногда в гости заходил Ватару, выручал Юу. Перед демоном дамы млели, краснели щеками, щебетали гораздо меньше и тише, зато строили глазки напропалую. Ватару вниманием молоденьких ведьмочек явно наслаждался, травил какие-то байки и иногда ухитрялся заговорить даже Широяму. Помимо ведьм имелись и другие обстоятельства, не дающие Юу расслабиться. Даже Волшебная страна совсем не райское место, если в твоем доме, кроме тебя и твоего… короче, кроме тебя и твоего короля живет кто-то еще. Из домочадцев у Койю жил чернющий как ночь ворон, вальяжный и высокомерный. Птица умела разговаривать, звалась Асаги, требовала обращаться к ней с уважительным суффиксом "сан". Крылатый Асаги-сан Юу совсем слегка раздражал. Когда Койю, на которого навалилась куча забот, связанных с принятыми на себя обязанностями Короля Волшебной страны, засиживался в кабинете, зарывшись по острые кончики ушей в бумаги и книги, Асаги-сан имел обыкновение расхаживать по низкому стеклянному столику туда-сюда, цокая когтями по поверхности и выводя заунывные мелодии. На Юу он косился круглым блестящим глазом, не мигая и с таким выражением, что Широяма ловил себя на желании отвесить поклон. Юу даже пытался подговорить Койю избавиться от крылатой выскочки, но Такашима питал к чокнутому комку перьев непонятную привязанность, так что попытка не удалась. Но Юу не терял надежды. Кабинет Койю, в отличие от царившего в других помещениях стиля хай-тек, был словно перенесён сюда из европейского средневековья. Кирпичная кладка стен, пыль, тяжёлый дубовый стол по центру с покосившейся горой свитков и книг. На стенах пожелтевшие от времени старинные карты и чертежи. И всё это великолепие было освещено никогда не гаснущей тусклой керосиновой лампой. Койю теперь днями и даже ночами просиживал здесь, работая. Как-то быстро прояснилось, что королевская доля тяжела и отнимает массу времени и сил. Он похудел, стал опять напоминать ящерицу, хотя и таким казался Юу до умопомрачения соблазнительным. Чтобы отвлечь Широяму от безделья, и позволить ему хоть как-то начать соответствовать статусу принца-консорта, Койю показал ему библиотеку, скрытую на первом этаже за тёмной металлической дверью с сейфовым замком. Библиотека по площади навскидку была больше, чем весь холл первого этажа. На стальных стеллажах ровными рядами всюду стояли книги. Все они были старинными, написанными на непонятном Юу языке. Кандзи на пергаментных страницах упорно не желали складываться в нечто осмысленное, но упорный Юу бился над ними, проклиная всех легкомысленных ведьм и фей, криворуких писцов в частности, и филологию в целом. Пару раз непонятным образом в библиотеку залетал Асаги-сан, хотя в помещении не было окон, а дверь Юу плотно всегда за собой закрывал. Ворон смотрел на Юу, насмешливо наклонив голову набок, и Широяма с трудом сдерживал порывы облегчить антрацитовый хвост на пару-тройку перьев, что, конечно было бы дикостью и ребячеством, но уж очень хотелось. А потом в библиотеку вошёл рассеянный Койю, огляделся, подошёл к Юу и несколько минут стоял задумчиво, перебирая чёрные пряди на макушке Широямы. После чего удалился, не сказав ни слова, а непокорные письмена на пожелтевших хрупких страницах вдруг стали складываться в понятные предложения, и оставалось только прорваться сквозь высокопарный слог и пафосную манеру изложения. *** Жизнь в холмах оказалась довольно тревожной. Когда эйфория после Праздника Духов прошла, Юу в голову полезли непрошеные и неприятные мысли. Нельзя сказать, что Широяма относился к тем нервным людям, которые в каждом событии своей жизни выискивают скрытую подоплёку и занимаются самоедством, но не думать у него не получалось. Сначала Юу боролся с дурацким беспокойством, но оно всё росло внутри него, подобно отраве, распространялось по организму, и справиться с этим никак не удавалось. В общем-то, Юу задавался банальным для всех влюблённых вопросом: почему я? Если бы Койю был обычным человеком, скорее всего, этот вопрос вообще не возник бы, но Койю был король, да ещё и Волшебной страны, а кто был Юу? Обычный смертный. Что он мог дать Такашиме? Ну, кроме себя самого? Койю владел магией, у него была власть над всем волшебным народом своей страны, а выбрал он почему-то Юу, и вот теперь Юу занимался самоедством, пытаясь понять - почему. Это не давало ему покоя, сидело глубоко в душе и цепляло в самые неподходящие моменты как воспалившийся заусенец на пальце. Ему казалось, что он был влюблён в Койю всегда. Юу точно не мог восстановить в памяти, когда это произошло, но кто может вспомнить момент, когда он влюбляется? Может он влюбился в Койю, когда сшиб его в библиотеке... Или тогда, когда они столкнулись в баре...Или тогда, когда его отчаянный взгляд прожигал Широяму из зеркала, тогда, после спектакля... Юу не мог вспомнить, как ни пытался. Одно было ясно – он был влюблён по уши, и эта влюблённость не была счастливой. Потому что даже в самые прекрасные, самые трогательные моменты, когда Койю спал у него на груди, обвившись конечностями, как младенец, или когда Койю таскал его ночами по разным закоулкам своего королевства, Юу разъедал, словно кислота, страх того, что придёт время, когда он надоесть Такашиме, и всё кончится. И хуже того – именно в эти моменты Юу особенно остро ощущал утекающее сквозь пальцы время. И от этой мысли внутренности пробирало стылым могильным холодом, и нападала такая безнадёжность, что хотелось выть. Юу держал лицо, не подавал вида, но положение ухудшалось: Койю совсем погрузился в свои бумаги и с утра до вечера пропадал в кабинете, а Юу всё сильнее осознавал свою бесполезность и дурацкую театральную декоративность собственного положения. Даже секс, такой горячий и невыносимо сладкий, не улучшал положения. Вот так и вышло, что Юу связался с ёкаями, а через них – и с тэнгу.