Сказка где-то рядом

*** Наверное, это и было самое счастливое их время. Много позже, когда Юу перебирал воспоминания, он всё время думал, что это была самая радостная и счастливая пора, хоть и насквозь фальшивая. Но тогда он ещё об этом не знал, и воспоминания оставались сверкающими и переливающимися, как драгоценные камни. Приближался Новый Год. Волшебную страну не затронул снег, укрывший остальную землю белоснежным покрывалом. Тут по-прежнему зеленели холмы, оставалась изумрудной трава, благоухали вечным ароматом цветы. Приближение праздника положительно повлияло на короля. Он похорошел, глаза сияли ярче звёзд. Куда то исчезли ссоры и недопонимания. Разногласий больше не было. Внутри у Юу всё пело и трепыхалось от счастья. Койю не расставался с ним ни на минуту. То ли перечитал все свои манускрипты, то ли боялся повторения истории с тэнгу. Они лежали в постели после долгого утреннего секса, когда Койю, свернувшись калачиком, полушёпотом сделал Юу предложение. И это было настолько неожиданно, хотя и очевидно, что Широяма согласился. Да и не принято отказывать влюблённым королям. *** – То есть, ты хочешь сказать, это надо сделать прилюдно? – красивая хрустальная ваза отправилась на встречу с дверью, расспывашись на пол бриллиантами осколков. – А все будут стоять и пялиться? – Юу, "прилюдно" как раз и означает, что все будут стоять и пялиться. Это ритуал... Койю старательно пытался слиться с чёрным кожаным креслом, пока Юу изливал свой гнев. Широяма ошеломлённо замолчал. И это называется свадьба! Охренеть! Асаги-сан каркнул что-то вроде "истеричка", но был сбит со спинки кресла прицельным броском керамической пепельницы и предпочёл разумно скрыться в библиотеке. – Я... Я боюсь, что у меня не встанет... – пробормотал Юу, вертя в руках изящный бокал из сапфирового стекла. Койю гибким движением соскользнул с кожаной поверхности и прижался грудью к спине любимого, чувствуя, как счастье спазмами сжимает все внутренности. – Ты согласен? – прошептал он, уткнувшись лбом в плечо, боясь поднять голову. – Ну как я могу отказаться заняться с тобой любовью? – отставив несчастный бокал, выдохнул тихо Юу, поглаживая узкую кисть, переплетая пальцы. – Особенно в таких экстремальных условиях. – Не волнуйся, – ободрился Койю. – Я сварю тебе такое зелье... Широяма развернулся и, взяв Койю за плечи, заглянул ему в сияющие восторгом глаза. – Нет, спасибо, я как-нибудь сам! – Он провёл пальцами по щеке Койю, прищурился с усмешкой. – И вообще, что за манера: чуть что, пичкать меня всякими зельями, а? Взгляд Такашимы нервно забегал, он выкрутился из объятий и, отвернувшись, стал накручивать прядь волос на палец. – Знаешь, что меня особенно умиляет? – Юу обнял строптивца за талию и притянул к себе. – Что ты пытаешься подсунуть мне своё пойло, когда нервничаешь сам. Он опустил одну ладонь на пах, поглаживая, отмечая как от его движений под пальцами становится твёрдо и горячо. – Ты так неуверен во мне, что хочешь подстраховаться? – прошептал Юу в уже заострившееся от плохо сдерживаемой страсти ухо, второй рукой чуть сдавливая горошину соска, заставляя гибкое тело прогнуться в сладкой истоме. – Пожалуйста, Койю, не надо. Я твой, весь твой... – Ты не понимаешь, – со стоном прошептал Койю, откидывая голову на плечо Юу, прижимаясь ягодицами к его возбуждению, расставляя шире ноги, открываясь. – Бывает, цель действительно стоит любых средств. Абсолютно любых... – Я надеюсь, ты про свадьбу сейчас говоришь. – сказал тихо Юу. *** Специально для них рядом с каменными исполинами и внутренним алтарём, там, где Койю принимал Королевское Право, установили красивый шатёр. Сквозь тяжёлую ткань ничего не было видно, но зато хорошо слышно. До Юу доносился гул голосов, приглушённый, но зато до краёв наполненный эмоциями, среди которых легко угадывались волнение, ожидание, чуть-чуть тревоги, радость и, конечно же, возбуждение. Юу впитывал весь этот причудливый коктейль каждой клеточкой своего тела, словно пил энергетическую смесь прямо из воздуха и никак не мог насытиться. Койю оживлённо расхаживал взад-вперёд по шатру, пытаясь размеренными шагами утихомирись свои нервы. Раз-два-три-поворот! Раз-два-три-поворот! Юу следил за ним и ощущал себя как на теннисном корте. Головой направо-налево, направо-налево. В глазах уже порядочно мельтешило. – Койю, иди сюда. – позвал Юу, вставая с мягкого бархатного стульчика, на котором сидел. Такашима остановился, обернулся и посмотрел на Юу. Нервно облизал губы. – Что? – сухо спросил он. Юу вздохнул и потянул его за руку на себя, разворачивая. Койю шагнул ближе, и Юу, взяв его двумя руками за плечи, мягко подтолкнул к невысокому бронзовому витому столику, уставленному всякими разноцветными баночками и стеклянными флакончиками. Они мерцали всевозможными цветами в пламени свечей, отбрасывая сияние на лицо Койю, делая его ещё более притягательным. – Обопрись о стол руками, – тихо выдохнул Юу. Койю послушался, скосил глаза через плечо и ахнул, когда Юу бесцеремонно закинул полы роскошного атласного плаща ему на поясницу. – Ты что делаешь? – возмутился он, но не отодвинулся, а лишь ещё крепче сжал увитые металлическим плющом бока столешницы. – Хочу тебя подготовить, – честно ответил Юу, становясь на колени и открывая одну из баночек. – Этот процесс не для публики. Обойдутся. – Ты меня и так всю ночь готовил, – выдохнул Такашима, расставляя ноги шире. Юу буквально своей кожей ощутил, как вспыхнул Койю. Удивительно, какой же он был всё таки умопомрачительной смесью разврата и невинности. Он не стыдился ничего, соглашался на всё, что предлагал ему Юу, сам подбивал на разные эксперименты, и при этом полыхал от смущения. Вот и сейчас: через несколько минут им предстояло заняться сексом на глазах всего волшебного народа, что уже столпился тесным кругом меж камней вокруг главного камня, покрытого алым бархатом, а Койю алел, как маков цвет, потому что Юу стоял позади него на коленях, целовал ему ягодицы и нежно растягивал его, то и дело добавляя душистое масло. –Я тебе говорил, как мне нравятся твои парадные одеяния на голое тело? – улыбнулся Юу, раздвигая пальцы в горячей и влажной тесноте. – Заткнись... – сорвался на стон Койю, дёрнувшись навстречу пальцам. Широяма усмехнулся в складки подола, который Койю стряхнул ему на лицо, поправляя тяжёлую ткань. – Можно? – спросили снаружи. Юу поднялся, Койю, бросив на него страстный взгляд отозвался: – Да, Руки, входи. Появился младший брат короля. Сегодня он был в женском образе, образе ведьмы. Волосы были уложены в сложную высокую причёску, две пряди спускались на лицо, оставив открытым только один глаз с безупречным макияжем, нижнюю же часть лица скрывала полупрозрачная сетка. Тело было укрыто угольного цвета плащом, тяжелыми складками струящегося до самой земли. Унизанные массивными серебряными кольцами бледные пальцы украшали чёрные длиннющие ногти. Руки придирчиво оглядел обоих. Юу невольно одёрнул пиджак. Его тоже разрядили в пух и перья. До мантии, к счастью, не дошло, на нём был блестящий пиджак на голое тело и такие же блестящие штаны. На шее красовалось массивное ожерелье с огромным матовым агатом. Юу подозревал, из чьих запасов был вытащен этот драгоценный ошейник. В прямых непослушных волосах сверкала незамысловатая диадема. Корона Койю была намного сложнее, с узорами, листьями и цветами. – Вы готовы? – пафосно пропел Руки и протянул королю наполненный до краёв золотой кубок. Койю открыл рот, и Юу не сомневался, что Койю намеревается сказать какую-нибудь гадость или грубость, или и то, и другое сразу. Он встал между руки и Койю и доброжелательно произнёс: – Мы готовы и сейчас выйдем. Руки медленно кивнул, окинул их взглядом, словно подозревал, что стоит ему отвернуться, как они слиняют отсюда при помощи всей доступной магии, убедился, что король выпил всё содержимое кубка и только тогда вышел. На секунду внутрь шатра проникли запахи цветов и шум толпы. Юу повернулся к Койю. Зрачки у Такашимы расширились, тонкую полоску радужки затягивали золотые нити. – Милый, давай дадим им всем прикурить! Покажем единственный раз, как мы можем, а? Чтобы уж все заткнулись и перестали совать свои любопытные носы в нашу жизнь, чтоб они лопнули от зависти! Койю смотрел на Юу серьёзно и внимательно. Широяма даже засомневался, дошло ли до него хоть слово из того, что он сейчас сказал? И вдруг Койю улыбнулся нежно и чуть-чуть отчаянно, прижался к нему и легонько коснулся губ поцелуем. – Давай! – решительно сказал он и, откинув полог шатра, вышел наружу. Широяма услышал, как взвыла толпа, тяжело вздохнул и, стараясь держать подбородок как можно выше, последовал за своим королём. *** По внутреннему кругу были часто расставлены пылающие факелы, кольцом окружавшие покрытый бархатом камень. В их свете ткань переливалась кровью, вспыхивала на изломах, манила жидкой тьмой в складках. Юу сел на камень, стараясь ровно держать спину, не смотря по сторонам, но остро чувствуя собравшуюся толпу. За всполохами огня не было видно ничего, кроме темноты мрака, казалось, что там, в этой тьме спряталось огромное животное, затаилось в засаде. И оно издавало звуки: это не была тишина, это было эхо шума, производимое миллионами звуков, которые так никогда и не затихали – дуновения ветра, шорох листьев, шепот трав, трепетание крыльев, дыхание далекого моря... Что-то это Юу напоминало, в этом жадном ожидании, в этой напряжённой готовности что-то было столь притягательно знакомое, что когда где-то там, в темноте возник нежный и тревожный стон скрипки, тисками сдавивший грудь, когда словно капли дождя по крыше затрепетали невидимые барабаны, когда из сияния факелов к нему вышел Койю и царственно повёл плечами, сбрасывая атласную мантию так, как будто упал театральный занавес - тогда Юу понял, почему он ощущал такое бешеное волнение: они с Койю были на сцене, а там, внизу, в непроглядной тьме, за стеной факелов, затаив дыхание, ждал огромный зрительный зал. И в этот момент Юу поймал тот драйв, что сопровождал его каждый выход на театральные подмостки. Он ощутил свою полную и безграничную власть над зрителями, он ощутил энергию, которую они ему отдавали, и он был в своём полном праве брать её и распоряжаться ею по своему усмотрению. Они все собрались тут не для того, чтобы удовлетворить своё любопытство, наблюдая, как Юу будет трахать Койю, а для того, чтобы их принц мог выполнить своё предназначение - любить их короля так, как было ему предназначено. И мгновенной кипящей волной Юу ощутил невыносимое возбуждение, когда Койю повернулся к нему спиной, обнажённый и прекрасный, словно отлитая из золота живая статуя. Самообладания едва хватило на то, чтобы расстегнуть штаны, приспустить блестящий материал до бёдер и откинуться назад на локти. Музыка увлекала за собой, отсекая от них двоих всё вокруг. Пространство замкнулось и превратилось в личную вселенную, а они остались внутри, словно в капкане, без всякой возможности выбраться. Койю медленным элегантным движением опустился к Юу на колени, лицом к факелам и темноте, развёл колени широко в стороны, зацепившись ступнями за лодыжки Широямы. Вспышкой мелькнуло в голове напоминание, что Юу обязательно должен помочь ему удержать колени разведёнными, чтобы всем было видно, как королевское семя оросит алтарь. Широяма чуть двинул бёдрами, помогая Койю, он плавно подался назад, до упора, порывисто вздохнул и откинул голову Юу на плечо, доверчиво и беспомощно. Юу положил ладони на колени Койю, ощущая мелкое подрагивание мышц. Он чувствовал, как Такашима трепещет внутри, и сдерживаться становилось всё труднее и труднее. – Давай, – хрипло шепнул он в душистое заострившееся ухо. – Покажи им, как тебе хорошо со мной. И своими словами словно спустил лавину. Койю протяжно застонал и дёрнулся вверх, вытягиваясь как струна, сжимая Юу чуть ли не до боли. Широяма, одной рукой продолжая сжимать колено, второй повёл выше к бедренной складке, огладил шёлковую кожу мошонки, обвёл пальцами влажную головку и, сделав пару жестких порывистых движений, откинулся назад, опираясь руками на твёрдую поверхность и начал медленно и сильно толкаться в узкое худое тело Койю. Казалось, осознание того, что они выставлены на всеобщее обозрение, добавляло острое удовольствие им обоим. Никогда ещё Койю не отдавался так упоительно беззастенчиво, так горячо и развратно, и никогда ещё Юу сам не испытывал столь захватывающего возбуждения, вплоть до желания растерзать это изящное гибкое тело, что извивалось на нём, заходясь жаркими стонами. Когда от подступающего нетерпимого наслаждения каждый позвонок стал взрываться жалящей вспышкой сверху вниз, Юу, теряя разум в нахлынувшем оргазме, прохрипел, прижимая Койю к себе так сильно, будто хотел вплавить его в себя: – Люблю тебя, – и, кажется, на самом деле потерял себя на то время, что Койю спазмами кончал у него в объятиях, истекая спермой на густую траву перед каменным алтарём.