Кровный слуга

POV Чарли — Я мог бы сам дойти до комнаты! — уже не пытаясь скрыть раздражения, кричал Майкл. Как только Майк вышел из машины, когда мы подъехали к дворцу, я сразу же подбежал и опять закинул его себе на плечо. А он, небось, успел подумать, что моя маленькая пытка закончилась. Наивный какой! На самом деле я просто не хотел непредвиденных последствий. Вдруг он взял бы и побежал от меня так, что пятки засверкали? Хотя это маловероятно, но возможно. И пусть Майку не удалось бы далеко убежать, мне не хотелось, чтобы об этом от гвардейцев узнал отец. А он узнал бы! — Пока не донесу тебя до комнаты — не отпущу, — строго сказал я, ещё крепче прижимая его к себе и удобнее устраивая на плече. Сейчас я был так раздражён, как очень давно не был. И мне было абсолютно насрать, если нас увидят слуги (чего не миновать) или мои родители. А вот Майклу, похоже, нет. Он то и дело оглядывался (я чувствовал, как он ворочается туда-сюда) и издавал пыхтение от усиленных попыток вырваться. Майкл пытался заставить меня опустить его на землю. Эти нарочно слабые удары по спине меня удивляли и одновременно смешили. Парень сильно злился на меня, но всё равно боялся причинить боль. Странный. Может, даже более странный, чем я. — О, Боже, Ваше Высочество, что происходит? — приоткрыв большие массивные двери замка, спросила ошарашенная Эмма. Увидев меня без улыбки, которую я не смог нацепить даже нарочно, и Майка (точнее, пол его тела), женщина то краснела, то снова бледнела. Что было ей очень свойственно. — Добрый вечер, Эмма, — стараясь говорить спокойно, ответил я. Не снимая пальто, я сразу же пошёл в направлении лестницы. — Ваше… Подождите! — встревоженная Эмма поспешила за нами, прихватив подолы своей юбки. — Господин Майкл, что случилось? — Ничего, Эмма, всё хорошо! — голос Майка дрожал от нервов, но я знал, что лицо его хранило притворное спокойствие. А фальши его, Эмма, от удивления, скорее всего, не заметит. Я одобрительно похлопал слугу по спине. Нечего её волновать. — Прошу никого из слуг не заходить на третий этаж до какого-то времени, — через плечо бросил я растерянной Эмме, когда мы с Майклом уже скрывались за поворотом широкой лестницы. Мне было жаль Эмму. Она столько нервов потратила за всё время своей работы здесь в качестве одной из старших слуг, назначенных Абигейл и Джефом. Подметив про себя, что надо будет обязательно извиниться, я быстрее зашагал по ступенькам. Майкл почему-то притих. Видимо не хочет потревожить весь замок своими воплями. И брыкаться перестал. Какой замечательный и послушный! И совсем не тяжёлый! Но это плохо, надо будет накормить его, как помиримся… Я усмехнулся. Откуда во мне столько веры? Наконец, мои ноги донесли нас до комнаты Майкла и я, вытащив свой собственный ключ от его комнаты (о да, я хранил его как зеницу ока), бесцеремонно зашёл внутрь. Поставил Майка на ноги, закрыв дверь, повернулся и посмотрел прямо в глаза этому взъерошенному чуду. Он стоял напротив меня, поджав тонкие губы и уже не скрывая злого огня в чёрных глазах. Я ответил ему подозрительным и серьёзным взглядом. Всё нутро кипело с новой силой при взгляде на него. Майкл злился, кипел, бунтовал. Я знаю, из-за чего он такой. Прекрасно знаю. Но я не понимал, не понимал его, поэтому и привёл сюда — поговорить откровенно, в конце концов! Никто из нас не решался заговорить первым. Мы просто стояли и прожигали взглядом друг в друге большие дыры. Тут Майкл открыл рот, глубоко вздохнул и заговорил: — Потрудитесь объяснить, что это всё значит? — спросил парень холодным голосом, и меня от такого тона всего пробило на холодный пот. Я нервно откинул с лица свою назойливую рыжую чёлку. — Что значит? Я поговорить с тобой хочу, — начал я, подражая его тону. Злит. — Я уже не могу спокойно разговаривать с тобой, притворяясь, что не замечаю твоих едких взглядов. — Конечно! Ведь на вас, наверное, никто и никогда не держал злобу. Все вас любят, — прищурившись, язвительно ответил Майкл. Я сжал кулаки. Опять «вас», «вам», «ваше», «вы» … Как же меня это бесило. Как же мне хотелось хорошенько встряхнуть его и прекратить уже это выкание. Как же я хочу кричать, чтобы он не относился ко мне, как к господину. Как я хочу сблизиться с ним, но не таким образом… Я хотел закрыть ему рот, заставив молчать и просто молча обнять. Попросить прощения и пойти показать ему что-нибудь классное. Но я не мог. Тупая гордыня и куча вопросов к нему не давала мне этого сделать. — Как ты разговариваешь со своим господином, а? — так же язвительно спросил я. Майкл вмиг покраснел. Видно было, что я задел его. Для него ведь пост слуги — это очень важная вещь. Он не в первый раз мысленно ругает себя за вспыльчивость. Откуда я знаю? Да просто он любит бормотать вполне внятные предложения, когда глубоко-глубоко уходит в себя. — Если вы хотите продолжить тот разговор позавчера… — предупреждающе начал говорить парень, но я перебил его: — Нет. То есть — не совсем, — поправился я, нахмурившись. — Мне непонятно, почему ты так заводишься из-за этого? — А что непонятного? — раздражённо вскликнул Майкл, всплеснув руками в белых перчатках. — Об этом я не хочу, даже не могу, разговаривать! — Почему?! — НЕ МОГУ! Я схватил Майкла за руки, притянув к себе почти вплотную, от чего тот вздрогнул как от удара, и попытался вырваться. Но я крепко держал его за запястья, заглядывая в большие чёрные глаза. Они сверкали злобой и обидой, но мне было всё равно. Зловеще всё равно… — Ты настолько боишься, что кто-то узнает тебя настоящего? — требовательно спросил я, громко шепча ему в лицо. Майкл растерялся всего на минуту, отвел глаза всего на один незаметный миг, но этого мне хватило, чтобы понять — я попал в точку. Слуга не спешил мне отвечать, он посмотрел на мои руки, которые стальной хваткой сцепили его запястья. — Отпусти. Я… мне неприятно… Мои глаза расширились. Я, как громом поражённый, отпустил его руки и ошарашенно смотрел на него, не в силах поверить своим ушам. Я вспомнил, как он обнимал меня в ответ в первый свой день здесь. Вспомнил все наши другие объятия и остальные, пусть и редкие, соприкосновения. Добровольные! Я помнил его еле заметную улыбку, когда трепал его по волосам. И сейчас он говорит, что ему неприятно? Волна странного и до дрожи знакомого чувства бешенства, словно яд растеклась по мои венам, заставляя тяжело дышать, заставляя синие глаза вспыхнуть недобрым огнём. Энергия заполнила всё тело, распирая изнутри. Майкл, увидев такие резкие перемены во мне, испугался и не смог это скрывать от шока. Парень отступил на шаг, но стоило ему это сделать, как я, словно по рефлексу, схватил его за галстук, развернул и прижал к стене рядом с закрытой на ключ дверью. Не выбраться. Не убежать. Не вскрикнуть. — Неприятно? — прошипел я, уже не контролируя себя совсем. Глаза застилала обида, а сердце бешено билось в груди так, что я слышал его в своей голове. — С КАКИХ ЭТО ПОР?! Я яростно расстегнул его пиджак, едва не оторвав пуговицы, и кинул его вместе с пальто через плечо. Куда он прилетел — меня не волновало. Всё моё внимание было сосредоточено на Майкле, в глазах которого заплескался страх, пересиливший прежнюю злость. — С недавних, — всё-таки выдавил он из себя. И очень-очень зря. Словно удар под дых. Словно отвращение. Это вызвало во мне новую вспышку злости, и я с тихим рычанием расстегнул его жилетку, откинув галстук за плечо. Распрощавшись с жилеткой, расстегнул и рубашку, едва не порвав ткань цепкими пальцами. Я даже не понимал, зачем я это делаю, что я хочу ему этим доказать? Но было поздно. Я не думал. Я лишь чувствовал. Я чувствовал злость. Майкл вжался в стену, пытаясь быть максимально далеко от меня. Он был поражён мной. Так поражён, что даже не узнавал. И от этого совсем не сопротивлялся. Никакого протеста, никаких криков. Холод, шок, обида. Мои губы растянулись в едкой улыбке. Я не помнил, когда в последний раз так бешено злился. Слуга смотрел мне в глаза, нервно сглатывая и прижав ладони к стене. — Неприятно, говоришь? — я легонько провёл пальцами по его оголённому животу, от чего тот вспыхнул и уставился на меня, ещё шире раскрыв глаза. Майк молчал. Никакого пререкания. Тогда я уже увереннее начал водить всей ладонью по его бледной коже. — Что молчишь? Ну-ка скажи, давай, не стесняйся! Но Майкл молчал. Его дар речи словно исчез. Вместе с доверием ко мне. Глаза наполнились непониманием и ещё большим страхом. Болью от моих поступков. Наверное, гадал, зачем я столь интимно пытаюсь выбить из него слова? Я сам не знал. Я просто хотел касаться его, заставить сказать, что это приятно. Грудная клетка парня судорожно вздымалась и опускалась очень быстро из-за учащённого дыхания. Рваные вздохи, напряжённые мышцы. Я тоже тяжело дышал, находясь в каком-то страшном безумии. Руки чесались, тело напрягалось, сердце колотилось где-то в ушах. Кровь циркулировала по венам с бешеной скоростью. — Не надо, — отозвался, наконец, Майкл тихим, непохожим на свой обычный, тоном. Злость пропала из его слов и даже страх исчез. Майкл будто пытался образумить меня. Я вдохнул. Это окончательно сорвало мне крышу. Значит — неприятно? Я прижался к Майку, ещё плотнее вдавливая его в стену. Моя вторая рука уже не держала его запястья, а откровенно шарила по голой коже. Судорожное дыхание Майкла резало мне слух. Неприятно. Он слишком громко дышал. Своим лбом я прижался к его лбу, неотрывно смотря в чёрные и такие бездонные глаза. Тонкие пальцы вцепились в рукава моей рубашки, в попытках оттолкнуть. Неприятно. Я сам шумно задышал. Неприятно, да? Провожу рукой по груди, вниз и по талии. Правда, противно? Срываю с него нахрен эту чёртову рубашку, он начинает дрожать то ли от холода, то ли вновь от страха. Неужели настолько сильно неприятно, а? Царапаю короткими ногтями спину и поясницу Майка, от чего он только сильнее сжимает мою рубашку с громкими ахами. НЕПРИЯТНО?! Майкл уже перестал вырываться и всё так же смотрел в мои глаза, но не враждебно, не злобно, не испуганно, а с каким-то беспокойством. Я едва это заметил, пока в голове крутилось одно слово — неприятно. Носом давно перестали дышать мы оба. Я — от напряжения, которое раздирало меня в клочья, а Майкл — скорее, от страха. Мои пальцы задели его соски, и я зачем-то опустил на них глаза. Пройдясь взглядом по худому телу Майкла, по его коже, по его рёбрам, которые были хорошо видны даже при слабом свете ещё темно-синего неба с последними признаками заката. Такой худой, такой слабый. Такой… мой… Поддавшись внезапному порыву, я вцепился зубами в его плечо, заставляя его вскрикнуть то ли от боли, то ли от сильного удивления. Безжалостно кусая кожу, параллельно проводя по ней языком. Оставляя засосы, которые очень хорошо будут видны на его бледной коже. Шипение и вскрики срывались с его покусанных губ. Я крепко схватил его за талию и притянул ближе, заставляя вжаться уже не в стену, а в меня. Укусами, уже менее сильными, я покрывал его плечи и ключицы. Без стеснения сжимая в объятиях его покрытое холодным потом тело. Майкл упёрся ладонями в мою грудь, в попытке опять вырваться, но очень быстро сдался. Ему больно, ему страшно, он не может поверить в то, что это я. Но это я. Его руки вцепились в мои плечи намертво, а глаза крепко зажмурились. Укусы постепенно перешли в жадные, но мягкие поцелуи. Я вновь и вновь слышал, как с губ Майка скрывались рваные вздохи и самодовольно улыбался, гладя слугу по выгнутой спине. Он такой беззащитный, такой… Тут меня отпустило. Я начал успокаиваться, смягчаться. Ярость постепенно отступала, оставляя место для дикого желания загладить вину хоть как-то. Хоть как-то успокоить и заставить Майкла опять улыбнуться, ну хоть совсем чуть-чуть! И уже не заставить, а доказать ему, что я умею дарить приятные прикосновения… Я, опаляя его кожу жарким сбившимся дыханием, поднимался поцелуями вверх по шее. Только не говори, что неприятно. Руки сминали кожу, проводя по выпирающим лопаткам. Мягко, нежно, ласково. Пожалуйста, прости, почувствуй, что я раскаиваюсь. Отрываюсь от шеи, которую Майкл даже запрокинул для меня, смотрю в эти чёрные глаза, в которых не видно зрачков. Пожалуйста… — Чарли, — хрипло выдыхает мне в лицо Майкл, — успокойся, пожалуйста… Вдруг меня второй раз словно шибануло током. Я замер. Руки остановились на талии, а глаза удивлённо смотрели на пылающее лицо Майкла. Сознание прояснилось. Реальность настигла меня. И только тут я почувствовал, как его руки дрожат, он висит на мне, отчаянно цепляясь за рубашку. Ноги его подкашиваются, а губы все искусаны до крови. Во мне разрослась паника. Глаза забегали, руки мигом вспотели, хоть и находились до сих пор на талии Майкла. Со спины опять потёк пот, заставляя рубашку прилипнуть к ней. Я испуганно смотрю на Майка, который начал приходить в себя и понимаю — снова. Опять я потерял контроль над собой. Над действиями, над мыслями, над чувствами. Дыхания от паники начинает не хватать, и я жадно ловлю ртом воздух. Что я делаю? ЧТО ЖЕ Я ДЕЛАЮ?! Паника. Паника. Паника. Руки дрожат. Майкл всё ещё тяжело дышал, отходя от того, что я только что с ним сделал. Он опустил голову и положил мне на плечо, не переставая мять в липких ладонях ткань рубашки. — Чарли… — снова прошептал парень, но не смог больше ничего выговорить. — Майкл, — совсем не своим, скорее, более сиплым голосом отозвался я, — прости… Я, заметив рубашку на полу, поднял её и накинул на плечи Майка. Руки не слушались, ноги подкашивались. С ужасом понял, что почти не помнил, как раздел его до одних только штанов и обуви. Я прижал слугу к себе так крепко, чтобы унять дрожь в его пальцах. А у самого в глазах темнело. Воздуха мало… Я скривился сам от себя. Мне было хреново. Слова пропали. Просто исчезли, будто и не было. Меня наполнил страх, отчаяние, пустота. Моё чувство страха — посмотреть в его чёрные глаза сейчас, когда они будут осмысленно смотреть в мои — синие. — Могу я побыть один? — вдруг тихо попросил Майкл. Наверное, пришёл в себя. — Но… — начал я. Я ведь не мог уйти сейчас, как бы мне не было неловко. — Прошу… — пробормотал Майкл. Я сглотнул слюну, проклиная себя всеми карами небесными и не небесными и, подведя своего слугу к кровати, посадил на неё. И чудом сам не упал на неё. Он не смотрел на меня, потому что глаза была закрыты. Зябко укутавшись в помятую мной рубашку, Майк сидел, не говоря не слова. Я хотел накинуть на него одеяло, но откинул эту мысль, подумав, что ещё одним прикосновением доведу его окончательно. И себя тоже. Я тихо вышел из комнаты Майкла, на ватных ногах опустился прямо на пол возле двери, а на губах так и вертелось «прости, прости, прости…» *** В своей ванной я, взглянув на себя в зеркало, ужаснулся снова. Волосы в разные стороны даже хлеще чем обычно. Рубашка, которую цепко сжимал Майк, совсем измялась. Взгляд до сих пор ошарашенный и дикий. А внутри всё ныло от отвращения к самому себе. Я умылся в раковине ледяной водой, которая пробила меня до крупной дрожи. Я мог простыть, ну и плевать! Мне надо было срочно уйти, срочно сбежать отсюда. Эти стены вдруг так сильно начали давить и тревожить и без того расшатанные нервы. Я никогда не напивался в стельку, даже живя во дворце с огромным подземельем этого добра — никогда. Но сейчас во мне возникло непреодолимое желание это сделать. За окном наступала ночь, завтра занятия начинались опять, но меня это не волновало. Хочу успокоиться, хочу, наконец, прийти в себя. Набрал уже знакомый номер на домашнем телефоне и прижал плечом трубку к уху. Достал чистую рубашку и переоделся, перекидывая телефон, из которого доносились гудки, из руки в руку. — Нифига себе, кому я понадобился на ночь глядя! — удивлённо и насмешливо вскрикнул в трубку мой друг Джеймс Тей. — Хочу встретиться и напиться. Приезжай в кафе, — каким-то безжизненным голосом сказал я ему, упомянув про нашу любимую кафешку, в которую я недавно водил Майкла. Джемс на том конце телефонной связи молчал минуты две. Оно и понятно, ведь меня редко увидишь или услышишь подавленным и расстроенным. Бросив короткое «понял», парень отключился и, видимо, поспешил собираться. Джеймс Тей всегда мог поднять мне настроение даже одним своим сонным круглые сутки лицом. И сейчас мне нужен именно он. Не для поднятия настроения, а для того, чтобы привести в порядок лихорадочные мысли и попросить совета. *** Я, накидывая пальто, быстрым шагом спускался с лесенок на первый этаж, где большие двери главного входа уже закрывал Джеф. Завидев меня в одежде и с очень хмурым взглядом, он сам нахмурился и сложил свои тонкие пальцы, как всегда, в замок за спиной. — Ваше Высочество, куда вы собрались так поздно? — строго осведомился личный слуга моего вечно занятого отца. — На встречу, — сухо сказал я, смотря прямо ему в глаза. Я был высоким, но мне всё равно не доставало пары сантиметров до Джефа. Зараза! — Вы же сами знаете, что это опасно, — покачал головой Джеф. — Возьмите с собой больше охраны. И осведомлены ли ваши родители? — Нет, но, — я подошёл к Джефу ближе и холодно посмотрел в его глаза, — не смей говорить им. Не хватало им ещё сильнее обо мне волноваться. Я направляюсь туда, где сижу всегда с друзьями. Так что вы меня найдёте, если захотите. Тут послышались звуки торопливых шагов ног на невысоком каблуке, и совсем скоро к нам направилась Эмма. Она ускорила шаг, увидев меня, и даже не подойдя до конца, возмущённо сказала: — Почему вы не в своей комнате, Ваше Высочество? — женщина нахмурилась, оглядывая мою одежду. — Куда это вы? Совсем ум растеряли? — На встречу! — повторил я, раздражаясь, что они меня задерживают. — А как же господин Майкл? Что с ним? — беспокойно спросила женщина, теребя в руках белый фартук. При упоминании Майкла мне захотелось взвыть. Рушить всё вокруг. Захотелось вернуться к нему, но он сказал, что хочет посидеть один, а значит, я только всё испорчу. Ёп твою налево, да я чуть не изнасиловал его! Кто после этого захочет меня видеть? Я тяжело прикрыл глаза и провёл ладонью по лицу. Самому от себя тошно. Отвратительно. Мне было мерзко находиться в своём теле. — Его лучше не тревожьте, пожалуйста, пока он сам не позовёт, — сказал я низким и уставшим голосом. — Мне пора. *** Решив не напрягать своего водителя я, взяв с него обещание молчать, сам повёл машину в направлении любимого кафе. Полуоткрытые окна и высокая скорость немного расслабили меня и на какое-то время позволили ни о чём не думать. Я так давно сам не водил. Тишина в салоне нарушалась только звуком ветра, который рассекала чёрная машина. Приехал я довольно быстро и, здороваясь с персоналом круглосуточного кафе лишь сдержанным кивком, быстро пошёл к закрытой кабинке. Официант провожал меня тревожным взглядом, протирая итак натёртый до блеска стакан. Открыв нашу излюбленную комнату под номером один, я застал Джеймса, заинтересованно рассматривающего меню и путая пальцы в собственных ядовито-зелёных волосах. Я сел напротив него и сразу встретился с подозрительным и любопытным взглядом тёмно-серых глаз. — Так что случилось? — Давай сначала что-нибудь закажем, — отбирая у него меню, ответил я. Парень послушался и, позвав официанта, низкого паренька с непропорционально большим носом, заказал две бутылки вина, мясную и фруктовую нарезки. Меня это удивило, ведь обычно Джеймс всегда заказывает пиво и ничего столь дорогое не берёт. Хорошо, что я успел прихватить деньги. Дождались заказа в молчании. Тей всё так же с прищуром смотрел на меня, а я разглядывал линии на деревянном столе. Рассказать ли ему всё, что произошло? Может лучше просто сказать, что мне скучно стало, и именно из-за этого я вытащил его из кровати? Нет, он же всё прекрасно по мне видит… Джеймс только со мной проявляет частые признаки жизни. Высказывает всё, что думает. Именно со мной. Многие считают его нудным, они просто не знают его. Поэтому, да, ему стоит рассказать. — Ух, какое сухое, мне нравится — попробовав вина, которое заказал, покивал головой Джеймс, с видом великого винного критика. Я не удержался и прыснул, отпивая их своего стакана. Тей слегка ухмыльнулся и снова спросил: — Ну, так что? Расскажешь? Или будешь продолжать играть в настырного партизана? Я, жуя в это время кусочек ветчины, печально посмотрел на него. Дожевав, проглотил и, наконец, с трудом сказал: — Я чуть не изнасиловал Майкла. — Прямолинейно, — заметил Джеймс, поднимая свою зелёную бровь. Никакого удивления. — Зачем? Или… Это то, о чём я подумал? — Ага, — кивнул я, быстро наливая себе ещё вина. — Мы просто недавно поссорились, из-за меня в основном, и сегодня я не сдержался, — я быстро начал глотать вино, заглушая лютую ненависть к себе. Горло и нутро приятно прожигало, согревало, и я, закусив, снова налил в стакан вино. — Воу-воу! — отбирая у меня бутылку, сказал Джеймс. — Сначала расскажи всё в трезвом виде. Я тебя, конечно, в говно пьяным не видел, но представить таковым могу! Взгляд тёмных глаз друга был настойчив, и поэтому я, вздохнув, начал говорить и говорить, совсем как брошенная девушка. Я рассказал ему про то, как неоднократно доставал Майкла с вопросами о его прошлом. Как меня мучало жгучее любопытство, которое ещё и разрывало. Как я сильно хочу узнать Майкла поближе. И как я довёл его очередным таким вопросом. Потом притащил на плече до самого дома и, наконец, не без легкого смущения и злости, рассказал возникшую ситуацию в его комнате. — Ты совсем придурок? — с каменным лицом выслушав меня, строго спросил Джеймс. — Тут любому дауну понятно, что ему больно вспоминать это. И что он всё ещё не доверяет тебе полностью. Если он остался без родителей совсем один то, ясный перец, он никому не раскрывается! — Но почему? — не унимался я, уже чувствуя, как алкоголь начинает кружить голову. — Я ведь его господин! Я уверен, что он знает, что я всегда буду хранить в секрете его прошлое! — А ты ему это говорил? — серьёзно спросил Джеймс, который допивал всего лишь второй стакан вина. — Нет, — потупив взгляд, ответил я. Говорить такое? Ну, разве это не очевидно? Но какая разница, после того, что я сделал, какое теперь доверие? Я взял меню и со всей дури треснул им себя по башке! Потом ещё и ещё раз, чтобы мои тупые мозги, наконец, заработали! — Прекрати! — отбирая у меня и меню, вскликнул Джеймс. Я удивлённо уставился на него. Редко от него даже со мной таких всплесков эмоций увидишь. — Самобичеванием займёшься потом! Когда Майкл тебе отомстит. А теперь послушай меня, — подливая мне последние остатки первой бутылки вина, говорил Джеймс. — Ты должен прийти к нему, извиниться и рассказать ему о твоих проблемах со вспышками. — Зачем? — поразился я, жуя нарезку, из-за этого коверкая слова. — Он федь, — проглотил, заговорил нормально, — не поверит мне. — Я знаю Майка меньше месяца, но успел в нём заметить немало хороших качеств, — поедая виноград, важно сказал Джеймс. — Он поверит. Точно поверит. И, вполне возможно, даже расскажет тебе то, что ты хотел узнать. Только не кидайся на него, ради Бога! — Ага, как же! — горько ответил я, теребя и путая свои рыжие волосы ещё больше. — Он никому не рассказывал, по-моему, даже своему другу… как его там… Саймону. С чего расскажет мне лишь за мою маленькую тайну, которая даже и не тайна толком? — Верь, — твёрдо сказал Тей, — просто верь в него. *** Мы просидели так ещё довольно долго. Разговаривали на разные глупые и избитые темы. На душе так сильно полегчало, что я стал смеяться над шуточками Джеймса во весь голос. Тема ссоры отошла сама собой. Джеймс — волшебник! Этот парень определённо мог помочь мне в любой ситуации. И теперь я чувствовал себя по отношению к Майку намного увереннее. И пьянее. А соответственно — смелее! Под конец вечера я понял, что машину вести я не могу. Вот какого хрена не взял водителя? Идиот… Хорошо, что вообще я на ногах мог ходить, почти не пошатываясь. Почти… На моё счастье водитель быстро приехал на другой машине и вместе с гвардейцем. Я сел в серую машину, на которой они приехали, а гвардеец повёл мою. Ехал я с чем-то отдалённо похожим на надежду. Простит ли меня? Впустит ли на порог комнаты? Я ведь, получается, бросил его одного. Алкоголь ли, но уверенность того, что я смогу ему всё объяснить не покидала меня. От этого на моих губах расцвела улыбка, а в голове мелькнула мысль, что всё же рано радуюсь…