Кровный слуга

— Что ж… считаете ли вы, Ваше Величество, что такой изысканный и теплый вечер мы должны провести за этим чудесным столом, но при этом обсуждая политические вопросы? Билл Франклин обворожительно улыбнулся королю Томасу, изящным жестом укладывая платок на свои колени. Чарли едва заметно дёрнулся, но никто, кроме меня, не обратил на него ни малейшего внимания. Томас добродушно рассмеялся, поглядывая на гостей через хрустальный бокал с остатками вина на дне. — Я так не считаю, Билл. Тем более, раз молодую госпожу Сильвию сморило крепким сном от усталости, то и смысла нет разбираться в чём-то сегодня. Все вопросы подождут, а сейчас, пока в наших бокалах поблёскивает вино, давайте же отпразднуем эту встречу и наступающий новый год! Билл заулыбался шире и поднял свой бокал вверх, поддерживая сказанный Его Величеством тост. Затем его взгляд резко переметнулся на принца. Франклин кивнул ему, взмахнув бокалом так осторожно, что ни одна капля не попала на белоснежную скатерть. Чарли без особого энтузиазма повторил за ним, так же внимательно всматриваясь в тёмные глаза старого друга детства, и выпил вино залпом. Я чувствовал их зрительный контакт, натянутую струну напряжения и чего-то совершенно непонятного. Чарли противился, словно всё отдал бы, лишь бы не смотреть на Билла, но не мог себя заставить. Хоть прямо сейчас впивайся ногтями в глазные яблоки и вырывай. Нервозность господина передавалась мне, заставляя дёргаться от напряжения ещё больше. Я не до конца понимал, зачем вообще нахожусь тут, в этом зале, за одним столом с королевской четой и гостями из другой страны. Главный зал с множеством свечей всегда хранил изящную атмосферу, олицетворял богатство и благородство короля и его родных. Мне тут не место. Убеждаюсь в который раз. Принц позвал меня сюда и посадил рядом с собой, ничего толком не объяснив. Ему с трудом давалось самообладание, что уж тут говорить о привычной беззаботности? И я тут, кажется, именно для того, чтобы помогать ему, подпитывать своей энергией. Как невидимый ни для кого, кроме Чарли, источник кислорода. Меня мутило от переизбытка чувств господина и моих собственных. Но на то я и слуга, чтобы всегда быть рядом. — Билли, — обратилась к юноше королева Миранда, — как поживают ваши родные? — О, прекрасно, Ваше Величество! Матушка изо всех сил занимается своим садом, чтобы в будущем играть там с внуками. — О, так вы…? — королева перевела удивлённый взгляд на жену Билла, которая пока что не произнесла ни слова. Девушка смутилась, а Франклин весело рассмеялся и взял её за руку. — Нет, нет, пока что нет! — он покачал головой, продолжая улыбаться. — Будь это так, я бы не привёз Рейчал сюда. Дорога долгая и волнительная, сами понимаете. Мы оба решили, что ещё морально не готовы к такому ответственному шагу. Тем более, сейчас я готовлюсь в ближайший год занять место своего отца. — А как он себя чувствует? В последний раз мы расстались в весьма неловкой обстановке, — Томас улыбнулся. — Папа чувствует себя прекрасно и говорит, что если бы не его желание отправиться с мамой в давно запланированное путешествие, то он не отдал бы мне свой пост ещё лет пять, — Билл закатил глаза. — Мы с ним как друзья-соперники. С тех пор, как наша семья покинула Сирению, отец всерьёз взялся за моё воспитание и обучение. Мама тоже помогала. В основном, с гуманитарными науками. Ни о каких домашних учителях и речи идти не могло. Вы не представляете, как члены королевского совета чувствовали себя неуютно на собраниях в компании с подростком, что вместе с отцом учувствовал в обсуждении проблем активнее их самих, — Франклин заулыбался шире. — Наверняка вам это знакомо. — Знакомо, а как же, — уверенно кивнул Томас. — Покойный король Никмон Хилл Второй — мой отец — не знал, что такое настоящая отцовская ласка и потакание… — Знаете, до Аласии доходит очень мало новостей из Сирении. Особенно о вашей семье, мой король, — задумчиво продолжил Франклин, откидываясь на спинку стула и постукивая указательным пальцем по кромке своего бокала. — Сами знаете, как строга охрана на границе и как тщательно следят за информацией, что просачивается из страны в страну. Недавний выпуск газеты прямиком из Сегестики я получил с огромным трудом! — Ты читаешь наши газеты? — удивился король. — И как давно? — Не очень давно, — Франклин вновь повернулся к сидящей рядом жене и ласково дотронулся до щеки. Девушка улыбнулась и прижала его ладонь к своему лицу ещё крепче, вызывая у мужа нежную улыбку. — Наверное, тогда, когда женился и поднялся в должности… Так вот, к чему я веду? Хочу послушать, как сложилась ваша жизнь! — Ох, наверняка ты знаешь о новой волне бунтовщиков, — Его Величество посерьёзнел и опустошил свой бокал, закусив после фруктами. — И о взрывах. Нам стало известно, где находится небольшой склад с динамитом и другими видами оружия благодаря показаниям недавно пойманных бунтовщиков. Не совсем добровольным показаниям, правда, но не суть. Что-то мне подсказывает, точнее, я точно могу сказать, что склад не единственный. Так же удалось поймать ещё двух охранников, но они до сих пор ничего не говорят, скоты, — Томас раздражённо передёрнул плечами. — Но об этом мы поговорим потом, условились же сегодня не упоминать проблемы… — Ваше Величество, я уверен, что вы сможете расколоть их скорлупку. Она наверняка уже имеет трещины, ведь обычные честные люди просто так против правительства не идут. И да, вы правы, я спрашивал о другом, — Билл вновь взглянул на Чарльза, который молча вливал в себя уже Бог знает какой бокал вина. Франклин сощурился. — Я о вашей семье, в частности, о моём дорогом друге Чарльзе Дамиане. Все разом повернулись к принцу, что безэмоционально разглядывал стол, но, услышав своё имя, поднял тяжелый взгляд на Билла. — Я не знаю, что бы ты хотел от меня услышать. — Да всё, что угодно! Разве за столько лет у тебя ничего не произошло? Ох, как сомневаюсь! Представь меня хотя бы своему кровному слуге, а то сидим за одним столом, но до сих не знакомы даже. Я замер под изучающим взглядом Франклина и всех остальных тут присутствующих. Трудно было сфокусировать свои мысли под таким давлением. Этот человек глядел так, что страшно было не угодить ему. Чарли рядом со мной напрягся и моментально выпрямился. Он нахмурился и наверняка захотел сказать нечто колкое, но предупреждающий отцовский взгляд прожёг его, усмирил. Чарли вздохнул. — Хорошо, — принц повернул голову ко мне. — Это мой кровный слуга — Майкл Кайси. Майкл, это мой друг детства — Билл Франклин. — Для меня честь познакомиться с вами и сесть за один стол, господин Франклин, — с трудом выдавил я спокойным голосом и склонил голову в знак почтения. — И мне приятно, Майкл Кайси, — ухмыльнулся Билл, продолжая внимательно рассматривать моё лицо. — Признаться, я с трудом мог себе представить будущего слугу Чарльза. А если и удавалось, то фантазия всегда рисовала кого-то такого же, как он сам. Интересно, почему Чарльз посадил тебя за королевский стол, да ещё и рядом с собой… — после секундного задумчивого молчания он рассмеялся, откинув голову, и посмотрел на принца с искорками в глазах. — Неужели ты боишься отправляться куда-либо без слуги? — Я скорее боюсь оставлять его вне поля своего зрения, — парировал Чарльз, вновь наполняя свой бокал вином. Все сидящие за столом поражённо уставились на него, в том числе и я. — Оберегаешь? А разве не должно быть наоборот? — Между нами нет разницы, — Чарльз выпил ещё раз, поморщившись, и взглянул на Франклина с откровенным холодом. — Я с самого начала не считал его своим слугой. Он — моя правая рука, мои глаза и уши. Он не обязан подчиняться мне. — Но ведь это заложено природой, — Билл подался вперёд, радостно улыбаясь. Он только и ждал момента, когда сможет разговорить быстро пьянеющего принца. И сейчас, когда тот поддавался, Франклин ликовал. Но предостеречь Чарльза мне не дал его же возмущённый вскрик: — И что? Мужчине с женщиной быть вместе тоже заложено природой, но и этому правилу человек не обязан подчиняться, — Чарли, больше не контролируя себя и своё лицо, сжал кулаки. — Только идиот живёт по правилам, ставя их выше своих собственных чувств! Это же просто самообман. Вот ты, Билл, разве по своей воле женился? — Сын… — прогремел стальной голос короля Томаса, но Чарли и ухом не повёл. — Наверняка это не было твоим добровольным желанием. Сам говоришь, что тебе с детства всё диктовали, учили тебя… Ты же… помнишь всё. Каждую строчку написанных тебе моей рукой писем. Ты же помнишь причину нашей ссоры! Разве стал бы ты так поступать со мной, если бы твой собственный отец не навязал тебе свою мораль о долге и прочей ерунде? — Чарли покраснел от злости. Алкоголь в крови распалял его только недавно потухший гнев. А Франклин слушал и молчал, с неприкрытой усмешкой и восхищением взирая на принца. — Или ты сам стал такой скотиной? — Чарльз! — Его Величество встал и, громко ударив кулаками по столу, смерил взглядом сына. — Ты явно перепил, хватит с тебя за сегодня. Поди-ка спать сейчас же! — С удовольствием! — дерзко вскрикнул Чарли, с грохотом отодвигая стол и, пошатываясь, встал. Обворожительно улыбнувшись присутствующим, он посмотрел на меня сверху вниз. Улыбка тут же стала печальной, но искренней. Принц протянул мне свою ладонь. — Идём? Я без промедления взял его за руку и, встав, пошёл следом. Воли на то, чтобы обернуться и извиниться перед всеми за него и за себя, у меня не хватило. Взгляд Билла до самого конца провожал нас в гробовой, пугающей тишине. И лишь единственный звук был слышен, по крайней мере, для двух людей. Это был оглушительный звон разбивающегося доверия между сыном и отцом. *** Как только пыл Чарльза снизился, а адреналин перестал бить в голову, на его организме стал сказываться алкоголь. Ноги ослабли, а перед глазами, как он выразился, всё поехало. Так что мне пришлось взять его за талию, закинуть тяжелую руку на плечи и повести до комнаты. — Я, наверное, как свинья выгляжу, — усмехнулся Чарли, прикрывая глаза и с трудом переставляя ноги. Выглядел-то он опрятно, не считая развязанного галстука, только вот выражение лица донельзя глупое. — Прости меня. — Ничего, это лучше, чем если бы ты снова вышел из себя, — недовольно пробурчал я, морщась от нагрузки и поудобнее перехватывая господина за талию. — Но… зачем ты всё испортил? Ужин даже не успел начаться. — Я не мог больше молчать. Находиться там невыносимо. И… — начал Чарли, пытаясь идти прямо, но пошатнулся и, утаскивая меня за собой, сильно ударился плечом о стену. Вскрикнув от боли, принц поморщился и осел на пол, а я вместе с ним. Мои попытки поднять его закончились провалом. Хорошо, что в коридоре царил полумрак, не хватало ещё попасться прислуге на глаза. Я, кряхтя, скинул его руку со своего плеча и уселся напротив. Глубоко вздохнул, чтобы отдохнуть и в скором времени продолжить путь. Чарли же, глядя на меня из-под ресниц, виновато улыбался. — Ещё раз прости. — Ты не ответил на мой вопрос, — я дотронулся до его плеча и получил в ответ шипение. Травма. Замечательно. — Я х-хотел высказать ему в лицо всё, что думаю, и высказал бы, если бы не отец, — ответил принц, стараясь не запинаться, что выходило плохо. — Мне хотя бы стало немного лучше… Теперь он знает, что ему тут далеко не все готовы пятки л-лизать. — Это ведь может навредить процессу заключения мирного договора, — осторожно возразил я, пытаясь найти на дне глаз скрытую ото всех, потайную частичку его души. — Да к чёрту мирный договор! — выкрикнул принц, дёргаясь, и строго взглянул на меня. — Ты считаешь, что я должен отказаться от собственных желаний, целей и будущего ради мирного договора? Жениться на принцессе, а потом притворяться всю жизнь, чтобы все люди вздыхали от такого же притворного восхищения. Насколько же они красивая пара! Как отец, делать вид, что ничего не валится из моих рук, что я не теряю страну, даже когда о неминуемой её гибели знают все! Это ты предлагаешь? — Нет, — я взял его за руку и сжал. Кончики пальцев пульсировали при соприкосновении с его дрожащими руками, отдаваясь ноющей болью в сердце. Хотелось запустить руки в огненные локоны и держать. Я прикрыл глаза и зажмурился ещё крепче, потому что было невыносимым представлять Чарли в свадебном костюме. Отвратительно думать о женской руке на его лице, слышать, как наяву, шорох свадебного платья, и улыбку его видеть, подаренную ей… — Заботиться о стране — это твоя обязанность, — начал я, практически задыхаясь. — И жертва, которую ты должен принести, пойдёт во благо твоего народа. Твоего, Чарли. Неужели ты не понимаешь? Если ты не согласишься на этот брак, то проблема разрастётся. Не решится. Что будет со страной? Вы не получите поддержки Аласии. Более того, она может объявить вам войну… Чарли, пожалуйста… сог-согласись… — Почему? — поражённый и разом будто отрезвевший, принц выпрямился и уставился на меня. — Почему это так волнует тебя? — Я боюсь. Боюсь войны, смертей, взрывов, в конце концов. Боюсь за академию и её учеников, за дворец и его обитателей. Боюсь… — опуская голову, ответил я, потому что был больше не в силах смотреть на него. Чувствовал, как медленно рассыпаюсь на коленях перед своим господином. И понимал, что в скором времени вместо меня у него на руках останутся только осколки. — Боюсь за тебя. Ты… очень дорог мне. Очень… Чарли молчал, а я не решался поднять голову. С дрожью во всем теле понимал, что не готов снова вытерпеть его гнев и то ощущение тысячи иголок под тонкой кожей. Эти сумасшедшие волны его энергии. Чувствовать, как вздрагивает и опасно натягивается нить. Натягивается и, становясь наручниками, пережимает мои запястья. Можно было бы взорваться от чувств, что скапливались годами, от нежности, которую я не проявлял ни к кому около восьми лет. Эта цифра была ничтожной ровно до того момента, когда моё выстроенное годами хладнокровие дало трещину. То тепло, забота родителей и ощущение простого счастья размывалось по капельке год за годом. Вряд ли осталось что-то чёткое на дне сознания, помимо смазанного лица матери, тоски, панического страха и одиночества. Одиночество, каким бы правильным оно не казалось, вызывало дрожь и подкатывало к горлу тошноту. Моё одиночество навсегда окрасилось в цвет огненных факелов. А букет из чувств, которых я не ждал, не просил, не знал и боялся — в синий. Я боюсь за Чарли. Боюсь проходить все круги ада вновь. И это самое пугающее и жалкое, что есть во мне. Горячие и такие же дрожащие ладони обхватили моё лицо, приподняли. Чужой выдох обдал запахом изысканного вина. Господин смотрел осмысленным взглядом, будто и не пьянел. Не узнавал, не верил. — Ты хоть понимаешь, что сказал мне жениться и тут же признался в своих чувствах? — шепотом спросил он в самые губы. — Дурачок… Я вспыхнул до корней волос, дёрнулся, в ужасе смотря на его медленно расплывающуюся лучезарную улыбку. Сердце заколотилось как бешеное где-то в горле. Я попытался вырваться, отбиться, отползти от него подальше и убежать отсюда со всех ног. Потому что это не должно было случиться так. Но Чарли, резко бросившись вперёд, схватил меня за щиколотку здоровой рукой и вновь притянул к себе, заставляя упасть на спину. Я глухо вскрикнул от неожиданности и попытался перевернуться на живот, но принц навис сверху, фиксируя мои руки по обе стороны от головы. Мы оба дышали загнанно, находясь друг от друга в считаных сантиметрах. В приглушённом свете настенных светильников я мог видеть каждую веснушку на его лице. Тяжесть чужого тела казалась до того интимной, что хотелось провалиться. — Я так и знал, — улыбнулся Чарли, наклоняясь ещё ближе. — Я так и знал… И ждал, когда же ты скажешь мне… Когда же ты, наконец, признаешься. Принц счастливо рассмеялся, в то время как я усердно пытался отвернуться, слиться с холодным полом. Всё тело трепетало, тряслось, как при нервном срыве. До которого мне, к слову, не далеко. Кончики его волос щекотали мой лоб, а пальцы, перестав сжимать запястья, вырисовывали узоры на щеке. — Теперь ты от меня точно никуда не денешься, — прошептал Чарльз, не отрывая от меня глаз. — Сколько можно мучать себя. И меня сколько… сколько можно уже, хватит, Майки… хватит… Это же просто самообман. В следующую секунду перед глазами взорвались индиговые фейерверки, больно опаляя сетчатку. Поцелуй Чарли нельзя было назвать нежным, нельзя было назвать нерешительным. Принц целовал так, что не хотелось сопротивляться, дышать и как-то существовать после этого. После этого не существуют, а раскалываются на части. То, что происходит между нами, выступает как само собой разумеющееся, как-то, что должно было случиться неотвратимо. Кровь взывает к крови и течёт с ней вместе, бьётся по венам в унисон. Хозяин и слуга, связанные кровью, предназначенные друг другу. Он услышал моё признание. Он улыбнулся моему признанию. Он принял меня. Я, в который раз плюя на свою гордость и рассудок, отдался поцелую полностью. Не в силах больше контролировать себя, запустил пальцы в шевелюру Чарли, пропуская между ними шёлк его волос. Меня подбросило сильным жаром, когда принц резко вжался всем телом и скользнул языком между приоткрытых губ. Поцелуй со вкусом кисло-сладкого вина пьянил сильнее, чем летние закаты, чем звёздное небо, чем жёлтый листопад. Чем что-либо ещё, что существует. Неловкий, сопровождающийся шипением принца, поцелуй прерывался буквально на секунду, когда дыхания не хватало. Я приоткрыл глаза, пытаясь разглядеть что-то, помимо прожигающих дотла синих радужек. Пытался, но, по правде говоря, кроме них ничего и не хотелось видеть. Вдруг шевельнулись и безмолвно заиграли тени со стороны лестницы, и я, переведя на них туманный взгляд, мельком увидел чьи-то исчезающие за поворотом ноги. Я нахмурился и повернулся к Чарли, чтобы спросить, не заметил ли он, но был тут же затянут в новый, глубокий и такой до одури сладкий поцелуй… *** На пороге своей комнаты Чарли находился в полуобморочном состоянии. После того, как принц изнасиловал мой рот, шепча между поцелуями что-то о том, что догадывался, что сам чувствует то же самое и что ему ужас как нравится кусать мои губы, он минуты на две уснул прямо на полу. Обнимая меня всеми своими конечностями так сильно, что выбраться было невозможно. Будить крепко спящего Чарльза Хилла тоже практически непосильный труд. А уж тащить его на себе просто невозможно. — Май… Майк… ки… не бросай меня, — бормотал он, утаскивая меня за собой в свою огромную кровать, когда я с горем пополам уложил его. — Я вижу т… твою душу, она хочет… со мной поспать… — Я не буду спрашивать у тебя, как ты смог выудить у моей души такую информацию, — хмыкнул я, отцепляя тонкие пальцы от пиджака, — но с уверенность скажу, что сегодня ни она, ни я с тобой спать не будем. Приди в себя сначала. — Жес… жестоко, — уже засыпая, прохныкал, как ребёнок, Чарли, но тут расплылся в глупой улыбке. — Признался… мне… а теперь… динамишь… И в следующую минуту он забылся крепким сном. Я с облегчением вздохнул и вытер пот со лба. Выпрямился и оглядел лежащее передо мной тело. Ещё раз вздохнув, перевернул принца на живот и стянул с него пиджак с галстуком. Потом ботинки с носками и штаны, как с куклы, оставляя в нижнем белье и расстёгнутой рубашке. Поместив всю одежду в шкаф, обошёл кровать и взялся за один конец одеяла, потянул его и накрыл Чарльза. Так проще, чем пытаться всё одеяло из-под него вытаскивать. Только когда я тихо закрыл за собой дверь, ощутил, насколько же сильно вымотался сам. И как же сильно хочется чая. Именно чая, да такого сладкого, чтобы аж до тошноты. — Приехали… — вымученно прошептал я в пустоту и привалился к стене рядом с дверью в свою комнату. Прикрыв глаза, вспомнил, как каких-то полчаса назад признался в своих чувствах. Сам того не подозревая, через простые слова выпалил то, что скрывал так долго, в чём не мог признаться даже себе. Оказывается, от этого не умирают. А вот от стыда потом — вполне. Я закрыл уши руками и сильно сжал, чтобы они перестали, наконец, гореть. Скоро сгорят и отвалятся совсем. Губы внезапно начали пульсировать, заболели от укусов, усугубляя ситуацию. Я застонал от острого, щекотливого стыда, с трудом заставляя себя подавить дурацкую улыбку, наполненную чувством облегчения. Усталость не мешала ощутить свалившийся со спины груз. О том, что будет завтра, сейчас вообще не хотелось думать, пока на опухших от долгожданной страсти губах ещё остался винный привкус. Я выпрямился и неспешно пошёл по коридору, намереваясь всё-таки заварить себе сладкий чай. Причину этому порыву было искать так же глупо, как и противиться ему. Я шёл интуитивно, глядя перед собой, но видел только Чарльза; мелко вздрагивал от ещё не прошедшей эйфории. Впереди уже виднелась лестница, я улыбнулся, ускорив шаг. Резко вскинутая перед лицом рука вызвала у меня вскрик. Она с громким звуком упёрлась в стену в какой-то паре сантиметром от моего носа. Я отшатнулся, шокировано уставившись на всё так же улыбающегося Билла Франклина. — Куда идём? — спросил он, убирая руку и вновь сокращая расстояние между нами. В таком тусклом освещении дружелюбная улыбка выглядела жуткой. — Что вы делаете? — собравшись и нахмурившись, тихо спросил я. — Тебя дожидался. Прямо в этой комнате, — юноша кивнул на приоткрытую дверь, которую я, прибывая в своих фантазиях, прошёл. — Хотел поговорить с тобой, Майкл. — О чём? — я настороженно сощурился и отодвинулся от него к стене. — О Чарльзе Дамиане, — Билл, заметив моё движение, снова подошёл ближе. — Почему вы всегда называете его двойным именем? — Я всегда так называл его, с самого детства, — Билл иронично ухмыльнулся. — Тебя не было рядом с ним в те годы, поэтому не знаешь, а я был. Тогда все называли принца так. Только потом ему надоело такое длинное обращение, и он попросил каждого в замке называть его только первым именем. — О чём вы конкретно хотели со мной поговорить? — тихо спросил я. Билл оскалился и подошёл ближе, мягко взял за подбородок и приподнял мое лицо к свету, чтобы лучше видеть. Кожу обожгло не столько его прохладными пальцами, сколько отвратным ощущением неправильности. — И что же такого особенного, — поворачивая моё лицо то вправо, то влево, зашептал Франклин, — он в тебе выделил… Что такого в тебе полюбил… — О чём вы? — … что так страстно целует и зажимает в коридорах, как маньяк. Собственного слугу! Ай, ай, ай… — Билл улыбнулся, широко раскрыв свои глаза. Теперь, находясь на таком близком расстоянии, я мог видеть их цвет. Они тёмные, багровые, как вязкая запёкшаяся кровь. У меня душа ушла в пятки, тело разом охладело от его слов, как от ледяной воды. — И как давно длится ваш скрытый роман? Я промолчал, отстраняясь, чтобы его пальцы перестали сжимать так сильно. Смысла отрицать не было. Холодный пот прошиб меня уже в который раз за день. Билл нависал и походил на стервятника, от былого очарования осталась только холодная красота. Он разочарованно вздохнул в ответ на моё молчание и склонил голову, глядя исподлобья. Тени плясали на его лице и исчезали в смоляных волосах. — Кто бы мог подумать, — захихикал Франклин. — Принц снова влюбится в того, с кем просто не может быть вместе. Как драматично. — Зачем вы говорите это мне? Чего хотите добиться? — с презрением спросил я, внутренне содрогаясь от слов его, как от удара. — Милый мой Майкл, ты и представить себе не можешь, чего я хочу, — ответил Билл, в два широких шага настигая меня и блокируя пути к отступлению собственными руками. От него пахло алкоголем и мужским парфюмом. — Ты оказываешь очень большое влияние на своего кровного господина. И это мне как подарок судьбы, потому что теперь я имею над тобой власть, — наклонившись, он прошипел мне прямо в лицо, а я едва удержался, чтобы не сморщится. — Мы же не хотим, чтобы король узнал о том, что его собственный сын насилует своего слугу на каждом углу, правда? — Да как вы смеете такое… — с моего лица сошла вся краска. Нарастающую ярость прервала рука Франклина, которой он резко зажал мне рот, вынуждая удариться затылком о стену и застонать от боли. — Даже не думай перебивать меня, — мягко улыбнулся Билл и впился ногтями в бледную кожу щёк. — Всё, что тебе нужно делать, это не давать Чарльзу совершать ошибки, подобные сегодняшней выходке. Ты ведь знаешь, как важно заключить… мир между нашими странами. А если принц не будет паинькой, то ни о каком договоре речи не идёт, как и о сохранении холодных, но всё же спокойных отношений. А в Чарльза, как в одного из первых государственных лиц, тоже полетит немало шишек. Ты же не хочешь, чтобы твой господин пострадал? Я молчал, прожигая Билла откровенно ненавистным взглядом. А он лишь посмеивался и качал головой. — Я очень надеюсь, что ты понял меня, услышал, ты ведь умный парень, — Франклин отстранился и выпрямился, давая мне почувствовать долгожданную свободу и кислород. — И об этом разговоре должны знать только мы с тобой и эти стены. Иначе никак, всё должно пройти идеально. А теперь прошу простить, но меня ждёт жена. Доброй ночи. Билл, с улыбкой кивнув мне, развернулся и уверенно пошёл в выделенную для него с женой комнату. Как только он скрылся за поворотом, я привалился к стене и задышал так часто, как только мог, чтобы успокоить нарастающую панику. Тяжело прикрыл глаза и подавил в себе порыв немедленно примчаться к Чарли. Я в отчаянии вцепился себе в волосы и присел на корточки. Вот что чувствовал принц. Захотелось взвыть от бессилия и собственного ничтожества, но я молча глотал ртом нагревшийся воздух. Животный страх за господина забился вместе с сердцем, которое невольно замирало. Я ничего не мог сделать, кроме как подчиниться Биллу Франклину.