Кровный слуга

POV Чарли Паника накрыла с головой, адреналин смешался со страхом в отвратительный коктейль из ощущений. Я рванул к ближайшему столику и спрятался под ним, выигрывая время и лихорадочно осматривая помещение. Людские крики и стрельба смешались в одно месиво в голове. В зал сквозь, казалось, нескончаемый поток людей ворвались гвардейцы. Бунтовщики, что смогли умело замаскироваться под гостей, спрыгивали со столов и растворились в толпе, не прекращая стрельбу. Не найдя взглядом Майкла, я зарычал и выбрался из своего укрытия. Сердце колотилось в горле, как сумасшедшее, и не могло успокоиться. — Ваше Высочество! — я резко обернулся и тут же был схвачен за руку одним из гвардейцев. Мужчина прижал меня к стене и закрыл собой. — С вами всё в порядке? Вас не ранили? — Да, всё нормально, отойди, скорее! — я попытался вырваться, но не смог сдвинуться с места. — Вы в своём уме?! Я должен вывести вас отсюда! — настаивал он, на что я отчаянно замотал головой. Внезапно всё тело пронзило острыми иголками. Чужие эмоции слились с моими и превратились в невыносимую ноющую боль в солнечном сплетении. Майкл. Я ахнул и прижал ладони к груди, сгибаясь пополам и морщась от разгорающегося чувства. — Ваше Высочество! — Я сказал, отойди! — прохрипел я, когда минутная боль начинала стремительно отступать. Подняв тяжелый взгляд на гвардейца, я оттолкнул его. — Я никуда не уйду без своего слуги, а ты позаботься о короле и королеве! Гвардеец, недолго думая, кивнул, вынул из ножен шпагу и протянул её мне. Повернувшись спиной, вновь принялся отстреливать врагов. Как только он отошёл, я внезапно увидел прямо перед собой лицо Майкла. Слуга сидел на коленях среди метающихся людей, дрожал так сильно, что его дрожь передалась и мне. Он держал в руках чье-то безвольное тело. Холодный, животный ужас исказил его лицо. Я рванул вперёд, отчаянно желая защитить, укрыть собой и увести из этого ада. Бежал быстро, стараясь оглядываться по сторонам в поисках врагов. Рука, сильно сжимающая шпагу, вспотела и заныла, но я не обращал на неё внимания. Приблизившись, я увидел, как на плече Майкла медленно расцветает кровавое пятно, как его пиджак разорван и испачкан чужой кровью, как сильно ею пропитались его перчатки. — Майк! — крикнул я, ускоряя шаг. Хоть бы добраться, скорее, скорее! Майкл поднял голову и уставился на меня своими огромными, влажными глазами. Я почувствовал его секундное облегчение, что чуть смягчило черты его лица. Но радость тут же сменилась новой порцией звенящего страха. Слуга подскочил, протягивая ко мне руку, и вскрикнул: — Чарли! Нет! Я резко обернулся и увидел белое лицо какой-то женщины, источающее настоящую ярость. Оно было сухим и вытянутым, отвратительным. Она замахнулась на меня длинным, испачканным чужой кровью, кинжалом. Женщина подалась вперед, но внезапно остановилась. Она замерла, задрожала и выпустила кинжал из непослушных пальцев, неотрывно смотря куда-то сквозь меня. В её глазах я увидел отражение собственного перекошенного лица, собственный страх и дрожь. Мы оба опустили головы вниз и уставились на мою шпагу, которой я проткнул живот женщины насквозь. Шок длился мучительно долгую минуту. Придя в себя, я вскрикнул и резко выдернул шпагу из горячего тела. Отшатнулся назад и едва устоял на ногах. Она безмолвно открыла рот, по её подбородку побежала струйка темной крови. Подавшись вперед сильнее, женщина безвольно рухнула к моим ногам и забилась в конвульсиях, вскоре затихая. Меня затошнило, перед глазами начинало темнеть. Холодный пот покрывал всё тело, заливался в глаза и рот, не давая дышать. Мне на миг почудилось, что это кровь. Моя собственная кровь. Такая обжигающе горячая. Шпага выскользнула у меня из рук, а ноги всё же ослабели и утянули меня на пол, заставляя рухнуть рядом с остывающим трупом. — Чарли, боже, Чарли, очнись! — услышал я как сквозь толщу воды родной до боли голос своего слуги. Я медленно обернулся и увидел его подрагивающие ладони, что сжимали ткань моего пиджака. Переведя взгляд на белое, как снег, лицо, я вздрогнул. Столько горечи, столько боли было в его взгляде. Столько страха. Я опомнился и притянул его ближе к себе, прижимая к груди со всей силы и оглядываясь: — Ты не пострадал? — спросил я и бегло оглядел Майкла. Он поморщился, стоило мне сжать его плечо. — В тебя стреляли?! — Нет, царапина, не волнуйся, — замотал головой слуга, разглядывая меня точно так же. Я вскочил на ноги, беря в руки шпагу, потянул слугу вверх и оглянулся. Гвардейцы взяли ситуацию под контроль и успешно отстреливали бунтовщиков. Отлично. Больше не было времени на разговоры, нужно было вывеси отсюда слугу, найти родителей, а так же Джеймса и Гэри. Но Майкл не спешил вставать. Опустив голову, я понял, что он всё ещё держится за бледную безжизненную руку. За руку Абигейл, чьё лицо я не смог узнать издалека из-за огромного количества крови, что залило его полностью. И дыры от пули в её широком лбу. Я в ужасе прижал ладонь ко рту, сдерживая себя, и тут же зажмурился, отказываясь верить. Тело грозилось ослабеть снова, а этого нельзя было допустить. Под закрытыми веками сплошные реки крови. И снег, оседающий на красных волнах. Королева Миранда, мама… Где ты? Что с тобой? Я рывком поднял Майкла на ноги и, прижав к своему боку, повел к выходу отсюда. Слуга бился и вырывался, крича, что нельзя оставлять её одну вот так лежать в луже собственной крови. Но я был сильней его, поэтому смог заставить двигаться вперед. Как бы сильно мне самому не хотелось упасть и сжаться до размеров зернышка, как сильно не хотелось выпустить рвущийся наружу крик. Сердце трещало по швам. К нам подбежал гвардеец и быстро прокричал что-то о главном бункере и о том, что сопроводит нас туда. Я кивнул и пошел за ним, попеременно кидая взгляды на Майкла, который успокоился и доверчиво прижался ближе, но искусал свои губы до крови в попытках унять предательскую дрожь. Не успели мы дойти до выхода, как на весь зал прогремел до жути знакомый голос: — Слава королю! Мы с Майклом обернулись. Я закричал, ослепленный блеском шпаги без единой капли крови на лезвии. Мы обернулись в тот момент, когда её остриё исчезло под одеждой моего отца и пронзило его плоть. Короля загнали в угол и закололи, как собаку. Он отшатнулся, вскрикнул и упал на спину рядом с мертвыми телами гвардейцев, что должны были защитить его любой ценой… — Чарли, хочешь посидеть здесь? — Томас указал сыну на свой трон и ласково улыбнулся. Маленький принц недоверчиво посмотрел на отца снизу вверх, и, поняв, что он не шутит, рассмеялся и закивал. С трудом забравшись на высокий трон, Чарли поерзал и устроился поудобнее. С любопытством оглядел подлокотники и восхищенно посмотрел на хихикающего от умиления короля. — Я, правда, тоже буду здесь сидеть, когда вырасту? Прямо здесь? — трепеща от предвкушения, тонким голосом спросил мальчик. — Конечно, — кивнул Томас, не отрывая от любимого сына нежного взгляда. — А я буду стоять здесь, по твою правую руку, и смотреть на тебя… Я не чувствовал своего тела, не ощущал, как мои ноги сами собой двинулись вперёд, к раненному отцу. Не заметил, как из моего горла вырвался самый настоящий вой отчаяния и злобы. Облаченный в синюю мантию человек, что посмел поднять оружие на короля, развернулся и поймай мой взгляд. Я застыл, как вкопанный, узнавая эти бледные, нечеловеческие глаза, эти острые, как ножи, скулы. Я уставился в лицо недавно сбежавшего заключенного Алекса Флореса. В ту же секунду на весь зал прогремел новый выстрел. Рядом с Алексом упал человек с нашивками огня на груди, что без колебания заслонил его от пули. Флорес даже не посмотрел на своего спасителя. Он, не мешкая, быстро спустился с возвышения и исчез за широкими, струящимися по стене шторами, которые скрывали один из тайных проходов, ведущих в бункер. К королю тут же подбежали гвардейцы, чтобы зажать его рану, поднять и быстро унести в госпиталь при дворце. Я перехватил шпагу крепче и рванул за Алексом, но вновь был схвачен гвардейцами. — Нет! Отпустите сейчас же! Вы что, не слышите?! Это приказ! Отпусти меня, идиот! Он снова сбежит! Снова! Он убьет ещё кого-нибудь! — кричал я во всё горло, вырываясь и со всей силы бил по держащим меня рукам. — Ваше Высочество! Вам надо успокоиться и прийти в себя! Его уже преследуют! Он не скроется во дворце! — перекрикивал меня один из воинов, отставив на второй план все приличия и манеры. Но я продолжал вырваться и кричать. Я кричал так сильно, что вскоре по безнадежно опухшему горлу поползло жгучее раздражение. Я кричал до дрожи в собственных связках, до боли в груди и слез в красных глазах. Меня переполнял ужас и разрывающая нутро истерика. Лица трупов, кровавый пол, боль в черных глазах Майкла и расползающееся красное пятно на королевских одеждах моего отца — всё смешалось перед глазами и замелькало мучительно быстро. Чьи-то шершавые пальцы сдавили моё горло, перекрывая доступ к кислороду. Я хватал ртом воздух, чувствуя, как готова взорваться раскалённая голова. Сознание покидало меня стремительно. В следующее мгновение я больше не чувствовал боли. Мое тело обмякло и повисло в чьих-то крепких руках. Последнее, что я видел, прежде, чем провалиться во тьму, была корона. Она соскользнула с моей головы и звонко ударилась и перемазанный в крови пол. *** — А ты знаешь, почему у розы есть шипы? Чарльз оторвался от разглядывания прекрасных цветов и удивленно взглянул на своего друга. Билл продолжал невозмутимо читать какую-то заумную книгу, которую дал ему отец и назначил срок до пятницы. Мальчик прекрасно знал, что принц всегда внимает его словам с особым интересом, а поэтому не торопился отвечать на немой вопрос: Почему? — Потому что они символизируют любовь. Она такая же прекрасная, но стоит уколоться — пойдет кровь и тебе станет больно, — сказал Билл и перевернул страницу, не отрываясь от текста. Хотя желание поглядеть на лицо друга было сильнее интереса к книге. Но он не был бы сыном Франклинов, если бы не умел сдерживать свои желания. — Зачем тогда нужна эта любовь… — подал голос Чарли и вновь перевел глаза на бутоны. — А ведь красный цвет — цвет опасности, верно? — Верно. — Почему тогда люди не замечают этого? — Потому что это красиво, а красоты хочется касаться, — Билл незаметно взглянул на нахмурившегося принца. Они не часто ведут такие пустые и банальные разговоры о чувствах, но каждый раз эмоции Чарльза разные. Он открытый и до жути интересный. Правда, Билл себе в этом не признается никогда. — Все любят красные цветы, а тебя они пугают, что ли? — Нет, — покачал головой Чарли и коснулся нежных лепестков кончиками пальцев. — Они мне не интересны. Мне нравятся другие. Мне нравятся белые… *** Меня разбудил пробежавший по телу холодок, что заставил волоски встать дыбом. Я вздрогнул и с трудом открыл свинцовые веки. Моргнув, мутным взглядом попытался разглядеть чей-то силуэт на фоне широкого окна, за которым уже давно сияло солнце. Но пелена не хотела сходить. Ресницы задрожали. — Ваше Высочество? — услышал я женский голос, что не позволил мне вновь заснуть. Тонкая расплывчатая фигура поспешно приблизилась и приобрела очертания. Перед глазами возникло усталое лицо молодой девушки в форме королевской служанки, что местами было покрыто какими-то пятнами. Я нахмурился и проморгался, чтобы разглядеть в деталях. Девушка казалась знакомой. Я открыл рот и попытался спросить её имя, но не смог произнести ни звука. Голоса не было, как и мыслей в голове. Кромешная пустота и отрешенность казались такими сладкими. Выплывать из них не хотелось, покидать теплую постель тоже. Закрыть бы глаза снова и не открывать до следующего утра. Но девушка заговорила. — Меня зовут Джейн, Ваше Высочество, я личная прислуга господина Кайси, — торопливо заговорила она, склоняя голову. Я опустил глаза на её руки и увидел на них чистые, недавно смененные бинты. Пальцы нервно сжимали ткань черного платья. — Господин приказал не отходить от вас ни на шаг. Так что, прошу вас, простите за вторжение и не гоните. Позвольте позаботиться! Джейн опустилась на колени и осторожно взяла с моего лба пахнущий травами мокрый платок. Странно, я даже не ощущал его. Девушка положила платок в небольшой тазик с жидкостью, что стоял на полу. Взяв со стола кружку, она склонилась надо мной. Приподняв мою голову, прижала кружку к губам и шепотом попросила выпить хотя бы немного. Я покорно открыл рот и принялся глотать сладко-горькую жидкость. И только тогда ощутил, как сильно опухло горло. Поморщившись, я снова откинулся на подушки и застонал. — Это поможет смягчить ваше горло, — тихо сказала Джейн. Девушка взяла приготовленные заранее таблетки и, немного подождав, поднесла их ко мне вместе с недопитой жидкостью. — А это облегчит боль. Пожалуйста, выпейте. Я вновь принял всё, что дали, и прикрыл глаза. Почувствовал, как неуверенные руки касаются моего лица, как мягким, смоченным в лечебном отваре платком проводят по коже и смывают остатки сна. Я вновь открыл глаза и попытался сесть. Но стремительная боль тут же пронзила мои виски, и я глухо вскрикнул, хватаясь за голову. Джейн испуганно отшатнулась, но не растерялась. — Не вставайте! — молила девушка, подскочив и накрыв дрожащими руками сжимающие рыжие волосы кулаки. — Вы ещё слишком слабы, чтобы много двигаться! Лягте, поспите. Но я не слышал её. Потоки воспоминаний проносились в моей голове одна за другой, являя все картины прошедшего ужаса: кровавого бала и падающего на пол отца. Я снова попытался закричать, но выходила лишь хрипота. Мечась по кровати, я жмурил глаза до боли и яростно вертел разрывающейся головой. В ушах стоял необъяснимый хруст разбитого стекла. Исказившееся лицо женщины, что я убил собственными руками, насмехалось надо мной. Майкл тонул в крови и держал за руку мертвую Абигейл. Билл сжимал красные розы в своих кулаках, позволяя бардовой жидкости струиться между пальцев. Меня затошнило. Я, не слышал голоса бедной, напуганной до смерти служанки, вскочил на ноги. Не сделав и шага, рухнул, но поднялся снова. Шатаясь, добрался до ванной и снова упал на колени перед унитазом, куда меня тут же вырвало. Горло жгла адская боль, но она была несравнима с той, что рвала на части все органы, душу. Ломала розовые очки, через которые я глядел всю жизнь, потакая своим желаниям. Стачивая мой мир о реальность в крошки, на белый пепел. Джейн вновь оказалась рядом и помогла встать на ноги. Отвела к раковине и умыла самостоятельно, борясь с собственным страхом. Я видел его в её влажных от слез глазах. Мягко оттолкнув бедную девушку, я прополоскал рот и горло, пытаясь избавится от отвратительного привкуса. Закрыв кран, сжал раковину и навалился на нее, перевел дыхание. — Майкл… — с трудом прохрипел я, морщась. — Где?.. — Господин Кайси отдыхает в своей комнате, Ваше Высочество, — тут же ответила Джейн, что была готова в любую минуту вновь подхватить меня. Меня — наследного принца Сирении. Эта хрупкая, молодая девушка… — Отведи… — Я не могу, — прошептала она, виновато опуская голову и закусывая губы. Я удивленно поднял на неё глаза. — Господин запретил мне пускать вас к нему. Сказал — ухаживать за вами, пока он сам не будет в состоянии делать это. — В состоянии?.. — Господин Майкл просидел у вашей кровати чуть ли ни сутки, — робко ответила Джейн, которая сама еле сдерживала слезы. Её плечи мелко подрагивали. — Он гладил вас и сжимал ваши руки, ни отходил и отказывался от еды, потому что считал, что позволять себе такую вольность в комнате будущего короля — минимум неуважительно. Господин всеми силами старался отдать вам свою энергию с помощью связи, что есть между вами. Вложил в это всего себя. И если бы не он, вы бы вряд ли проснулись так скоро, потому что получили не только физические раны, но и психологические, — Джейн внезапно вскинула голову, соленые слёзы всё же скатились по её щекам. — Вчера вечером я нашла господина на полу — он упал в обморок от бессилия, но ночью, уже в своей постели, проснулся и приказал быть с вами. Потому что доверяет мне. О нем заботятся другие служанки… Я зажмурился снова, не в силах смотреть на плачущую женщину. В горле снова застрял ком, но не тошноты, а горечи. Позорные рыдания скопились в груди, но я подавил их, сжимая раковину до побелевших костяшек. Какой же я слабый, какой несдержанный. Трусливый, эгоистичный ребёнок, что не смог справиться с собственными эмоциями, с собственным телом. Майкл лечил меня, страдал из-за меня, но всё равно не отворачивался и не презирал за слабость, которую я не имел права показывать. Которой не должно быть у будущего короля… Я не позволил себе упасть снова. Опираясь на стену, я прошел мимо встрепенувшейся девушки и медленно направился на выход. Джейн, не говоря ни слова, последовала за мной. Мне казалось, что в замке стало ужасно холодно. То ли от того, что я шел босиком по мрамору в одной пижаме, то ли от того, что здесь недавно произошло. Кровавый бал. Огненный. Моя ладонь не отрывалась от грудной клетки, где колотилось и болело сердце. Когда-нибудь оно замрет. По пути в госпиталь нам встретилась лишь пара слуг, что обеспокоенно подлетали ко мне в попытках помочь. Отмахиваясь от них, я продолжал с трудом идти и вслушиваться в тихие шаги Джейн сзади. В госпитале было очень людно. Болезненные стоны и тихие разговоры вперемешку с запахом медикаментов наполнили просторный зал. Все койки были заняты раненой прислугой. Превозмогая боль, я постарался выпрямиться, чтобы не показать подданным свою подавленность и разбитость. Только не я, я больше не имею на это права. Я оттолкнулся от стены и неспешно вошел внутрь. Все замерли и неверующе уставились на принца, что лично пришел проведать их, несмотря на собственные раны. — Не обращайте на меня внимания — продолжайте свою работу, — собрав свои силы, сказал я, тихо, но в возникшей тишине меня слышали все. Горло тут же заныло, но я не позволил себе поморщиться. Ухаживающие за ранеными слуги низко поклонились мне и продолжили лечить больных. А я же, повернув голову, увидел знакомое лицо в обрамлении светлых волос. Тереза сидела на выделенной для неё кровати, в остатках того прекрасного вечернего платья. Живая. Я тут же направился к ней, чувствуя, как подрагивают слабые ноги. Швея давно меня заметила. Посмотрела в ответ пронзительно и печально улыбнулась краешком бледных губ. Я присел на стул рядом. — Вы выглядите отвратно, Ваше Высочество, вам бы в отпуск, — тихо хмыкнула Тереза, оглядывая меня с головы до ног, но особое внимание она уделяла глазам. — Как ты? — спросил я хрипло. — Я-то жить буду. Всего два огнестрельных в ногу, — невозмутимо ответила девушка, продолжая улыбаться. — А по вам и не скажешь. Зачем шляетесь по замку на негнущихся ногах? Вы свой голос слышали? — Что тогда случилось? — игнорируя вопросы, спросил я. Тереза, вздрогнув, не спешила отвечать. По её неуверенному взгляду было понятно, что не хочет. Но моё немое давление оказалось сильнее, и она, вздыхая, сдалась: — Мы с Майклом разговаривали. Он сразу заметил, как вы и господин Франклин удалились из зала. Майк чувствует вас, принц, а вашу ярость особенно сильно. Занервничал, что долго не возвращаетесь, и пошел за вами. Его всего затрясло от переизбытка вашего гнева. От моей помощи категорически отказался и поспешил. Но стоило ему скрыться в толпе, как началось… всё это… Тереза замолчала. Я пораженно слушал её, различая между слов вину за то, что отпустила, не удержала. Не сберегла. Она злилась на себя за что-то впервые за все годы, что я знал её. Впервые девушка была так подавлена… Я взял теплую ладонь Терезы и сжал так сильно, как только мог. Покачав головой, без слов попросил её не винить себя. Это не ты, милая. Разве знала она, что произойдет нечто настолько непредвиденное и страшное? Девушка немного успокоилась и сжала мои пальцы в ответ. На вопрос, как Майкл, я опустил глаза и не смог ответить, но Тереза и без того все понимала. — Я не знаю, должна ли сказать вам сейчас… — неуверенно начала швея, хмуро глядя на меня. Я напрягся тут же, но кивнул. — Помните тех моих помощниц, что привезли сюда Майкла? — Лили, кажется… и Эмма, — нахмурился я. — Лили… она погибла сегодня ночью. Во сне, — сглотнув, тихо сказала Тереза. Она давно перестала улыбаться. Я вздрогнул и опустил обессилено голову, позволяя девушке накрыть мою ладонь своей второй. — Слишком большая потеря крови. Эмма ухаживала за ней, но не перенесла утраты. Работать не смогла. Её саму положили в конце госпиталя, вкололи успокоительного и закрыли ширмой ото всех… — Я… — стараясь справиться с дрожью, начал я. — Я позабочусь о ней и о её семье… их семье. Обещаю тебе. — Спасибо, — прошептала Тереза и подарила мне теплую улыбку, на которую я не мог не ответь. Хотя моя улыбка больше напоминала кривую линию. — Почему вы не в постели, принц? Я поднял голову и пораженно уставился на уверенно направляющегося в мою сторону советника Дагласа. Его седые густые брови всегда низко нависали над глубоко посаженными глазам, придавая лицу суровости. За его спиной маячил Джошуа Ватсон — молодой министр с густой копной непослушных русых волос и сверкающими апельсиновыми глазами. Я поднялся и неспешно пошел к ним на встречу, чтобы не беспокоить Терезу. Встав друг напротив друга, мы склонили головы в знак почтения. Кожа Дагласа казалось сероватой, да и сам он был хмур, как туча. В отличие от всегда энергичного Ватсона, который без разрешения подошел ближе и закинул мою руку себе на плечо, поудобнее перехватывая за талию. — Ох, и зачем вы только встали с кровати! — горячо причитал он, то и дело вздыхая и недовольно пыхтя. — Кто вам разрешил? Стоило нам послать лекарей, чтобы они осмотрели вас, как они приходят обратно и заявляют, что кровать пуста! — Прошу прощения, господин, — рядом с нами вновь оказалась испуганная Джейн и низко поклонилась министру. — Мне было велено следить за Его Высочеством, но я посчитала, что не вправе останавливать его… — Ты не вправе подвергать его здоровье ещё большей опасности! — холодно отчитал девушку Даглас, даже не смотря в её сторону. — Впредь будь умнее. — Хорошо, господин, простите меня… — начала девушка, но я прервал её. — Не отчитывайте её, — обращаясь к Дагласу, начал я. — Она моя подданная, это её обязанность — выполнять всё, что я пожелаю. И указывать ей на ошибки имею право только я. — Как скажете, Ваше Высочество, но сейчас нам не до выяснения отношений, — устало вздохнул Джошуа и уверенно потянул меня к выходу из госпиталя. Даглас же ничего не ответил, продолжая внимательно вглядываться в моё лицо, пока мы не прошли мимо. С поддержкой министра Ватсона идти было легче, но я не мог позволить ему тащить меня до самого конца. Очень скоро я отстранился и, опираясь иногда на стену, побрел сам. Теперь за спиной были слышны не только шаги прислуги, но и тихий разговор между двумя высокопоставленными людьми, который я даже не пытался слышать. Оказавшись в комнате, я, обессилив, тут же сел на кровать. Все тело ныло, горло саднило от разговоров, а виски пульсировали с новой силой. Даглас и Ватсон вошли следом за мной, но никуда не присели, так и оставшись стоять в дверном проходе. — Мы не задержимся сегодня, так как вам надо отдыхать, — ответил на мой вопросительный взгляд Джошуа. — Но некоторые новости сказать стоит. — Ватсон прав, — подхватил Даглас, всё так же безэмоционально. — Во-первых, Его Величество король Томас жив. Сейчас он спит в своей комнате и находится в очень критическом состоянии. Мы не знаем, выживет ли он. Его кровный предназначенный слуга Джеф отказывается говорить нам что-то больше. — А… мама? — я замер, как только речь пошла об отце. Услышав, что он жив, тут же вытянулся и неосознанно подался вперед. — Королева Миранда не была ранена, но испытывает сильные духовные переживания из-за смерти предназначенной слуги, — продолжал Даглас. — Сейчас она находится вместе с вашим отцом. Джеф так же ухаживает и за ней. Ваш же слуга восстанавливает силы со вчерашнего вечера, если вы ещё не знаете. — Хорошо… хорошо, — прикрывая глаза, выдохнул я. Они живы. Живы все. — Сколько я проспал? Как вы здесь оказались? — О, спали вы долго и непробудно! Проспали чуть больше суток — с той самой ночи и весь вчерашний день, — ответил Ватсон и мягко улыбнулся мне. — Мы прибыли вчерашним утром. О произошедшем нападении нам по телефону сообщил главнокомандующий королевской гвардии после того, как всё более-менее улеглось. Мы тут же отправились в путь самыми короткими дорогами. — Я, как правая рука короля Томаса, навел здесь порядок, — подхватил Даглас, сцепляя руки за спиной. — И мы ждали вашего пробуждения для дальнейших действий. Но вы всё ещё слишком слабы, хоть и пытаетесь казаться крепким орешком, Ваше Высочество. Мы отложим собрание до вашего выздоровления. А пока не волнуйтесь о подданных, мы обо всём позаботимся. — Но… — попытался возразить я. — Простите за вольность, но никаких «но», господин принц, — министр остановил меня, вскинув руку. — Больше не станем нагружать вас информацией. Просто отдохните и доверьтесь нам. Почтительно поклонившись, они вышли за дверь, оставляя меня одного с облегчением, потоком новых мыслей и звенящей тишиной. *** — Прошу тебя, Джейн, я не могу так больше, — отчаянно шептал я, подавляя желание встряхнуть девушку за плечи. Достучаться. Закричать о том, что ещё немного, и я не выдержу. Но служанка упорно продолжала закрывать своим телом дверь в комнату Майкла, который наказал не впускать меня ни под каким предлогом. — Господин Майкл не хочет, чтобы вы видели его таким, — качала головой девушка, испытывающая невероятной силы напряжение и страх, ведь ей приходилось отказывать принцу, за что легко можно схлопотать нешуточное наказание. — Он всё равно спит! Он не узнает и не увидит! Ночь на дворе, — я сложил ладони в молитвенном жесте и готов был упасть перед служанкой на колени. Душа ныла и терзалась, рвалась к белоснежному слуге так сильно, что терпеть было невозможно. Так больно и надрывно. Я глядел Джейн прямо в глаза, не заботясь о том, каким жалким выгляжу перед ней. — Прошу тебя… Джейн вздохнула, помолчала минуту, но, заметив, как задрожали мои ноги, быстро кивнула и отошла. Чтобы не передумать. Больше не смогла сопротивляться. А может, ей было просто жаль меня. Я тут же прошмыгнул в комнату, оставив дверь приоткрытой, и повернулся к Майклу. Его кожа в лунном свете блестела от холодного пота и казалась совсем белой, без изъянов, которые бесспорно были. Подойдя ближе, я увидел, что он хмурится — видит сон. Наверняка кошмар. Белые волосы совсем растрепались и запутались, разметались снегом по темно-синей наволочке. Что-то сжималось внутри тянущей, сладкой болью при виде Майкла. Словно я не видел его несколько лет и не думал, что увижу когда-нибудь ещё. Уже такое привычное восхищение и нежность заставили меня улыбнуться. Я опустился на колени рядом с кроватью, не отрывая жадного взгляда от его лица. Хотелось прикоснуться. Поцеловать, лечь рядом и согреть. Я взял его холодную ладонь и прижал к своей щеке. Кожа не нежная. Какая-то совсем сухая. Я прикоснулся губами к кончикам пальцев и провел дорожку из поцелуев до самого запястья. Оно такое тонкое, слишком светлое, с выступающими синими венами. Этими руками он лечил меня, отдавая свои жизненные силы. Свою любовь. Я содрогнулся, прижимая его ладошку к лицу крепче. Все сдерживаемые эмоции, все отчаяние и вся боль, скопившиеся внутри, вырвались наружу. По щекам побежали слезы, что казались обжигающими. Рыдания душили моё дрожащее тело, но я не издавал ни звука, чтобы не потревожить чужой сон. — Я стану для тебя всем, слышишь? — прошептал я дрогнувшим голосом, уже не различая черты лица Майкла за пеленой слез. Его ладонь впитывала всю мою искреннюю нежность, благодарность и привязанность вместе со слезами. Я давился своими чувствами к нему. Они разрывали меня всего. Я прижался губами к костяшкам тонких пальцев и прикрыл глаза, покачиваясь из стороны в сторону. Будь моя воля, я бы навсегда остался здесь — подле его кровати. Я бы сидел здесь и ждал, когда он снова посмотрит на меня своими темными глазами и проведет отросшими ногтями по мокрой щеке. Мой дорогой Майкл… — Я стану для тебя самым лучшим королем…