Кровный слуга

POV Автор Улыбаясь от уха до уха, Чарли взял Майкла за руки и помог осторожно выбраться из машины. С туго завязанными глазами и всклокоченными волосами он выглядел так мило, что король едва удерживал рвущийся наружу ехидный смех. Так и тянуло поддеть или смутить, но он сдерживался, чтобы не испортить приготовленный им же сюрприз. Майкл, разбуженный Чарльзом в пять утра, не был в таком же восторге. Мало того, что этот непредсказуемый парень не дал ему отоспаться в законный выходной, так ещё повёз непонятно куда. А все попытки вздремнуть в машине, конечно же, провалились благодаря чужому радостному голосу, который необычайно громко звучал в тишине только-только просыпающегося города. — Всё? Теперь можно снять? — вздохнул Майк, потянувшись к повязке, но ладонь его тут же перехватил Чарли. — Умей ждать! Осталось совсем немного, — ответил он, закрывая автомобиль, и лукаво улыбнулся. — Надеюсь, нас не успеют потерять… В Чарльзе, достигшем уже двадцатиоднолетнего возраста, всё ещё нередко просыпается ребёнок. С тех пор, как научился водить машину, он практически перестал ездить с водителем, даже не смотря на ворчание Джефа и риск попасть в беду. Помимо этого король не всегда считал нужным предупреждать о своих одиночных вылазках даже Майкла, за что потом вынужден был выслушивать от него нотации. Однако Чарли ничего не смущало, поскольку он сильно привык к подобному. К тому же, голос предназначенного успокаивал, даже если обещал в следующий раз запереть короля в его собственном кабинете. — Ты, главное, руку мою не отпускай, — предупредил Чарльз, оглядывая улицу и пониже натягивая капюшон. Майкл обречённо вздохнул, но позволил покорно вести себя в неизвестном направлении, уверенно держась за короля. На самом деле, на тротуаре, по которому они шли, не было ни единой кочки или ямки. Но Чарли был бы не Чарли, если бы не воспользовался положением предназначенного, чтобы лишний раз поиграть с ним в храброго рыцаря. Ну или потрогать его лишний раз… Одеты они были в простые джинсы и толстовки, чтобы случайный прохожий не смог узнать их. Но если Майкла в лицо знали немногие, то Чарльза практически все. Последний год молодой король всё чаще и чаще выходил к народу на праздники, выступал с речью, лично присутствовал на открытиях первых центров помощи людям, стремящимся найти своего предназначенного. Он больше ни разу не надел ни короны, ни традиционных тяжёлых накидок, чтобы самому себе, прежде всего, не казаться вычурным клоуном. — Мы пришли, — воодушевленно заявил Чарли, и, отпуская руку Майкла, зашел ему за спину, чтобы самому развязать повязку. Открыв глаза, Майк резко зажмурился, но, привыкнув к свету, наконец-то смог увидеть, где они находились. Маленькая улица с ровным тротуаром, широкой дорогой и молодыми, недавно посаженными деревьями, что еще не успели разрастись настолько, чтобы укрыть в своей тени новые дома. Все они были практически идентичны друг другу, но отличались яркими цветами. Майкл удивился, рассматривая шеренгу аккуратных, пока что пустующих жилищ. Улицу эту перекрыли большими красными знаками, предупреждая о ведущихся ремонтных работах. Майкл обернулся к Чарли: — Зачем мы здесь? — спросил, искренне недоумевая. — Разве ты не узнаёшь это место? — удивился Чарли и развернул предназначенного, заставляя упереться взглядом в высокий дом жёлтого цвета с чёрными коваными воротами, за которыми виднелось крыльцо, стоящая под крышей скамейка и пустая клумба рядом. Майк нахмурился, разглядывая его. Он действительно не понимал, что должен был узнать в только-только отстроенном доме. И вообще понятия не имел, что королю взбредёт в голову отстраивать целую улицу, а потом зачем-то показывать её ему. Обернувшись снова, Майкл собирался сказать об этом Чарли, как вдруг замер, рассматривая соседнюю улицу поверх чужого плеча. Отойдя в сторону, он окинул взглядом почему-то знакомую местность, задержавшись на старом музее, чья голубая крыша всегда отлично была видна… Из окна его комнаты. Стремительно развернувшись, шокированный Майкл подошел к запертым воротам и коснулся их дрожащей рукой. Поверить в то, что он снова стоит на этой земле, казалось чем-то невозможным. Фантастическим. Внутри застрял рвущийся наружу комок из чувств… С тех пор, как Майкл убежал отсюда, он больше никогда не видел ни эту дорогу, ни этот музей, ни эти улицы… И дома. Сожжённые дотла дома тоже. Только в своих снах. Чарли с тёплой улыбкой наблюдал за предназначенным, подавляя порыв подойти и крепко обнять. Майкл понял, где он – стало понятно по сильному всплеску его эмоций, что пустили мурашки по коже короля. И теперь ему нужно было время, чтобы осознать и принять это. Чарли предполагал, что его близкому человеку будет больно, но не мог иначе. И сейчас, разделяя эту боль с ним, он чувствовал облегчение, ведь утаивать свою идею с каждым днём было всё тяжелее и тяжелее. Майкл всё не двигался, не сопротивляясь своей фантазии и позволяя ей рисовать другой дом на месте нового. Тот дом не жёлтый, а коричневый, был немного меньше и в ширину, и в длину, но семье, что жила в нём, хватало места. У него не было рядом скамейки и широкой площадки, лишь пара клумб, аккуратный газон и дорожка, что тянулась от ворот до двух ступенек, ведущих к парадной двери… Майкл прикрыл глаза, не зная, что сказать. Тоска, один раз похороненная внутри, иногда снова хлестала его по сердцу. Но в этот момент она забилась особенно сильно. Нужно было выдержать её. Но… — Мой отец очень долго не решался взяться за это место, — тихо заговорил Чарльз, вставая рядом с Майклом. — Наверное, ему тоже было тяжело находиться на этой улице или слышать что-то о ней, ведь именно здесь всё началось. Больше года назад я случайно нашел в его кабинете план строительства и вот что получилось. Чарли улыбнулся и повернулся к Майклу, что снова открыл глаза и продолжил глядеть на дом. Но король не сомневался в том, что предназначенный его слушает. — Прости, что утаивал от тебя это. Я долго думал, как рассказать, но предположил, что если бы ты узнал об этом дома, то просто-напросто отказался бы приехать и посмотреть. Я могу понять это, но… в конце концов, двадцать лет назад ты родился здесь. Майкл промолчал, не поворачиваясь к королю, чтобы не показывать грустных глаз. Постепенно он успокаивался, а боль отступала, сменяясь на легкое покалывание в груди. В сотый раз парень убедился в одной простой истине – нельзя убежать от воспоминаний. Никак. Никогда. Иначе в один прекрасный момент они накроют тебя удушающей лавиной. Майкл всё ещё не знал, что должен сказать королю, который, очевидно, не зря повез их сюда именно в этот день – в его день рождения. — Очень жаль, что мы не успели закончить строительство к твоему дню, — печально вздохнул Чарльз, складывая руки на груди. — С сентября я планировал уже начать заселение, но, похоже, придётся немного повременить с этим. — А кто будет жить тут? — тихо спросил Майкл. — Именно в этом доме или на всей улице? — ухмыльнулся Чарли, обрадовавшись, что его предназначенный наконец-то отмер. — У-улице. — Я хотел отдать их тем, кто потерял жилье из-за бунтовщиков. — Таким, как я? — Таким, как ты. Майкл замолчал, всё ещё почти не двигаясь. Чарли тоже не решался нарушить его вернувшуюся задумчивость. Но его успокаивало то, что он больше не чувствовал чужого жгучего напряжения. А повисшая между ними тишина не казалась такой тяжёлой. Майкл глубоко вздохнул. — Мой отец был сиротой и всю жизнь прожил в детском доме, — вдруг заговорил он и тут же почувствовал на себе удивлённый взгляд синих глаз. — Когда он повзрослел и ушёл оттуда, то почти сразу встретил своего предназначенного. Неожиданно и резко. У семьи этого господина была сеть довольно известных отелей. В один из них и направился мой отец, чтобы найти работу. В свой первый рабочий день он встречал гостей и провожал их в номер. Ничего необычного, ничего сложного. Всё шло спокойно, пока ему не пришлось лицом к лицу столкнуться со своим кровным господином, который решил побыть в одиночестве. В тот день он узнал, что умирает. Мой отец недолго жил вместе с предназначенным и не успел сильно привязаться, но изо всех сил старался заботиться о нём. Они переехали в этот район и арендовали дом, потому что господин больше не мог видеть слёз своих родителей и хотел провести последние дни в полной тишине. Незадолго до смерти он неожиданно купил его и подарил отцу, чтобы тот смог жить здесь со своей будущей счастливой семьёй, которой лишился в раннем детстве… Губы Майкла дрогнули в лёгкой улыбке: — Отец говорил, что это несправедливо. То, что он, потеряв родителей, должен был смириться с потерей предназначенного. А потом улыбнулся и добавил, что кто-то свыше послал ему нас с мамой взамен всем его страданиям и одиночеству. И что он счастлив… Обняв себя руками, Майк замолчал на пару секунд. Заговорил снова: — Моя мать приехала в Сирению вместе со своей госпожой из Аласии. Госпоже было любопытно погулять по новым улицам и увидеть новых людей. Перед отъездом домой несчастный случай унёс её жизнь, а мою мать надолго приковал к больничной койке. Родители погибшей обвинили её во всём, ведь она должна была защищать свою предназначенную любой ценой… Они вернулись в Аласию, а мою мать оставили здесь. Она и сама понимала, что не сможет больше находиться в том доме, где ей повсюду будет мерещиться не столько госпожа, сколько близкая подруга. Но это не меняло того, что они бросили её. Родители моей матери, недолюбливающие нашу страну, приезжали к ней всего пару раз, в душе надеясь, что дочь вернется. Но мама не вернулась ни через месяц, ни через год. На деньги, что родители высылали ей, она сняла комнату и нашла работу. Но боль и душевное потрясение от потери продолжали мучить мою мать… Мои родители познакомились на встрече для людей, что потеряли своих предназначенных и не смогли справиться с этим в одиночку. Они полюбили друг друга, нашли утешение и покой. Поселившись в доме отца, мама перестала принимать деньги от родителей не столько из-за того, что они ей больше не были нужны, сколько из-за обиды. Ведь с тех пор, как она решила остаться в чужой стране, они не одобрили ни одного её выбора. И замужество в том числе. Они потеряли связь друг с другом, а я потерял единственных дедушку и бабушку. Поэтому никто и не забрал меня, когда я остался один на этом пепелище. Мы были одни друг у друга. Я, отец и мать. Майкл замолчал, закончив свой рассказ, и всё-таки повернулся к Чарли. Синие, погрустневшие глаза напротив все эти несколько минут не отрывались от него. Король вдруг почувствовал колкую вину за то, что привёз его сюда, не подготовив, тем самым заставил ещё раз пропустить через себя давнюю боль. Может, действительно не стоило делать этого? — Почему ты рассказал мне это? — подойдя ближе, тихо спросил Чарльз. Он догадался, что стал первым, кому так открылся Майк. — Потому что должен был, — ответил Майк, пытаясь сдержать вдруг накопившиеся жгучие слезы. Он так давно не плакал, вспоминая родителей, что казалось, будто бы этого и не было никогда. — На фоне всего, что происходило, я забывал об этом, но каждый раз моя память возвращала меня назад. Я скрывал это так долго, держал внутри себя и не знал, как рассказать. Кому?.. Но теперь мне легче. Легче… Спасибо, Чарли. Спасибо, что сделал это всё. Не в силах больше сдерживаться, Чарли прижал к себе предназначенного, крепко стискивая в объятиях. В груди заныло. Он и представить не мог, что его сюрприз на день рождения обернется чем-то подобным. Парню хватит пальцев одной руки, чтобы сосчитать, когда он видел Майкла, плачущего от душевной боли. И каждый раз его сердце сжималось так сильно, что трудно было говорить. Но сейчас, ласково поглаживая чужие слегка трясущиеся плечи, король улыбался. Доверив своему самому близкому человеку свою мучительную личную тайну, Майк плакал от облегчения. Успокоился он очень быстро, но отстраняться не спешил. Парень уже привык к тактильности своего господина и однажды понял, что ему тоже нравится. Нравится тепло чужого тела, спокойное дыхание на ухо и родной запах. Нравится чувство правильности. Нравится умиротворение, что приходит вместе с объятиями не только предназначенного, но и любимого человека. Но Чарли он в этом никогда не признается. — А ты хотел бы иметь семью? — вдруг спросил Чарльз, слегка отстраняясь от Майкла, но не отпуская. — К чему… такой вопрос? — хрипло спросил Майкл, немного стесняясь своих наверняка покрасневших глаз, нахмурился. — Ну-у-у, не знаю. Просто? — пожал плечами Чарли, заулыбавшись. Вдруг он отпустил предназначенного, чтобы взять его ладони, и театрально прокашлялся. Взглянул, сощурившись. — Выйдешь за меня? Майкл застыл, пытаясь понять, что только что сказал король. А когда понял, то сразу же отшатнулся, выдернув ладони, и во все глаза уставился на него. Теперь ему было всё равно на красноту своего лица. — Это серьёзно сейчас? Ты в своём уме? — поражённо зашептал Майкл, качая головой. — Мы же… мы… — Не хочешь, значит? — спросил Чарли, складывая руки на груди и едва удерживая свой смех. — Я просто подумал о том, что здорово было бы стать такой же счастливой семьёй, что такого? Майкл, продолжая качать головой, открыл рот, но не смог ничего ответить. Он прекрасно видел, как веселит его реакция Чарльза, но в серьёзности вопроса он нисколько не сомневался. Пусть король и любит его поддеть, но о таком даже он не стал бы шутить. А от этого бедному Майку было ещё хуже. Он сумасшедший. Просто чокнутый. Не выдержав больше демонического взгляда, парень отвернулся, чтобы снова посмотреть на жёлтый дом. А Чарли стоит, как и стоял, и покорно ждёт ответ на свой вопрос. Он никогда не думал прежде о том, что действительно захочет называть предназначенного своим мужем, но не мог не признать, что звучит это очень даже… правильно? Простые фантазии о свадьбе и настоящая свадьба отнюдь не одно и то же, но… Если уж с кем-то Чарльзу и суждено было обручиться, то только с этим человеком. С этим парнем, застывшим от негодования и шока. А ещё от легкой злости на короля… Вот как можно было такое спросить? В молчании прошло достаточно много времени, и Чарли уже почти поверил, что его просто проигнорируют, однако Майкл заговорил: — Вообще-то… Ты и так моя семья. Вау. А теперь пришла очередь короля терять дар речи от удивления и смотреть на профиль своего слуги. Он ожидал чего угодно. От простого молчания до грязной ругани, которой никогда от Майкла и не слышал. Но никак не… подобного, сказанного спокойно, тихо и уверенно. Первый раз со дня их знакомства Чарли почувствовал, как розовеют его щёки. Вот чёрт. Рывком развернув к себе Майка, он с жаром поцеловал его приоткрытые губы. Зарывшись пальцами в и без того напрочь растрёпанные белые волосы, король не позволил встрепенувшемуся предназначенному отстраниться. Плевать, что они на улице, плевать, что чудом со всей силы не стукнулись зубами… На всё плевать. — Я куплю тебе самое красивое свадебное платье, — открываясь от любимых губ, захихикал король, и прижался своим лбом к чужому. — Да что ты делаешь вообще?! Мы же на улице! — не слушая его, повысил голос Майкл, испуганно оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь случайного прохожего. От него, смущённого, невозможно было отвести взгляда. — Мой, — шепнул Чарльз, прежде чем снова обнять дергающего Майкла. Он держал его, блаженно прикрыв глаза, и терпел нешуточные удары. Он пропустил мимо ушей весь его лепет, сосредотачиваясь на биении сердца и приятном покалывании в запястьях. Он отсчитал примерно тридцать секунд, прежде чем чужие ладони легли на его спину, трепетно обнимая в ответ.