Кровный слуга

Я резко проснулся от очередного выводящего из себя кошмара. Глаза матери, наполненные первородным ужасом, сдавливали сердце, лишали воздуха. Ну почему именно этот сон?... В детстве кошмары мучили меня до бессонницы, до криков, до слёз. Я подскакивал с кровати, чувствуя противно прилипшую к влажной коже пижаму и холод, струящийся по трясущимся конечностям. Потом я приходил в себя до самого утра, сложившись в три погибели. Несовершенство памяти с возрастом позволило мне забыть некоторые детали той страшной ночи, а измученный мозг научился вовремя выключаться. Но они пришли снова. А вместе с ними и пронзительный материнский крик... В горле противно пересохло. Я тяжело встал с кровати на свои ватные ноги и налил воды. Половину выпил, а половину, поддавшись секундному порыву, вылил себе на голову. Не заботясь об образовавшейся лужу, сел на стул и вздохнул. Стало легче, лёгкая дрожь прошла. По локонам мокрых белых волос стекали холодные капли и капали мне на нос. Я провёл рукой по лицу, убирая их. Надо выбросить этот сон. Как и все остальные. Все мои одинаковые сны. Я закрыл глаза и стал ждать. Сон не отпускал. Перед глазами стояла дверь, готовая сорваться с петель под ударами бунтовщиков… Кстати о них. Точно! Я же хотел найти её… Я встал со стула и стал искать её по всей квартире. — Да где же, где же… — бормотал я недовольно. Куда засунул? А вот и она! Достал из-под кровати тонкую серую книгу. Без рисунков. В твёрдом переплёте. Совсем новую. На обложке чёрными буквами был написан автор и название «Огненный бунт. 2010». В книжке было всего страничек сто. Она вышла совсем недавно. Это был исторический роман о том самом бунте. Автор собрал все источники информации и объединил их в одну историю. Плюс вписал туда собственные воспоминания: он был одним из тех немногих, кому удалось сбежать. Есть книги с подробным описанием бунта, включающее биографии некоторых бунтовщиков. Они были намного, намного толще. Это же был «краткий пересказ». Мне и не нужен был подробный. Я сел на кровать и открыл книгу. Рассказ начинался с описания правления отца Чарли — Томаса Хилла. Он был неопытным и холодным королём тогда. Многие не соглашались с его законами. Король всегда держал подчинённых в ежовых рукавицах. Многие его не любили и желали ему смерти, но не гласно. Они ненавидели его. И вот однажды люди взбунтовались. Они восстали против монархии. Они захотели сами выбирать правителя. Они собрали людей со всех городов. Их было много. И во главе всего этого был психопат по имени Рик Уайт. Он помешался на идее убить короля. Кто-то из бунтовщиков хотел его просто свергнуть и выпустить новый закон о передачи власти, но стоило Рику это услышать, как он наносил тому человеку сильные увечья. После бросал где-нибудь и даже не вспоминал. Так они ворвались в Каралис и стали сжигать. Сжигать всё подряд. Дома, людей, животных — всё. Они ломились в дома и спрашивали людей «Вы за нас или против нас?» Таким образом, они набирали больше союзников. Если же кто-то все-таки говорил «нет», тех убивали на месте, а дом сжигали. С таким вопросом пришли и к автору. Как он писал, он отказал и, выстрелив в них, сумел скрыться. Королевской гвардии удалось схватить Рика. Он добровольно сдался, чтобы спасти остальных бунтовщиков. Потеряв лидера, они трусливо сбежали, а после их никто не видел. Автор делал предположения о том, что они вернулись в свои семьи и притворились, что всегда были мирными жителями. Королевскому дворцу они не успели навредить. После этого король Томас очень изменился. Он стал много действовать, много думать о благе жителей. Через пару лет все смирились, а кто-то даже поменял о нём мнение. С тех пор прошло восемь лет. И почему бунтовщики снова показались, было трудно угадать. Законы стали мягче и люди приняли короля. Чем же он им опять не угодил? Я задумчиво постучал себе по костлявой коленке. Возможно, бунтовщики так и не отказались от своей идеи создать республику. — Ну-ну, — с сарказмом пробормотал я. За эти восемь лет многое изменилось. Королевство стало сильнее и богаче. Оно росло на глазах. Мы вполне могли бы пойти на войну с другими странами и победить. Король Томас стал умнее и гуманнее… — Уж второго такого бунта никак не должно быть, — я сам себя успокаивал, но на душе всё равно было чуть тревожно. Я чувствовал тревогу и за Чарльза. Ведь он принц. Если бунтовщики снова выйдут в свет, скорее всего они не повторят ошибки ещё раз. И сразу же нападут на дворец, а не будут убивать горожан. Я закрыл книгу и положил на стол. Снова забравшись под одеяло, я стал думать о Чарли. Я не видел его с того момента перед экзаменом. Странно, почему я решил, что он будет ждать меня? Наверное, у него сегодня много занятий, а может и кружки. Как же трудно представить, что он ходит в кружки. По его поведению можно подумать, что он ужасный лентяй. Может, так и было, я не знал… А ведь действительно, я совсем о нём ничего не знаю! А нет! Знаю, что он любил какого-то мальчика! Ох, как вспомню, щёки пылают. Однополые браки у нас разрешены, но всё-таки очень мало таких людей в Сирении. Может, поэтому их и разрешили? Но вот принц ничего обо мне не знает. Хотя… сто процентов он это исправит, когда я перееду к нему. Перееду… Во дворец… Я… До сих пор не свыкнусь с этой мыслью. Понемногу я снова начал засыпать и вскоре провалился в сладкий сон, который затягивал моё сознание куда-то в темноту. Спал я крепко и без снов.