***
— Эта ж…женщина мечтает тебя увидеть, — раздраженно выдохнул Тарлин, увидев супруга в спальне. — Сегодня собираем вещи, завтра утром выезжаем. Надеюсь, ты приемлемо держишься на лошади? — спросил он, повернувшись к Гилору. — С трех лет в седле, — тихо ответил тот, не глядя в глаза. — Ты решил, как объяснишь свой выбор? — Да что там объяснять?! Любому понятно, что с нежеланным супругом куда лучше короткий гражданский брак, чем магический на тысячи лет! Эрилион только невесело усмехнулся на это. А принц дроу никак не мог унять разгоревшееся в груди раздражение. Его в этой ситуации бесило всё. И факт политического брака, и навязанная кандидатура, и что каждый считает своим долгом решать за него — женись, поезжай, объясняй. Еще супруг этот… Тихий, молчаливый, как будто и не было той недели прекрасного дружеского общения. И даже не возражающий против того, что его, будто лошадь какую, должны привезти и предъявить наглой девчонке по первому же мановению наманикюренного пальчика. Будто чувствуя волну неприятия, идущую от принца, Гилор, так и не показав своих эмоций, выскользнул за дверь.***
В следующий раз Тарлин наткнулся на своего супруга под вечер. Пытаясь привести в порядок свои чувства, он прогуливался по саду, надеясь, что свежий воздух и запах ночных цветов успокоят его. Неожиданно за очередным поворотом извилистой тропинки он увидел Гилора. Тот сидел на коленях прямо на земле и как будто что-то обнимал ладонями у самой травы. Он был настолько увлечен своим делом, что даже не расслышал шагов дроу. И что было самым шокирующим для принца — его младший супруг сидел без своего извечного капюшона и пел. Его голос был чистым и звонким, без капли того шелеста, что обычно неприятно шуршал в тоне эрилиона во время разговора. Постепенно звуки песни складывались в слова неизвестного заклинания, между его пальцами, будто в такт, заплясали искры, волосы развевались при абсолютном безветрии, запутывая в себе лучи еще не закатившегося солнца. — Смотри, Тар, — не поднимая головы, проговорил Гилор. Он опустил ладони на колени, открывая взгляду дроу необычный цветок. Пять его выгнутых лепестков переливались черным, красным и фиолетовым. — Это вечерний лор. Они редко цветут, потому что с трудом прорастают из семечка. Я ему немного помог. И Тар смотрел, смотрел и не мог оторвать взгляд. Но не этот волшебный цветок завладел его вниманием. Пальцы эрилиона, обычно сухие, узловатые, будто старческие, сейчас были нежными и тонкими, как и положено для юноши его возраста. Длинная шея манила прикоснуться к себе поцелуем, оставить отметку, чтобы больше никто — никто! — не мог и помыслить, что вправе касаться ее. Густые волосы, в которые до безумия хотелось скользнуть ладонями, каскадом спускались на плечи, а яркие серебряные глаза околдовывали. «Вчера», — вдруг понял Тарлин. Он видел это волшебное существо вчера во время поцелуя. Но почему? Что произошло? Для чего ему нужно было подделывать свою внешность ранее? И что, в конце концов, скрывает этот эрилион? Дроу не находил ответа ни на один вопрос. А после и вовсе стало не до них, когда он, наконец, поддался желанию и прижался к губам супруга, опрокинув его в тень изумрудной травы.***
— Ваше высочество, ваше высочество! — Чьи-то руки сильно растирали ладони, прикладывали к лицу резко пахнущую ткань. — Ваше высочество, очнитесь! Тарлин пытался открыть глаза, но в них будто песку насыпали, а в горле прошлись той самой шершавой бумажкой, которой лучшие ремесленники полируют свои работы. Он попробовал пошевелить пальцами, но ничего, кроме пары слабых рывков, не выходило. — Что за дьявол? — прохрипел он. — Слава богам! — раздался облегченный выдох слуги, и к губам прижался тонкий стакан с чем-то горько-кислым. На вкус варево было просто отвратительным, но зато тут же вернулась возможность видеть, говорить и в полной мере владеть своими руками. Дроу огляделся. Он находился в своих покоях, в спальне. Окна были плотно зашторены, и только на столике у кровати едва теплилась одинокая свечка. В углу на кресле сидел Гилор, уперев локти в колени и закрыв лицо ладонями. Принц отстраненно подумал, что закрывать лицо всё более и более входит у эрилиона в привычку. — Что произошло? Насколько я помню, раньше я не славился склонностью к обморокам из-за любой ерунды. — Ерунды? — переспросил Гилор. — Это моя вина, Тарлин. Я слишком много магии влил в землю, стараясь прорастить то семя. Она отозвалась на твою собственную магию и рванула в тело. Сознание защитило себя само, вовремя отключившись, иначе могло перегореть. Прости. Семя? Земля? Дроу попытался вспомнить, что произошло перед тем, как он потерял сознание. По всему выходило, что сегодня он полез целовать Гилора, уже будучи трезвым. И что только на него нашло? Ладно вчера, но сегодня! Где-то на периферии вертелась какая-то мысль о том, что послужило этому причиной. Что-то, связанное с эрилионом. Вроде, снова привиделось, что он невероятно красив. Но ведь этого не может быть? Определенно нет. Наверняка, еще один выверт сознания из-за избытка магии. — И долго я так провалялся? — Долго. Уже утро. Через час пора выдвигаться в путь. Если, конечно, ты в состоянии сейчас. — Гил, не делай из меня трепетную барышню. Я буду готов вовремя. К рассвету кони были оседланы и завьючены тяжелой поклажей. Принцесса Альниэль была исключительно охоча до новых платьев и драгоценностей, а значит, следовало захватить с собой немало даров для нее. То, что от эльфийки придется откупаться вещами, было понятно сразу — она не простит пренебрежение собой и расторжение помолвки. Необходимо было ее задобрить до того, как она сотворит нечто, что на долгое время нарушит шаткое перемирие между светлоэльфийской империей и дровийским королевством. Тарлин подошел к лошади эрилиона, намереваясь помочь ему сесть в седло. Но, легко оттолкнувшись пальцами от земли, Гилор буквально взлетел на коня, так и не коснувшись ни луки, ни стремени. Улыбка легко тронула его губы: — Ты помнишь? С трех лет в седле. Дроу по-доброму усмехнулся и отошел проверить крепления своей упряжи. Следует привыкнуть к тому, что его супруг хоть и кажется нежным и беззащитным существом, на самом деле принц по рождению, воспитанный быть максимально самостоятельным. Свои же внезапно проснувшиеся инстинкты помощи и защиты младшего супруга стоило держать в узде до тех пор, пока в них действительно не будет необходимости. Пустив своего иссиня-черного, вполне достойного особ королевской крови красавца-коня рысью, дроу принялся рассматривать Гилора, легко покачивающегося в седле чуть впереди. Его хрупкость и грациозность непостижимым образом сочетались с силой и ловкостью, которые даже нельзя было заподозрить в этом сухом и будто ломком теле. А магия, которой владеет эрилион… Она не обращалась ни к силам природы, ни к смерти, ни к хаосу, была совершенно недоступна для дроу, и оттого еще более разжигала интерес. Шанс наблюдать такую необычную магию эрилионов Тарлину представился уже на первом привале. Бросив в сторону дроу: «Мне нужно изучить эти травы», — Гилор спрыгнул с лошади и, отойдя под тень большого дерева, выставил руку ладонью вниз. С пальцев сорвался яркий белый свет, которым он, как краской, обвел землю вокруг себя. Прижав ладони в центре получившегося круга, он замер и закрыл глаза. Магия, необычная, непонятная, трепала травинки, заставляя их гнуться под немыслимыми углами, создавала бутоны всевозможных цветов и раскрывала их. Тарлин стоял чуть поодаль, с легкой улыбкой наблюдая за действиями эрилиона. — Ваше высочество, — обратился к нему один из воинов-охранников, — это недоступная для нас магия растений. Наши магистры не в состоянии были изучить ее. Вы уверены, что она не нанесет вам вред? Возможно, стоит запретить его высочеству Гилору пользоваться ею? — В этом нет необходимости, — спокойно ответил Тарлин. То, что принц доверяет супругу как самому себе, знать никому не стоило. Гилор не знал, что в этот момент за ним внимательно наблюдали две пары глаз. И если одни смотрели дружелюбно и едва ли не с гордостью, то вторые горели ненавистью. Но нежданный наблюдатель скрылся в густой листве прежде, чем кто-либо сумел заметить его.***
Заночевать решили на небольшой поляне. Почти идеально квадратная, она оказалась с трех сторон укрыта ельником, с четвертой же струился родник с песчаным дном и прозрачной ледяной водой. Один из воинов остался в центре поляны, укладывать на выжженное пятно костровища сухие ветки и готовить нехитрый ужин. Остальные же направились к ручью — смывать пот и дорожную пыль. Закусив губу, Гилор задумчиво посмотрел на задержавшегося рядом с ним дроу, а потом перевел взгляд на весело плещущихся мужчин. Было ясно, что он до ужаса желал присоединиться к ним, но открывать при посторонних свое лицо и тело не хотел еще более. Сам принц не единожды задавался вопросом, почему его супруг имеет, мягко говоря, неординарную внешность. Судя по тому, насколько он смущался своего вида, это не было отличительной особенностью всех эрилионов. Но спросить в лоб, что с ним случилось, Тарлин себе позволить не мог. — Ночью сходишь, я тебя прикрою, — предложил дроу. — Я не позволю тебе смотреть на мое тело! — внезапно прошипел обычно спокойный Гилор, так резко дернув головой, что почти скинул капюшон бежевой дорожной куртки. — Далось мне твое тело! — Тарлина уже утомило его постоянное стеснение. — Далось?! — воскликнул эрилион, припечатывая распахнутой пятерней дроу к ближайшему дереву. Лицо открылось, волосы растрепались по плечам, но он, похоже, этого не замечал. — Ты еще помнишь, что являешься моим мужем? — шипел Гилор не хуже змеи. — Я противен тебе, ведь так? Признайся! Напомню тебе, что я молодой мужчина. И, как любой другой, хочу внимания и ласки! Удовлетворения потребностей тела, и не сам с собой, а с отзывчивым любовником! Об этом ты думал, когда брал меня замуж? Ты сможешь позволить мне лечь в постель с кем-то другим, раз не желаешь сам?! Понятное дело, даже физическую любовь я могу только купить за деньги и со специальными травами! Никто ведь просто так не позарится на такое тело. Ты хотел увидеть? Смотри, смотри! — Он дернул застежку куртки, почти разрывая ее на две половины, и резкими, рваными движениями начал расстегивать рубашку. Руки дрожали, пальцы скользили по пуговицам, не в состоянии вытащить их из петель. — Видишь, видишь?! — Из поддавшегося ворота выглянули тонкие, худые ключицы, будто обтянутые пергаментом. Из глаз эрилиона капали слезы, но он не обращал на них внимания, даже не пытаясь вытереть. — Гил, ну всё, перестань, — проговорил дроу, закутывая юношу обратно в куртку и крепко обнимая. — Я понял, всё. Принц, не отпуская супруга, опустился на землю. И казалось правильным, успокаивая, крепко прижимать его к себе, чувствовать лихорадочный стук сердца и целовать редкие волосы на затылке вздрагивающего эрилиона. Прошло уже немало времени с начала стоянки, но никто из воинов их не беспокоил — не то действительно их не замечали, не то тактично делали вид.