***
Дорога не радовала разнообразием. Единственный привал днем, лишь чтобы успеть пообедать самим да дать отдохнуть лошадям, и ночная стоянка до рассвета. Тарлин и сам не понимал, к чему такая спешка — словно он не посольствовать в чужую империю едет, а торопится на встречу с любовником. Тема постельных утех больше не поднималась — и дроу, и эрилион почти успешно делали вид, что не было ни того странного разговора у ручья, ни теплых объятий после. Вечером четвертого дня, когда настала очередь принца нести первую вахту у костра, между деревьев ему привиделось движение. Тень существа, стоявшего неподалеку, не могла принадлежать ни одному животному — лишь дроу, эльфу, вампиру или человеку. Не желая производить лишний шум, чтобы не спугнуть его, Тарлин не стал никого будить и сам в два скользящих стремительных прыжка оказался у существа за спиной, скручивая его руки и тем самым обезвреживая. Из ладони пленника с тихим звоном выпал нож. — Просыпаемся, у нас гости, — громко объявил принц, вталкивая его в круг света костра. Секунды спустя опытные воины уже были на ногах и во все глаза рассматривали пришлого. Вид его был не самым цветущим: низкий ростом, очень худой, с сильно засаленными волосами, в одежде, местами порванной и выпачканной грязью. Руки и ноги были исцарапаны, из нескольких порезов до сих пор сочилась кровь. Лишь по острым уголкам ушей удалось определить, что перед принцем и воинами стоял светлый эльф. — Кто ты и что делаешь здесь? — с угрозой в голосе спросил дроу. Хотя их государства не были в состоянии войны, появление эльфа далеко от главной дороги и так близко к стоянке представителя дроуской королевской семьи могло означать проблемы. — Меня зовут Ализарин Милитраэл, я принц светлоэльфийской Империи. В лицо Тарлин младшего брата Альниэль не знал, а потому определить, так ли это в действительности, не мог. — И что же принц, — дроу выделил последнее слово, — делает на территории чужого государства, вдали от королевского тракта, да еще и без сопровождения? Вжав голову в плечи, эльф закусил губу, но ничего не ответил. — Я жду, — напомнил Тарлин под аккомпанемент звона мечей, вынутых из ножен одним из воинов. — Тарлин, дай ребенку поесть, — послышался голос эрилиона. До этого он лишь безучастно следил за происходящим из своего самого затененного закутка. — На вот, ешь. Гилор поднялся и поставил перед эльфом миску с сытной кашей с мясом. Каждый вечер они сохраняли одну порцию, зная, что у воинов во время ночной вахты иногда просыпался сильный голод. — Тар, он раньше, чем сможет что-то тебе рассказать, рискует свалиться в голодный обморок. Успеешь еще допросить. Дроу был удивлен — Гилор редко в чем-либо проявлял инициативу. Он слишком обрадовался этому, чтобы возражать, к тому же справедливо рассудил, что в ближайшее время этот «принц» никуда от них не денется и так или иначе постепенно всё расскажет. — Ешь, — разрешил Тарлин, выпуская руки эльфа из захвата. Тот сел, неловко поведя плечами и растирая заломленные запястья. И набросился на еду так, будто не видел ее уже месяц. Доедал последние ложки он уже в полусне, постепенно сползая на бок. Дроу на это лишь покачал головой и принял решение на оставшуюся ночь лечь спать, поставив сторожить двух воинов — одного, как обычно, у костра, другого — непосредственно рядом с эльфом. Хоть ребенок и выглядел абсолютно безобидно, принц ему по-прежнему не доверял.***
— Расскажешь, что с тобой произошло? — задал вопрос Гилор, накладывая эльфу крупяной каши с фруктами, сорванными с дерева неподалеку. Этот светловолосый действительно оказался еще совсем ребенком — перед завтраком эрилион едва ли не силой затащил его в по-утренне прохладную озерную воду. И сейчас лицо эльфа порозовело от смущения настолько, что могло соперничать с цветом неба, загорающегося рассветом. — Мы с друзьями поспорили. Нужно было пересечь нашу границу с дроу и поймать алузскую летучую мышь. Остальных обнаружили на подходе к Свободной полосе, только мне удалось пройти. Естественно, никаких летучих мышей я не нашел. Заблудился только. Запасы иссякли давно, приходилось есть, что найдется. В основном — фрукты, ягоды и орехи. Иногда какой зверь попадался… Но мало на что можно поохотиться с одним коротким ножом — чаще приходилось убегать. — И давно ты ушел? — поинтересовался Гилор. — Да уж с месяц. С месяц. То есть, если этот мальчик — действительно светлоэльфийский принц, он не знает, что помолвка расторгнута. Хорошо это или плохо, Тарлин пока уверен не был. — Ты же понимаешь, что тебе нечем подтвердить свои слова? — спросил он эльфа. Тот лишь, тяжело вздохнув, кивнул. — Отпустить тебя я не могу. Поэтому мы сделаем вот что. Тебе повезло, наш отряд как раз отправляется в столицу Империи. Если там действительно признают тебя как принца, будешь свободен. Если же нет, — глаза дроу опасно блеснули, — мы с императором решим твою дальнейшую судьбу. Тарлина удивляло, что мальчишка до сих пор не спросил их имен. Сам он представляться не собирался — чем дольше эльф не знает, кто перед ним, тем спокойнее. Так как грязная и изорванная туника совсем не подходила для долгого путешествия верхом, Гилор отдал светлому свой сменный комплект одежды. Тарлин такой щедрости слегка удивился, но вида не подал. Он еще вчера заметил, что эрилион очень заботливо отнесся к этому ребенку, и сегодня только уверился в своем мнении. Гилор подчас напоминал ему наседку, оберегающую своего птенца. Что будет, когда с эльфом придется расстаться, особенно в том случае, если всё им сказанное окажется ложью, принц старался не думать. Мальчишка разрядил серьезную обстановку в их отряде. Он с завидной непосредственностью разглядывал облака и весело смеялся, когда удавалось разглядеть в них очертания животных, спрашивал обо всём на свете, что когда-либо слышал, но раньше почему-то стеснялся спросить. Тарлин даже подумал, что принцу при дворе не пристало бы так взахлеб задавать вопросы своим учителям — не положено по статусу. А вот среди почти незнакомых людей, которым всё равно, какое у него происхождение, можно было, наконец, расслабиться и быть собой, а главное — быть ребенком. Огорчало лишь то, что с появлением Ализарина Гилор совсем перестал скидывать капюшон. Но многим дороже была его улыбка, которая всё чаще проскакивала в голосе. — Извините, я не знаю, как вас называть, — вдруг обратился к нему мальчик. — Вы не скажете свое имя? Дроу против воли напрягся. Он еще не был готов рассказать неожиданному попутчику, что тот путешествует в компании принцев двух государств, а также какова цель и причина их визита во дворец Империи светлых. — Оно тебе не нужно, — хмуря брови, проговорил Тарлин. — Ладно, — пожал плечами тот. — Но вопрос вам задать хотя бы можно? — Вопрос задавай. — Гилор, он… он ведь не дроу, правильно? — Получив в ответ слабый кивок, эльф продолжил: — Тогда кто он такой? Никак не могу понять. — Как ты узнал, что он не дроу? — в свою очередь спросил принц. — Он иначе держится в седле. Его движения более грациозны, а у вас — более порывисты, резки. Для человека Гилор слишком много знает о магии, для вампира слишком добр, для остальных рас слишком высок. Так кто же он? — Эрилион, — тихо проговорил Тарлин, внимательно следя за реакцией Ализарина. — Эрилион! — восторженно воскликнул тот. — Не может быть! — Тебе что-нибудь известно о них? — с любопытством спросил дроу. — Да! Мне рассказывали учителя. Они говорили, что эрилионы живут на отдельном острове, а может, материке, и ни с кем не общаются. А еще говорили, что встретить их — большая удача, потому что они очень красивы. Мне говорили, будто в их глазах отражаются звезды! Пока мальчишка воспевал красоту эрилионов, Тарлин пребывал в глубокой задумчивости. Похоже, его подозрения подтвердились, и не все эрилионы выглядят столь отталкивающе, сколь Гилор. Но что же случилось с ним? Задать этот вопрос в лоб — вариант не из лучших, но, кажется, единственный. Тем временем светлый уже направил своего коня в хвост группы. — Гилор, Гилор! Почему ты не сказал, что ты эрилион? — А это что-то бы изменило? — напрягся тот. — Конечно! Ты же такой красивый! Почему ты всё время прячешь свое лицо? Ну дай мне посмотреть, сними капюшон! Ну хоть на минутку! — Нет, — последовал твердый ответ. — Тогда я сам, — упрямо сказал эльф и протянул руку к Гилору. Тарлин не успел ничего сделать, как капюшон его супруга тяжело упал на плечи. — А-а?! Как это?! — растерянно воскликнул Ализарин. — Ты же должен быть очень красивым! А ты… ты… У мальчишки задрожали губы. Он выглядел так, будто ему подарили большую коробку, сказав, что там лежит его мечта, хотя на самом деле положили пыльный тяжелый камень. — Я. Я такой, какой есть, — резко ответил Гилор, вновь скрываясь от чужих взглядов под одеждой. — Лишь один имеет право осуждать мою внешность — мой супруг. Но не ты. Это был первый раз, когда Гилор так открыто заговорил о своем уродстве. С трудом дождавшись остановки на ночлег, Тарлин сразу прошел в самый затемненный угол поляны, где обычно ложился спать Гилор, и опустился рядом с ним в ворох опавших листьев и ломаных веток. — Гил, — позвал он. — Ты действительно позволишь мне задать вопрос о твоей внешности? Эрилион согласно опустил веки. Сейчас он сидел, скинув куртку совсем, — ждать, что светлый подойдет к нему после сегодняшнего происшествия было бесполезно. — Почему именно я? — полюбопытствовал дроу. — Ты мой супруг и потому имеешь право знать. Тарлин был удивлен такому заявлению Гилора. Сам относился к их вынужденному супружеству как к фарсу, который закончится, как только пройдет отведенное ему время. А вот что об этом думает эрилион, принц не знал. Сначала ему было всё равно, а потом спрашивать стало поздновато. Или всё же нет? — Послушай, Гил… — начал он. — Не нужно, — перебил эрилион. — Я знаю всё, что ты собираешься сказать: «Мы были вынуждены», «Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя должным мне» и так далее. Но для меня это не имеет значения. Ты мой супруг — не важно, на пять лет или на всю жизнь. Мне неприятно оттого, что наши отношения для тебя — лишь несмешная шутка, но осудить за это не могу. Немного помолчав, Гилор запрокинул голову и, глядя вверх, продолжил: — Издревле Хертон населяли разумные существа. Они были столь красивы, что называли себя эрилионами — «светом звезд». Они редко общались с другими разумными, считая, что те оскорбляют их своим некрасивым видом. Они гордились собой и ставили себя выше других. Но несколько тысяч лет назад в наш мир явился Демиург. Он хвалил одних, других журил, но по-доброму, совсем как отец. Увидев Хертон, он почти впал в отчаяние. Раса, которая должна была стать венцом его творения, в которую он вложил больше всего заботы и любви, возгордилась от собственной красоты, провозгласив себя едва ли не божественной. Демиург понял, что простым увещеванием здесь не обойтись, и решил наказать их. В тот же миг все, кто называл себя «светом звезд», стали уродливы, будто жители Некрополя. Эрилионы по-прежнему не общались с другими расами, но теперь — чтобы никто не узнал, как низко пали те, кто столь высоко себя ценил. Но каждый эрилион может снять с себя проклятие Демиурга. Для этого нужно лишь найти представителя другой расы, с которым он будет чувствовать себя спокойно и легко, которому сможет доверять, не опасаясь издевок о своей внешности. Вот такая сказка, Тарлин. Мой отец верит в нее, потому и отправил меня сюда. Изучение трав — лишь предлог. — А ты веришь? — тихо спросил дроу. — Я? Нет. — Гилор криво улыбнулся и, встав, отошел к костру, оставляя принца в одиночестве. — Зато я верю, — проговорил Тарлин, глядя в темноту.