Steins;Gate: "One More Travel Paranoia (Name Subject to Change)"

      По всем канонам жанра, за вчерашний день должно было быть три визита, из которых третий и должен был быть судьбоносным. Но его так и не случилось. Кроме Дару с Юки и мистера Брауна, больше никто в тот день не пожаловал. Курису, как обычно, рано утром ушла на работу, оставив многозначительную записку на столе: «Ты опять ко мне вчера домогался, пока я спала? Гадкий извращенец. Я никогда тебе этого не прощу. Курису. P.S. Не Кристина, не Зомби и не кто-либо ещё, кого ты там себе придумаешь».       Окарин пренебрежительно фыркнул и положил записку обратно. Сегодня ему надо было перемотать вторичную обмотку FG №168. Работа обещала быть долгой и требующей сосредоточения.       Но, кажется, ей не суждено было быть сделанной.       Во-первых, потому, что Окарин всё утро просидел за компом в лаборатории. А во-вторых, потому что ближе к середине дня, когда он уже вот-вот собирался приступить к занятию (впрочем, «вот-вот» было и с самого утра) — в лабораторию ворвалась взволнованная Курису.       — Мы немедленно едем в Тёфу! — выпалила она с порога.       — Зачем?! — стал искренне недоумевать Окарин. — Это же другой конец города!       — Нас вызывают в аэрокосмическое агентство.       — Агентство! Нет, я не поеду, делайте что хотите. Живым я Агентству не дамся!       — Окабе, это не твоё выдуманное Агентство, а обычное агентство аэрокосмических исследований — Japan Aerospace Exploitation Agency. Если тебе так не нравится слово «Агентство», можешь называть их просто JAXA.       Окарин взял свой телефон и начал с видом серьёзнее некуда говорить в него:       — Всё пропало. Они завербовали Курису. Теперь мне не скры… — он увидел у Курису в руках сложенные стопкой две книжки: второй и четвёртый том Ландау, и замолчал.       — Оптом дешевле, но и больнее, — угрожающе проговорила Курису. Будешь сопротивляться — еще и седьмой том положу.       Она определённо знала, как можно влиять на Окабе.       Через некоторое время они подъехали к неприметному двухэтажному зданию с балкончиками.       — Кажется, здесь, — неуверенно проговорила Курису, смотря то на экран навигатора, то на дорогу.       Здание не производило впечатления чего-то грандиозного. То, что оно как-то связано с космосом, можно было подумать, только увидев перед зданием объект, немного похожий (и то — в основном по окраске) на американский «шаттл».       Дорога к зданию заканчивалась тупиком, а у этого тупика стоял официально одетый старичок, немного похожий на швейцара из довоенных американских фильмов.       Когда они вышли из машины, старичок подскочил к ним:       — Мисс Макисэ Курису? Мистер Окабе Ринтаро? Прошу сюда.       Окабе хотел было ввернуть свою фразу про Хоуоуина Кёму, но посмотрев на выражение лица Курису, которая, очевидно, догадалась о его мыслях, передумал.       Их провели в один из кабинетов и усадили за стол, за которым их уже ждали другие люди в официальных костюмах. Курису и Окарин переглянулись: похоже, только они были не в курсе о формате мероприятия (да и, в общем-то, то, что это будет за мероприятие, они тоже представляли слабо).       — Итак, рад приветствовать вас здесь. Значит, насколько я знаю, вы — авторы идеи о полёте к Бетельгейзе по пути, который позволит оказаться там в момент сброса оболочек звезды, а также вернуться на Землю в приемлемые сроки? — спросил тот, кто сидел дальше всех. Похоже, он и был тут главным. Окарин хотел что-то сказать, но Курису, обернувшись к нему, процедила сквозь зубы: «лучше молчи», после чего начала объяснять.       — Ну… — она пожалела о том, что вписала Окабе Ринтаро как соавтора своей статьи. Без сомнения, тут бы она себя чувстовала более уверенно, будучи одной. — Да, у нас есть такая идея, я провела расчеты, с ними вы можете озна… — Курису на секунду замолчала, увидев на столе номер «Natura» со своей статьёй, на которую только что хотела дать ссылку. — А, вы, должно быть, в курсе. Так вот. В планковских черных дырах…       «Главный» перебил её:       — Спасибо, теорию мы знаем. Нас интересует, как вы собирались это реализовать.       Тут Окарин не выдержал и заговорил. Курису удивилась: она думала, что сейчас он будет, как обычно, строить из себя посмешище, но он начал говорить чётко и по делу, хоть и с некоторой спецификой. Такое редко с ним бывало.       — Ну, у нас есть мысли, как такое можно претворить в жизнь. Вот мы берём большой ускоритель элементарных частиц… — Окарин начал размахивать руками в воздухе, но один из сидящих рядом «пиджаков» пододвинул ему листик и ручку, на которой было выгравировано «JAXA». «Сумасшедший учёный» воодушевлённо начал изрисовывать листик одному ему понятными рисунками, пытаясь объяснить, как он себе всё это представляет с технологической точки зрения.       — И как же вы собираетесь выводить двадцатисемикилометровое ускорительное кольцо в космос?       — Нужно просто уменьшить его в размерах, — быстро нашёлся Окабе и вспомнил внешний вид машины времени, в которой от них Сузуха отправлялась в прошлое, а также той самой, в которой он отправлялся спасать Курису от её отца. Теперь он ясно понял, что находится в ней под «полом» «кабины».       Миниатюрный ускоритель частиц!       Так, слово за слово, фраза за фразой — и у Окарина сложилось впечатление о том, в каком же направлении следует действовать. Теперь уже Курису решительно ничего не понимала. Теоретик от кончиков её рыжевато-коричневых волос до пальцев ног, она не поспевала за мыслью Окарина, который за доли секунды воплощал у себя в голове невозможные конструкции, тут же их разрушая, и строя на их месте новые, лучше предыдущих.       — Какие приборы и материалы вам нужны для работы? — спросил один из «пиджаков».       — Никаких. У меня всё есть, а чего нет — то будет. — самодовольно ответил Окарин.       Курису удивлённо обернулась на него:       — Ты хорошо подумал?       — Угу, — кивнул он ей.       Кажется, нет такой ситуации, из которой этот горе-экспериментатор не мог бы найти выход.       Как бы то ни было, весной 2020 года на пусковой площадке космодрома Танэгасима в лучах утреннего солнца сверкала ракета H-IIQ, под головным обтекателем которой находилась «полезная нагрузка FG-204 v.0.1, макетный вариант». Конечно, она имела мало общего с версией 2.31, на которой путешествовала Сузуха — нынешний вариант был вдвое шире, требовал уйму жидкого азота для охлаждения, да и к тому же, был способен совершить лишь перемещение туда и обратно: на большее ресурса кольца и накопителя не хватало. Ну и само собой — это был беспилотный вариант.       После того, как ракета выведёт его на орбиту, этому FG-204 предстояло сориентироваться на текущее положение Юпитера, совершить прыжок до него, сделать — как доказательство — детальные фотографии и спектрограммы всего, чего только можно (спутники Юпитера, его атмосфера, Красное пятно и тому подобное), после чего лечь на обратный курс и прибыть в ту же точку околоземной орбиты двумя минутами позже. Дальше оставалось только совершить баллистический спуск на Землю. Уже ненужная к этому времени часть, отвечающая за перемещение во времени, должна была сгореть в атмосфере (хотя Окарину такой расклад не нравился: он хотел, чтобы система возвращалась с орбиты целиком — но не сумел этого добиться), а на Земле подбиралась только спускаемая капсула с нужными доказательствами.       План полёта был утверждён, ракета заправлена, башня обслуживания отведена. Среди немногих людей, находящихся на «нулевой отметке», у места старта, были и главный конструктор FG-204 — Итару Хасида, и руководитель теоретических работ над проектом — Макисэ Курису, и «заместитель главного конструктора» — Окабе Ринтаро.       Нельзя сказать, чтобы Окабе нравилась роль «второго», но по праву стоит признать, Дару сделал для этого проекта больше всех.       Как всегда, самонадеянный Окарин не смог осуществить многое из того, что обещал. Для организации миниатюрной версии ускорительного кольца ему понадобились высокотемпературные сверхпроводники, и их пришлось доставать Дару с помощью одному ему известных способов. В итоге — никто такого не ожидал — сгодились только российские образцы из подмосковного Зеленограда. Для того, чтобы уменьшить диаметр ускорительного кольца, его пришлось как бы сворачивать в нечто типа пружины — и это с точностью в сотые доли миллиметра. Технологии, нужные для этого, были только в американском Фармилабе недалеко от Чикаго. Накопитель планковских черных дыр пришлось заказывать — никто не мог подумать! — у самого SERN-а. Окарин, только услышав об этом, вообще чуть ли не отказался участвовать в проекте, и только усилиями Дару удалось всё это собрать в одно целое, а усилиями Курису — удержать Окарина в работе.       Сейчас же всё было позади. Главный конструктор, поправив очки, повернулся к стоящему здесь же заместителю и усмехнувшись, проговорил:       — Окарии-и-н, хех, смотри, на самый верх взгромоздили нашу штуковину. Как бы не упала, а?       Окарин и Курису подняли глаза вверх, где на сорокаметровой высоте под обтекателем ракеты стояло их с Дару творение.       — Не упадёт, — возразил Окарин. — Зря, что ли, я использовал мой материал будущего №64 — космический скотч?       Курису хихикнула. Конечно, скотча там никакого не было: так Окарин называл систему тонких металлических стержней, что удерживала вместе разнородные детали этого конгломерата под названием FG-204.       Строго говоря, сейчас никому нельзя было находиться на нулевой отметке: случись что с ракетой — взрывом разнесёт всё в мелкие кусочки, и попытаться выжить в таком море огня будет безнадёжной затеей. Но никто не смог удержать Окарина, а следом за ним — и Дару с Курису от того, чтобы они смогли полюбоваться на своё творение за считанные минуты до того, как оно поднимется в космос.       — Двадцатиминутная готовность. Ребята, идите в бункер, это не шутки. — раздалось из громкоговорителей.       За то время, пока они добирались до входа в бункер, успели объявить десятиминутную готовность. Дару гордо уселся на одно из кресел наблюдателя, включил мониторы и дал нашедшим себе места рядом Курису и Окарину по баночке «Dk.Pepper-а». Работники космодрома негодующе посмотрели на них, но — уж главному-то конструктору, ну и его основным помощникам заодно — можно. Главное — не залить многочисленную электронику, которой бункер заполнен по самый верх.       — Готовность две минуты. Переход на радиоуправление.       — Контакт с полезной нагрузкой установлен!       — Готовность одна минута. Закрытие дренажных клапанов.       Все настойчиво смотрели в экраны.       — Готовность пятнадцать секунд. Десять секунд. Девять. Восемь.       — Пуск главного двигателя!       — Есть пуск главного двигателя!       Почти одновременно с этим восклицанием со стартовой площадки донёсся сильный грохот, а из-под ракеты начали вырываться клубы дыма, на которых плясали отблески пламени.       — Три. Два. Один.       — Пуск твердотопливных ускорителей!       — Есть подъём!       Грохот стал невыносимым, а поднятая со стартовой площадки пыль застелила почти всё поле зрения, но секундой позже из неё на хвосте огня и дыма вырвалась ракета, на самом верху которой под головным обтекателем находился FG-204 — «гаджет будущего», которому вот уже через несколько минут предстоит пересечь не только пространство, но и время.       Ракета, качнувшись вправо и совершив элегантный манёвр увода от стартового стола, чтобы ненароком не упасть на него в случае аварии, начала набирать высоту, а через несколько секунд опять наклонилась вправо, выходя на траекторию гравитационного поворота, который поможет превратить энергию её двигателей в орбитальную скорость. Набрать этой скорости предстоит немало — целых восемь километров в секунду.       — Окончание топлива в ускорителях.       — Сброс твердотопливных ускорителей!       — Сброс ускорителей подтверждён.       Дым от ракеты прекратился, а через несколько секунд от неё отделились два «кусочка». Им предстоит упасть в океан несколькими минутами позже — но до них уже никому нет дела: они выполнили свою задачу, вытащив ракету из плотной атмосферы вверх, а большего от них не требуется. На ракете теперь работал только основной двигатель на водороде и кислороде, от которого дыма — а точнее, водяного пара, что является «дымом» от такого двигателя — практически не было.       Окарин, Курису, да и сам Дару — все первый раз в жизни присутствовали на пуске космической ракеты. Не удивительно, что они слушали команды и смотрели на экраны со смесью восхищения и чувства общности с чем-то таинственным и грандиозным… Пожалуй, таким же грандиозным, как и сама идея пересечь пространство и время! Да, это вам не в мобиловолновке бананы превращать в гель…       Тем временем ракета уже исчезла с мониторов где-то в голубой выси, и только время от времени раздающиеся реплики сигнализировали о том, что всё идёт нормально.       — Пять минут, полёт нормальный.       — Сброс головного обтекателя.       — Отделение первой ступени.       — Запуск двигателей второй ступени.       — Выключение двигателей второй ступени.       — Отделение второй ступени.       — Ориентация полезной нагрузки.       — Нагрузка выведена на орбиту. Апогей 206, перигей 213, наклонение 83.       Вот теперь настало время опробовать систему в деле.       С телеметрией, приходящей с аппарата, было всё отлично. Солнечные батареи открылись, система прицеливания поймала Юпитер, аккумуляторы зарядились, двигатели произвели разгонный импульс, осталось только дать команду на запуск FG-204. И Дару её дал.       Где-то в двух сотнях километров над Землёй странной формы предмет — FG-204 — стал бледнеть, расплываться и исчезать.       И исчез.       Все ожидали его появления на том же месте земной орбиты через две минуты — но он не появился. Со стороны Юпитера по резервному радиоканалу тоже ничего не пришло — ни через десять минут, что сигнал оттуда шёл бы до Земли, ни через двадцать, ни через сколько-нибудь ещё.       Какое-то время появления FG-204 ожидали в какой угодно точке околоземной орбиты (вдруг сбилась ориентация?), но этого не произошло. Станции оптического слежения и радиотелескопы — все пытались поймать хоть какую-либо «весточку» от потерянного аппарата. Тщетно.       К вечеру уже было понятно, что ждать больше нечего. Само собой, какая-то информация могла бы прийти и позже, но факт оставался фактом. Операция была провалена. Провалена полностью и бесповоротно, словно все попытки Окарина спасти Маюри в реальностях, появившихся после отправки D-mail-ов, или словно операция Сузухи по поиску IBN 5100, отправившейся в прошлое в одной из этих реальностей.       К концу следующего дня вся троица, приехав с космодрома, вновь оказалась в лаборатории. Пропавший FG-204 так и не нашли, и надежды, по сути, уже не оставалось. Курису только тут дала себе волю, и, рухнув на диван, разревелась. Сквозь всхлипывания, уткнувшись в спинку дивана, она пыталась произнести что-то вроде «Только не подумайте, что я плачу», но получалось у неё плохо: как собственно сказать эту фразу, так и хотя бы немного ей соответствовать. Дару и Окабе угрюмо молчали, не зная, что теперь нужно говорить, когда усилия нескольких лет пропали даром — и никто не мог сказать, почему. Маюри пыталась хоть кого-то успокоить, но получалось у неё это плохо, более того, ей самой стало передаваться это безнадёжное настроение — и она тоже, чуть не плача, уселась с Уппой в уголке лаборатории.       В такой безнадёжной атмосфере лабораторию укрыла ночь.       Наутро пейзаж был не более обнадёживающим. Курису угрюмо сидела за компом и строчила в /b/ @-ча разные злобные комменты, Маюри спала на освободившемся диванчике, а Окарин с задумчивым выражением лица сидел на полу, глядел в потолок и крутил в руках первое, что ему попалось. Волею случая это оказался индикатор отклонения, что подарила ему Сузуха в одной из реальностей. Индикатор уже несколько лет ничего не показывал — с тех пор, как в нём сели батарейки, без которых он, даже будучи включённым в розетку, работать не мог. Квантовый интерферометр, что был «сердцем» этого индикатора, требовал питания только от батареек. А Окабе с Курису, само собой, так и не смогли договориться, кто пойдёт за новыми.       Отведя взгляд от потолка, Окабе посмотрел на то, что у него было в руках, удивился, но поставил его рядом.       — Кури… — начал было он, но Курису его резко перебила: — Не трогай меня! — Увидев, что Окабе начал было вставать, она добавила: — И не подходи ко мне!       Книжная полка была в этот момент вне досягаемости Курису, поэтому Окабе нечего было бояться физической кары, но он все равно остановился. Голос Курису был полон такой безнадёжности, что ему стало, как ни странно, жалко её.       — И вообще… я не собирался к тебе подходить. — начал было он извиняться.       — Ах, не собирался, значит? Ну тем более тогда!       Когда Курису в «цун»-режиме, любой ответ на её фразу сделает только хуже.       — Вон, схожу лучше за батарейками, в конце концов, — решил Окабе сделать хоть что-то доброе сегодня.       — Аха-ха, вот ты и проиграл, наконец, — серьёзным тоном констатировала Курису, особенно издевательски у неё получилось это «аха-ха».       Окабе ничего не ответил, поднял с пола индикатор и вышел.