Steins;Gate: "One More Travel Paranoia (Name Subject to Change)"

      Набившись, словно кильки в банку, в то, что называется спускаемым аппаратом «Союзника», Окарин (позывной «Ун»), Курису (позывной «Дуа») и Дару (позывной «Тритт») смотрели на уже знакомое им по тренажёрам обилие рычажков и кнопок, лампочек и вентилей, экранов и индикаторов. Полет должен был пройти вплоть до стыковки в автоматическом режиме: их «вели» с Земли — ведь опасно полуподготовленным японцам доверять управление трёхтонным творением советско-российских инженеров нескольких поколений. При необходимости, если что-то пойдёт совсем не так, им бы пришлось перейти на ручное управление — и этого одинаково, как огня, боялись и в центре управления, и в корабле.       «Пассажиров» то мягко подталкивало сзади — работали двигатели, то, казалось, подбрасывало в воздух, несмотря на то, что они были крепко пристёгнуты к креслам: невесомость. Корабль изредка медленно покручивался в ту или иную сторону. Курису, с прилежностью студентки-отличницы изучавшая инструкции на Земле, от волнения, похоже, всё забыла. А когда был сброшен головной обтекатель и корабль оказался на орбите, Курису и Окарин, потеряв дар речи, прильнули к иллюминаторам, в которых то снизу, то сверху, то сзади, то спереди в ореоле где синеватого, а где — красного цвета светился бело-голубой полукруг Земли. Дару, сидевший посередине, конечно, негодовал: «Дайте и мне посмотреть!» Но, кажется, его никто не слышал. С его среднего места, которое обычно отводится командиру корабля, что в левый, что в правый иллюминатор было что-то видно лишь эпизодически.       Через полчаса-час, конечно, несмотря на впечатляющий вид, им надоело непрерывно смотреть в маленькие окошки, и они начали пытаться отвечать на вопросы центра управления: как проходит полёт, что они наблюдают, как ведут себя приборы, каково самочувствие каждого члена экипажа… Вроде бы, все чувствовали себя взволнованно, но отлично. Даже Курису давно забыла про своё всё еще иногда побаливавшее (и так мучившее её при стартовых перегрузках) плечо. Окарин с Курису что-то показывали друг другу жестами, а Дару невозмутимо следил за наезжавшими друг на друга крестиками на одном из экранов, думая о чём-то своём. Через некоторое время в наушниках поочерёдно раздалось по-русски «Есть касание… Есть захват… Есть стыковка!», а потом по-английски, ну и для особо непонятливых, по-японски, кто-то сообщил:       — Стыковка с космическим апаратом «FG-204 блок А» осуществлена без замечаний. Разрешаю перейти в бытовой отсек и приступить к экспериментам по плану полёта.       — Ух ты! Ребят, прямо не верится. Ну что, включим сейчас наш гаджет, а? — Дару наконец-то смог что-то сказать по делу.       — Ты это, вообще помнишь, что надо делать? Отстёгивайся и откручивай крышку перед собой. — Курису попыталась направить его энтузиазм в рабочее русло.       — А, ну вот только захочешь поделиться впечатлениями, как опять физической работой заниматься заставят, — поворчал немного Дару в ответ и стал откручивать штурвал крышки стыковочного люка.       Окарин по своей любимой привычке начал бормотать что-то про Организацию в микрофон скафандра. В ответ с Земли в очередной раз донёсся недовольный вздох.       — Дару, давай вперёд, — сказала Курису, когда тот открыл проход в бытовой отсек, показавшийся им невероятно свободным после нескольких часов в такой тесноте. Кажется, на роль командира экипажа она подходила гораздо лучше «супер-хакки».       После нескольких попыток протиснуться сквозь узкий проход стыковочного узла, Дару констатировал:       — Ребят, я, похоже, застрял.       Впрочем, это было весьма ожидаемо.       — Мда. Кажется, это оттого, что кто-то слишком много ест, — без труда определила причину Курису. — Несколько месяцев тренировок, похоже, не очень тебе помогли.       Кое-как протолкнув Дару в отсек, двое остальных членов экипажа вплыли вслед за ним и, словно дети, с хохотом и шутками начали открывать для себя удивительный мир невесомости после нескольких часов в пристёгнутом к креслу состоянии.       Люди на Земле, в центре управления, слушая их реплики, в сотый раз за эти несколько часов почти синхронно приложили руки к лицу. Впрочем, правильнее сказать, что они с самого начала радиосвязи с кораблём — ещё когда он стоял на стартовой площадке, сидели в постоянной позе «фейспалм».       Тем временем, внутри небольшого по планетарным меркам металлического предмета, несущегося над Землёй со скоростью восемь километров в секунду, Дару, Окарин и Курису, открыв второй стыковочный люк и подключив нужные кабели от «блока А», своего детища, к пульту управления, стоящему внутри бытового отсека «блока Б», собрались вокруг этого пульта. Программа перемещения уже была загружена, сейчас двигатели дадут небольшой импульс кораблю в сторону Юпитера, потом сердце миссии — тот самый «FG-204, блок А» замедлит время так, чтобы этот импульс превратился в мощный толчок, уведя аппарат с околоземной орбиты на почти прямой путь к Юпитеру, а через несколько месяцев, что пролетят для корабля в доли секунды, замедление времени прекратится — и они будут рядом с величайшей планетой-гигантом Солнечной системы.       Если бы они летели все эти несколько месяцев безо всяких хитростей со временем, то наверняка бы им могли повредить опасное солнечное излучение, астероиды, населяющие Солнечную систему, да и просто мелкие пылинки — которые бы на таких скоростях, словно наждачка, истирали бы корпус корабля. Однако, «зона замедления локального времени», как называла её Курису, превращала поток опасной солнечной радиации в едва чувствующееся инфракрасное излучение, а космические скорости пылинок и астероидов — километры в секунду — в такие, по сравнению с которыми улитка показалась бы реактивным самолётом. Эти пылинки и астероиды, наталкиваясь на границу зоны пространства-времени, окружающую корабль, словно на неразрушимый барьер, мгновенно сплющивались и превращались в облачка газа безо всякого вреда для корабля.       Дару повернул ручку. Где-то в недрах многовиткового ускорительного кольца его чудо-творения начали рождаться и исчезать планковские чёрные дыры, пока одна из них, наконец, не оказалась «в резонансе» с кораблём (так было написано в статье Курису, что она под этим подразумевала — знать только ей), для корабля одно измерение пространства поменялось местами со временем и корабль разогнался по временной оси, замедлив для себя время. Через долю секунды — по времени корабля, и несколько месяцев — по часам Солнечной системы, корабль затормозил и вернулся в «нормальное» пространство-время. Экипаж лишь почувствовал кратковременные перегрузки — словно весь корабль резко потянуло в сторону, однако в какую именно — понять было нельзя.       — Ох, и это всё? — спросил Дару.       — Да, это всё, — хором ответили ей Курису и Окарин. Им было с чем сравнивать — там, в машине времени Сузухи, они чувствовали то же самое.       Они прильнули к иллюминаторам.       Мимо них проплывал гигантский серо-коричневый полукруг Юпитера, по которому неторопливо ползли потоки оранжевых и чёрных разводов. Часть из них закручивалась в вихри, а там, где этот полукруг обрывался чернотой и остальная часть планеты лежала в тени — выглядывал краешек чемпиона по размеру среди вихрей, отдававшего глубоким красным цветом. На фоне этого юпитерианского полумесяца блестело несколько небольших точек и полукружочков разных цветов. Немного поодаль от выпуклой стороны большого полукруга раскидывала во все стороны лучи ещё одна точка, невыносимо яркая — Солнце.       Заворожённые такой красотой, Дару, Окарин и Курису долго торчали у иллюминатора, в который открывался такой вид, а вспомнив вообще о цели путешествия, с неохотой подлетели к пульту управления фотокамерами, датчиками частиц, спектрографами и прочим оборудованием, которым была напичкана FG-204.       Фотографировать (а также снимать спектрограммы и показания с датчиков) оказалось еще интереснее, чем смотреть вживую. Если в иллюминатор открывался красивый вид, но только один, то здесь они могли посмотреть куда угодно, приблизить любой объект в сотни, а может, и тысячи раз, посмотреть его в любом диапазоне — от инфракрасного до рентгеновского и получить огромное количество красивых (по мнению Окарина) и бесценных для науки (по мнению Курису) картинок и графиков. Роскошные «волосы» солнечной короны, спутники Юпитера — все такие разные и удивительные, несмотря на то, что в иллюминатор они выглядели лишь яркими точками, или в лучшем случае — полукругами… Отсюда можно было увидеть даже Землю — маленькую зеленовато-голубую точку среди лучей солнечной короны. Конечно, вручную её найти было бы нереально, но чудо-прибор астроориентатор работал надёжно и быстро сумел показать нужное место, где и была та самая едва видимая Земля. Увлечённые члены экипажа, словно Моэка, фотографировали и изучали всё то, что попадалось на глаза и казалось хотя бы немножко интересным.       Через полчаса, заполнив хранилище данных впечатляющим количеством информации — фотографий, спектрограмм и всего прочего, они было решили собираться домой… Но не тут-то было.       Курису, подплыв к Дару, открыв шлем скафандра и убрав микрофон от лица, как бы советуясь, сказала ему:       — Отключи связь с Землёй и переведи корабль на ручное управление.       — Эээ?..       — Мы сейчас сделаем нечто ещё более интересное.       — Но командир тут я! И вообще…       — Слушай, Дару-кун. Ты, вроде бы, никогда не отказывался от откровенно авантюристских затей, верно? Взломать SERN, починить IBN 5100… Да даже вот ту махину, что находится за этим стыковочным узлом, не ты ли сделал?       — Это всё Окарин! С него и спрашивай, я тут ни при чём, он сказал, моё дело — сделать…       — Ну вот, даже на Земле у тебя был командир — Окабе. Может, дашь сейчас немного мне покомандовать?       Дару с Окарином начали пугаться. Шутка ли — вдруг на Земле Курису завербовала Организация, и сейчас она ведёт их на неизбежную смерть?..       — Эээ… А это опасно, ну, то, что ты предлагаешь?       — Ну как тебе сказать. Если я слишком сильно ошибусь, мы окажемся давным-давно в какой-нибудь далёкой-далёкой галактике без шанса на возвращение, но я думаю, что такого всё-таки не произойдёт.       — Ну я не думаю, что…       — Слушай, Окабе, а ты что скажешь? Рискнём и воплотим безумную идею в жизнь или в полном соответствии с планом сейчас возьмём обратный курс на Землю? — Курису бросила на Окарина свой обезоруживающий взгляд.       Окарин где-то на задворках сознания понимал, что это всё может оказаться плохой идеей… Но разум не смог долго сопротивляться духу безумного учёного. Из каких только неприятностей ему не приходилось выбираться — и ведь выбрался же! Уже не сомневаясь, он поставил точку в споре:       — Я всегда доверял моему ассистенту — и он меня никогда не подводил. Супер-хакка, действуем по плану мисс Зомби!       — Я не… А впрочем, я готова побыть кем угодно, лишь бы у нас всё получилось, — Курису на радостях, кажется, была согласна с любым прозвищем. Тут же она начала раздавать команды и закипела работа.       — Дару, дай мне данные астроориентатора.       — Здесь написано 07 28 88 36 192!       — Отлично… — она подплыла к здешнему компьютеру, слабо напоминающему обычные, но умеющему вычислять много разных параметров не хуже своих земных собратьев. Собственно, тут только это и было нужно.       — Так… крен, тангаж, рысканье… вращение, скорость… угол атаки… Вот! Вводи на табло слева от тебя вот эти значения: компенсация минус 16, плюс 48, ноль. Теперь жми кнопку «операция»…       Корабль тряхнуло, он покачнулся и начал поворачиваться в сторону.       — Эй, я пада… А, нет, не падаю, — Окарин, почувствовав, что пол уходит из-под ног куда-то вбок, был готов схватиться за всё, что попадётся под руку, но вдруг поняв, что может стоять, не касаясь пола, да и вообще — непонятно, где тут пол, а где потолок, с облегчением опустил руки и вновь принял свой гордый и независимый вид. Да, психологическая адаптация к невесомости идёт долго. Дару с Курису, колдующие у пультов, лишь ехидно усмехнулись.       — Теперь там, где импульс — ставь 80 секунд, тяга — 720. А вот сейчас, Окарин, держись.       Дару нажал кнопку и корабль рванулся вперёд. Все словно повисли на поручнях, за которые держались, а летающие в воздухе листы бумаги и карандаши попадали вниз, если так можно назвать то, что раньше не было ни низом, ни верхом, а представляло собой заднюю часть корабля.       Чуть меньше, чем через полторы минуты вновь пришла невесомость, и все инстинктивно улетели в переднюю часть корабля, организовав там кучу из перепутанных тел Курису, Дару и Окарина.       — Эй! Не трогай меня здесь! И ты, Дару, куда ты головой повернулся? Извращенец! — растолкала парней Курису. — Ладно, теперь, Дару, вводи новые параметры в «FG-204».       — Эмм… мы сейчас во времени полетим?       — Именно. Итак, коэффициент 10 тысяч — хватит. Ставь длительность 5 лет, посмотрим, что из этого выйдет.       Дару выставил всё, как сказала Курису — и вновь повернул ручку на пульте управления FG-204. Немного перегрузок…       За одним из иллюминаторов на этот раз оказалось бездонное чёрное небо, усыпанное едва заметными звёздами. За другим…       Курису подлетела к пульту управления фотоаппаратурой, настроила увеличение и сориентировала объектив в ту же сторону, в которую смотрел иллюминатор.       В поле зрения объектива горел, раскидывая во все стороны лучи солнечной короны, большой жёлтый шар. Немного подвигав объектив, с разных сторон и на разных расстояниях от этого шара можно было обнаружить несколько точек: две серых, одна побольше, другая поменьше, но с окружаюшим её кольцом с небольшим разрывом. Две менее заметные сине-голубые точки, намного дальше. И на пороге увеличения объектива, около шара — три точки. Красноватая, еще ближе — серо-белая, а между ними — зелёно-голубая, от которой сейчас экипаж миссии «Вифания» в составе Итару Хасиды, Ринтаро Окабе и Курису Макисэ мчались прочь.       Курису узнала эту картину, а это значило — они на правильном пути.       С воодушевлением в своих горящих глазах Курису рассчитала новую коррекцию траектории и попросила Дару установить период сокращения времени — 1200 лет, а также смещение назад — 1800 лет. К цели они должны были попасть на 600 лет раньше нынешнего времени. Курису улыбнулась, когда Дару поворачивал ручку.       Бетельгейзе!