Steins;Gate: "One More Travel Paranoia (Name Subject to Change)"

      Курису отстегнулась от кресла, легко вспорхнула с него и подплыла к иллюминатору. Снизу её осветило таинственное сияние, и она, не удержавшись, ахнула от восхищения.       «Пассажиры», увидев такую реакцию, поняли, что там, внизу — нечто экстраординарное. Нетерпеливо покинув кресла, все, как один, подплыли к иллюминатору рядом с Курису.       Снизу корабля величественно, покуда хватало глаз, простиралась гигантская сияющая спираль. В центре её светилось желтоватое яркое пятно, от которого в обе стороны отходили два плеча перекладины — «бара». С концов этой перекладины, переливаясь бело-голубым светом, словно срывались в пространство и закручивались вокруг центра два огромных рукава и еще несколько рукавов поменьше. Вдоль рукавов было видно мелкие детали: тоненькие серо-коричневые облака, небольшие сгустки света, или мелкие дырки и прорехи в светящейся ткани галактики. Сложно было поверить, что каждая такая мелкая деталь имеет размеры в десятки, а то и сотни световых лет.       От созерцания этой восхитительной картины вряд ли можно было кого-либо оторвать. Было в ней что-то основополагающее, что-то мистическое. Не та ли это «сила спирали», что объединяет живых существ на всех масштабах расстояний — от спиральной структуры ДНК и белков размерами в доли микрона до спиральной же структуры галактик размерами в десятки и сотни тысяч световых лет?..       — Вот он, наш общий дом, галактика Млечный Путь, — с эдакой «бакапедийной» интонацией начала было говорить Курису, пытаясь сохранить невозмутимый вид, впрочем, получалось это у неё слабо. — Во-он, где-то там — она указала пальцем в сторону одного из рукавов, — наше Солнце и наша Земля.       — А можно отсюда их увидеть? — спросила Маюри.       — Ой, нет, они слишком маленькие. Вот это всё сияние — это свет бесчисленного множества звёзд, и Солнце — одна из них.       — Жалко… Мы настолько далеко?       — Ну, если верить показаниям IBN 9000, то за 54 тысячи световых лет.       Маюри слабо понимала, что такое «световой год», но вроде бы, почувствовала масштаб расстояния.       — Жаль, так далеко… — и будто бы вспомнив, добавила: — Рука-куну бы понравился такой вид. Мы с ним любили смотреть на звёзды по ночам, а тут столько звёзд сразу видно!       Курису усмехнулась. Она, в отличие от Маюри, осознавала разумом, но не могла, сколько ни силилась, прочувствовать масштабность открывшейся перед ней картины.       Повиснув над диском галактики на высоте около пяти тысяч световых лет, команда трансгала «Стамина», вволю поисследовав всё, что можно было исследовать, начинала готовиться ко сну. Поручив IBN 9000 тяжёлую работу по систематизации всей накопленной информации и составлению карты галактики, Курису вновь запустила вращение «Стамины», чтобы создать искусственную гравитацию и наконец-то смогла с превеликим удовольствием упасть в свою кровать в одном из жилых отсеков корабля. Только сейчас она поняла, насколько же устала. По внутренним часам корабля шёл уже восемнадцатый час с момента начала полёта — с той секунды, как «Энергетика», несущая «Метель» на своём боку, начала свой подъём с площадки Дайконура. Подумать только: сейчас этот Дайконур был от них на расстоянии в 54 тысячи световых лет! Да и времени по «часам» галактики прошло столько… Сейчас, где-то там, в глубине рукава Ориона, на Земле идёт 253-й миллион лет с того момента, как они отправились в своё путешествие. Может, сейчас и человечества уже давно нет в живых… Хорошо, что «Стамина» может перемещаться и назад во времени — и способна вернуться в то же время, в которое отправилась в своё долгое путешествие.       Но здесь, на «Стамине» — прошло всего лишь семнадцать с небольшим часов. Совсем немного для галактических масштабов — но достаточно, чтобы команда устала и захотела спать. Да, Дару с Юки и Сузухой уже давно смотрели красочные сны в соседнем отсеке, а Маюри лежала на кровати напротив Курису и чему-то улыбалась во сне.       Курису встала с кровати и вышла в коридор. Поскольку сейчас по часам корабля было время сна, яркий свет в коридоре был выключен. Электричество не тратилось попусту: светились лишь редкие лампы резервного освещения на потолке, да и большинство подсистем корабля, нужные для исследований, были отключены. Работал разве что IBN 9000, обсчитывая координаты и скорости миллионов звёздных скоплений и пылевых облаков, обнаруженных в галактике с такого ракурса, а мощные и ёмкие аккумуляторы «Стамины» сейчас заряжались от солнечных батарей, расправленных из центра её кольца — которые, однако, здесь ловили свет не Солнца, а сотен миллиардов звёзд галактики.       Подойдя к одному из огромных иллюминаторов, за которым, из-за вращения «Стамины», описывала круги в бездонной черноте галактика, Курису задумалась.       У Вселенной есть начало, но нет конца: безграничность.       Звёзды тоже имеют начало, но гибнут из-за собственной силы: ограниченность.       Сколько сейчас тысяч звёзд рождается и умирает там, в том огромном круге света, над которым сейчас парит «Стамина» — а в этой «Стамине» посланцы той цивилизации, которой, возможно, уже миллионы лет как не существует на родной планете?       — Не спишь? — раздался знакомый голос сбоку.       — В прошлый раз ты меня спрашивал то же самое.       — В прошлый раз ты отвечала более прямо.       — Прошлый раз был, когда мы знали друг друга, хорошо, если год.       — Сколько времени прошло, а ты всё такая же, Кр…       — …истина, да?       — Ладно, ничего, забудь.       — Хорошо. Мир? — Курису протянула Окарину ладонь.       — Мир, — он взял её в свою руку. Почему-то ему показалось, что рука Курису слегка дрожит.       — На вот, держи тогда.       — Dk. Pepper! Откуда ты его достала?       — Десять ящиков Dk. Pepper-а — это была одна из вещей, которые я взяла на корабль в рамках своей квоты по массе груза.       — Да ты предусмотрительная!       — Я надеялась на слово «заботливая». Впрочем, если хочешь, я скажу, будто бы я взяла их ради Дару, или ещё кого нибудь, а не для того, чтобы сделать тебе приятное.       — Ну ты уже всё сказала.       Если бы здесь было посветлее, можно было бы заметить, как щёки Курису слегка порозовели.       Они немного постояли около иллюминатора, в котором вращалась со скоростью четыре оборота в минуту светящаяся спираль. Вернее сказать, галактика стояла на месте, вращалась «Стамина», но всё равно, то, что происходило за многосантиметровой толщей пластикового композита иллюминатора, навевало какие-то ассоциации со стиральной машиной, в которой крутится бельё, словно в прачечной на одной из улиц Акихабары, где часто бывал Окарин.       — Знаешь, что я думаю… — начала Курису. — Ведь мы сейчас, по сути, делаем то, чего до нас никто не делал, и в чём мы можем полагаться только на себя. Мне порой кажется, что мы замахиваемся на слишком многое. Всё идёт слишком хорошо. Мы с тобой, ну и с Дару, конечно — открыли перед людьми, по сути, их мечты на протяжении, наверное, всего двадцатого века. Дальняя космонавтика, покорение времени, по сути — та же телепортация… Если немного улучшить технологию, то, в принципе, она станет доступна любому. Неужели в этом нет никакого подвоха?       — Подвох есть во всём, наша задача — его избежать.       Они еще немного помолчали, стоя рядом у иллюминатора.       — Знаешь, что еще меня беспокоит? Я до конца не уверена, что у нас всё получится. Вдруг сверхмассивная чёрная дыра в ядре — всё-таки не реликтовая? Мы ведь не знаем ничего о её происхождении. Да, все расчёты показывают, что она не могла образоваться из звезды, но вдруг это был коллапс массы в первые моменты жизни Вселенной? Если это так, то попытка путешествия через неё приведёт нас к тому, что вместо прохода через кольцевую сингулярность, мы на околосветовой скорости догоним и «врежемся» в поверхность, что ограничивает массу, давшую начало этой черной дыре. Ну и не говоря уже о том, что если мы не примем всех мер предосторожности — нас может сжечь релятивистским джетом или излучением аккреционного диска, если они там есть. Да и кто может предугадать все неприятности…       Окарин не очень понял речь Курису, но понимал, что надо что-то ответить.       — Первые космонавты или первые мореплаватели тоже рисковали своими жизнями ради изучения неизведанного.       — Но мы рискуем не только своими жизнями. Маюри, Дару, Юки… Сузуха, в конце концов — она же даже не понимает, что может погибнуть из-за наших амбиций, — Курису немного помолчала. — Из-за моих амбиций.       — Моя дорогая ассистентка Кристина не была бы Кристиной без своих амбиций.       — Знаешь, мне даже что-то и обижаться на тебя не хочется сейчас.       — А вот это на тебя не похоже.       — И почему тебе так нравится меня злить?!       — А вот теперь похоже. Я просто проверял, вдруг тебя подменили перед вылетом агенты Организации.       — Ты неисправим.       — Я знаю.       — И ты мне таким, несмотря на все твои издевательства, нравишься, — она заключила его в объятия.       Пару минут они стояли, о чём-то раздумывая.       — Так что ты скажешь по поводу моих амбиций? — переспросила она его, настойчиво глядя в глаза.       — Не быть мне Хоуоуином Кёмой, если я не уверен на сто процентов, что здесь все с ними согласны.       — Но стопроцентная вероятность — это нонсенс… — пробормотала она, зевая.       — Ну их к чёрту, эти нонсенсы, — ответил Окарин и заметил, как Курису улеглась ему на плечо и заснула — причём стоя.       Нести её до кровати Окарину пришлось самому.       Утром, вернее, в то время, которое тут считалось утром, Окарина разбудил странный грохот в коридоре: будто кто-то стучал по полу двумя молотками, побольше и поменьше. Грохот сначала усиливался, потом стихал — и так несколько раз. Окарин, лёжа в постели, озадачился вопросом, какая же причина могла вызвать этот грохот, но когда к нему начал примешиваться диалог, он понял:       — Давай-давай, Дару-кун, не будешь бегать — не будешь сегодня завтракать, — был слышен голос Маюри.       — Да не могу я уже! Я к такому не подготовлен, и вообще, я думал, ты вчера шутила! — отнекивался Дару.       Окарин вышел в коридор, где собралась уже вся остальная команда — Юки, Сузуха и Курису. Все заинтересованно смотрели, как Маюри пытается приучить Дару к утреннему бегу, наворачивая с ним круги по бесконечному коридору, с обеих сторон уходящему вверх и закольцовывающемуся где-то там, на другой стороне колеса «Стамины». Маюри, казалось, ни капельки не устала, зато Дару выбился из сил окончательно. Увидев Окарина, он остановился около него и взмолился:       — Окарин, спаси меня от этого, а не то я тут сердечный приступ схвачу или ещё чего похуже!       — Дару-кун, ты ведь пробежал всего четыре круга, это меньше полутора километров! — парировала Маюри.       Полтора километра! Да Дару, до первого своего космического опыта, с трудом проходил такое расстояние, когда шёл в «Королеву Мэй», а уж о том, чтобы пробежать его — не было и речи.       — Хасида Итару, я смотрю, ты делаешь великие успехи! Твоими подвигами будут гордиться твои потомки, — ехидно заметил Окарин, встав в свою обычную пафосную позу.       — Да, папа, давай! — подтвердила Сузуха.       Дару, поняв, что остался без моральной поддержки, обречённо побежал дальше — за ждавшей его впереди Маюри.       Через минут тридцать они сидели в «столовой», как они назвали это место.       — Вот, а в «Королеве Мэй» еда была более вкусная, красивая и сытная, а ещё там когда-то давно работала Фейрис! — заметил Дару, ковыряясь палочками в своей тарелке, что перед ним услужливо поставила Маюри, когда они с Курису закончили готовку.       Юки, сидевшая рядом, сурово посмотрела на него.       — Эээ… Ну я не в том смысле, просто у неё был, я бы сказал, талант поддерживать атмосферу… — начал оправдываться Дару.       — Знаем мы эти таланты, — серьёзным тоном ответила ему Юки.       — А посмотри, Дару, какая тут атмосфера — со всех сторон куча разной электроники, а также самый мощный бортовой компьютер в истории человечества, не это ли рай для супер-хакки? Или тебе тут не нравится? — начал докапываться Окарин.       — Ну… На Земле было лучше, — уткнувшись в тарелку, пробормотал он.       — Не бойся, еще вернёмся на Землю, будет тебе радость, — вступила в разговор Курису. — А то будешь возникать — вообще на голодную диету посажу.       — Лично я только за, — подмигнув Курису, вставила Юки.       Тем временем IBN 9000 рассчитал примерные координаты того места, куда им предстояло совершить следующий «прыжок». Вдоволь насмотревшись на вращающийся в иллюминаторе диск Млечного пути, они заняли свои места в креслах в отсеке управления и начали готовиться.       Курису, как обычно, остановила вращение и переориентировала «Стамину». На борту опять наступила невесомость.       — Так, ребята, сейчас мы будем гасить большую орбитальную скорость относительно центра галактики. Это больше двухсот километров в секунду. Я поставлю ускорение в 1g, и это займёт около десяти часов, в течение которых можно будет находиться только в жилых отсеках №6 и 12. Я думаю, мы пойдём в двенадцатый, он ближе. Сейчас я их поверну…       Курису щёлкнула какими-то тумблерами на пульте управления. Внутри коридора раздалось гудение, и два его куска, в которых как раз и располагались названные отсеки, медленно повернулись так, что пол коридора стал его стенкой, а входы в жилой отсек теперь находились сверху и снизу, а не с боков коридора.       — В общем, возьмите всё, что вам нужно, плывите в двенадцатый отсек, и готовьтесь. Как будете готовы, скажете.       Дару, Юки, Сузуха, Маюри и Окарин отстегнулись от своих кресел и полетели в разные места корабля.       — Эй, куда вы? Я же сказала — берите всё что нужно и в двенадцатый отсек!       — Так мы и берём всё, что нужно, — ответил Окарин. Он направлялся в девятый складской отсек за ящиком Dk.Pepper-а. Тащить за собой ящик в невесомости оказалось удивительно легко, если не считать того, что баночки из него то и дело норовили вылететь. Вплыв в двенадцатый отсек, он увидел странную картину: все кресла, диваны, прочее убранство отсека — стояли на одной из его стен, а не на полу. Это было не удивительно — отсек вокруг своей оси недавно повернула Курису, но зачем?..