Steins;Gate: "One More Travel Paranoia (Name Subject to Change)"

      Через некоторое время, когда все собрались в отсеке, Дару сообщил по громкой связи:       — Начинай!       Курису в отсеке управления установила таймер на две минуты и нажала кнопку «Выполнить». Отстегнувшись от своего кресла, она поплыла в сторону отсека.       Вплыв в отсек, она сразу же начала ругаться:       — Э! Что вы делаете? Сейчас начнут работать двигатели и вы все попадаете на пол!       — Пол — это то, что пол, или то, что вон та стенка? — переспросил её Окарин.       — А-а-а, я не могу с тобой. Какой же ты непонятливый! Пол — это в стороне, в которую направлен вектор тяги двигате… Тьфу! Короче, всем быстро сесть на диваны и кресла! — она махнула рукой в сторону стоящей на стене мебели. — Быстрее!       Она едва успела сама сесть в одно из кресел, как раздался свист ядерных двигателей и все снова обрели вес. Окарин, до того паривший на расстоянии пары метров от стенки, грохнулся на неё. Стенка теперь, определённо, была полом.       — Против глупости сами боги бороться бессильны, — констатировала Курису.       — Что произошло?       — Всё просто. Если до этого подобие гравитации создавала центробежная сила от вращения кольца, теперь такое же подобие гравитации создаёт тяга двигателей. На небольшом манёвре, что я делала, чтобы выскочить из Солнечной системы и приподняться над диском галактики, я могла делать ускорения побольше, и поэтому манёвр проходил относительно быстро. Теперь же, я думаю, мы не собираемся сидеть в креслах в отсеке управления часов пять? Так что я поставила ускорение небольшое — равное соответствующему от тяготения Земли. Но ждать придётся часов десять.       Оттого, что Курису ещё раз повторила Окарину суть, он её лучше понимать не стал, но угрюмо встал с пола и с обиженным видом направился к одному из диванов.       Дару о чём-то беседовал с Юки, Маюри что-то увлечённо рассказывала Курису, а Сузуха смотрела в иллюминатор на висящий за ним в пустоте под углом к кораблю диск галактики и напевала какую-то быструю песенку, отвлекавшую Окарина от его мыслей. «Надо было назвать её не Сузухой, а Мику, ну или, например, Рин», — подумал про себя Окарин.       И вправду, всё идёт хорошо. Сейчас они должны прыгнуть куда-то в галактический то ли «балдж», то ли «бар» — как их называла Курису. Там они скорректируют путь, после чего отправятся на изучение той самой сверхмассивной чёрной дыры, что является местом их назначения в этой экспедиции. Потом — дорога домой, это будет уже быстрее, так как координаты их родного дома известны IBN 9000, и он проложит верный маршрут — с точностью до, быть может, каких-то тысяч километров погрешности, что на галактических расстояниях — мизер. Ведь IBN 9000 никогда не ошибается.       День — а точнее, то, что здесь зовётся днём, — постепенно подошел к концу. Внезапно снова наступила невесомость — двигатели закончили манёвр. Теперь им предстоит несколько миллионов лет лететь по гомановской траектории, которая по времени «Стамины» будет пройдена за доли секунды. Курису собрала всех в зале управления, усадила всех в кресла и уже отработанным методом провела масштабирование времени. Всех, как обычно, скрутили перегрузки…       Если вне плоскости галактики звёзд не было, то здесь — всё небо было усеяно ими. Тусклые и яркие, красные и голубые, мельчайшие точки и вполне различимые шарики — небо напоминало цветной ковёр и светилось намного ярче, чем земное звёздное небо ночью.       IBN 9000 измерил уровень радиации внутри корабля от такого количества звёзд. Он находился не то, чтобы на уровне земного, но всё-таки в допустимых границах: 0,4 микрозиверта в час. В принципе, находиться здесь, похоже, было относительно безопасно.       Почти полчаса вся команда «Стамины» плавала около огромного иллюминатора во всю стену отсека управления и рассматривала этот цветастый ковёр.       — Окарин, а Окарин? Помнишь, ты мне рассказывал про то, как живут звёзды? — начала Маюри.       Окарину наконец-то было, что поведать ей — он уже успел узнать, что такое главная последовательность, какие бывают спектральные классы у звёзд, как они рождаются и как умирают. Они вдвоём поплыли к терминалу IBN 9000 и начали забавляться тем, что ловили в оптические приборы корабля какое-нибудь пятнышко из того огромного количества, что видели за иллюминатором, приближали его и рассматривали. IBN 9000 тут же им показывал на терминале всю информацию о звезде, которую мог узнать — спектральный класс, скорость движения относительно корабля, температуру поверхности, оценивал объём, массу и расстояние до звезды, да и вообще показывал, звезда ли это, или может, облако ионизированного водорода, или планетарная туманность…       Через некоторое время Окарин с удивлением заметил, что все остальные тоже собрались вокруг и внимательно слушают его рассказы:       — …И вот, Маюри, такие звёзды, как эта, их называют ещё звёздами Вольфа-Райе — настолько большие и горячие, и светят так сильно, что с них вещество буквально улетает в космос, будучи неспособным удержаться гравитацией звезды…       Маюри слушала с открытым ртом, да и все вокруг плавали, тоже показывая крайнюю степень заинтересованности. Даже Дару и Курису пытались принять независимый вид, но у них это плохо получалось, особенно у последней.       — Окабе, а Окабе, заканчивай, пожалуй, потихоньку свою лекцию по астрофизике, нам надо тормозить корабль, — Курису, собравшись с мыслями, всё-таки решила показать своё присутствие здесь.       Кораблю и в самом деле предстояло еще раз затормозить — чтобы остаться здесь, на этой орбите вокруг центра галактики, а не улететь вновь в те далёкие края, из которых они только что прибыли. Когда, наконец, Окарин закончил, Курису отправила всех спать и опять включила двигатели (как обычно — с задержкой в две минуты, чтобы успеть добраться до кровати).       В двенадцатом отсеке было не так много кроватей, как в третьем — в том, в котором они спали прошлой ночью. Да и располагались эти кровати в одном помещении. Если третий отсек больше напоминал отель, то здесь это было нечто вроде хостела, больничной палаты или комнаты в детском лагере. Курису, на самом деле, не очень радовал такой поворот событий, но отгородив угол чем-то вроде занавески, сделанной из магнитотканевого покрывала для кровати, она даже сумела, не капая никому на мозги, переодеться в ночную одежду и занять кровать у стенки. На соседней кровати лежал Окарин, дальше — Маюри, Дару, Сузуха и Юки.       Несмотря на то, что сегодня никто, в общем-то, практически ничем продуктивным не занимался — все просто ждали, когда двигатели отработают положенное количество времени, а потом любовались звёздным небом, — что Маюри, что вся семья Дару вместе с ним во главе, сладко спали уже через несколько минут после того, как свет в помещении отключился. Видимо, такое количество впечатлений тоже вымотало их.       Курису поинтересовалась у Окарина:       — Не спишь?       — Э-э… Вчера я тебя об этом спрашивал.       — Ну, а сегодня моя очередь. Откуда ты астрофизику-то знаешь?       — Настоящий сумасшедший учёный должен знать всё!       — А если без пафоса? Помнится, мне самой приходилось тебе ещё в 2016 году лекции по астрофизике читать, не?       — Мм… Ну ладно. Я же не только на конференциях по машинам времени бывал, еще всякая мелочь там от электроники до той самой астрофизики…       — Но при этом ты говорил глупости про нейтронные звёзды и чёрные дыры, хотя я тебе рассказывала про них.       — Как глупости?       — А вот так. Что такое давление вырожденного газа — знаешь?       — Э-э-э…       — Вот тогда и не надо про нейтронные звёзды. Или вот про сверхновые…       — Про сверхновые я вообще от тебя узнал — тогда, когда ты мне про Бетельгейзе рассказывала!       — Вот то-то же. А то строишь из себя тут умного! — Курису, похоже, было обидно, что Окарин хоть что-то знает и нарушает её монополию на рассказывание всяких таких вещей.       — Сама бы рассказала, если так хотела.       — Ага, тебя прервать прямо так уж легко. Я же не ты, я же не могу вскочить посреди какого-нибудь доклада и начать орать «я всё лучше знаю, дайте я покажу», как ты любишь делать.       — Подумаешь, было-то всего несколько раз.       — Ага, в 2010-м — на той конференции, где мы с тобой первый раз встретились. Потом в 2012-м в Киото, в 2014-м в Тайбэе, в 2015-м в Груманте, в 2016-м в Бостоне… Ты же неисправим.       Окарин промолчал. Несколько минут они лежали в тишине, а их лица освещал свет миллионов здешних звёзд, проникающий через иллюминатор отсека.       — Впрочем, с другой стороны, ладно. Если б не ты, я бы, наверное, не догадалась здесь проанализировать столько звёзд из галактического балджа. Теперь хотя бы мы привезём на Землю много интересной статистической информации о них. В общем… Я хочу, чтобы ты знал — я на тебя не обижаюсь.       — Что, правда не обижаешься?       — А что, хочешь, чтобы обиделась?       — Э-э-э…       Окарин на этот раз даже не успел назвать её «Кристиной» или как-нибудь ещё, как она уже отвернулась к стенке, всем видом показывая, что больше не настроена иметь с ним дела. По крайней мере до утра.       «Стамина» медленно оттормаживалась ядерными двигателями, постепенно превращая свою орбиту из сильно вытянутой, достающей в апоцентре до Солнца, которое находится где-то на периферии галактики в рукаве Ориона, в небольшую круговую, лежащую целиком в области балджа — центральной области Млечного пути. Внутри колеса «Стамины» мирно спали посланцы цивилизации, возникшей на третьей планете от того самого Солнца…       Утром всех разбудил знакомый голос:       — Тут-туру! Окарин, Курис-тян, Дару-кун, Юки-тян, Сузу-тян, вставайте! Дару-кун, пошли бегать!       — Маюши, я сегодня слишком устал и никуда не побегу! Да и вчера я набегался на месяц вперёд! — начал отнекиваться Дару.       — Маюри, вы с Дару сейчас не побегаете — корабль не раскручен, а двигатели работают. По коридору даже пройти не получится, — проинформировала их Курису.       Сузуха что-то шепнула Юки, и они тихонько хихикнули.       — Ну вот… Маюши не нравится такое положение дел, — с грустью ответила Маюри.       — Хотя… Кажется, всё-таки получится. Двигателям осталось работать всего двенадцать минут. Маюри, если ты сможешь подождать минут двадцать, то тогда можешь брать Дару и мучить его в своё удовольствие, сколько захочешь. Ему это полезно! — добавила Курису, посмотрев на один из пары десятков мониторов, вделанных в стены комнаты.       И действительно, через двенадцать минут уже привычный тихий свист прекратился и наступила невесомость. Все шестеро поплыли сквозь коридор, в котором уже определённо не было понятно, что же из этого пол, а что — стены, к отсеку управления.       Курису переориентировала корабль, повернула жилые отсеки корабля обратно в нормальное состояние и вновь запустила раскрутку колеса «Стамины». Скоро всё вернулось на круги своя — пол коридора стал полом, в отсеках корабля вся обстановка теперь стояла на полу, а не на стенах, да и в общем-то корабль перешел в свое обычное состояние дрейфа где-то в бескрайнем космическом пространстве.       Дару с Маюри побежали вдоль по коридору, да и Юки, как оказалось, тоже решила приучать Сузуху с малых лет к физкультуре — отчего они, к радости Маюри и к удивлению Дару, присоединились к ним. Окарин же остался с Курису в отсеке управления. За иллюминатором описывали круги звёзды, и смутные блики света гуляли по потолку, стенам и полу отсека управления.       — Хм… странно, но IBN 9000 показывает, что гравитационная доминанта здесь — не центр галактики, — произнесла, глядя на терминал, Курису.       — И что из этого?       — Ну, мы пойманы на орбиту вокруг одной из многих здешних звёзд, похоже. Давай посмотрим…       После недолгих поисков IBN 9000 показал им бело-голубой шар на расстоянии 200 миллиардов километров от них. А также то, чего они совсем не ожидали увидеть — небольшую планету, догоняющую их по орбите чуть ближе к звезде.       — Ого! Похоже, мы наткнулись на иголку в стоге сена. Попасть в сферу гравитационного влияния звезды здесь, при такой их плотности — легко, а вот оказаться почти рядом с планетой, несомненно, вращающейся около этой звезды — несказанное везение. Что, полетели исследовать, а, сумасшедший учёный? — улыбнулась Курису.       — Ты ещё спрашиваешь? — Окарин попытался сделать вид, будто сам хотел это предложить.       — Ну тогда поехали! — она потыкала какие-то кнопки на терминале IBN 9000. — Нам несказанно повезло — наша ориентация всего на 15 градусов отклоняется от направления нужного маневра, а дельта-V — всего 4 километра в секунду. Точка манёвра — через четыре минуты, я даже не буду останавливать вращение.       В момент, когда четвёрка бегунов следовала мимо входа в отсек управления, её остановил Окарин, всем пришлось быстро усесться в кресла, и как только все пристегнулись, Курису нажала кнопку «Выполнить». Корабль будто зашатало из стороны в сторону, а команду снова вжало в кресла. IBN 9000, синхронно с тем, как вращалось огромное колесо «Стамины», управлял тягой двигателей, выравнивая орбиту корабля вокруг звезды и одновременно выводя неповоротливый космолёт на траекторию сближения с пролетавшей мимо планетой. На гомановский манёвр времени не оставалось — поэтому пришлось, потратив больше топлива, чем надо, догонять планету по её орбите. Еще немного манёвров — и вот уже они оказались захвачены планетой и вышли на орбиту вокруг неё.       Они летели с ночной стороны планеты. Планета была не очень большой: IBN 9000 показывал оценку в 3—5 масс Земли. Впереди начинал набирать яркость красноватый серп атмосферы планеты, а за ним, на фоне устланного звёздами чёрного неба, светился бело-голубой шар звезды, окружённый розовыми всполохами по краям.       — Это же Уппа! — восхищённо воскликнула Маюри, увидев эту звезду в иллюминаторе.       И правда — голубые и розоватые всполохи, а также тёмные пятна на её поверхности навевали такие милые ассоциации с плюшевой Уппой, которую так любила обнимать Маюри, да и Курису тоже — когда могла позволить себе дать волю чувствам.       — По-моему, это идеальное название для звезды! — решила Курису. Все, кроме Окарина, сохранявшего гордый невозмутимый вид, покачали головой в знак согласия.       Курису открыла на терминале IBN 9000 окно свойств звезды, пролистала до поля «Присвоенное название», стёрла автоматически сгенерированный десяток цифр и букв и написала там «Уппа». Теперь, по прибытию «Стамины» к Земле, Международный астрономический союз должен был определить положение этой звезды по собранным данным и присвоить ей именно это обозначение: ведь команде космолёта было дано исключительное право присваивать название любому исследованному объекту.       — Окарин, ведь ты говорил, все эти звёзды состоят из огня, да? — Маюри обратилась к Окарину.       — Ну, в некотором роде да, Маюри.       — Огненная Уппа! Это же так интересно… — она зажмурилась от осознания красоты придуманного её же самой сравнения.       Тем временем, «Стамина» летела уже над дневной стороной планеты. Атмосфера была прозрачна, а поверхность покрывали тёмно-фиолетовые пятна, между которыми поднимались серовато-белые горы.       — Кажется, неплохо было бы посмотреть, что это за планета такая интересная, — подкинула идею Курису. Никто не возражал — и она дала команду отправить в сторону планеты несколько зондов. Поначалу никто не ожидал ничего необычного. Зонды один за другим углублялись в атмосферу, тормозились в облаке плазмы, а потом с помощью парашютов мягко садились на планету. Но по мере того, как на экране появлялась информация, приходящая с зондов, глаза Курису, смотрящей на этот экран, всё больше и больше округлялись. Вся команда собралась вокруг неё. По экрану бежали строчки:       «Кислород 24%, гелий 16%, азот 54%, аргон 2%, углекислый газ 1%…»       «Давление на поверхности — 164,4 килопаскаля…»       «Температура приповерхностного слоя — 310 кельвин…»       «Эквивалентный радиационный фон — 76,1 пикозиверт в секунду…»       «Напряжённость магнитного поля — 0,61 эрстед…»       «Сложная органика: не обнаружена…»       «Напряжённость гравитационного поля — 10,6 метров на секунду в квадрате…»       «Состав образца поверхности — 98% вода…»       «Состав образца поверхности — 60% оксид кремния, 12% оксид алюминия…»       — Знаете что, ребята? — Курису обернулась к стоящей вокруг ней команде «Стамины». — Это не просто иголка в стоге сена. Это иголка в таком стоге сена, что имеет размер со всё наше Солнце!       Только что команда трансгала «Стамина» обнаружила землеподобную планету, о которой можно было только мечтать. Все параметры планеты практически идеально подходили для того, чтобы на ней можно было жить. Никаких скафандров, куполов с искусственной атмосферой, радиозащитных костюмов… Отличный кандидат на колонизацию. Нельзя же человечеству вечно жить в своей колыбели — Земле?       Пусть даже пока до сих пор не известно, есть ли на этой планете полезные ископаемые, пригодна ли вода этих фиолетовых океанов для использования человеком, не случаются ли гибельные падения метеоритов на эту планету или вспышки на окрестных звездах, которые могли бы выжечь всё живое на этой планете.       — Давайте назовём планету… — начал было Окарин.       И тут страшный грохот и шипение раздалось где-то сзади, «Стамину» ощутимо тряхнуло, индикаторы на пульте замигали красным светом. В иллюминаторах появились летящие осколки.