Вы снились мне! Не смейте отпираться!

И правда, что теперь он будет делать? — Ты ж, — бравый лейтенант размяк, как девчонка. Схватился за сердце, «прижигая» глубокую рану злосчастной стопкой бумаг. Бормотал неясно, будто его только разбудили, безжалостно растормошили и попросили прокомментировать случившееся. А о случившемся, кроме как нецензурно, отозваться было никак нельзя. — Надо же, — вяло усмехается он, — Прям взял да с языка снял. Может, он и правда спал? Забывшись сном, но не по-человечески, не по-божески, не на травке, даже не у себя в постели, соскользнув с подушки и обнимая ее, словно живую. Нет. Скорее всего, спит он где придется, еще небось на жестком диване, да после очередного «собрания лейтенантов». Бедный… Конечно, чёрт возьми, бедный! Ему так хорошо там, несмотря на все неудобства, и так плохо тут, посреди непонятно чего. И больше всего раздражает не надуманность, фальшивость, а самая что ни на есть правдивость, из-за которой он готов подвергнуть сомнениям все, даже свой невообразимый по абаревым меркам служебный подвиг с отчетностью, тянувший как минимум на одобрение со стороны... нет, ну явно не вот этого сопляка с игрушечным мечом! Ух, и охота подвинуть его в сторону и лично убедиться в том, что этот мелкий не имеет никакого отношения к человеку, чьим приказам он подчиняется по возможности беспрекословно. Что все это шутка, развод, неправда. Но сердце не обманешь. И не однажды Ренджи задавался вопросом, каким было детство капитана Кучики. И, если честно, пока все сходилось: одиночество, заносчивость, прилежность, занудство. Именно такая почва и нужна, чтобы выросло деревце, подобное капитану Кучики в его более привычной, взрослой версии. Ну, и капитану Кьёраку, конечно, огромный горячий привет. Его разговоры о том, как мелким Бьякуя пешком под стол ходил и за черной кошкой по крышам гонялся, тоже не прошли даром, в конечном итоге подбросив в его взбудораженную похмельем голову почву для столь изощренных сновидений. А это ведь, как пить дать, они. Не в реальности же этому происходить, в самом деле. За полтора часа он никогда б не управился — нужно было прислушаться к внутреннему голосу. От такого напряженного разбора в мыслях, из которых ни одно слово не обретало свободу и не покидало общий котёл, башка у Абарая уже закипала. И, похоже, это было видно невооруженным глазом, потому что даже Бьякуя младший начал опасаться за этого... проходимца. И сто раз труса, и столько же раз — трепло. В ладонь Абарая упирается что-то твердое. Он смотрит вниз, на свою мякишем повисшую руку и замечает, как мальчишка отдергивает деревянный меч. — Я уж было подумал, что тебе плохо, — младший Кучики выглядит так, как будто и впрямь поверил, что все в порядке, и испытал от этого неслыханное облегчение. Не хватало, чтобы при нем кто-то в обмороки падал или лишался рассудка. Он и допустить в мыслях не мог, что все это происходит по его же вине. Детская беспечность и непосредственность, вечная вам хвала! Тем временем, в сторонке, пацан принялся разглядывать меч, который пережил контакт, и довольно продолжительный, с руками какого-то немытого затупка-лейтенанта. Ренджи это заметил, вопреки пережитому потрясению. От его внимания не смогло ускользнуть очередное поразительное сходство, которое будоражило его гордость. — Эй, — оскорбился Ренджи, — Ты меня им по руке погладил, а не раскрошил в фарш. Кучики даже не покраснел, с прежней придирчивостью изучая свою деревянную игрушку. — И что? — спросил он, пожав плечами, небось представляя, каково это, крошить кого-то в фарш, — Дед всегда меня учил, что… — Да понял я! Ренджи постарался успокоиться. В конце концов, он начал этот разговор, и самый первый. И то, что он каждый раз уходит от вопросов и даже от ответов, говорило о нем не в самом лучшем ключе. Выдохнув, он попробовал начать сначала: — Значит, Кучики Бьякуя? — Да. — Ты уверен? — поинтересовался он на всякий случай. — Да. И снова, для пущей уверенности: — Тот самый? — Спасибо, конечно… — от неловкости и странности мальчишка даже пожал плечами и незаметно сделал шаг назад. Абарай подступился неосознанно, видимо, чувствуя на каком-то ином уровне, что жертва, из которой он тянул соки, от него ускользает. Поразмышляв недолго, он пришел к самому логичному выводу: — Такого не может быть, — развел он руками. И ему так сейчас полегчало от этого, серьезно, — Если ты — капитан Кучики, то я — принц. Из клана Шихоуин, — он протянул руку, навязывая дружеское рукопожатие, которое мальчишка, конечно же, проигнорировал. А ещё даже не улыбнулся. Каков нахал. Он же тут шутить перед ним пытается! Бьякуе сейчас не до смеха, он думает о том, что всё это — ужасающее насмехательство над ним. Да ещё и Дом этой «блохастой кошки» лейтенант приплёл с такой простой улыбкой, словно шутить подобным — обычное дело. Даже не хочется вслух замечать, что он ни разу не похож ни на кого из родственников Йоруичи. А праведный гнев уже готов сорваться до простой детской обиды, но что-то не позволяет. И, кажется, это что-то — гордость. Не возвышенная и раздутая, граничащая с высокомерием, а простая и тихая, блеклая и даже серая. Но настоящая. Такая же настоящая, как имя и принадлежность к Великому Дому. Всё это — последний оплот серьезности, которая пытается угнездиться в его взгляде, чертах лица и поведении. Абарай растерял последние крохи оптимизма, глядя на то, как его жестко игнорит какой-то пацан. Возможно, жестче, чем большая часть взрослых. И надежда, с которой только и можно было уповать на «всё будет хорошо», тут же ускользала, стоило оставить её на секундочку без присмотра. Равно как и мальчишку, с которого он не сводил глаз в том числе по этой причине. Что он, в няньки что ли ему нанимался? Не пропадет, проживет как-нибудь, забудет на следующий день, и вся эта лабуда из душевных переживаний достанется ему одному. Когда-нибудь они решат, обязательно решат, что им делать. — Какой-то неудачный из тебя шутник, парень, — Он и сам поразился тому, как ловко перекинул с больной головы на здоровую. Чтоб не обострять и не видить фирменных неодобрительных взглядов в свою сторону, Ренджи на ходу решает придумать для мальчишки испытание. — Давай, удиви меня. Что это по-твоему? — с этими словами он протягивает бумажную кипу, наконец найдя ей применение, — Может, ты и читать не умеешь вовсе. Игнор — уже привычное дело. Без пререканий, бросая бокен наземь, Бьякуя охотно перехватывает протянутые ему листы. Сейчас мы посмотрим, кто там читать не умеет! Он ожидал… Пожалуй многое, но как-то ни того, что этот офицер все же пришел в поместье с отчетами. Может быть, это бумаги для его отца? Не мог же лейтенант другого отряда направляться к его деду? Но с другой стороны, почему нет? Мальчишка убрал верхнюю страницу в конец стопки, вчитываясь в чёрные жучки распластавшихся по листу знаков, в старательно и не очень выведенные иероглифы, погружаясь с головой, как оказалась, в дела отряда его деда. Странно… С интересом и замиранием сердца Абарай следит за таким знакомым движением глаз по строкам, когда этот человек замирает всем телом, отдавая дань чужому труду. И что-то в очередной раз надорвалось, подало сигнал. Мужчина присаживается перед мальчишкой на корточки, всматривается в такое знакомое, сосредоточенное лицо: — Хорош придуриваться, ты разве не узнаешь меня? — конечно же, нет. Как бы происходящее снова не казалось странным, Кучики никак не может заставить оторвать взгляд от чтива в первую секунду. И, даже оторвав, он обдумывает прочитанное, а вовсе не заданный ему вопрос. — Какой ты тогда мне капитан? — подоспел следующий. Ещё страннее. Лавандовая честность мальчишеских глаз наполняется недоверием. Снова шутка? Не похоже. Но как на всё это прикажете реагировать? «До чего странный тип», — Бьякуя понимает, что со всем этим лучше бы поскорее заканчивать, но просто так взять и уйти будет равноценно бегству. А бегут только от страха. А он ведь и не боится… ни капли не боится! Он беглым взглядом оглядывается, словно в поисках поддержки или того, кто смог бы помочь этому странному типу, избавить их от компании друг друга или хотя бы внести ясность. — Здесь, — он даже не пытается отступить, потому что чувствует, что ему ни за что не убежать, как и не скрыться от этого внимательного взгляда, — Кхм, — собравшись с разбежавшимися отголосками фраз, Бьякуя опускает взгляд на бумаги — единственную вещь, имеющую в происходящем хоть какую-то определённость — и протягивает их обратно мужчине. — Здесь отчёты о делах отряда моего деда, но его сейчас нет в поместье. Если же вы ищите Кучики-фукутайчо, то и отца, — спотыкаясь о собственную фразу, мальчишка переводит дух, позволяя себе поспешные вдох и выдох. Слишком много Кучики в одном предложении, включая него самого, — сейчас здесь нет.