Вы снились мне! Не смейте отпираться!

В это до сих пор очень трудно поверить, но они похожи в этот момент, как две капли воды. Этот Кучики и тот, который недоволен им на яву. Готовый разжевывать ему простые истины, как то, что написано на этой бумаге, и отвечать на любые вопросы со всей возможной серьезностью, которую они даже не заслуживают. Именно таков он, его капитан. Да, этот на пару десятков лет младше, и от одной мысли о том, чтобы подраться на мечах, у него загораются глаза, а не наполняются холодом, что в следующую минуту потивник попросит о пощаде, еще до того, как его меч обнажится. Скоро он не будет пускать его в ход при первой же возможности. А пока... Пока словно бы... что? Можно как следует повеселиться? Ведь ясно же, что он оказался здесь надолго и неслучайно, и мальчишку неслучайно никто и не спешит выручить или хотя бы позвать домой. Даже тут, как на берегу руконгайской речушки, сделалось вдруг пусто, и ни одной живой души не наблюдалось окрест... Этот маленький несуществующий мирок словно замер и ждал их следующего шага. А они только и делали, что топтались на месте. Хотя и это не совсем так. Сейчас он прислушивался к каждому слову и взгляду, который пацан выдает, стараясь узнать чуть больше о человеке, о котором не знал ровным счетом ничего. Всё, что для него делал когда-либо, это неважнецки пописывал отчеты, допуская в них много ошибок и вольностей, иногда брал на себя противников, что послабее, и всего пару раз в жизни вернулся с «собраний лейтенантов» трезвым. А еще именно этого мальчишку он давным давно записал в противники до гроба. Но это, наверное, он сможет как-нибудь отпустить. — Хм, — задумался Ренджи, в который раз пропустив через себя эту странную, нахлынувшую на него благодарность и радость встрече. Мужчина берет в руки протянутую назад кипу и мальчишка тотчас отдергивает ладони, словно кожей ощущает ненужный контакт, что пробирается к нему по мёртвой белизне бумаги. Ему этого не хочется. Совсем. Ренджи понимает, Ренджи не расстроился. Только не из-за такой ерунды, как чьё-то «Фи» в его сторону. Сколько таких «Фи» было у него в жизни — уже привык. — Неплохо, — он даже не скрывает, что его «Неплохо» сейчас звучит как «Это так круто, что я готов съесть свои сандалии!». Действительно, впечатляет. Даже ему потребовалась с утра больше времени на то, чтобы разобраться. Об этом он, конечно же, промолчит. А скажет он вслух следующее: — Мне почти захотелось извиниться, — он просматривает по диагонали, перелистывает страницы, словно ведет им счет, — Только ты признай, наконец, что знаешь меня. Как облупленного. Ну? — вздохнул Абарай, — Неужели так трудно? — Конечно, не трудно, — неожиданно прозвучал ответ. Но Бьякуе всё не дает покоя совершенно другое. Как он сказал? Капитан? Когда-нибудь, конечно же, он им станет… Он мечтал об этом времени, но до него было ещё очень и очень далеко. Но пока… Взрослый — гордое слово, к которому он так стремится день ото дня. Но это странное ощущение, словно сейчас он подобен открытой книге, что каждый его жест, вздох и взгляд ловят, пристально отслеживают и наблюдают, не давало расслабиться. Его не покидает ощущение, что он чем-то безгранично сильно привлекает к себе внимание. Эта пристальность взгляда, эти такие ненужные, определённо лишние, но словно случайные прикосновения. Словно внимательные глаза напротив ищут что-то да сравнивают. Всё это вводит в замешательство и сомнения. Невольно он боялся, что всё это может оказаться как бы экзаменом, странной и своеобразной проверкой… А что если так? Что бы ни говорил этот безумный шинигами, пытаясь ввести его в заблуждение, вдруг он уже провалил этот непонятный тест, которым могла бы стать эта невероятная и казусная ситуация. Да брось, Кучики! Никому подобное не нужно, а у тебя слишком богатое воображение. — Просто я уверен, что мы не знакомы, шинигами-сан, — договаривает он долго не умевшую зазвучать фразу. Ренджи приходиться это принять как должное и в дальнейшем строить общение более осторожно, принимая во внимание, что здешний Бьякуя о нём ничего не знает и не должен — не положено, не дорос. От одного только покоробило знатно: — Э, нет, давай сразу договоримся, Кучики-доно. Никаких «шинигами-сан», — заявлял он со всей серьезностью, — Ренджи. Абарай Ренджи, — он хлопнул себя по груди стопкой бумаг вместо кулака. Даже в таком виде вышло куда ловчее, чем тогда, во время их первой встречи. — И никак иначе. — Ладно, — соглашается Бьякуя, коротким кивком подтверждая окончательность этого решения, — Договорились, Ренджи. Словно пробуя звучание имени на вкус, он уже совершенно не думает ни о каком высокопарном «Вы». В конце концов, как-то так сложилось с самого начала разговора, что приоритеты были расставлены заранее, словно они уже давно знакомы и формальности здесь не к месту. Предчувствие? Нет… Богатое воображение. Ну, или этот Абарай просто слишком странный тип. «Странный тип» смакует тем временем то, что услышал. Вслушиваясь в голос мальчишки, уже не детский, набирающий силу. Он стремится запомнить, как это было, ведь другого раза уже не будет, и вместо милого, трогательного «Ренджи» он будет вынужден изо дня в день внимать холодному и сухому «лейтенант Абарай», от которого ему не то чтобы обидно, а скорее грустно. Его гордость за повышение развеялась слишком быстро именно по этой причине, да и обращение впоследствии приобрело издевательски подчеркнутую нотку «всего лишь лейтенант Абарай», или «опять этот лейтенант Абарай», или «Боже, за что мне такой лейтенант Абарай!» Но это всё потом. Или осталось безвозвратно в прошлом, к которому он не подберется ближе, чем на расстоянии того временного отрезка, за который мальчишка успеет возмужать, прибавить в росте, научится десятку-другому фокусов, совершенно случайно достигнет Банкая… Короче, дофига много. Это очень далеко. И очень долго. — Деду передашь. Тайчо, не тайчо — кем бы он ни был, — скомкано произнес Абарай, решая отделаться от стопки бумаг во что бы то ни стало. Ему не хотелось таскаться с ней до самого пробуждения, но мальчишка был тоже не дураком. Далеко не дураком. — Нет, не стану я ничего передавать, — слова звучат с непреклонным упрямством. Переубеждать бесполезно. Слишком уж серьезно то, о чем его просили, и никоим образом невозможно. Даже несмотря на то, что ему польстило проявленное доверие. Казалось, с чего бы. Мало того, что тип странный, так еще и мутный. Абарай даже не сразу понял, что его послали. Настолько он был уверен, что выдумал лучший план. — Как это, не станешь? — недоумевает он. — Просто не стану. Чего пристал? — терял терпение младший Кучики, — Ищи другого ненормального, под стать себе. Даже в мыслях воцарилась неловкая тишина. Абарай опешил на всех возможных уровнях своего сознания. От такой наблюдательности и… наглости. Мальчишка уже к тому времени забыл о том, что вспылил, и ударился в свои давнишние размышления: — И почему ты меня принял за оборванца из Руконгая? — и покоя это Бьякуе не даёт далеко не из-за ущемленной гордости и собственного самомнения. Интересным и захватывающим теперь кажется совершенно иной факт. — Так часто их видел? — Часто! — Ренджи поразился тому, как мало на самом деле в себя вмещает такое определение. — Не то слово! — А какое «то»? — заглянул ему в глаза Бьякуя. Самую малость заискивающе. — Не знаю, — пожимает плечами Абарай. Действительно же, не знает, — «Дофига часто» или «Так часто, что таким соплякам, как ты, и не снилось»? Нет, всё равно не то, — улыбнулся Ренджи. Мальчишка принужденно улыбнулся в ответ, и только тогда Ренджи признался: — Я сам оттуда родом. — Вот как. — Ты мне зубы не заговаривай. Хочешь о чем-то попросить — проси, — потребовал он, — Весь во внимании. — Возьми меня с собой, Ренджи, — произнес он осторожно, боясь выдать чуть больше любопытства и просьбы в голосе, чем следовало, — Если можно. Неясно, с чего он вдруг вообще решил, что в его планы входило посетить места, где он провел детство. Он же ничего не обещал и не планировал. Ну да, до этого не планировал. — Ну, не знаю, — Абарай уже придумал, как поступить, — Я как раз искал под стать себе ненормального в напарники… Но, если ты так хочешь, займешь его место. Но сперва незаметно прокрадешься в кабинет своего деда и незаметно, — подчеркивает он, — незаметно подсунешь бумаги. С ними мы не исследуем и половины мест, которые стоит увидеть, — шел на всяческие ухищрения Ренджи, чтобы одержать хоть одну маленькую, пусть и не слишком честную, победу. Мальчишка поверил, внезапно. Во взгляде загорается от последних слов нескрываемый интерес. Но сомнения… Холодными линиями они роятся в мыслях, сталкиваясь с закостенелым и таким сложным: «Нельзя». Он прекрасно знал и понимал, что ему можно, а что нет. Но… — У меня иное предложение, — мальчишка довольно открыто улыбнулся, — Отчеты, судя по датам, сдавать лишь завтра утром. А сегодня вечером я их и незаметно, — он тоже выделил интонациями это слово, — незаметно положу на стол деду. Но сперва мы пойдём вместе в Руконгай. Что ему стоило выполнить условие сейчас? Да ничего. Вечером даже сложнее будет. Но… Вот оно. Это самое колкое и боязливое «но», что, если пока он будет относить уже изрядно измятую стопку и возвращаться, его новый знакомый уйдет? — Согласен? — прозвучало несколько осторожно и сдержанно, скрывая долю сомнений и подступающую растерянность, ведь если Ренджи не согласится, то… То что? Поверить ему и понести документацию сейчас? Испытывая терпение мальчишки, Абарай занимается самым «привычным» для себя делом — считает камни, увесистые и блестящие, на блюдечках с причесанным песком, как на картинках. Сначала — про себя, потом нашептывая счет под нос, лишь последнее звучит не в полсилы: — … шесть. Шестой от ворот! — он уверенно устремляется к нему. — Ч…что? — Кучики, пока ничего не понимая, срывается следом за ним, — Зачем он тебе понадобился? — и просто, на всякий случай, — Возьми лучше вон тот, он никому не нравится. — Даже знать не хочу, почему, — он крутился вокруг валуна, думая, как к нему подступиться. Кучики все еще переживал и недоумевал. Он не знал, чью позицию стоит принять в такой ситуации и с какими вразумительными доводами обратиться к горе-каменщику. — Нам обязательно брать его с собой? Ренджи не ответил, потому что в этот момент тягал камень, приподнимая его за край от земли. Он сунул в образовавшуюся брешь стопочку, щедро присыпал ее песком и аккуратно придавил камнем. С виду он казался прежним, абараевы происки выдавали только следы на песке. Бьякуя выдохнул с облегчением. — И как ты запомнишь? — решил он убедиться в том, что Ренджи четко придерживается какого-то плана. — Шестой отряд, грех не запомнить! Ну все, погнали!  — Выход там, — напоминает Бьякуя. У него столько вопросов в голове, что мутному типу и не снилось! Например, как им прокрасться незамеченными мимо слуг? Или... Дальнейшая мысль оборвалась, поскольку Ренджи, не церемонясь, подхватывает его на руки, покрепче прижимая к груди, и в шунпо взмывает выше ограды. Эти шаги даются ему с такой легкостью, несмотря на дополнительную нагрузку. Ничего, подумаешь! Пацан весит не многим больше Забимару! Он все равно не позволил бы себе оступиться. Ну еще бы, в его руках — сам капитан Кучики!