Все пути надежды

Бесконечные осенние дожди сменились легкими снежинками. А затем – хлопьями, что летели с неба, подобно пуху из распоротой перины. Незаметно пришла зима. Несмотря на то, что полковник Арамона, в отличие от отца, не экономил на дровах, в стенах старого аббатства было холодно. Не мерзли только те, кто были родом из северных провинций Талига. Что касается южан, то Лоццио и Себастьен очень страдали от холода, хотя и не показывали этого. Жизнь продолжалась. За ограду Лаик унаров не выпускали, но Себастьен решился на отчаянный поступок. Что толкало унара на это – неведомо. Кэналлийская лихость, почти безрассудство, да южная кровь Колиньяров – в жилах Себастьена текла гремучая смесь, что звала, не давала учиться спокойно и без шалостей. Он и считал это шалостью – в одну холодную зимнюю ночь сделать из покрывала «чучело» под одеялом, тихо пробраться по коридору и спрятаться в одном из денников, ожидая, когда конюх уйдет к себе. А затем вскочить верхом на мориска – верный конь не подвел, не выдал его ржанием, лишь ткнулся в ладонь, за что был награжден кусочком хлеба, припасенным с ужина. Гуляя в парке, Себастьен видел пролом в старом, местами обвалившемся заборе. Теперь надо вывести коня, и хорошо бы вернуться до рассвета. Впрочем, зимой светает поздно, в любом случае он успеет. Можно было бы идти пешком, но Лаик стоит немного в стороне от центра столицы, а идти по морозу не хотелось. Первая часть задуманного плана прошла, как по маслу. И вскоре юный Колиньяр ехал верхом, думая, что стаканчик теплого вина с пряностями будет в самый раз. Ближайшая таверна называлась «Гирлянда роз» и была украшена вывеской с аляповатыми бутонами. Никто не обратил внимания на мальчишку, что старательно кутался в плащ, несмотря на жарко пылающий камин. Себастьену не хотелось, чтобы заметили его унарскую куртку – если слухи дойдут до священника или начальника Лаик, могут и выгнать. Вряд ли побег из стен «загона» простят безродному мальчишке. Сначала все было тихо, но ближе к полуночи в таверну завалилась компания молодых людей в нарядных камзолах и дорогих шляпах. Они отряхивали с плащей снег, жаловались на погоду и требовали вина. В Себастьене пробудилось южное любопытство, и он подсел к ним, стараясь, однако держаться в тени. А между тем началась игра в кости. И почти все время выигрывал один красивый молодой человек, по виду, не намного старше Колиньяра. Его партнером был худощавый молодой корнет в мундире Западной Армии. Он проиграл всю наличность, и хотел уже играть на честное слово, но тут заметил, что манжеты того, кто был в выигрыше, как-то странно топорщились. - Сударь, вы играете нечестно! – тонким взволнованным голосом вскричал он. - Это вы, теньент, обвиняете меня в шулерстве? Я не намерен сносить оскорбление! И, размахнувшись, дал тому пощечину. Теньент, схватившись за щеку, покачнулся, и чуть было не упал. Нов этот миг из рукава красавчика, как мысленно назвал его Себастьен, пока молча наблюдавший за их игрой, вылетели кости. Как любой мальчишка-кэналлиец, Себастьен видел не раз драки в портовых тавернах, но вот вступать в них не приходилось. А теперь… Он ударил с размаху шулера, тот ответил тем же. Под глазом, словно вспышка мелькнула, а после правая сторона начала заплывать. И началась обычная драка, без какой вряд ли обходится хоть один вечер в заведении, где можно выпить и сыграть в кости и карты. Летали стулья, кувшины, кричали служанки, люстра под потолком раскачивалась, грозя свалиться на головы драчунам. Снаружи послышалось ржание коней, и мужские требовательные голоса. Соседи, что жили неподалеку от «Гирлянды роз», вызвали стражу. Усатый капитан вошел в заведение, держа пистолет, пока направленный вверх. Он выстрелил – и в этот момент люстра рухнула-таки вниз. Пострадали, почему-то солдаты стражи. Себастьен, видя растерянных стражников, пытающихся погасить загоревшиеся штаны и мундиры, хохотал во весь голос. И это, конечно, не понравилось начальнику караула. Мальчишка поздно спохватился, что обещал сам себе не привлекать внимания к своей персоне. А потом, когда его цепко схватили за локти, стало поздно. Усатый присвистнул, увидев унарскую куртку. «Во всем надо искать хорошее, - думал юный Колиньяр, когда его везли в Лаик под конвоем, - зато не придется проводить Арто в пролом в стене, рискуя повредить ему ногу». Полковник Арамона даже не удивился, увидев вечного нарушителя. - Унар, вы понимаете, что рисковали этой ночью? В такой драке вас могли убить, случайно или нет. Согласитесь, это был бы бесславный конец для такого юнца, как вы. И добавил: - Если уж суждено погибнуть, то хотя бы с пользой для отечества, а не в глупой потасовке. Себастьен промолчал. Усталость и бессонная ночь дали о себе знать. Голова гудела, словно там раскачивался медный колокол. Хотелось лечь прямо на серый вытертый пол и уснуть, не снимая сапог. - Идите на уроки, унар. - Хорошо, полковник. В классе казалось тепло, унары с удивлением смотрели на синяк, что раздулся и приобрел зловещий черно-лиловатый оттенок. Мэтр Дюбуа читал длинную поэму: Твоим зеленым рукавам Я жизнь без ропота отдам. Я ваш, пока душа жива, Зеленые рукава! За что, за что, моя любовь, За что меня сгубила ты? Неужто не припомнишь вновь Того, кого забыла ты? Я для тебя дышал и жил, Тебе по капле отдал кровь, Свою я душу заложил, Чтоб заслужить твою любовь. Себастьен мужественно боролся со сном. Но почему-то видел, что ментор изящной словесности одет во что-то с зелеными рукавами, и так смешно взмахивает ими в такт строчкам. Одну надежду я таю, Что, как ты жестока ни будь, Любовь несчастную мою Вознаградишь когда-нибудь! Потом кто-то сильно толкнул его в бок. - Унар, проснитесь. Себастьен полагал, что после разговора с Арамоной удастся избежать наказания, или оно будет пустяковым. Оставят без обеда или ужина, запрут в своей комнате или в «арестантской». Но после исповеди, на которую ему приказал идти все тот же начальник, он узнал, что всех унаров отпустят на празднование Зимнего Излома. А он, унар Себастьен, останется тут. К тем, кто приехал издалека, родные могли приехать в столицу и взять на три дня - Согласитесь, вам ведь не куда ехать, - сказал священник, осторожно погладив коротко подстриженные темные кудри. Себастьен нервно мотнул головой. Так дикий жеребенок отталкивает руку конюха. - Я хотел ехать с Лоццио. - Не стоит греться у чужого огня, - задумчиво ответил олларианец.