Все пути надежды

Обязанности оказались не слишком сложными. Сопровождать эра во дворец, фехтовать по утрам, ездить порой с корреспонденцией. Себастьен честно признался, что плохо знает столицу. На это супрем лишь пожал плечами и выдал оруженосцу карту Олларии. - Постарайтесь изучить ее досконально. Позже я разрешу вам прогуляться по городу, чтобы вы смогли лучше узнать расположение улиц и домов. Затем – о вашей одежде. Тут не Кэналлоа, зимой будет достаточно холодно. Так что портной снимет с вас мерку, а кое-что из белья и чулки и обувь вы сможете купить. Валентин посмотрел на оруженосца оценивающе. - Пока не могу представить вас в лиловом. Но надевать камзол цветов своего сеньора вы будете обязаны только на официальные приемы. Он помолчал, задумчиво глядя в окно, затем добавил: - Деньги я выдам, но постарайтесь не проигрывать их все сразу. - Никогда не любил азартные игры, - признался Себастьен, - разве что ездить на диком мориске. Это куда опаснее. - Не сомневаюсь, но в Олларии эти кэналлийские развлечения не прижились. Возможно, из-за отсутствия диких лошадей. Ваш отец, помнится, любил карты и кости. - Я умею играть, просто не люблю. Оруженосец промолчал о том, как когда-то ради шутки матрос обыграл его, что называется, до нитки, а потом еще и посмеялся. Правда, потом вернул все, до суана. И про лошадей сказал не всё – незачем эру знать, как однажды он чуть не погиб под копытами разъяренного жеребца. Тем временем Придд продолжал: - Вы будете обязаны посещать библиотеку и читать трактаты по военной стратегии, и по законодательству Талига. Заниматься с вами буду я, но иногда вы будете выполнять мои задания самостоятельно. Дело в том, что я вернулся в столицу не так давно, и дела требуют некоторого времени. - Хорошо, эр Валентин. - И вот еще – постарайтесь не искать приключений на свою голову. На что мальчишка ответил обворожительной улыбкой: - А вот этого обещать не могу. Они меня сами находят. И в этом он не сомневался нисколько. Трещали поленья в камине, навевая сонное оцепенение. Себастьен видел море, плещущее о скалистый берег. А над ним, над всем Кэналлоа сверкало жаркое солнце. - Себастьен! Себастьен, идите уже к себе. Сейчас слуга проводит вас. Оруженосец открыл глаза, сонно поморгал. Море исчезло вместе со скалами и солнечным днем. Остался кабинет супрема и усталые глаза цвета льда. - Да, эр, я… я иду. Простите, я задремал. - Не стоит извинений, но спать лучше в своей постели. Жизнь шла своим чередом. Первые недели ничто не омрачало сосуществования Валентина Придда и его новоиспеченного оруженосца. Себастьен исправно фехтовал, за что был удостоен похвалы эра. С чтением дело шло хуже, но Валентин нашел выход и с этой ситуации. После прочтения какого-нибудь мудреного трактата или свода законов он позволял юноше почитать легенды, коих было множество в библиотеке. - Книг было намного больше до мятежа, который подняли… кхм, ладно, но множество уникальных изданий утеряно безвозвратно. Себастьен нахмурился. Валентин, заметив это, чуть улыбнулся юноше. - Вам часто придется слышать то, что придется не по нраву. Не советую вызывать каждого на дуэль, хоть вы и неплохо фехтуете. Себастьен вспыхнул и гордо вскинул голову. - Это значит, что я должен молча сносить оскорбления? - Это значит, что не следует принимать за таковое каждое слово. Вы не виноваты ни в чем, ваш отец – тем более. Когда происходили события, во время которых пострадала моя семья, его уже год, как не было в живых. Юный Колиньяр молча, дернул плечом. Потом вспомнил, что приходится подчиниться своему эру и кивнул: - Я понял. Спасибо. Предупреждения казались не лишними, особенно – Валентину. Скоро придется представить оруженосца ко двору, а там ызаргов поболее, чем в степях Варасты. Мальчишка-кэналлиец вспыльчив, будто порох, у южан это вообще в порядке вещей. Отвечать презрительным холодным взглядом он не умеет, а вот со шпагой обращаться научен. Так что случись что с оруженосцем или его противником, а отвечать ему, герцогу Придду. «Не беда, - подумал Валентин, глядя на то, как за окном накрапывает дождь, - первый раз я прикажу ему быть рядом со мной все время, а после он освоится. Человек привыкает ко всему, даже к тому, что стал оруженосцем спрута». Тем временем Себастьен оглядывал себя в огромном старинном зеркале. Что занимало почти всю стену. Удивительно, что солдаты не разбили его – впрочем, тут сыграло роль поверье о том, что тот, кто разобьет зеркало, будет неудачлив семь лет. Портной восхищенно поцокал языком. Колет сидел на стройной фигуре, как влитой, серебряная отделка выгодно подчеркивала смуглость кожи. Вопреки ожиданиям Придда, лиловый неплохо гармонировал с черными волосами и темно-карими глазами юноши. Супрем остался доволен видом своего оруженосца. - Только не удивляйтесь вниманию фрейлин. У вас яркая внешность, это им понравится. - Мне не привыкать. В Кэналлоа все влюбляются рано. - Тогда мне следует побывать на вашей родине, - ответил Валентин, и было непонятно, шутит он, или говорит серьезно. Во дворце Себастьен бывал три года назад, но рассмотреть ему тогда ничего не удалось. Он был растерян, и слегка напуган, хоть и не показывал этого. Теперь же юному герцогу представилась такая возможность. Он шел вслед за Валентином, а тот нарочно замедлил шаг, давая возможность оруженосцу полюбоваться красотой фресок и изысканностью гобеленов и статуй. Торопиться было некуда. Первым , кого они встретили, был Первый маршал, Робер Эпинэ. Он казался совсем пожилым – то ли из-за совершенно седых волос, то ли из-за лица, на котором застыло обреченно-грустное выражение. - А, рад вас видеть, герцог Придд. Он улыбнулся Себастьену – улыбка тоже была грустной, но глаза смотрели по-доброму. Приветствую вас, герцог Колиньяр. Тот ответил на приветствие, наклонив голову, как положено по этикету. Регент скользнул ничего не выражающим взглядом по юному оруженосцу. А Себастьен стоял в нескольких шагах от него, думая, что этот красивый кэналлиец с хищным взглядом синих глаз и седыми прядями, что пробивались в иссиня-черных волосах - и есть тот самый соберано, в честь прибытия которого в Алвасете праздновали ночь напролет. А еще – что рука в сапфирах держала шпагу, проткнувшую горло отца, когда – то, семнадцать лет назад. Регент и супрем не обращали на него внимания, так что юноше пришлось изображать из себя статую добрых полтора часа. - Себастьен, вам следует учиться держать эмоции при себе, - сказал ему супрем, когда они вернулись из дворца, - как сказал один древнегальтарский философ, учитесь властвовать собой. Вам будет сложнее, чем в свое время мне, но нет ничего невозможного. - Я постараюсь, - подчеркнуто-вежливым тоном ответил Колиньяр.