***
На самом деле, для шиноби очень важен стиль. Уж как мы ни изгалялись, нас нарядили в какие-то сомнительные одежды и подпоясали фиолетовым канатом. Я сначала зло выдыхала сквозь зубы, а потом, выйдя на поверхность (нас теперь выпускали на воздух просто так!), поняла, что одежда, оказывается, отличная. Прочная, в огне, как говорится, не горит и в воде не тонет. Несмотря на короткие рукава, защищает от холода — или наоборот от жары. Найдя на изнанке неяркие фуин, я присвистнула: а Орочимару на своих подопытных не экономит. Печати стоили дорого, очень дорого, это я знала. Или он их сам мог ставить? Я задумалась и опять не нашла в своей голове ответов. В любом случае, это было круто, и теперь я была согласна хоть всегда носить такую одежду. Как и вся наша команда — я поделилась своими открытиями с «народом», и мальчишки даже перестали насмешливо посматривать на мой красный нос, с которого то и дело шелушилась кожа. Только первое время, но как было обидно! Хорошо, что я научилась держать лицо. А всё дело было в том, что я, не подумав, слишком много времени провела под солнцем. Знала ведь, что не надо, но не удержалась! Кожа так и осталась бледнее поганки, зато обгорела. И, кажется даже, появились мелкие веснушки. Я искренне надеялась, что это мои галлюцинации. Наша команда носила протекторы с гордостью. Близнецы — на разных плечах, Джиробо — как шапочку, Кидомару — постоянно на одной из рук, чем забавлял нас всех (было весело угадывать, на какую руку завяжется повязка на следующий день; когда у нас появились деньги, мы даже какое-то время делали ставки), а я — на лбу. Стандартно, да. И, честно говоря, мне не очень шло, но зато можно было быстро убрать приметные волосы под черную ткань или просто зафиксировать чёлку. За последнее время успели выбыть ещё и семилетки, так что мы остались один на один с командой из ребят восьми лет. Это было... напряжно. Серьёзно, ребята были сильные, но совсем не ставили в расчёт командную работу. Пока что это помогало нам хоть как-то удерживаться на плаву — теперь наши команды довольно интенсивно стравливали. Кажется, у Орочимару выходило терпение; или же он просто был сильно заинтересован. Я не разбиралась в поведении Орочимару, хотя и уважала его, но не заметила никакой бьющей через край преданности от своих ребят. Восьмилетки... возможно. Хотя я их плохо знала. Наша вражда ни на йоту не способствовала хоть какой-то дружбе. Нас отправляли на миссии и отдавали только часть денег, всё остальное уходило куда-то, возможно даже к Орочимару. На опыты. Нужны же ему деньги, верно? Оборудование, какие-то реактивы — он ведь наверняка ещё и химией, то есть ядами, балуется. Мы тренировались — сами, абсолютно сами. И каждую неделю сталкивались с другой командой. Пока значительного перевеса не было, хотя постоянно мы ходили с какими-то травмами, особенно я: все давно поняли, кто насылает гендзюцу, и старались выбить меня как можно быстрее. Что удивительно, заживало на мне быстро. А ещё — то самое распирающее ощущение чакры, которой, казалось, слишком много, неплохо помогало терпеть удары. Стоило сосредоточить чакру в какой-то части тела, и становилось легче, и заживало ещё быстрее, хотя куда ещё больше, казалось бы. Мальчишки по-доброму (и какое облегчение напополам с радостью во мне это вызывало!) завидовали мне. Я пыталась научиться медтехникам, но, найдя учителя, сразу же от неё отстала: судя по её словам, учиться надо было долго. Ну уж нет. У меня была флейта. Ещё у меня была стихия Ветра, которая поддавалась медленно и неуверенно, но всё же поддавалась. Изучая её, я даже не знала, что делать. Попробовать вместо обычной чакры использовать стихийную? Научиться как-нибудь бить без печатей, чтобы оттолкнуть противника или ненадолго его остановить? Я думала и ничего не могла придумать. Когда до моих семи лет оставались считанные дни, Орочимару решил сделать подарок: восьмилетки были официально отсеяны. Не знаю, по каким критериям он выбирал — отчитываться перед нами, конечно, никто не собирался. Теперь мы были единственной командой детей в Отогакуре но Сато. И, наверное, я была жутко рада такому раскладу.Часть I. Глава 5. Первое испытание
12 июля 2016 г. в 15:18
Ледяной взгляд, кажется, давно уже должен был просверлить во мне дырку, но я привыкла. Музыка текла неспешно, так как я уже знала, чем может обернуться неправильная нота или неверная пауза. Не чем-то летальным, конечно, но неприятным — как для меня, так и для Гурен. Именно она все эти «уроки» стояла у меня над душой, слушая мою музыку и определяя, как она на неё действует. Не скажу, что это было вдохновляюще, скорее мешалось.
Я закончила играть и вопросительно посмотрела на женщину. Она прищурилась, вспоминая свои ощущения, а я приготовила обратную сторону листочка с нотами, чтобы записать то, что даёт эта техника. У меня их уже накопилось очень много, некоторые — пустые, и я совершенно не знала, что это значит. Мне не хватает сил? А ведь все остальные, хоть ослабленно, но действовали. Эта техника была последней из тех двадцати, что мне достались. Около девяти из них не работали, ещё несколько были слишком похожи по своему действию, так что в итоге выходило не так уж и много. И все — гендзюцу.
— Связывает. Снять обычным способом нельзя, — коротко отчиталась Гурен, поправляя свою причёску и щурясь. — Но ты так мало чакры подаёшь, что непонятно, то ли оно замедляет, то ли останавливает. Я бы смогла идти, даже несмотря на то, что снять не могу.
В её голосе было слышно явное пренебрежение, и я мигом окрысилась на неё. И что такого, что у меня плохо получается направлять чакру в звук? В звук! Слишком нематериальное понятие, чтобы у меня легко получалось. И, как назло, специализацию мне подобрали такую же — «нематериальную», иллюзии. Я со вздохом записала информацию, понимая, что теперь придётся выбирать из этого списка те, что нужно изучить и, собственно, изучать.
Я собрала свои листочки и вышла из небольшой комнаты, в которой мы занимались, начиная топать в сторону своей комнаты. Клонило в сон — на сегодняшней тренировке Ники здорово меня замучил, да ещё и на щеке была длинная царапина от осколка камня, который ударом умудрился разрушить Джиробо. Он, конечно же, извинился, но и я зла не держала — сама проворонила, могла бы и отбить.
В коридорах в последнее время всё чаще можно было встретить не только шиноби, но и обычных людей, и деревня, пустившая свои корни под землёй, всё разрасталась. Теперь мы действительно больше были похожи на Скрытое селение. Впрочем, повязки нашим командам выдавать не спешили — похоже, их получат только последние. Я и не была против: наша компания становилась всё сильнее, разве только я всё мучила несчастную стихию да свои гендзюцу. Хотя, конечно, ловкости мне было не занимать.
Чего я никак не ожидала, так это услышать на своём пути голоса и гулкие шаги. Это было наше крыло, коридоры, отведённые экспериментам Орочимару (и хотя все опасные подопытные были уровнями ниже, наши команды тоже считались за эксперимент), и захаживать сюда кому-то чужому не было никакого смысла. Если только не...
Додумать я не успела — незнакомцы вышли из-за угла и с неимоверным удивлением уставились на меня; я с таким же удивлением уставилась на них. Первыми очнулись от шока, к сожалению, именно они — двое мужчин самой обычной наружности, протектора ни на одном я заметить не успела, но это не значило, что они гражданские. Один шагнул ко мне, хватая за волосы и шею, а я дёрнулась от него чуть с запозданием, да ещё и не сразу поняла, что листы, ограничивающие движения, стоит отпустить. Но было уже поздно.
— Кто же нам попался? — протянул один, тот, кто остался стоять на месте. — Мы-то думали, тут живёт кто посерьёзней... Но ты ведь нам всё расскажешь, верно? Добровольно или нет, — он красноречиво помахал кунаем, и я сглотнула, закивав.
Конечно, скажу! Я что, дура, что ли, чтобы свои шансы на жизнь уменьшать ради мифического благородства и уж совсем не существующей преданности Орочимару?! С «мифическим» и «совсем не существующим» я, может, и перегнула палку, но общий смысл оставался тем же.
Тот, что держал меня, красноречиво потянул за волосы, добиваясь только того, что на глазах у меня выступили слёзы. Рука на шее тоже предупредительно сжалась, но не сильно: мне ведь ещё говорить нужно. Опустив, словно от боли, руки — бумаги с шелестом рассыпались по полу — я шмыгнула носом, под нос же насвистывая себе одну из мелодий, как никогда желая пустить в звук чакру.
Лапища, уже даже как-то зло сжавшаяся на горле, показала, что ничего мне это фокус не дал. Я попыталась глотнуть воздух, захрипела, но всё же протолкнула его в лёгкие, почти в панике обдумывая ситуацию. Флейта — в чехле, который мне презентовал Орочимару; вещь выглядела добротной, но несколько использованной, из чего я сделала вывод, что она кому-то уже принадлежала до меня. Ещё есть железо в волосах, но сейчас оно только мешает, впиваясь в кожу головы.
— Волосы... отпустите... и расскажу, — с большими промежутками выдавила я, изображая умирающего лебедя. Знали бы эти ублюдки, как хорошо умеет душить Кидомару — с его-то шестью руками! Так что к такого рода травме я была если не привычна, то подготовлена. Хотя бы морально.
Волосы мне отпустили, и я сразу дёрнулась поправлять причёску, незаметно вытаскивая все имеющиеся сенбоны и засовывая их в длинные рукава кофты. Главное, чтобы не заметили, что что-то оттопыривается, когда руки будут опущены. И — слава ками — не заметили. Ещё раз шмыгнув носом, я молниеносно кинула три иглы в того, кто стоял поодаль, и ещё одну воткнула в бедро стоящего рядом; его рука рефлекторно разжалась, и я выскользнула из захвата, тут же бросаясь назад. Возможно, Гурен ушла не так уж и далеко и мне удастся попросить у неё помощи...
Не добежала. Меня опять поймали, прижали лицом к стене, взяли в захват руки и уже вполне себе реально пощекотали холодным металлом шею. Я сглотнула. Ситуация выходила не очень хорошая, к тому же — совсем не в мою пользу. Оставалось только попробовать вырваться, лягнуть нападавших, но мужчины только отмахнулись от этих попыток. Тогда я попробовала применить чакру, оттолкнуть её потоком людей, но у обычной не хватало на этой сил, а стихийная не желала повиноваться без печатей.
— Что тут держит Орочимару? — предельно чётко и презрительно прошипели мне на ухо. Я в который раз дёрнулась, сжимая зубы, но всё опять прошло впустую. Ну не контактник я, не контактник! Дайте мне расстояние и мою флейту, и я попробую их задержать, засыпать железом или убежать.
— Кого. Детей, — прошипела в ответ я, пародируя то ли самого Орочимару, то ли его змей. — Знаешь, на старости лет так приятно окружить себя преемниками...
Рассерженный мужчина полоснул по мне кунаем, как его кто-то сбил с ног. Меня тоже свалило — рук с моих запястий он так и не убрал, но, когда мы поцеловались с холодным полом, мне удалось отползти и дрожащими пальцами вынуть флейту из чехла. Мысли в голове путались, ноты плясали перед глазами, но я упрямо подняла свой инструмент к губам и заиграла. Музыка получилась нервная, чуть скачущая, но верная. И нападающие резко забыли про меня и моего защитника, сосредотачиваясь друг на друге. Отлично. Пусть пару секунд посчитают друг друга врагами.
Моим спасителем оказался Кидомару — Кидомару?! — который, словно и не почувствовав гендзюцу, быстро вырубил обоих и очень внимательно посмотрел на сидящую у стенки меня. Я сглотнула, с трудом поднялась на ноги и чуть повернула голову, тут же негромко вскрикивая от боли: там, где шея переходила в плечо, тянулся неприятный порез.
— Как ты умудрилась и что они тут делают? — хмуро спросил мальчик, подбирая что-то с пола и протягивая мне. Я моргнула. Ноты. Неужели поднял ещё там, где я их потеряла, и пошёл на звук уже неся в руках мою прелес-с-сть?
— Орочимару-сама их знает, — пробормотала я, не решаясь зажать царапину рукой. В комнате есть бинты и аптечка, а рука грязная. С другой стороны, кровь лилась довольно быстро, пачкая, к тому же, одежду. — Но им не терпелось узнать, для чего же Орочимару-сама это крыло.
Кидомару кивнул и чуть ли не потащил меня в нашу комнату. На лице его явственно проступали недовольство и злость, а ещё — беспокойство, потому что контролировать лицо из нашей команды худо-бедно умеет только Укон. И это было приятно. Возможно, я всё же ошибалась и из этого паука выйдет хороший напарник.
Уже сидя у себя на кровати, я обработала свою царапину и замотала бинтом, тут же ложась спать. Завтра — ещё один сумасшедший день, только теперь, помимо обычных тренировок со всеми, я наконец-то начну нормально тренироваться одна, как это делали все другие. Даже во сне, кажется, я подбирала наилучшие комбинации гендзюцу. Через какое-то время, конечно, я выучу все, но пока что надо сосредоточиться на самых полезных.
На следующий же день случилась настоящая катастрофа. Даже не то чтобы катастрофа, но улыбающийся Орочимару, к которому вместо тренировки нас отвёл Ники-сан, не предвещал ничего хорошего. Тем более что рядом находились сосредоточенные и тоже в большой степени недоумевающие другие команды. Когда же Змеиный саннин озвучил условия внезапно пришедшего ему в голову испытания, мне захотелось убежать куда-нибудь подальше.
Один полигон, превращённый в настоящую полосу препятствий. Все команды. И три часа, которые надо продержаться. Те дети, что были постарше, переглянулись, и я выдохнула. Отличная возможность избавиться от самых слабых или наименее скрытных конкурентов. Ведь можно принять бой, а можно так заныкаться, что никто и не найдёт.
На полигон нас повели тут же, и по дороге я даже не знала, что мне делать: то ли морально готовиться, то ли молиться. Не исключено, что нужно было бы сделать и то, и то, но пальцы подрагивали скорее от злости на судьбу, чем от страха, а в высшие силы у меня веры до сих пор так и не было. Уж тем более её не прибавилось после того, как я оказалась тут.
Нас запустили с разных сторон и наказали: первые двадцать минут испытания никого не бить, как услышим сигнал — громкий, судя по тому, что никто не сомневался, что мы услышим — то можно уже начинать. Ну мы и решили потратить наши двадцать минут с пользой. Нашли место поукромнее, в корнях огромного дерева (да, и такие полигоны были в Отогакуре), и развесили ловушки. Я достала из подсумка два куска ткани, пряча собственные излишне приметные волосы и помогая их спрятать Джиробо; Кидомару забрался повыше на дерево, чтобы атаковать, если что, сверху; близнецы слились в одно целое. Мы были готовы, хоть и тщательно скрывали свою чакру.
Спокойствие наше нарушили десятилетки. Их было трое, знакомая мне девочка с ярко-зелёными волосами, парень с добрыми глазами и какая-то низкая (низкий?) фигурка неопределяемого пола с лохмами чёрных волос. Но мы, как уже говорилось, были готовы, и поэтому нахрапом десятилеткам напасть не удалось: сработали ловушки, и им спешно пришлось уворачиваться от кунаев, сюрикенов и взрыв-печатей. Я поднесла флейту к губам, смотря, как бросаются к нашим гостям Джиробо с близнецами.
То самое существо неопределённого пола дёрнулось было ко мне, но после сыгранной мелодии замедлилось, двигаясь с явным усилием. Как бы то ни было, Гурен права: я останавливаю, но мне сопротивляются, или замедляю, и всё получается? Неясно.
Как ни странно, нам удалось победить, отделавшись лишь царапинами и синяками, только Укона ранили. Неприятно — в ногу, мешая ходить. Мальчишка без лишних вопросов опять соединился со своим братом-близнецом, и мы, убрав все следы (находящиеся в бессознательном состоянии тела мы просто закинули куда подальше, связав), опять спрятались. Больше к нам никто не подошёл.
На следующий день нам объявили, что десятилетки и шестилетки выбыли. Я кусала губы. Всё ясно. Стравили, выяснили слабейших — и отсеяли их. Я бы сказала, что хорошая тактика, да как-то не хотелось такого говорить: на нас же проверяют. Нет бы Орочимару чем получше заняться, крысок в лабиринте, например, погонять. Но зачем? Лучше устроить у себя на базе приют для детишек и с интересом выращивать из них убийц.
Я отлично отдавала себе отчёт, что, не будь меня, наша команда бы превратилась в диких зверьков, которые только ради выживания и сплотились. Таюя — не лучшая кандидатка для налаживания связей, а вот у меня это неплохо получалось, хотя условия жизни в Отогакуре изменили и меня. Например, мысли о чужой смерти, в том числе и от моей руки, уже не вызывали ужаса, как в прошлом мире. Вроде бы страшное открытие, а вроде бы и полезно — рука не дрогнет; больше шансов выжить.
Остались только дети возрастом в пять, семь и восемь лет соответственно. Конечно, нам всем уже прибавилось по году, так что названия команд можно было бы и сдвинуть, но почему-то никто таких попыток не делал. Наверное, оно и лучше — никакой путаницы не было.
А нас вызвали к «директору» на ковёр. К Орочимару, если точнее. Топая по коридорам вслед за Ники-саном сразу же после объявления новостей о вылетевших командах, мы переглядывались. Что от нас могло понадобиться Змеиному саннину? В чём мы ошиблись, чем не угодили? Или, наоборот, сделали что-то хорошее? В том, что дело будет касаться испытания, никто из нас не сомневался.
Представ пред очи высокого мужчины, я как можно менее заметно поёжилась и опустила глаза. Орочимару вроде бы и был предельно равнодушен, но что-то в нём тогда ясно давало понять: ничего хорошего не ждите. Не знаю, почувствовали ли этот посыл остальные, но хорошего точно никто уже не ждал. Выдержав театральную паузу, Змеиный саннин заговорил:
— С заданием вы справились, не спорю, и даже сумели придавить самых старших. Сомневаюсь, правда, что это заслуга ваших способностей, а не численного превосходства. И это не претензия, — тон говорил об обратном, — это, скорее, вопрос: почему же ваша команда решила тихо отсидеться, а не попытаться выкосить противников?
— Вам кто нужен — бездумные убийцы или умелая команда всё тех же убийц? — поняв, что ребята отвечать не собираются, решила взять на себя удар я. Благородно? Возможно. Но если никто ничего не скажет, отдуваться придётся всем. Возможно даже на нижних уровнях, в качестве экспериментов. — Задание было продержаться, его мы и выполнили с блеском. Тем более что во всех командах, кроме нашей, есть сенсоры, — чистая правда, на самом деле. — Нас бы в любом случае нашли, а с теми способностями, что мы имеем, защищаться пока что легче, чем нападать.
Подняв глаза, я встретилась взглядом с Орочимару. Он смотрел именно на меня, но первая жуть уже прошла, и пугаться во второй раз я не стала. Глаза его давно перестали мне казаться чем-то страшным, так что пристальную игру в «гляделки» я восприняла спокойно. Только взгляд в конце концов отвела, моргнув. То ли рефлекторно, то ли действительно струсила — я сама так и не поняла.
— Отлично, — прошипел Змеиный саннин, и я расслабилась. Едва уловимое ощущение опасности отступило. Неужели хвалёная интуиция ниндзя просыпается? — В следующем месяце вы приступаете к выполнению миссий. Сможете удачно завершить первую — повязки генинов ваши. За главного будут Сакон с Уконом.
Мы все пробормотали «Да, Орочимару-сама» и развернулись к выходу. Я по несчастью взялась за ручку двери последней, и Орочимару приспичило меня окликнуть. Развернувшись, я сцепила руки в замок за спиной, готовая слушать.
— Ты же понимаешь, почему главой команды я назначил не тебя, Таюя? Или будь наглой до конца, или не смей перечить — третьего не дано. Можешь идти, — неуловимо кивнул он, и я, наконец, вышла из комнаты.
Посмотрев на свои руки, я восхитилась собственной выдержке — даже пальцы не дрожат! Если так пойдёт и дальше, то из препятствий для игры на флейте в движении останется только то, что во время прыжков или бега очень сложно выдыхать воздух ровно. Но и это наверняка является решаемой проблемой — помнится, в аниме были клоны. Если удастся освоить, то можно просто заставлять их защищать меня или отвлекать противников, а самой играть. Слабенькая, конечно, на это надежда, но всё же.
До своей комнаты мы шли в молчании, но напряжения не чувствовалось; это было ещё не то уютное молчание, в котором приятно находиться, но и враждебности уже не было. Нейтралитет. Самое подходящее слово, которое полностью описывает нашу команду, и как сдвинуться дальше, я просто не представляла.
— Честно говоря, раньше я завидовал, что ты общалась с Орочимару-сама, — вдруг задумчиво протянул Джиробо, и я в удивлении вскинула брови. К моему ещё большему изумлению, остальные покивали на слова здоровяка. — Но теперь... не имею в виду ничего плохого, но Орочимару-сама...
— Именно поэтому я и удивляюсь, — перебила я его, пожимая плечами.
Определённо, завидовать тут было нечему. И даже не потому, что Орочимару создавал не самое добродушное впечатление, а потому, что от него буквально сплошным потоком шла сила. Чакра. Теперь, когда мы все умели её чувствовать на близком расстоянии, это было заметно, и очень хорошо. Что же испытывают люди, попадающие под его ки?
Орочимару, впрочем, кое в чём ошибся, но лишь в одном. К чёрту этот статус лидера в нашей команде, мне он совсем не нужен. Я уже не помнила, кем там была Таюя в каноне, но вот к месту главной я точно не стремилась, и слушаться совета Змеиного саннина не собиралась. Возможно, излишне дерзко, но ни быть пай-девочкой, ни окончательно скатываться в грубость мне было не по нраву. Балансировать на тонком пересечении этих поведенческих норм — вот что мне приходилось по душе. В этом мире, по крайней мере, — в том я была куда как мягче.
А через месяц, в течение которого мы судорожно подтягивали все свои навыки, мы всё же отправились на миссию. Плёвое было дело, на самом деле — всего лишь доставить какое-то письмо из точки А в точку Б, мы справились с этим очень быстро. На нас даже не попытались напасть шиноби — так, сунулись пару раз разбойники, но мы быстро уложили их на землю. Приятно было чувствовать себя сильнее взрослых мужиков; ещё приятнее — чувствовать в кармане прохладный металл хитай-ате с аккуратной нотой на нём.