Драконья кровь

Через полчаса я уже с закрытыми глазами отмокал в горячей воде, а остроухий ассасин пристроился на табуретке за моей спиной и принялся расплетать мои волосы. Я, признаться, крайне не люблю, когда кто-то их касается, с самого детства. Однако ему я по какой-то неведомой причине позволял это. И не только это. Руки эльфа опустились на мои плечи и легко скользнули вниз. После войны я обзавёлся некоторым количеством шрамов на разных частях тела. Самый большой и кривой пересекал грудь наискосок, от плеча к левому боку. Он всегда напоминал мне, что будь у меня чуть меньше ловкости и везения – и зашивать медикам было бы уже некого. Зевран этот шрам отчего-то любил, и, бывало, подолгу гладил его кончиками пальцев по всей длине, иногда прижимаясь к изуродованной коже губами. Я повернулся и притянул эльфа к себе, целуя в шею. - Ну что, полезешь ко мне добровольно, или придётся применить грубую силу, скинув тебя сюда прямо в одежде? Эльф засмеялся, а я рывком затащил его в воду. Нельзя сказать, что в домашних условиях мой персональный наёмный убийца злоупотреблял одеждой. Было бы тут, что мочить – тонкие штаны да туника без пояса. И снимается всё это с него очень легко… Тело Зеврана было покрыто татуировками. Каждая из них несла определённую смысловую нагрузку, которая, однако, далеко не всегда доступна человеку, далёкому от Антиванских Воронов. Но, кроме того, они были просто красивы. Некоторые узоры казались живыми, они причудливо двигались, повинуясь движениям мышц под кожей. Это завораживало. Подозреваю, что именно такого эффекта и добивался мастер, нанёсший татуировки на тело моего любовника. Зевран был убийцей, обученным втираться в доверие. Частенько своих жертв он убивал, заманив в постель. А убить человека, чьё внимание полностью приковано к диковинным извивающимся узорам, которые при правильном освещении могли даже менять цвет, не составляло особенного труда. Тихо, быстро и чисто. Интересно, почему же я никогда не боялся того, что он, теоретически, мог со мной сделать? Впрочем, он тоже знал о скверне, грызущей меня изнутри, однако не боялся, что когда-нибудь я всё же сойду с ума окончательно, перегрызу ему горло и выпью кровь во славу очередного Архидемона. Мне нравилось чувствовать его, его горячее дыхание на моей шее, его руки, скользящие по моему телу. Мне нравилось кусать его за шею и губы, а потом целовать следы укусов. Нравились его стоны и тихий, неожиданно мелодичный смех. Мне нравилось, что для него не было запретов. Он любил абсолютно всё, поощрял любые мои фантазии, охотно принимая участие в их претворении в жизнь. Даже когда я, пребывая в ярости по какой-либо причине, фактически насиловал его, он не протестовал, полностью подчиняясь мне. А ведь начиналось всё так, хм… так невинно. Когда я первые затащил Зеврана в свою палатку, я сам ещё толком не знал, чего хочу и чего жду от этой авантюры. Возможно, мне хотелось как-то выплеснуть напряжение, которое сам же и создал, подначивая его и поощряя флирт и разного рода намёки. Может быть, я ждал, что он быстро свернёт представление и разыграет из себя оскорблённую невинность. И всё окажется просто игрой, из-за которой совершенно не стоит волноваться. Да не мог, не мог я поверить, что Зевран и правда может меня хотеть! Даже после всех его рассказов о прошлом. Работа это работа, а я не был его клиентом, и после того, как победил его, не был даже его жертвой. Признаться, меня очень удивляло, что ему нравится быть со мной. А позже оказалось, что этот опыт для него в некотором роде первый. Потому что бессердечному, по его собственному заявлению, профессиональному убийце, который никогда, после некоторых событий, не смешивал работу и личные отношения, вдруг случилось влюбиться. Когда Зевран осознал это, он понял так же, что теперь он совершенно беззащитен передо мной. И вот теперь я в который раз заставлял его извиваться и биться в моих руках, просить о пощаде и подчиняться. После того, как мы, наконец-то, выдохлись и перебрались в библиотеку, я вкратце изложил свой разговор с Алистером. Зевран выслушал меня с задумчивым видом. - Вот увидишь, он очень скоро прибежит просить прощения. Я потёр виски ладонями. - Да, думаю, ты прав. Но дело не в этом. Как мне объяснить Алистеру, что если и возрождать эльфийский город, то делать это надо именно сейчас? Потому что люди уже достаточно оправились от Мора, чтобы не вцепляться в горло любому, кто покажется им подозрительным, но всё ещё хорошо помнят о том, кто сражался с ними бок обок и кто помогал изгнать порождения тьмы с их земель. Сейчас им всё ещё хочется выразить как-то свою благодарность, в них всё ещё тлеют братские чувства к тем, кто раньше был только слугами. - Вот именно так. Только переведи это на его язык и не забудь помянуть несколько раз Дункана, Кайлана, Мэрика и эрла Эамона. Может, сработает? Потому что разумные доводы в его голове надолго не застревают, к сожалению. - Что ж в этих школах при храмах делают с воспитанниками, после чего они теряют всякую способность соображать самостоятельно? - Их учат слепо верить. Будут слишком много думать – начнут задумываться над тем, что делают. Начнут видеть в магах не просто тщательно спрятанные бомбы, а живых существ. Усомнятся в том, что порядок и безопасность достигаются такими методами. Лишатся львиной доли заботливо выпестованной паранойи. А тогда плакал контроль Церкви над Кругом. Алистер и так-то выгодно отличается от большинства своих бывших соратников. - Это я заметил. В этот момент в библиотеку вошёл слуга, сообщивший, что в нашу скромную обитель изволил пожаловать Его Величество собственной персоной и вид он имеет весьма печальный. И не следует ли принести в кабинет милорда Эйлана, где Его Величество изволят ожидать аудиенции, поздний обед и чего покрепче по такому случаю? Получив утвердительный ответ, слуга поклонился и быстро удалился. Я встал и поплёлся в кабинет, предвкушая продолжение эмоционального и малосодержательного разговора. Зевран глумливо пожелал мне удачи и терпения, за что был послан подальше. - Там, мой Серый Страж, я только что был твоими стараниями, так что позволь мне немного передохнуть. Обещаю, как только ты освободишься, я добровольно отдамся своей незавидной участи! - Так уж и незавидной, - хмыкнул я. Он пожал плечами и возвёл глаза к потолку, будто бы призывая Создателя в свидетели тому, как тут жестоко издеваются над бедным сиротой. Его Величество действительно сидел в моём кабинете, смотрел в пол и пытался придать своему лицу приличествующее положению выражение. Выходило слабо – всё портил румянец, заливавший шею короля, когда тому было стыдно, и негромкое сопение, обычно сопровождавшее это состояние. Полностью поглощённый этим важным делом он даже не заметил, как я вошёл. - Алистер. Серый Страж аж подпрыгнул и резко поднял голову. - Эйлан! Он встал, хотя это мне полагалось стоять в присутствии коронованной особы. - Эйлан, я хотел… Слушай, прости меня, идиота, а? Я положил руки ему на плечи. - Уже простил. - Я верю тебе. Я правда верю тебе, а не им. - Алистер… - Поверь мне, пожалуйста… - Алистер! Он вскинул голову. - Давай ты не будешь так шуметь, во-первых, а во-вторых, не будешь повторять ошибок, приведших к нашей недавней размолвке. То есть будешь слушать не только свои страхи и свою совесть, но и то, что я тебе говорю, договорились? Он кивнул. - Вот и славно. А теперь давай-ка пойдём, и хорошенько напьёмся. Что-то подсказывает мне, что тебе это сейчас необходимо. Его Величество пил много и жадно, будто приговорённый к виселице, которому осталась последняя ночь до эшафота. Я молча наблюдал за ним, раскуривая трубку. Когда по комнате поплыл терпкий дымок, Алистер оторвался от своего кубка и неодобрительно взглянул на меня. - Опять ты эту вонючую гадость куришь? Я пожал плечами. - Ты пьёшь, я курю – у каждого из нас свои способы приведения мыслей в порядок, не находишь? Хотя как вино может упорядочить мысли, я не понимаю. Алистер пробурчал что-то вроде «эти эльфы» и отодвинул от себя бутыль. - Так что снова послужило причиной для того, чтобы ты в очередной леденящий душу раз проклял меня за то, что я заставил тебя принять корону? - Селена. - Орлессианская Императрица? - Ага, она. Она решила нанести визит в Денерим. - Это как-то связано с теми бумагами, что мы нашли в Остагаре? - Возможно. Очень возможно. Она пишет, что хотела бы почтить память Кайлана и «многое обсудить». Я задумчиво повертел трубку в руках. - Занятно. Но её готовность приехать в любом случае хороший знак. Если бы Орлей хотел воспользоваться тем, что наши силы значительно ослаблены Мором, к нам собиралась бы не Императрица, а её армия. - Что верно, то верно, но это не отменяет того факта, что я не Кайлан и совершенно не представляю себе, о чём мне с ней говорить. - Я тоже. Но если я правильно помню рассказы Лелианы, Орлей - это государство, в котором, грубо говоря, жопа есть, а слова такого нет, в отличие от Ферелдена, где есть и то и другое. А Селена, как многие девушки, получившие строгое воспитание, живо интересуется всем, что кажется им диким и необузданным. - Ты же не намекаешь на то, что я должен… ну…. - Соблазнить её? Нет, она может оскорбиться. Судя по её переписке с Кайланом, она действительно была влюблена в него. Нет, тебе следует только очаровать её. Покажи себя истинным ферелденцем, искреннее интересующимся орлессианской культурой и традициями, при этом пламенным патриотом своей земли, смелым воином и далее по списку. - А ты? - А что я? Эльфов везде как блох на собаке. Я не передаю национальный колорит Ферелдена. - А я, значит, передаю?! - Особенно, когда бесишься по пустякам, отвергаешь цивилизацию и забываешь побриться.