Перстень со змеёй

POV Hermione Офисная сова белым пятном врезается в закрытое окно. Я вздыхаю и распахиваю ставни. Записка выпадает из её маленьких лапок и преспокойно приземляется на стол. Письмо с красными чернилами. Начальство вызывает. И обманывает. И ужасно бесит. Я закидываю ещё пару вещей в коробку с заклятием Незримого Расширения, поправляю растрепанные волосы и поворачиваю позолоченную ручку. На ходу прокручиваю то, что собираюсь сказать. Длинного коридора едва хватает на размышления. Старший аврор выглядит омерзительно спокойным, сидя за столом из вишневого дерева. На нём куча писем. Одно из них – с фиолетовыми чернилами и знакомым почерком. - Мисс Грейнджер, - начинает он. – Вы вчера так быстро ушли, я не успел вам объяснить… Злость снова заполняет душу. Мне запрещено применять атакующие заклинания против коллег, но никто не запрещал физические повреждения. Я всё-таки маглорождённая. - Не успели объяснить вашу ужасную ложь? – Сквозь зубы проговариваю я. - У Аврората суровые методы.- он делает глоток огневиски, кивает мне, будто я собираюсь с ним пить. – К тому же в вашем договоре прописан пункт о «секретности и тайности особых дел». - обычно это означает, что я не могу обсуждать нераскрытые преступления с посторонними, а также не знать некоторых незначительных рабочих моментов. Тонкие губы кривятся в едва уловимой усмешке. Так, что хочется разбить их в кровь. - Ну так это и есть незначительный рабочий момент. Я смотрю в его глаза. Холодные, как умирающие планеты, они ничего не выражают. Я никогда раньше не замечала этого безграничного равнодушия. - Это моё последнее дело, мистер Смейт. Я оставляю эту работу. И голос мой не дрожит. Если я брошу это дело на половине – меня привлекут в суд. Придётся вытерпеть. -Зачем же такие крайние меры? Послушайте. Мы переведём вас в отдел Н (незначительных дел). Я даже готов поручить это дело другому аврору. Я не хочу ничего слушать. Хочу бежать изо всех сил: от этого голоса, взгляда, от своих мыслей. - Вы не понимаете. Это окончательное решение. - Ну что же. - Он поднимается, и внимательно смотрит на меня. Мне становится жутко. - В любом случае вы должны знать, что при разглашении некоторых фактов вас ждут неприятности. Это я гарантирую.

***

Самый долгий день на работе подошёл к концу. День длиною в год. Я не хочу думать ни о чём, что касается моего начальства, ужасной больницы и моей беспомощности. Завтра газеты узнают обо всём, что им не следовало бы знать. «Магический пророк» точно не упустит такую новость. А мне придётся отвечать на все их расспросы, успокаивать волшебников и говорить, чего следует ожидать. Я думаю, будет нечто вроде того, когда дядя Гарри, Сириус, совершил побег из Азкабана. Его все ненавидели и жутко боялись. Потому что они не знали правды. И сейчас не узнают. И весь этот кошмар воплотится в жизнь, если до завтра мы не разыщем Малфоя-младшего. Прогулка до дома через парк - как глоток свежего воздуха. Особенно после плохого дня. Ты смотришь на разноцветные листья под ногами, на заходящее солнце, деревья вокруг, и понимаешь, что не всё потеряно. Что есть что-то неуловимое, что-то осталось, ради чего можно жить, и мечтать, и верить в лучшие времена. Но все мои мысли внезапно путаются, обрываются, потому что… POV Draco Снова скамейка в парке. Только это уже другой парк, другая скамейка, а у меня другие мысли. Ночью мне снился очередной кошмар. Огромный замок рушится. Падает буквально на глазах, и я - в самом его центре. Ноги не двигаются, и горло будто скованно. Я не могу даже закричать. И я вижу свою смерть. Я уже сбился со счета, в который раз. Возможно, я уже давно умер. Но мою душу не отпускают, раз за разом показывая разные варианты смерти. От какого-то страшного заклинания, от поцелуя дементора, от руки кого-то, чьё лицо скрыто тенью. Наверное, к страху и ужасу тоже привыкают. Некоторые маги живут так годами. В больнице святого Мунго я видел, как один маг пытался перерезать себе горло осколками разбитого окна. Он сказал мне, что ему было невыносимо страшно последние 10 лет, и он просто хотел освободиться от этого. 10 лет. Он прожил с этим чувством десятилетие. Но постепенно мои мысли отпускают меня, и железные цепи ослабляются, насколько возможно. Сейчас, в этом парке, кажется, что всё плохое осталось там, во сне, и ему не вырваться за пределы иной реальности, не разрезать тонкие, но прочные паутинные сети. И всё исчезает. Больница, ночь. Как будто это было тысячу лет назад, в другой жизни, или вовсе не существовало. Как будто это всего лишь плод моей больной фантазии. Но что-то подсказывает, что всё правда. И опасность – неимоверно близко. Завтра я уже буду в другом обличье, с тёмными волосами, с выдуманным именем и историей. Но сегодня я - это я. Со своими шрамами, страхами и демонами. - Драко Малфой. – чей-то голос рядом произносит моё имя, врывается в путаницу моих мыслей. Малфой. Я вспомнил. Только сейчас вспомнил. Я вздрагиваю, вспоминая, что в бегах. Бежать поздно, остаётся – бой. И я поднимаю глаза. Девушка в вишнёвой мантии внимательно смотрит на меня. У неё медные пушистые волосы, и, кажется будто в них запутались лучи солнца. Серьёзные, вдумчивые глаза отражают что-то, чего я не могу разобрать. Кажется, она знает меня, но я не помню её. Хотя скорее не знаю. Вряд ли я смог бы забыть её. Она не похожа на аврора. Осознание этого немного успокаивает меня. Ровно настолько, насколько это возможно. - Да? – неуверенно отвечаю я. Она хмурится, прикрывает глаза. И молчит. - Мы с вами знакомы, верно? – Девушка раскрывает (распахивает) глаза. Кажется, в её взгляде удивление и растерянность. Она хочет что-то ответить, но слова не слетают с её губ. Наконец, она произносит немного строгим голосом: - Могу ли я сесть? Этот тон вызывает смутное воспоминание, но его ни разобрать, ни понять. Я вижу поезд, силуэты деревьев и железный мост за окном. Больше ничего. Только ощущение чего-то смутно-знакомого и утерянного. В любом случае, мне нечего терять. Если бы меня правда искали – давно бы нашли. Видимо, они думают, что я не выживу в реальном мире. И моментами мне самому так кажется. Я киваю незнакомке и пододвигаюсь на скамейке. Она – первая с кем я заговорил в последние полтора месяца, проведённые в больнице.