Трофей

        Марде Гир так и не признался, какие впечатления у него остались от прогулки, а по тому, что говорил насчёт города и людей по дороге, можно было подумать, что негативные. Однако через неделю он попросил Роуга, чтобы тот снова вывел его наружу. Сразу не получилось: Роуг как раз взял задание, и ближайшую пару дней был занят, — но как только освободился, опять уговорил Фроша остаться в гильдии и повёл этериаса гулять. Тем же путём через галерею, на этот раз привычно пустую, к «чёрному ходу» и аллее с кипарисами. По аллее прогуливался гильдейский знахарь, но мимо него Роуг этериаса повёл без всяких сомнений — память Марко на имена и лица была очень избирательной: он запоминал только своих пациентов. Целитель поздоровался с Роугом, вежливо кивнул его спутнику и тут же забыл о его существовании.         Поезд ушёл у них из-под носа, так что пришлось двадцать минут посидеть на станции, дожидаясь следующего (к счастью, тут останавливались почти все поезда, приезжающие в столицу с севера и востока). Народу на платформе было немного, но Марде Гир всё равно закутался в шарф и прожигал недовольным взглядом всякого, кто пытался сесть на скамейку, где расположились они с Роугом. Большинство людей, заметив столь явную неприязнь, выбирали другое место, но под конец ожидания появилась бабушка с тремя внуками, которую недружелюбный вид демона не смутил. Она ещё и поболтать с ним попыталась. К счастью, в этот момент из-за поворота показался поезд и пассажиры, включая пожилую даму, заторопились к краю платформы. Роуг даже не успел испугаться, что придётся спасать старушку от, как минимум, грубости.         Сегодня, в будний день, гуляющих в центре города оказалось заметно меньше. Роуг всё-таки показал Марде Гиру главные архитектурные памятники Крокуса, хотя тому быстро надоело, и экскурсия получилась очень сжатой. Зато демон в ответ рассказал о каких-то древних храмах далеко на севере, которые строили, вроде как, даже не люди. И не драконы. Он не знал, кто. Утверждал, что и не хочет знать, но слишком много говорил об этих храмах, чтобы Роуг поверил. Он сам никаких интересных идей предложить не мог, так что вскоре тема разговора опять сменилась — на всякую гильдейскую ерунду, которую Марде Гир выслушивал с комментариями о человеческой бестолковости, но прекратить рассказ не требовал.         Роуг упорно сопротивлялся порывам купить этериасу мороженое или сахарную вату. Во-первых, тому нельзя, во-вторых, обидится ведь, что с ним обращаются, как с ребёнком или Фрошем. Причём Роуг не смог бы утверждать, что Фрош тут ни при чём.         Чуть позже — к вопросу о покупках — спохватился, что Марде Гиру нужна одежда, и потащил его в первую подходящую лавку, попавшуюся на глаза. Невозмутимая девушка-продавец, услышав, что советы и помощь им не требуются, указала, где смотреть мужскую одежду, попросила звать её, если что понадобится, и уткнулась обратно в книгу. Роуг молча порадовался её ненавязчивости: маловероятно, что демон нормально отнёсся бы к попыткам постороннего человека выяснить, какой ему нравится фасон, цвет и так далее. Ещё надо понять, как тот отнесётся к таким расспросам от знакомого человека.         Получив ответ «что-нибудь не настолько безвкусное, как большая часть ваших вещей», Роуг от дальнейших вопросов воздержался. В отличие от Фроша, по магазинам он ходить не любил, и одежду себе покупал хоть и не первую попавшуюся — но первое, что подошло. И сейчас тоже не хотел задерживаться здесь надолго, потому предложил:         — Померяй что-нибудь, а там разберёмся.         «Чем-нибудь» оказалась тёмно-синяя, почти чёрная рубашка с еле различимым муаровым узором и чёрные брюки — от более ярких вещей этериас отмахнулся. От предложения помощи — тоже, но переоделся в указанной продавщицей примерочной достаточно быстро. Роуг, спросив разрешения, отодвинул шторку, чтобы посмотреть, что получилось.         — Я похож на человека, — с отвращением пробормотал Марде Гир, оглядывая себя в зеркало.         Роуг поправил ему воротник рубашки и убрал за ухо выбившуюся из косы прядь. С сомнением покачал головой:         — Разве что слегка. Пока молчишь и если не смотреть тебе в глаза.         Он улыбнулся, глядя в зеркало через плечо Марде Гира, — на полмгновения поймал ответную улыбку. Смотрел как раз в глаза, в беспросветную черноту, в которой можно увидеть древнюю тьму… но, кажется, не только её. Этериас не отводил взгляда, даже не моргал, и зрительный контакт затягивал, как трясина: Роуг чувствовал, что мог бы очень долго стоять так, пытаясь разгадать, о чём он думает. Бесполезно, конечно.         Марде Гир на пару секунд прикрыл веки, отпуская его. Расстегнул и застегнул обратно верхнюю пуговицу рубашки, подёргал край рукава и решил:         — Эта одежда подходит. Не хочу больше тратить время.         Насчёт траты времени Роуг мог только согласиться. Гулять по магазинам — занятие для девочек и Фроша, а он лучше будет гулять по улицам и паркам.         Этериас остался в купленной одежде, только шарф намотал обратно на шею, так что вещи, которые на нём были до того, продавщица сложила в пакет. И тащить пакет, конечно, пришлось Роугу, потому что Король Преисподней демонстративно «забыл» о его существовании. Впрочем, пара тряпок — не велика тяжесть.         Поплутав немного по шумным торговым кварталам, они оказались на широкой улице, дома вдоль которой стояли только по одной стороне. За ней начинался Зелёный лабиринт — один из садов Крокуса, где высокие зелёные изгороди расчерчивали причудливое переплетение дорожек, в котором действительно можно было заблудиться. При входе даже стояла табличка, напоминающая об этом. Роуг с Фрошем, впрочем, не всегда играли по правилам: когда им надоедало честно искать дорогу, котёнок взлетал в воздух и высматривал её сверху.         — Если я запутаюсь, это может затянуться надолго, — предупредил Роуг. — В этом году я тут ещё не был, а королевские маги-садовники каждую весну меняют его.         — Если ты заблудишься… — с угрозой начал говорить Марде Гир и сделал паузу, чтобы придумать подходящую кару — но вместо этого предложил: — Тогда ты выведешь нас через тени. Должна же быть какая-то польза от твоей магии.         — От моей магии и так есть польза! — степень возмущения, конечно, была слегка преувеличена. — Но ты прав, можно выйти из лабиринта через тени. Хоть это и не по правилам игры.         — Марде Гир не соблюдает человеческие правила.         — Я уже понял.         Пока они говорили, мимо прошла семейная пара с ребёнком, а следом — растрёпанная синеволосая девушка с мольбертом под мышкой; Роуг выждал, пока художница скрылась за поворотом, и кивнул этериасу:         — Предоставляю выбор пути тебе, — а через пару секунд со смешком добавил: — Тогда в том, что мы заблудимся, будешь виноват тоже ты.         — Не-ет, глупый человек, виноват всегда ты, — уверенно возразил Марде Гир, даже не пытаясь скрыть насмешливую улыбку, и решительно двинулся в левый проход между зелёных стен.         Они действительно заблудились, и очень быстро — такое ощущение, что демон специально этого добивался. Из вредности. Вышли в одну из семи «комнат» лабиринта и там сидели на скамейке-качелях под плакучей ивой на берегу крошечного пруда, где в воде мелькали спины серебристых карпов. Марде Гир, откинувшись на спинку и запрокинув голову, смотрел на зелёный дождь ветвей, а Роуг — краем глаза, украдкой, — на него. Если посмотреть прямо, этериас наверняка заметит, спросит, в чём дело, или и вовсе потребует «прекратить на него пялиться». А Роугу нравилось видеть его таким, как сейчас: спокойным, расслабленным, без обычной колючей неприязни к окружающей действительности. Так что он смотрел и молчал, боясь нарушить хрупкое состояние покоя.         Впрочем, покой долго не продлился, потому что на берег пруда внезапно выскочила девчушка, которую Роуг видел у входа, и плюхнулась в воду прежде, чем мать успела перехватить её. Глубины там оказалось ей по пояс — весело, а не страшно. Серебристыми молниями заметались карпы; мать девочки, аккуратная дама в кокетливой шляпке, не находила слов от возмущения, а её муж вдруг по-мальчишески расхохотался.         Никакого покоя.         Роуг вскочил со скамейки, подал руку Марде Гиру и, крепко сжав его ладонь, дёрнул к себе. Чуть-чуть перестарался с рывком, в тень они просто свалились — и, соответственно, вывалились из неё. Но оказавшаяся за спиной зелёная изгородь не дала упасть, а этериаса Роуг аккуратно придержал. Тот, правда, всё равно пихнул его локтем и высказался о человеческой небрежности, но всерьёз не возмущался. Так что Роуг, не отпуская, снова потянул его в тень — за одну попытку из лабиринта не выйти. И далековато, и непонятно, куда точно двигаться.         Пока они блуждали по саду, небо затянулось тучами. А когда выбрались на улицу, только успели отойти на пару кварталов, как пошёл дождь. Хлынул сплошной стеной — первый весенний ливень, распугавший всех прохожих, потому что мало кто ясным солнечным утром прихватил с собой зонтик. Роуг с Марде Гиром тоже были в числе этих непредусмотрительных, так что спрятались под первый попавшийся козырёк — на крыльце с потёртыми деревянными ступенями и резными столбиками перил, выкрашенными в белый.         Потом, резко распахнув белую дверь, выглянула сердитая пожилая домоправительница, обозвала их оборванцами и согнала с крыльца. Рукав у Роуга действительно был рваный, но только потому, что в начале прогулки он не смог отказать пятилетней девочке, которая считала, что «маги из гильдии могут всё». В том числе снимать котят с деревьев. Он сперва отнекивался, потому что это означало на время оставить этериаса без присмотра, но вспомнил себя и маленького Фроша — и не смог отказаться. Марде Гир на удивление спокойно подождал его, прислонившись к ограде палисадника, а потом только отпустил пару шпилек насчёт «подходящего занятия для драгонслеера». Роуг не обиделся. А на крыльце, перед вздорной бабулькой, слегка растерялся и не сообразил показать ей знак гильдии, тем более что первое, о чём подумал — как бы этериас не отреагировал на её грубость слишком резко. Тот успел сказать только: «Безмозглая старуха», — прежде чем Роуг стащил его с крыльца; желание представляться гильдейским магом после этого пропало. Нет уж, не надо позорить «Саблезубых».         Так они опять оказались под дождём, и пока отыскали новое укрытие — нависающий над мостовой балкон, — промокли насквозь. Марде Гир в сырой одежде ёжился от холода (во время дождя воздух стал ощутимо прохладнее), и Роуг после недолгих колебаний обнял его, чтоб согреть. Не спросил разрешения, поскольку не сомневался, что ответ будет отрицательный. Но он уже усвоил, что иногда этериаса лучше просто не спрашивать, — если действительно будет против, возмутится, а поводов упрямиться без особых причин получается меньше.         В этот раз Марде Гир не стал возражать: прислонился спиной к его груди и запрокинул голову, глядя, как с края балкона срываются крупные тяжёлые капли. Роуг чувствовал, что его колотит дрожь, ощущал ровное биение сердца под прижатой к боку ладонью. Стиснул руки крепче, мимолётно поражаясь, сколь сильно иррациональное стремление защитить. Хотя бы от холода.         Ливень продлился недолго, и как только он кончился, Роуг потащил Марде на вокзал: продолжать прогулку в мокрой одежде он считал категорически неправильным. То есть, ему-то ничего не сделается, и будь он со Стингом — махнул бы рукой на неудобства, всё равно со временем одежда высохнет. Но одно дело крайне живучие драгонслееры, и другое — больной этериас. Тоже, надо полагать, крайне живучий, но его организму уже и так досталось, что хуже некуда…         Хотя сейчас Марде Гир держался достаточно бодро даже несмотря на длинную прогулку и непредусмотренный «холодный душ», так что до гильдии они добрались без проблем. Оставив этериаса в подземной комнатке, Роуг поднялся к себе — промокло всё, даже пакет, так что надо было взять сменные вещи.         Через несколько минут он вышел из теней со сменной одеждой в руках и неодобрительно покачал головой:         — Что же ты не снял мокрое?         Сам он успел переодеться в свободные домашние штаны и рубашку, на которой Фрош когда-то нарисовал чёрным фломастером лягушек. Выглядело забавно, но для выходов «в свет» она уже не годилась. Фрош сидел у него на согнутой руке: за прошедшие несколько часов умудрился соскучиться (это происходило довольно непредсказуемо), так что теперь не отлипал от него ни на минуту. Во время переодевания — не слишком удобно, но Роуг давно привык.         Этериас, полуобернувшись, бросил на них тяжёлый, непонятный взгляд из-под спутанных волос. Он не снял одежду, но расплёл косу, и влажные пряди рассыплись в беспорядке по плечам — похоже, причесать их он и не пытался.         — Что случилось? — Роуг почувствовал короткий укол тревоги и шагнул вперёд, на ходу посадив Фроша на стол и уронив рядом свёрнутые штаны и рубашку. — Ты… — он был всего в шаге от этериаса — договорить не успел.         Марде Гир произнёс что-то коротко и беззвучно — только шевельнулись бледные губы, — и сквозь пол вверх рванулись стебли растений. Колючие плети опутали драгонслеера, почти полностью обездвижив его, оплели прочной сетью, не причиняя боли. Но стоило шевельнуться — он разодрал бы себе кожу.         Фрош испуганно пискнул, взлетел вертикально вверх к вентиляционной решётке, и его тоже перехватили гибкие лианы. Он пару раз дёрнулся и обмяк; глаза быстро наполнялись слезами.         До сих пор Роуг будто подсознательно отрицал, что настанет момент, когда его «трофей» перестанет быть практически беспомощным — то есть, безопасным. Может быть, именно потому так и не поговорил ни с кем: чувствовал, что услышит предупреждения, которым не готов следовать. Он всё равно никак не мог это предотвратить, не так ли? Разве что убить Марде Гира, пока тот слаб, но такое решение Роуг не мог рассматривать.         Он не умел и не хотел убивать разумных существ.         Он, один из близнецов-драконов «Саблезубых», не только самой сильной, но и — до недавнего времени — самой жестокой из светлых гильдий, никогда никого не убивал, кроме Скиадрама, которому оставалось жить не дольше нескольких дней: дракон был отравлен ядом, который разрушал даже его полутеневое тело.          Были, конечно, твари, безмозглые монстры, с которыми рано или поздно имеет дело любой боевой маг, но убить человека или существо, подобное человеку — совсем другое дело. Роуг не сомневался, что Марде Гир таких колебаний не испытывает и не испытывал никогда, но всё равно не мог изменить своё отношение.         Он может рискнуть стать тенью — возможно, сумеет выскользнуть из хватки лиан. Но движение начнётся раньше, чем его тело станет полностью нематериальным… интересно, нет ли яда на шипах? И он должен одновременно с собой вытащить Фроша, что ещё сложнее. Рискнёт, если не будет другого выхода. Но не сейчас. Не сразу.         Роуг не хотел верить, что ему остаётся только сражаться с Марде Гиром — что они снова стали врагами, вот так, сразу, без единого знака или предупреждения. Это казалось неправильным. Просто неправильным — и плевать, что это звучит, как рассуждения Фроша. Он искоса посмотрел на иксида, чтобы убедиться, что тот более-менее в порядке. Пока да. Перепуган до слёз, но не ранен.         Роуг чувствовал себя на грани, где любое слово, движение, вздох может оказаться ошибкой. Что с ними собирается сделать демон? Одна из лиан плотно обхватывала шею — хорошо, что на той части, которая касалась кожи, не было шипов.         — Ты хочешь меня задушить? — тихо, потому что не хватало дыхания, выговорил он. Может быть, это неправильные слова. Но он не придумал лучших — и если петля затянется ещё немного туже, вообще ничего не сможет сказать.         Марде Гир не ответил — смотрел на него неподвижным взглядом, в котором клубилась темнота и нельзя было прочитать эмоции. Но хватка на шее чуть ослабла, и Роуг с облегчением вздохнул: он не хотел верить, что этериас собирается его искалечить или убить. Теперь он решился попросить:         — Пожалуйста, отпусти Фроша. Ты уже напугал его до слёз.         В глазах демона на мгновение промелькнула странная искра. Он заговорил пугающе мягко:         — Ты так беспокоишься за этого глупого кота…         Роуг неосознанно задержал дыхание: что задумал Марде Гир? Он собирается шантажировать его жизнью Фроша? Издеваться над ним? Что?         — Глупый кот, — повторил Марде Гир. Тонкий кончик лианы покачнулся… и щёлкнул котёнка по носу. А после весь клубок растений пришёл в движение, и через пару секунд Фрош, которого больше ничто не держало, шлёпнулся на пол и обескураженно ойкнул. Включить крылья он не сообразил.         Глядя на него, Роуг наконец осознал, что почти не дышал эти очень долгие мгновения. Глубоко вздохнул, успокаиваясь, бросил короткий взгляд искоса на закрытую вентиляционную решётку (если Фрош снова попытается удрать, это наверняка ему не удастся — но демона разозлит) и настойчиво сказал:         — Фро, посиди пока на кровати.         Иксид пару секунд смотрел на него, недоумённо хлопая глазами с ещё не до конца просохшими слезами, потом кивнул и прошлёпал к лежанке. Про крылья, похоже, забыл начисто.         Страх не за себя, захлестнувший Роуга минуту назад, постепенно отступал. Ситуация всё ещё выглядела пугающей, но… Марде Гир не причинил им вреда, хотя мог. Отпустил Фроша, когда Роуг попросил об этом. И ему казалось, что это многое значит. Король Преисподней, с которым драгонслееры сражались на развалинах Куба, не стал бы делать ничего такого.         И поэтому он сказал то, что думает, существу, которое стало ему… кем? Друг, пожалуй, слишком громкое слово, и предполагающее взаимность. Собеседник? Кто-то, чья жизнь и судьба ему не безразличны.         — Я рад, что к тебе вернулась твоя сила.         — Ты боишься, — чуть нахмурился Марде Гир и отбросил назад прядь волос, настойчиво щекочущую ему нос. — Тогда почему ты улыбаешься?         — Потому что действительно рад. И у тебя, наверное, регенерация теперь заработала? Заживёт наконец эта проклятая рана…         Роуг поднял левую руку, которую растения почти не удерживали, и коснулся груди этериаса, чтобы нащупать сквозь влажную ткань рубашки повязку, — надеялся не ощутить пустоты под ней. Надеялся, что ему позволят коснуться.         — Уже, — усмехнулся Марде Гир, когда Роуг так и замер с прижатыми к его груди пальцами, убеждаясь, что сквозное отверстие наконец затянулось. — И наоборот. До сих пор все мои силы уходили на то, чтобы исцелить эту рану. Теперь процесс наконец пошёл, и у меня появились свободные ресурсы.         Этериас выглядел довольным, как никогда за всё время, которое Роуг его знал. Хотя за его хорошим настроением мелькало что-то иное, тревожное, что Роуг не мог до конца распознать. Он не думал, что в этом есть какая-то угроза для него или Фроша, но само ощущение слегка беспокоило. Что-то вроде дурного предчувствия. Задавая следующий вопрос, он понимал, что ответ может и успокоить его, и встревожить ещё сильнее.         — Как ты собираешься использовать эту силу?         Похоже, неправильный вопрос: Марде Гир мгновенно помрачнел, на лицо будто набежала тень, сгоняя лёгкую полуулыбку, в которой он, может быть, сам не отдавал себе отчёта. Но Роуг отчётливо видел её — и заметил, когда она пропала.         Однако обеспокоило его не только это. Ответа не было, и он добавил:         — Тебя шатает. Может, сядешь? По-моему, ты слегка перестарался с демонстрацией вновь обретённых возможностей…         Марде Гир приоткрыл рот, собираясь возразить — но ничего не сказал. Махнул рукой, и растения, удерживающие Роуга, втянулись в пол, не оставив и следа. Роуг чуть не потерял равновесие от неожиданности, а потом поспешно подал руку покачнувшемуся этериасу. Определённо, кое-кто переоценил свои силы. И, определённо, вслух это ни за что не признает.         Он почувствовал, как Марде еле заметно напрягся, принимая его помощь. Они внезапно оказались на грани, в точке, из которой непонятно, куда двигаться. С трудом достигнутое за прошедшие месяцы равновесие нарушено — и, кажется, Король Преисподней оказался готов не больше, чем Роуг, хотя сам это начал.         Усадив его на лежанку, Роуг сжимал холодные пальцы на несколько секунд дольше, чем нужно. Страх перед проклятиями демона сейчас был отнюдь не самой сильной эмоцией. Будь его воля, вообще не отпустил бы, но Марде Гир настойчиво высвободил руку… и ничего не сказал о слишком длинном касании.         — Так всё-таки что ты собираешься делать? — настойчиво повторил Роуг, хоть и видел, что этериас не хочет отвечать на этот вопрос. Он должен узнать. Хоть что-нибудь, чтобы подтвердить или отогнать всё усиливающееся дурное предчувствие.         Марде Гир ответил встречным вопросом:         — Ты выведешь меня наружу, или мне придётся пробить путь силой?         Ясно, что прямо сейчас он не смог бы это сделать. Но так же ясно, что со временем восстановит силы до конца — и тогда сможет. Всё сможет. Выбраться из подземелья, разрушить гильдию — что захочет.         Роуг заговорил — медленно и тихо, будто только сейчас осознавая до конца, что натворил и какие могут быть последствия:         — Я боюсь того, что ты можешь сделать теперь, когда снова используешь проклятия. У меня ведь есть долг перед гильдией, перед городом, — он понимал, что ещё не поздно исправить совершённую ошибку. Прямо сейчас, пока этериас слаб. Одним ударом — силой дракона. Но он не мог. Потому что Фрош сидит рядом и неотрывно смотрит на Марде Гира, потому что видно, как у того дрожат пальцы… — Я действую вопреки желанию мастера и, может быть, всем этим уже предал свою с ним дружбу.         Демон не причинил вреда ему и Фрошу, но что с другими людьми? Как он поступит?         — Ты не сможешь меня задержать, — с сожалением покачал головой Марде Гир. — Ты же понимаешь это… Роуг?         — Понимаю, — сухо, горько. И тихое удивление от того, что Марде Гир назвал его по имени. До сих пор не было причин думать, что он вообще запомнил имя.         — Я могу пообещать, что не трону тех, кого ты называешь друзьями.         Получить такое обещание от (бывшего?) Короля Преисподней — далеко за гранью разумного. Верить ли ему? Роуг хотел, очень хотел верить — не из-за обещания как такового… просто хотел доверять. (Ещё больше — хотел взаимного доверия?)         Но, может, пора сказать всю правду? На самом деле он почти не боялся того, что Марде Гир может сделать с миром и людьми, потому что догадывался, зачем тому нужна свобода.         — Я не хочу тебя отпускать, потому что ты пойдёшь искать Зерефа и он убьёт тебя.         «Свобода умереть».         Будет смешно, действительно смешно, если он ошибся насчёт мотивов и целей этериаса. Роугу хотелось зажмуриться и не открывать глаза, пока… пока хоть что-нибудь не станет ясно. Пока эта проклятая грань не превратится в хоть немного более надёжную опору.         — Марде Гир не вправе оспаривать волю Создателя.         Значит, не ошибся. Он не знал, что сейчас сильнее — облегчение или страх. Стинг не зря говорил, что Роуг слишком хорошо умеет бояться за других.         — Я вот один раз её оспорил, и мне понравилось, — он с трудом заставил себя говорить мягко, почти легкомысленным тоном. — Попробуй — может, тебе тоже понравится.         — Я не хочу, — полушёпот, будто у демона внезапно охрипло горло.         Роугу ужасно не нравились такие интонации. У кого угодно, но у высокомерного, гордого Короля Преисподней — особенно. Они всё ещё стояли на хрупкой грани между враждой и симпатией, но Роуг уже выбрал сторону. Будь что будет, он не мог оставить Марде сейчас, не мог сражаться с ним, зная, что тот хочет умереть от руки своего создателя.         Он в задумчивости потеребил разодранный шипами рукав. Рядом пристроился сосредоточенно сопящий Фрош — похоже, иксид внимательно слушал разговор и пытался понять, что происходит. Что они могут сделать? Наконец Роуг просто тихо спросил:         — Почему?         — Я не нужен ему, — в ровном голосе Марде Гира на полмгновения вспыхнула такая тоска, что Роуг с трудом удержался от того, чтобы придвинуться ближе и обнять его, утешая. Слишком хрупкое равновесие, чтобы рискнуть нарушить его таким образом. Но всё равно безумно хотелось коснуться.         — Ты нужен мне, договорились? — фраза сорвалась с языка прежде, чем он успел её обдумать, но это была правда. Действительно нужен. Последствия принятого сгоряча решения (да что там решения — просто импульса) уже вышли за все пределы, которые он мог предугадать. Худшая ошибка в его жизни, которую совсем не хочется исправлять.         Может быть, Марде Гир исправит её за него.         Но он сделает всё, чтобы этого не допустить. «Кто-то, чья жизнь и судьба ему не безразличны». И не только. Даже больше. Роуг осторожно коснулся кончиками пальцев его запястья, а когда этериас не отдёрнул руку — сжал ладонью ладонь. Решительно повторил:         — Ты нужен мне, а Зереф дурак, раз тебя не ценит.         — Фро тоже так считает! — энергично поддержал его иксид, перебираясь к Марде Гиру на колени.         Тот не обратил на него внимания: неотрывно смотрел на Роуга, и в чёрных глазах желание немедленно убить за такое неуважение к Создателю смешивалось с чем-то новым. Там не было древней тьмы, не было ненависти и презрения, которые творения Зерефа всегда испытывали к людям, — но проступала вполне человеческая растерянность. И что-то ещё.         «Ты нужен мне».

12.03.2015 – 14.04.2015