Тварь

Не помню когда выходил из комнаты. Наверное, в день смерти старухи. Сел, облокотившись о дверь, и смотрю в экран, где непрерывно играет порно. Брюнетки, блондинки, рыжие, мулатки, азиатки, минеты, миссионерская, по-собачьи. Вначале пытался тереть член. Не встает. Просто смотрю. Уже не слышу, как она хрипит. Не чувствую запаха разложения. Не слышу тяжелого рока с первого этажа. Просто шлепки, чвоканье, и пошлые фразы на английском. Иногда на немецком. Иногда на руссом. Но они тоже выглядят незнакомыми, словно я с другой планеты. Она иногда заходит. Просит. Царапает протянутую руку и слизывает капельки. Трется. Один раз осмелела, назвала импотентом. Чуть не задушил. Больше не приходила вроде бы. Наконец-то вышла? Значит, ошалеет от запахов и сорвется. Как со старухой. И ее очистят. Скорей бы. Почему я так желаю этого? Что мне это даст? Она умрет, и я стану свободным? С каких пор моя свобода связана с этой сукой? Пусть она делает, что хочет. Как только ее зачистят, они придут сюда. Увидят меня, труп старухи. И убьют. Качественно. Чтобы я не встал. Как встал однажды. Хлопает входная дверь. Встаю, если труп старухи еще в коридоре, прикажу ей убрать. Она почему-то слушается. Ей нравится, то, что осталось у меня в венах. Наверняка уже соскучилась. Открываю дверь. Она выглядит красиво. Без засаленных волос и грязной кожи с испариной она действительно хороша. Только небольшой шрам на щеке. Под солнце попала. Странно, как вообще выжила. Нервничает. Трупа нет. - Привет, - вяло говорю. Она вскидывает голову почти с обожанием. И надеждой. - Саша. Бросается в ноги. Руки снова тянутся к ширинке. Не останавливаю ее. Мне лень. Вял. Как и всегда. Нет сил стоять на ногах. Я давно не питался. А вот сука выглядит холеной. Видимо удачные ночи. Наверное и потрахаться успевает. Фу. Противно. Уже не тошнит. У двери красное пятно. Хотя бы постаралась намочить тряпку и вытереть. Сосет. Трогает своими пальчиками яички. Стягивает джинсы к коленям. Гладит мою задницу. Она смотрит с надеждой. Что ей от меня надо? - Спаси меня, Саш. Чистильщики. Дверь открывается. Я не знаю, закрывала ли она ее, или они не обращают внимания на преграды. Она вскрикивает, пытаясь спрятаться за меня. Стыдно. Я краснею. Надо же, на это крови еще хватает. Это смешно. Три мужчины и одна женщина. И еще один, со спущенными штанами и вялым членом. Зато морда красная. Кажется, я все еще человек?.. От этой мысли стало радостно на душе. Неужели, я хоть что-то могу чувствовать? Или это просто нелепая надежда? Как и эта ситуация. Человек. Тварь. Я давно стал этой тварью, как и они. Как и она. Убьют.