Вы когда-нибудь наблюдали за завораживающим танцем змей, заслушиваясь музыкой заговорщика? Мужчина ни с того ни с сего решил, что гадюка слишком предсказуема, чтобы ее бояться. Под звуки дудки он умиротворенно наблюдает за одной из опаснейших змей планеты в надежде, что знает каждый ее шаг наперед. Но уверены ли вы, что змея не решит вдруг заявить о своих инстинктах собственника? Не укусит вас или, например, не обольет вас вашим же супом. Да, на такую подлость способна только такая гадюка, как Резникова.
Я зажмурилась и оперлась на раковину обеими руками. Рубашка восстановлению не подлежит. Стягиваю ее через голову и отбрасываю подальше. Надо написать Маару, чтобы поторапливался, я не могу вечно ждать его толстовку. Вытаскиваю руку из кармана и в бешенстве и с размаху выбрасываю мокрый до последней схемки на материнской плате телефон в мусорное ведро. Ненавижу Резникову! Нет, Огнева, так нельзя, тебе надо успокоиться.
Я, наверное, уже в сотый раз умываюсь и пытаюсь закрутить кран, но вода продолжает капать, раздражая меня еще больше и вынуждая дергать кран в разные стороны. У меня хоть раз что-то получится?!
- Вышел месяц из тумана, - начала я, сопровождая каждое слово глубоким вздохом. – Вынул ножик из кармана.
Я вновь опираюсь на раковину и гляжу в зеркало на чье-то красное лицо, изуродованное гримасой гнева и отвращения, и поздно осознаю, что оно мое.
- И выпустил кишки этой тупой крашеной сучке!
- Это не в рифму, - возражает кто-то у входа в женский туалет. Кто-то явно не женского пола, что меня мало волнует в данный момент(странно для девушки стоящей в лифчике, не находите?). – Но мне нравится твой вариант, - ухмыльнулся тот же насмешливый голос.
Во мне клокотала ярость. Я так сильно вцепилась в раковину, что костяшки пальцев побелели, и на них зажглись полумесяцы. До безумия хотелось намотать на кулак все эти блондинистые лохмы Резниковой и окунуть ее смазливое личико в кипящий суп. А лучше сварить ее в нем же.
- Занято! Вали отсюда! – злостно рычу я, поворачиваясь в сторону двери.
- Может ты не в курсе, но в этой школе я решаю…
- Опять ты, - усмехаясь, перебиваю я.
По недоумевающему взгляду я понимаю, что Драгоций не привык к тому, что его не слушают. Но я устала. Устала от повиновения, от школьных правил, от того, что «крутым ребятам» позволено делать все. Ты не пререкаешься с ними, помогаешь им на чертовых уроках математики, а взамен получаешь лишь облитую супом рубашку и испорченный телефон. Я уверена, что еще не раз пожалею об этом, когда вновь вернусь в свой образ серой мышки Огневой, но сейчас я просто не могу спрятаться в углу и замолчать. Я в самом низу школьной иерархии, и мы тут устали терпеть их высокомерие.
- Пришел закончить начатое твоей подружкой?! – его левая бровь изгибается в непонимании. – Или подножка – это предел ваших фантазий? – я вскидываю руки, а слова с напором льются из меня, словно где-то глубоко в душе вырвалась пробка словесного фонтана. Все годы унижения сжались в плотный комок обиды и теперь взорвались от давления. Я без страха смотрю прямо в его дымчато-льдистые глаза. Во мне бурлит настоящая чистейшая ненависть. – Что на этот раз? Подложишь мне резинового таракана? Или кнопку на стул?
- Нет, просто дам тебе рубашку, - усмехается он.
Даст мне рубашку? Какую? Зачем? Она облита кислотой и разъест мне кожу? Я впадаю в ступор, и это отражается на моем лице. Готовность продолжать гневную тираду до бесконечности вмиг пропала, все едкие фразы повисли в воздухе и быстро утекли в вентиляцию. В последний раз я не могла вымолвить ни слова, когда мне поставили двойку по физкультуре. Тогда я тоже ожидала чего угодно, но только не такой невероятной чепухи.
- Не смотри так на меня. Я, в конце концов, тоже виноват. Самую малость, конечно, но виноват, - он растерян?
- Что? – я, кажется, тоже растерялась. «Крутым ребятам» нельзя чувствовать вину.
- Я не скажу этого еще раз, - он кидает мне клетчатую рубашку. – Оденься.
- Мне ничего от тебя не надо! – я не решаюсь кинуть ее в ответ, поэтому подхожу и пихаю одежду ему в руки. Во мне вновь просыпается страх и осознание того, что стоило бы отвести взгляд и вспомнить о своем и его статусах в этой школе. Но я не в силах взглянуть хоть на что-то кроме пары ярко-голубых глаз. На секунду, совсем маленькую и едва ли самую значимую в моей жизни, мне кажется, что я ошиблась, и он не такой плохой, как мне казалось раньше, и я просто веду себя, как маленький ребенок, отказывающийся принимать помощь взрослого.
- Уверена? – эта секунда стремительно теряется, когда его левая бровь вновь выгибается в насмешке, выдавая все его высокомерие, и я понимаю, что весь его эгоизм не спрятать ни за какой, даже самой идеальной, внешностью.
Но какая-то часть меня решает понять, что же со мной не так, и я перевожу свой взгляд на зеркало. В один глупый и невероятно дурацкий момент я осознаю, что все это время оставалась без рубашки, и теперь мое лицо багровое не от злости - от смущения.
Кажется, недавно я говорила что-то о своих роковых ошибках? Все, как приду домой, заведу толстую тетрадь, чтобы не забыть, когда и в чем именно я налажала.
- Извращенец! – вскрикиваю я и скрываюсь в туалетной кабинке, громко хлопая дверцой.
- Ага, это же я полуголый, - раздается в ответ на эхом отдавшийся хлопок.
Я прислоняюсь спиной к холодному кафелю, но, наверное, даже лед не способен охладить мои пылающие щеки.
- И все-таки держи, - слышу я прежде, чем сверху через дверцу перекидывается все та же клетчатая рубашка, а ее хозяин исчезает, для виду, громко захлопнув дверь, так и не услышав мое смущенное «спасибо», прозвучавшее мгновениями позже.
***
Мое отражение хмурится мне в ответ, недоумевая и не понимая, зачем я надела чужую вещь. Вокруг меня витает аромат ландышей, когда я закатываю рукава чересчур большой рубашки. Собираю растрепавшиеся волосы в хвост и перевожу взгляд на Маара.
- Огнева, как можно быть такой лошарой? – он скрещивает руки на груди.
Ответ на вопрос теряется где-то в уголках моего сознания. Я поднимаю с пола свой рюкзак и перевешиваю лямку через плечо. Толкаю дверь и выбираюсь в оживленный школьный коридор, друг идет следом. Неизменный тошнотворный запах потных тел заполняет ноздри, кто-то толкает меня плечом, я получаю удар локтем под ребра.
- Надеюсь, когда верну рубашку, больше никогда не придется с ним пересекаться, - произношу я вслух и почти неосознанно провожу по шероховатой ткани воротника. И в этот странный момент, заполненный двояким ощущением, в голове мелькает пара голубых глаз и запретная мысль, мгновенно заполняющая собой все вокруг.
Эту рубашку я собираюсь оставить себе...
