Выходи за меня

Майк закончил с упаковкой последнего из рождественских подарков для Габи, когда открылась дверь номера. За окном тонула в снегу Оттава. — Я не могу убедить её поесть, Харви. Безумие какое-то. Обычно эта девчонка съедает все, что я перед ней кладу, и что теперь? Ничего. Уже два дня, как она со мной не разговаривает. С тех пор, как я забрал её из детского сада, — обиженно протянул Дэвид из гостиной. — Вообще не говорит со мной. Что, если это серьезно? Майк появился в дверях; Дэвид бессильно висел на спинке дивана, зарывшись лицом в подушку. Харви похлопал брата по спине: — Если это поможет — она наверняка прячет еду, когда ты не смотришь. — Не помогает. Майк покачал головой: — Она заговорит, когда будет готова. Уверен, что бы ни случилось и что бы ее ни расстроило, перед подарками от Санты она не устоит. Дэвид выпрямился. — Наверное. Надеюсь, она не больна. Лихорадки у нее нет, но в прошлом октябре была очень сложная ушная инфекция. Если снова сынок Маккормика виноват — я убью его. У пацана с августа не было проблем, но... Дверь снова открылась. Вошла Алиса с Габи на руках; та молчала, слегка хмурясь, равнодушно глядя по сторонам. Что-то новенькое. Прошло уже полгода с тех пор, как Майк официально обзавелся племянницей, и на лице малышки в первый раз за все это время не было улыбки. Майк, конечно, не видел ее с дня Благодарения — и она выглядела совершенно по-другому. — Эй, малышка, — осторожно позвал он. — Привет, дядя Майки, — тихо отозвалась она — он едва расслышал её даже в тишине. — Моя бедная девочка расстроена? Накануне Рождества? При слове «Рождество» на глаза Габи навернулись слезы, и она отвернулась. Майк забрал её у матери. — Все хорошо, Габи. Я с тобой. Алиса обменялась с Дэвидом понимающими взглядами. — Можно назвать это прогрессом? — У меня идея. Все вон, кроме Майка! — Дэвид схватил Харви и Алису под руки и живо вытолкал из комнаты. — Мы будем рядом, если понадобимся! Дверь за ними захлопнулась, и Майк в ужасе уставился на нее. — Серьезно?! — Но Габи вдруг начала тихо плакать у него на плече. — Солнышко, все хорошо. Не торопись, я рядом. Нет, правда? Они и десяти минут вместе не провели. Майк вздохнул и пересел на диван, устроил Габи на коленях, помог ей избавиться от зимней курточки и ботинок — и она тут же закуталась в его объятия. Так они просидели час или около того, просто держась друг за друга, и слезы Габи все же высохли. Она медленно отстранилась и перелезла с колен Майка на диван рядом с ним. Через пару минут Майк осторожно ей улыбнулся: — Это был необычный привет, солнышко, — она не ответила, ковыряя пальчиком диван. — Знаешь, что мне больше всего нравится в этом отеле? Он выглядит, как настоящий замок. Как будто мы все в одной большой сказке. — Маленькие пальчики продолжали обводить рисунок на диванной обивке. — А каждой сказке нужна главная героиня. Хочешь ей стать? — Она кивнула. — И хорошие девочки в сказках всегда говорят правду, когда это важно для остальных. Правильно? — Она снова кивнула, тряхнув светлыми волосами. — Так что у нас за проблемы с соленой водой, миледи? Габриэлла посмотрела на него намокшими красными глазами. — Санта не настоящий. Майк ошеломленно моргнул. Нет. Нет. И нет. Он не должен этим заниматься. Так просто не должно быть. — Что ты имеешь в виду? — Я слышала, как старшие дети об этом говорят. О том, что Санты не существует, а подарки под елку кладут мама и папа, а не он, — Габи опустила взгляд. — Его нет. Зачем мама и папа меня обманывали, если его нет? — О, Габи, — Майк опустился перед ней на колени. — Ты слишком мала, чтобы лишиться магии Рождества. — Почему они врали? Майк вздохнул и обнял ладонями ее лицо. — Санта должен быть... Беспристрастным посредником. Знаешь, что это значит? — Габи удивленно моргнула. — Санта — это веселье. Игра. Если ты была хорошей девочкой в этом году, он принесет тебе подарки. А если нет — уголек. — Он выдумка, — скривилась Габи. — Давай я расскажу тебе о настоящей магии Рождества. Рождество — это время, когда твоя семья и друзья собираются вместе без всяких оправданий — никакой работы или школы, ничего не может им помешать. Они покупают тебе подарки, которые тебе хотелось бы иметь, чтобы ты была счастлива, потому что вела себя хорошо. И заслуживаешь этого счастья. И они говорят, что все это делает Санта, потому что не хотят ничего взамен. Достаточно того, как ты будешь рада... Понимаешь? По крайней мере, она явно пыталась. — Они врут, потому что любят меня? — Именно, — кивнул Майк. — Сложно рассказать правду после длительной лжи. Габи кивнула. Майк не был уверен, что она правда его поняла, но если малышка кивнула, только чтобы его порадовать, то она поняла концепцию лучше, чем можно подумать. — Так Санта — это игра, в которую нужно поверить. Мы можем развлечься, лечь спать попозже и оставить ему печеньки. — Именно, — кивнул Майк. Габи снова кивнула — на сей раз более уверенно. — Дядя Майки, ты можешь... Не говорить маме и папе? Майк осознал вдруг, как это важно. Она смотрела на него так, будто его следующие слова навеки определят их дальнейшие отношения. До этого она слепо ему доверяла, но сейчас?.. Майк протянул ей мизинец. Она зацепилась за него своим и легонько потрясла. В этот момент Майк увидел, что будет дальше. Увидел, как она будет приходить к нему со своими секретами — убедившись, что он умеет их хранить. Он не солгал, не вел себя с ней, как с ребенком. Все это слишком важно. Даже если она не осознает всего — она понимает. У большинства детей было бы еще лет пять с Сантой. — Ты расскажешь им сама, когда будешь готова, ладно? — Габи кивнула. — А теперь — как насчет того, чтобы поздороваться с бабушкой? Она умирает от желания увидеть, как ты выросла со дня Благодарения. Габи в первый раз улыбнулась. — Я не сильно выросла, вообще-то. Майк поднялся и подхватил её на руки. Таскать её стало тяжелее; все-таки выросла, как ни протестуй. Но он все равно будет носить её на руках, пока можно. Когда-нибудь она перерастет дядю Майки. Но не сегодня.