Подбавь пара!

      Руэри Дайре Хэйс жил в Эванстоне, округ Уинта, штат Вайоминг, сколько себя помнил. С самого детства им был излазан каждый уголок всех без исключения небольших улочек родного города, расходившихся от центральной площади кривыми изломами, словно те, кто намечал их на карте, были в стельку пьяны и имели слабое представление о градопланировании. Хотя скорее всего никто в принципе не планировал Эванстон. Он появился хаотично и представлял из себя типичный образчик маленьких городов своего времени — времени прокладки железных дорог, стремящихся опоясать и обежать как можно больше территорий, безжалостно отвоевывая их у индейцев. Столь же безжалостно первые поселенцы отвоевывали пространство и ресурсы для своих хибар и у девственных американских лесов, простиравшихся до самого горизонта и граничивших с одной стороны с горами, а с другой — с бескрайними прериями.       Пыльный смог, висящий над городом, выдувался степными ветрами, которые, впрочем, были не в состоянии устранить въевшиеся в каждую доску запахи дегтя, масла и копоти. Центральная улица была традиционно шире остальных: как если бы те, кто строил первые дома по ее сторонам, пытались сделать вид, что не имеют друг с другом ничего общего — на ней могли спокойно разъехаться даже три экипажа, если бы в Эванстоне, конечно, нашлось столько. Небольшие дома, не выше трех этажей, лепились друг к другу, срастаясь в неделимую композицию из обшарпанных досок и металлических креплений, лишь изредка расступаясь и позволяя переулкам влиться в главную артерию города. То тут, то там взметались ввысь узкие трубы, из которых и днем и ночью валил густой пар, приводивший в движение многочисленные машины — ими пользовались все без исключения жители Эванстона.       Маленькие балкончики второго этажа, с коваными перилами, заваленные хламом, большую часть которого составляли запчасти и старые тряпки, ни на что уже не годные, и вовсе казались рудиментом архитектуры Старой Англии. Или Франции. Или черт его знает. По крайней мере, Руэри с присущей ему снисходительностью и известной долей невежества предпочитал преподносить свои размышления по подобным вопросам именно так, очаровывая местных глупышек своими несомненно глубокими познаниями в искусстве. Хотя, если смотреть правде в лицо, то действительно хорошо разбирался он только в паровых автомобилях — особенно в том, как разбивать их на трассе. Разумеется, сам Руэри ни за что бы не признался в этом, вполне справедливо полагая себя блестящим гонщиком. Таким он и был — когда удавалось заполучить прекрасную тачку и хорошего механика. А это случалось в последние годы не так часто.       Впрочем, после появления Ксиу ему было грех жаловаться. Девчонка была очень смышленой, очень рукастой, очень китаянкой и очень девчонкой. Последнее не давало Руэри покоя с момента их первой встречи, если можно назвать встречей интервенцию в личное пространство. Причем, именно в его личное пространство, а не наоборот, как могло бы показаться сначала. Обычно Рори сам не брезговал подобным, но когда дверь в сарай оглушительно распахнулась от удара ноги, чугунная с похмелья голова гонщика долго не могла осмыслить тот факт, что хрупкое существо, возвышающееся перед ним подобно кому-то-там из Ветхого Завета, во-первых, вполне реально, во-вторых, имеет на него планы, в-третьих, эти планы не носят сексуального характера (в этот момент он даже успел опечалиться), а в четвертых — это все-таки девушка.       — Эй, Хэйс! Это уже пятый стакан виски. Плати сейчас или выметайся, — голос бармена грубо вырвал его из размышлений.       — Дэнни, дружище, — Руэри немного виновато посмотрел на нависшего над видавшей лучшие дни барной стойкой хозяина заведения и заискивающе улыбнулся, — ты же знаешь, я все отдам. Обязательно отдам. На следующей неделе будет заезд…       — Знаю я эти твои заезды, — хмуро огрызнулся Дэнни, протирая испещренную глубокими бороздами деревянную поверхность, с которой давно сошла вся полировка. — Сегодня есть, завтра нет. Я не говорю уже о том, что чтобы покрыть все, что ты задолжал, тебе нужно, как минимум, прийти вторым в той большой шумихе, которая состоится через два с половиной месяца. А до этого времени даже не рассчитывай, что я буду продолжать делать тебе поблажки, — он забрал пустой стакан из рук Рори и плюнул в него. — Это был последний стакан дармового виски, что ты выпил здесь.       Руэри напрягся. Спорить с давнишним приятелем — а он предпочитал причислять Дэнни к числу таковых — не хотелось, но одурманенный парами алкоголя мозг настойчиво не желал примиряться с поставленным перед ним фактом.       — Любая машина работает на подходящем ей топливе — угле или кто там что сует в свою тачку, — в его голосе сквозило раздражение. — А мне нужен виски. Ты знаешь, я человек слова, если сказал, что отдам — значит отдам.       В прокуренный салон зашла пара крепко сложенных парней в неплохих костюмах — явно здесь проездом. Проследив за ними взглядом, Дэнни дал знак официантке принять заказ, не обращая особого внимания на стенания гонщика.       — Хэйс, мне нужно работать, у меня нет на тебя времени. Вали по-доброму, если не хочешь, чтобы я тебя вышвырнул по-плохому.       Подняв руки в примирительном жесте, Рори не очень ловко слез со стула и нетвердым шагом направился в сторону выхода. Однако затем, словно передумав, изменил траекторию движения и очутился перед дальним столиком, за которым расположились опрятные господа из новоприбывших.       — Что надо? — грубовато осведомился один из них.       — Эй, ребята, не будем ссориться! Давайте лучше выпьем! — беззаботным тоном поприветствовал компанию Руэри. — Проездом у нас, да? Интересуют машины или, — он поймал за талию подошедшую официантку, — может быть, что-то еще? — гонщик лучезарно улыбнулся, тут же самодовольно добавляя: — Но Энджела любит только меня, правда, моя дорогая Энджела?       Девушка покраснела, пытаясь вывернуться из его объятий.       — Парень, я так понял, ты нарываешься? — второй из сидящих за столом сжал кулаки, всем своим видом показывая, что рыжему уроду с разноцветными глазами следовало бы заткнуться и свалить в туман прямо сейчас.       Не успев ответить, Рори почувствовал, как ему на плечо опускается тяжелая ладонь, и повернул голову.       — Хэйс, я тебя предупреждал, — сгребя Руэри за шкирку, что было просто хотя бы потому, что похожий на медведя по силе и комплекции Дэнни мог сгрести за шкирку кого угодно в этом городе, кроме, разве что, Большого Джо, бармен поволок упирающегося гонщика к выходу. — Мне хватило того, что по твоей милости уволилась Анника. Я год не мог найти ей замены, у которой не валилось бы все из рук.       Дойдя до дверей, он вышвырнул его на дорогу, подняв облако пыли.       — Еще раз увижу, что пристаешь к клиентам или к Энджеле — пеняй на себя.       Связываться с этой горой мышц индейского происхождения было себе дороже: огромные кулаки бармена могли поспорить размером с головой мальчишки-почтальона, и он не стеснялся пускать их в ход, если кому-то случалось хорошенько его разозлить. Сколько Рори знал его, не каждый мог общаться на короткой ноге с Дэнни, однако самому гонщику всегда удавалось сохранить свою голову в целости и сохранности. Даже несмотря на некоторые финансовые разногласия, которые случались между ними с завидным постоянством.       Пробормотав себе под нос несколько отборных проклятий — ругаться громче Руэри не рискнул, — он поднялся на ноги, не обращая внимание на взгляды прохожих, и невозмутимо отряхнул свою и без того не слишком чистую одежду. Сегодняшний вечер начинался не так безоблачно, как хотелось бы, однако хорошая прогулка до мастерской, где его уже давно ждала милашка Ксиу, должна была поднять настроение и заставить привести мысли в порядок. К счастью, ее китайское механьчество обладала достаточно снисходительным характером, чтобы спускать с рук такие его появления — в отличие от предыдущего инженера.       Почти до заката на Фронт-Стрит царило оживление: торопились по своим делам прохожие, суетились мальчишки, которым повезло отлынить от работы, да пару раз в неделю месили пыль одинокие всадники или экипажи гостей побогаче, приехавших поглазеть на любительские гонки. Изредка проносились и другие чудесные творения человеческих рук — машины, работающие на пару. Их было не так много — мало кто, кроме самих гонщиков или их спонсоров, мог позволить себе столь дорогое удовольствие, — и каждая из них была настоящим произведением искусства.       Наверное, больше виски и ухлестываний за каждой юбкой, Руэри любил только гоночные машины. С самого детства он часами мог слоняться возле трассы или ошиваться у соседской мастерской, где проходило исключительное таинство создания паромобиля. В этом возрасте он еще не мог интересоваться алкоголем или своими нескладными сверстницами, а потому его душу сразу же покорили чудеса инженерной мысли, в то время казавшиеся ему чем-то невероятным. Чтобы хоть немного протрезветь перед появлением в мастерской, он решил сделать крюк и пройтись по наименее заселенной части Эванстона, всегда навевавшей на него воспоминания. Солнце медленно закатывалось за горизонт, расцвечивая город красновато-рыжими всполохами.       На окраине были расположены массивные, но невысокие здания — мануфактуры, обеспечивавшие большую часть жителей работой. Приземистые и длинные, они были похожи на механических черепах, из черепичного панциря которых торчали трубы. Несмотря на то что большинство промышленников городов покрупнее предпочитали механизировать свое производство, в такой глуши, как Эванстон, было всего два таких предприятия — и они использовали труд наемных рабочих. Впрочем, платили так мало, что едва можно было свести концы с концами, и многие стремились попытать счастья где-нибудь еще.       Основной же достопримечательностью города обозначилась небольшая железнодорожная станция, расположенная практически в самом центре. Всего десять лет назад к ней пристроили депо и пару мастерских, обеспечивая Эванстону защиту от исчезновения, как это бывало с другими городами вдоль железной дороги. Именно вокзал — как его гордо именовали местные жители — оставался той частью города, где можно было встретить самый разнообразный люд: начиная нищими пропойцами, выпрашивающими мелкие монеты, и заканчивая богато одетыми дамами, чьи пожитки несли следом слуги.       В свободное время от посещения бара, соблазнения местных — и не только — красавиц и заездов на трассе, расположенной возле Эванстона, Руэри приходил на станцию и с любопытством наблюдал за сновавшими туда-сюда людьми. Особенно интересным это занятие становилось во время больших ежегодных гонок, когда к их маленькому городку со всех концов округа стекались совершенно непохожие друг на друга зрители. Сидящий на скамье долговязый парень в веснушках почти не привлекал внимания — он походил на праздного зеваку, пришедшего поглазеть на поезд, и если бы не механическая рука, то его и вовсе бы никто не заметил.       В этот вечер, впрочем, Руэри не стал заглядывать на станцию. Небрежно перепрыгнув через пути и чуть не подвернув при этом ногу, он встряхнулся и ускорил шаг, за пару минут достигнув основного места своего назначения. Уверенно толкнув рукой тяжелую дверь ангара, которая не преминула приветливо громыхнуть, он вошел внутрь, размышляя о том, что, наверное, стоило бы смазать петли. Или не стоило. Масляная лампа мерно покачивалась под потолком, бросая вокруг себя тусклые отблески света. В центре помещения стояла накрытая старой холстиной машина, с одной стороны от которой тянулись стеллажи, заваленные тщательно рассортированными деталями, а с другой располагался рабочий стол. Именно за ним сейчас и сидела миниатюрная китаянка в коротком традиционном платье с глубокими, до верхней планки допустимых приличий, разрезами вдоль бедер. Поверх плотного синего шелка, расшитого цветами, был надет фартук из прочной ткани, из переднего кармана которого торчала испачканная маслом тряпка.       Наступив ногой в неведомо как оказавшееся у него на дороге ведро, Руэри смачно чертыхнулся, пытаясь высвободиться и производя еще больше шума. Поморщившись, Ксиу подняла голову и сдвинула на лоб круглые винтовые очки, которые больше подошли бы сварщику.       — Ты так шумишь, что поднял бы и мертвого, — она демонстративно фыркнула. — Принес нужные детали?       — Детали?       На мгновение Рори обмер. Он не помнил ни про какие детали, а уж тем более про то, что купить их должен был именно он.       — Ах точно, — китаянка хлопнула себя по лбу, снова морщась, — я же решила с тобой не связываться, а то опять все перепутаешь.       — Когда это я что-либо путал? — вспыхнул гонщик, но его слова остались без ответа.       Поняв, что реакции не последует, Руэри по привычке опустился на старую табуретку, собранную из бракованных деталей и облокотился на стол, наблюдая за работой.       — Локти убрал, — Ксиу метнула на гонщика предостерегающий взгляд. — Сколько раз говорила, а?       Рори глухо проворчал что-то себе под нос, но выполнил требование, недовольно хмуря лоб.       — Кстати, раз уж ты решил составить мне компанию, — усмехнулась она, отложив паяльник и орудуя теперь отверткой, — расскажи-ка, как долго еще Дэнни намерен поить тебя под честное слово?       — Дэнни послал меня сегодня к черту, — зло сощурился Руэри.       — Вот и прекрасно, — отрезала Ксиу. — Тогда, может, перестанешь, наконец, шататься по городу без дела? В ангаре ты мне не нужен, но — или ты забыл? — ежегодный большой заезд уже через два месяца. Если ты не начнешь тренироваться прямо сейчас, и мы из-за тебя проиграем, клянусь, я надеру тебе задницу.       Неловко поерзав на означенной части тела и взлохматив пальцами и без того растрепанные волосы, которые петлями торчали во все стороны, едва сдерживаемые лентой, гонщик уставился в пол. Когда его напарница была настроена серьезно, она всегда напоминала ему Эдварда — этой вящей безапелляционностью, пусть во всем остальном они и отличались почти так же, как день и ночь. Ну или, может, как день и вечер. Не то, чтобы это напрягало, скорее, мешало думать о механике просто как о девчонке. И, надо сказать, она делала все, чтобы Руэри даже не вздумал не воспринимать ее всерьез.       — Рори, ты меня слышишь? — Ксиу повысила голос.       — Слышу, слышу, — буркнул он.       — Ну, так что, я могу на тебя положиться, или ты намерен и дальше прохлаждаться?       — Как я могу тебе отказать, если ты обещала надрать мне задницу? — Рори демонстративно развел руками, словно символизируя свое поражение, и китаянка довольно усмехнулась.       — То-то же. Если ты не возьмешь главный приз на этой гонке, то в Юте нам делать нечего.       Что-то в ее руках оглушительно щелкнуло, и Ксиу чертыхнулась, спешно отлаживая открывшуюся неисправность. Рори еще раз подумал о том, как часто в последнее время она стала вызывать у него в памяти не самые лучшие воспоминания. А точнее, как только вбила себе в голову, что им просто необходимо поставить себе планку повыше и добраться, как минимум, до Солт-Лейка. Солт-Лейк был локальным центром и первой ступенью на пути к соревнованиям штатов. Вайоминг не мог похвастаться ничем похожим — небольшие трассы были разбросаны по маленьким городкам типа Эванстона, но ни один из них не мог даже приблизиться к Эс-Эл-Си по размаху и открывающимся там перспективам.       Перспективы. Всегда чертовы перспективы.       — Ты что-то мрачный сегодня, — заметила китаянка. — Алкоголь уже выветрился?       Рори хмыкнул, медленно выплывая из своих мыслей, которые несколько его тяготили. Сам того не особо понимая, он порой слишком болезненно реагировал на любое упоминание о том, что кто-то от него что-то ждет. Особенно, когда это касалось видов на будущее. Впрочем, он не был склонен к рефлексии, а потому довольно скоро закинул эти размышления куда-то в дальний угол, расплываясь в своей обычной обезоруживающей улыбке.       — Да нет, просто задумался.       — Неужели научился? Что ж, от всей души поздравляю.       — Эй! Ты перегибаешь палку, знаешь ли, — возмутился гонщик, фыркая и раскачиваясь на табуретке. Уж очень этот тон напомнил ему хлесткие фразы, которыми бросался один несносный англичанин, когда Рори еще мог считать его другом. Впрочем, акцентировать на этом внимание он не стал, лишь миролюбиво пожал плечами. — И думал я о Солт-Лейке. Тамошние трассы не чета здешним. Чтобы иметь хорошие шансы на победу, надо будет очень постараться.       — Так постарайся, — парировала Ксиу, затягивая очередной винт. — Где твое хваленое желание везде и во всем быть первым?       — Опять ты за свое, — мучительно простонал Рори в ответ, закрывая глаза механической ладонью. — Ты мне уже весь мозг выела.       — Ну, ты же понимаешь, что если тебя не подгонять, то ты свою задницу с кровати не поднимешь, а?       Ксиу села в пол-оборота, опираясь локтями о столешницу и внимательно глядя на собеседника. Она не шутила — этот вопрос действительно ее волновал. И Рори прекрасно понимал причину: победа в гонках зависела от слаженной работы их обоих, однако без гонщика механику на соревнованиях делать было нечего, каким бы талантливым он ни был. От этой мысли Руэри поморщился — ему все еще было тяжело признавать, что Ксиу, будучи девчонкой, стоила, как минимум, двоих и по силе инженерной мысли уступала разве что одному человеку из всех, что он когда-либо знал. А вот откуда у столь маленькой китаянки столь большие амбиции — оставалось для него загадкой.       Гонщик не стал ничего отвечать, лишь коротко кивнул и прикрыл глаза, откидываясь на спинку своего стула. Стула, который на самом деле был табуретом — об этом он совершенно забыл. В ангаре раздался звон и грохот, на который Ксиу, уже привыкшая к подобным происшествиям, не обратила ни малейшего внимания. Лишь тяжело вздохнула и принялась за прерванную работу, в который раз убеждаясь, что серьезно разговаривать с этим парнем невозможно.       Время шло, а Рори не торопился подниматься — не то чтобы ему было очень удобно лежать на полу среди отвалившихся от табуретки деталей, но лень, частенько одолевавшая его в самый неподходящий момент, настойчиво предлагала поваляться еще пару минут. Груда старого тряпья, которым периодически пользовалась Ксиу для протирки деталей, удачно смягчила его падение. На миг в голове гонщика пронеслась идея — а не специально ли китаянка, словно предугадав, хранила ненужные тряпки именно возле табурета, на котором любил восседать ее непутевый напарник.       Впрочем, уже через миг гонки полностью заняли его мысли.       День, когда главную полосу местной газеты украсила новость о появлении первого гоночного паромобиля, Рори помнил, как будто это было вчера. И последовавший за этим бум в механике не мог оставить его равнодушным: все мальчишки от мала до велика пропадали в мастерских, появляющихся то здесь, то там, наблюдая за работой местных первопроходцев инженерного дела. А самые везучие даже удостаивались чести подавать инструменты старшим, перемазываясь вместе с ними в машинном масле с ног до головы.       К моменту создания первой машины, способной развивать скорость выше среднего, гонки на паромобилях еще не обладали большой популярностью, однако первые трассы уже начинали появляться — преимущественно возле тех городов, где на десять жителей был хотя бы один механик. К счастью, Эванстон оказался одним из таких мест: возникнув во времена строительства большой железной дороги, он не угас лишь благодаря мастерским, помогавшим обслуживать поезда. Более благодатной почвы для развития паромобилестроения сложно было найти. Однако по непонятной Руэри причине стать крупным центром Эванстон так и не смог — что вполне его устраивало. По крайней мере, до недавнего времени.       С Солт-Лейк Сити же было все иначе. Практически с момента основания он, являясь перевалочным пунктом по пути в Калифорнию, динамично развивался, с каждым годом все больше и больше разрастаясь. Такому быстрому росту способствовали развитие горнодобывающей промышленности, расширение ветки железных дорог и, конечно же, торговля. И пока Эванстон все еще оставался небольшим городком на границе штата, Эс-Эл-Си уже был крупным торговым центром Запада — столицей Юты.       Неудивительно, что и гонки на паромобилях обосновались здесь гораздо прочнее, завоевывая все большую популярность и получая все больше очков престижа в глазах публики. Несколько крупных трасс, разместившихся неподалеку, были хорошо известны среди профессионалов, к которым Рори любил себя причислять, а раз в год на территории округа проходили заезды, определявшие чемпионов штата. Принимая во внимание тот факт, что сам Руэри участвовал только в гонках на домашней трассе Эванстона, поездка в Солт-Лейк, находившийся в пределе ста миль, должна была стать переходом на совсем иной уровень.       — Рори, ты идешь спать или так и будешь валяться на полу? — китаянка вопросительно вздернула бровь.       — А, да.       Гонщик неуклюже поднялся, потирая ушибленные конечности и ставя на место табурет. Из щели под дверью тянуло прохладным ночным воздухом, который сложно было с чем-то спутать. Ксиу складывала инструменты, намереваясь разжечь фонарь, прежде чем отправляться в китайский квартал, где у нее была комната.       — Доброй ночи, Ксиу, — улыбнулся он.       — Доброй ночи, Рори.       И если Руэри действительно собирался поехать в Юту и не ударить в грязь лицом, то завтра его ждал тяжелый день.