Господин

POV Рихард Вот и наступил последний день рабочей недели - пятница. Всё шло спокойно, у меня даже временами появлялось чувство, будто я проработал на этом месте не несколько дней, а несколько лет. Мне было хорошо и комфортно в коллективе. Хотя какой это коллектив?! Только я и герр Линдеманн, мой начальник, который, кстати, очень хорошо ко мне относится: внимателен к моей персоне, интересуется моей жизнью, прошлой и настоящей. Мне даже, кажется, что вот оно, идеальное рабочее место, где я готов трудиться хоть всю жизнь. Правда, об оплате мы пока не договорились, не составили трудовой договор, но все документы, которые у меня были, я уже отнёс боссу, и он говорит, что к понедельнику всё будет готово. Казалось бы, я выполняю самые обычные секретарские обязанности, но это было очень интересно, было приятно помогать такому приветливому человеку, как герр Линдеманн. Я даже несколько раз ловил себя на мысли, что готов был бы работать для него даром. Но а теперь о плохом... Казалось, что именно на этой неделе все те, у кого я когда-либо занимал деньги, вспомнили о моих долгах. Телефон просто разрывался от звонков-требований, некоторые являлись прямо ко мне в квартиру. Пока она, конечно, была у меня... Ведь на следующий же день после собеседования я обнаружил свои вещи на полу в подъезде и поменянные на входной двери замки, потом последовал звонок на мобильник, из которого я узнал много нового о себе - оказывается, я не только злостный неплательщик за съёмную квартиру, но ещё и "вор, гнида, скотина эдакая, аферист и обманщик несчастных старушек" и ждет меня повестка в суд, куда я должен "соизволить притащить свою зажравшуюся задницу" через две недели. От всех этих проблем я, отключив телефон, прятался либо на работе, либо на вокзале, ибо больше идти мне было некуда. Вдруг, как по взмаху волшебной палочки, исчезли куда-то все друзья: они или просто посылали меня ко всем чертям (и не только к чертям), или вежливо избегали, уезжая кто куда. Складывалось впечатление, будто всех их кто-то специально подговорил закрывать двери перед Рихардом Круспе. Вот так одна проблема накладывалась на другую, выстраивая на уже подготовленной площадке по кирпичику большой добротный дом всех проблем, в котором мне не было места. Я, конечно, рассказывал обо всех этих проблемах шефу, а если быть точнее, он сам меня обо всём расспрашивал, потом сочувствовал, переживал, но, казалось, будто босс уже знал про все мои неприятности, хотя, может, он сам прошёл через такое же и поэтому так хорошо понимал меня, поддерживал, утешал. Правда, о том, что живу на вокзале, я умолчал, сказал - у друзей. Ведь кому захочется держать на работе бомжа? Также был один хороший момент: в среду позвонила хозяйка квартиры и сообщила радостную весть. К счастью, в суд она не подает! И на этом спасибо. Что ж, одной проблемой меньше. И с остальными справимся. В последнее время я часто себя так утешаю. - Здравствуй, Рихард, - слышу я у себя над головой приятный вибрирующий голос и, выглядывая из-под кипы бумаг, замечаю только что вошедшего в офис герра Линдеманна, вскакивая со стула, как школьник при виде учителя, вежливо здороваюсь в ответ. - Сделай, пожалуйста, кофе. Два. И зайди ко мне в кабинет, поговорим за чашечкой, - ненадолго останавливаясь возле меня, он проходит в свои "покои". - Герр Линдеманн, Ваш кофе, - постучавшись, я тихонько приоткрыл дверь, прошёл внутрь и, аккуратно поставив чашки на стол, опустился на стул, стоящий напротив босса. - Спасибо, Рихард, - то, как он называл меня по имени, доставляло особое удовольствие. Из его уст моё имя звучало как-то по-товарищески мягко и нежно. На протяжении всей недели я постоянно замечал на себе взгляд его серых изучающих меня глаз, начиная постепенно привыкать к этому. Шеф смотрел на меня так, как будто спрашивал самого себя, правильный ли он сделал выбор, взяв меня на работу. Выдержав небольшую паузу, он продолжил. - Итак, ты работаешь у меня уже почти целую неделю... Меня всё устраивает: ты неплохо справляешься со своими обязанностями, готовишь прекрасный кофе, без которого я уже, наверное, не смогу обходиться, - тихо для приличия посмеявшись над собственной шуткой, он продолжил своим низким, бархатным голосом. - А тебя всё устраивает? Согласен ли ты работать у меня? - Да, конечно. Всё просто замечательно. Это лучшее место, где мне когда-либо приходилось работать, - не скрывая эмоций, киваю, как болванчик, я. - Спасибо, мне очень приятно, - с лёгкой улыбкой отвечает он, доставая из ящичка тёмного деревянного стола какие-то бумаги. - Тогда подпиши, пожалуйста, это, - заметив на моём лице непонимание, Линдеманн добавляет. - Это договор об устройстве ко мне на работу. - Хорошо, - я беру протянутую ручки и ставлю на отпечатанном листе ровную, аккуратно выведенную роспись. Полностью доверяя герру Линдеманну и даже не прочитав договор, я протягиваю его обратно. Начальник, стараясь подавить широкую улыбку на лице, принимает у меня подписанные листы и прячет их обратно в ящичек. - Поздравляю, Вы приняты, - с напускной торжественностью говорит он и, немного привстав, протягивает руку. Я неловко пожимаю её, и мы дружно опускаемся обратно на места. - Спасибо, - ну наконец-то, я нашел долгожданную работу. Теперь можно жить спокойно с уверенностью в завтрашнем дне. - Чтобы познакомиться поближе и отметить принятие нового сотрудника, хочу пригласить тебя сегодня к себе. Рихард, ты ведь не откажешься поужинать с начальником, немного выпить, - чего-чего, а такого я точно не ожидал. Конечно, не откажусь! К тому же, идти обратно на вокзал не особо хочется. - Нет-нет, что Вы?! Конечно, согласен. - Ну вот и славно. Тогда сразу после работы поедем на моей машине. Тебя устраивает? - Вполне. - Хорошо. Тогда не смею тебя больше задерживать, иди распечатай, пожалуйста, отчёт за последний квартал и внеси в него необходимые правки. - Будет сделано, - бодро, по-солдатски отвечаю я и направляюсь к выходу. *** Откинувшись на спинку кожаного сиденья дорогого автомобиля босса, я, расслабившись, смотрел в окно, окропленное мелкими капельками дождя. От скорости БМВ они немного уносились назад, оставляя после себя мокрые дорожки, опускались вниз по гладкому стеклу и превращались в маленький прозрачный ручеёк. Вся эта картина слегка напоминала великую русскую реку Волгу с её бесчисленным множеством притоков. Дождь начался ещё сильнее, опуская на землю всё новые и новые потоки холодной воды. За окном мелькали быстро пролетающие капли дождя, все они с характерным звуком разбивались либо о серый асфальт, либо о капот автомобиля. В темноте ранних осенних вечеров изредка проскальзывали мутные очертания домов и силуэты промокших до нитки прохожих. Оторвавшись от созерцания осеннего пейзажа, я перевел взгляд на герра Линдеманна. Своими широкими кистями он сжимал руль, сквозь рубашку с коротким рукавом были видны мышцы, говорящие о немалой физической силе обладателя. Засмотревшись на руки начальника, я и не заметил, как мы подъехали к его дому, находящемуся на окраине города - спокойное местечко. - Всё, вот мы и приехали, - оповестил меня знакомый приятный голос. - Выходи, только не промокни. Вон крыльцо. Подожди меня там под крышей. Я воспользовался его указаниями и сделал всё точно так же, как мне советовали. Пробегая под дождём, я всё-таки успел заметить горящий в доме теплый свет. Наверное, жена. Скоро познакомимся. Дождавшись босса, мы вместе зашли в дом. Пройдя через небольшой тёмный коридорчик, отделявшийся деревянной дверью от основной части дома, мы очутились в светлой прихожей, меня приятно обдало домашним уютом и теплом. Не успели мы снять обувь, как откуда-то из глубины дома послышались тихие шаги, постепенно они приближались к нам и через мгновение я увидел стоящего напротив мужчину, а точнее паренька, моего ровесника, приветливо улыбавшегося какой-то странной, грустной, но красивой улыбкой. - Знакомься, Пауль. Это Рихард - мой новый секретарь, - представил меня пареньку Линдеманн. Тот смущенно подал мне для рукопожатия руку, немного сжав тонкими пальцами ладонь, и отошёл к стене. Взгляд его чистых голубых глаз был устремлён прямиком на меня, но было в них и что-то неизвестное мне - некая мудрость, скорбь, печаль; улыбаясь и грустя одновременно, он производил приятное впечатление - тонкие черты гладко выбритого лица, начинающие проступать скулы, немного впалые щёки, одну из которых, как борозда на ровном, ещё невспаханном поле, рассекал глубокий длинный шрам. Не слишком стар и не слишком нов, он не портил прекрасного лица, а, как говорится, только украшал, придавая мужественности его обладателю. На его тонких губах всё так же мелькала загадочная радостно-печальная улыбка. Интересно, что она означает? Ровный высокий лоб слегка прикрывали тёмные растрёпанные волосы, придавая этому человеку вид озорного мальчишки. По внешнему виду Пауля я сделал заключение: он явно здесь не гость, а живёт тут давно и постоянно. Ведь вряд ли гость будет ходить по дому в поношенной футболке и в то ли спортивных, то ли домашних штанах и готовить, судя по запаху, что-то вкусненькое. Но кто он герру Линдеманну? Брат? Друг? А может любовник? В наше время всё возможно... - Пауль, накрывай на стол, а я пока покажу нашему гостю дом, - с этими словами герр Линдеманн прошёл вглубь дома, знаком подзывая меня следовать за ним, что я и сделал. Пройдя по длинному коридору с множеством дверей, мы оказались в просторной гостиной, оформленной в тёплых тонах - кремовые обои в цветочек, бежевый ковёр. Возле стены стоял длинный кожаный диван, напротив которого на стене висела немалых размеров плазма, возле окна располагался широкий тёмного дерева стол рядом с креслом, а в самом дальнем углу комнаты одиноко стоял нисколько не вписывающийся в обстановку, потёртый, деревянный стул, немало повидавший на своём веку, а под ним небрежно валялась какая-то потрёпанная книжонка. Интересно, зачем он там? А тем временем босс куда-то вышел, оставив меня одного в незнакомом месте. От безделья я начал изучать незамысловатые узоры на обоях, но от этого "увлекательнейшего" занятия меня отвлёк шёпот знакомого голоса, доносившийся откуда-то, как я предположил, со стороны кухни. Слов, конечно, различить невозможно, но несложно было догадаться по интонации, что, как я понял, босс говорил что-то Паулю в приказном тоне. Решив все-таки, что чужие разговоры подслушивать нехорошо, я успокоился и вернулся к своему "увлекательнейшему" и "очень познавательному" занятию - изучению цветочков на обоях. Но рассмотреть каждый мне, к большому сожалению, не удалось: Линдеманн пришёл обратно и предложил посмотреть его коллекцию перочинных ножей, которые находились здесь же, за стеклом серванта. Но только я приступил к их рассмотрению, как в дверях появился Пауль и, остановив на мне всё такой же грустный взгляд, сообщил о готовности ужина и предложил нам пройти в кухню к столу. - Ну, что, Рихард, скажи честно, всё ли тебя устраивает на новом рабочем месте? - чтобы как-то начать разговор и нарушить стоящую на кухне угнетающую тишину, спросил герр Линдеманн, сидящий справа от меня, во главе стола. - Вы что, шутите?! Как меня может что-то не устраивать?! Ваша кампания - это лучшее место, где я когда-либо работал! - искренне, всё так же не скрывая эмоций, с набитым ртом повторил я. Линдеманн довольно улыбнулся. Но тут же я заметил вновь изменившееся лицо сидящего прямо напротив Пауля, он легонько поматывал головой из стороны в сторону, грустно поглядывая на меня. Но заметив на себе строгий взгляд Линдеманна, он прекратил подавать эти странные знаки и, уткнувшись в тарелку, стал что-то ковырять в ней, вырисовывая вилкой в картофельном пюре контуры крестиков. Странный этот Пауль какой-то: странные взгляды, улыбки, странное поведение, странные знаки. И зачем он всё это делает? - Пауль, а принеси-ка, пожалуйста, бутылочку вина и фужеры из серванта, - радушно улыбнувшись, попросил герр Линдеманн, и Пауль нехотя встал из-за стала и поплёлся из кухни. Дождавшись, пока тот уйдет, босс повернулся ко мне и тихо, почти шёпотом сказал, - Не обращай внимания, он всегда так немного странно ведёт себя: любит кривляться, подмигивать. Его это забавляет. - А-а, тогда понятно, - кивнул в знак понимания я, но что-то мне подсказывало, что это не так: Пауль не был похож на дурачка. Что-то они скрывают от меня... Но что? Остальное время ужина мы провели за бутылкой прекрасного вина, тихо переговариваясь о работе, а Пауль молча сидел рядом и слушал нас, изредка бросая на меня всё такие же грустные взгляды. Но как только Линдеманн вышел из кухни, чтобы принести и показать мне какие-то бумаги, Пауль сразу оживился, спешно оглянулся по сторонам и подсел ближе, немного наклонившись к моему лицу, он стал тихо и быстро что-то шептать, боясь, что его речь может кто-то услышать. - Уходи, Рихард... Слышишь?! Уходи отсюда... - положив руку мне на плечо, говорил он. - Немедленно уходи отсюда... и не приходи больше... Так будет лучше для тебя... Это... - он не успел договорить, в коридоре послышались шаги, и Пауль моментально перескочил на своё прежнее место, приняв прежний отсутствующе-отрешенный вид. Всё, что он сейчас успел сказать, повергло меня в немалый шок. Что значили его слова? Зачем он это говорил? Почему я должен уйти? И что значит "это..."? Все эти вопросы не давали мне покоя во время того, как герр Линдеманн увлеченно рассказывал о каких-то акциях и кворумах. Я по несколько раз мысленно воспроизводил в голове речь Пауля, но он говорил мне это не как жена, которая хочет спровадить соперницу, а искренне, как будто предостерегал меня от чего-то... Так от чего же? А может, правда...? Герр Линдеманн же говорил, что Пауль странный. Может, у него действительно какое-то психическое заболевание? Этим я и решил себя успокоить и постараться забыть тот странный разговор. Было уже поздно, темно, десятый час. За окном всё так же шёл дождь, поливая как из ведра и без того сырую землю. Крупные холодные капели отбивали барабанный марш по прозрачному стеклу, соприкасаясь на полной скорости с которым, они разбивались, как маленькие хрустальные зеркальца, оканчивая свой короткий, но яркий и головокружительный полёт. От сильного и не менее холодного ветра покачивались стройные деревца за окном; ветка рябины тихонько постукивала по стеклу своими тонкими, сморщенными веточками, как старушка сухими пальцами, молящая пустить её в дом, погреться. А мне в такую погоду ещё до вокзала топать, к тому же тут, на окраине города, не так часто останавливаются автобусы, если они, конечно, ходят в это время вообще. А идти ночью пять километров до вокзала или хотя бы до ближайшего магазина небольно-то и хочется. Я уже собирался напроситься на ночлег, как босс сам радушно мне его предложил. - Думаю, Рихард, сегодня ты уже никуда не пойдешь. Посмотри, как льёт за окном. Поэтому, мне кажется, что тебе лучше будет переночевать у нас, а завтра ты спокойно поедешь домой, - Да мой начальник самый лучший на свете! Как замечательно с его стороны было предложить мне койку! И я даже, не пытаясь для приличия возразить, с радостью согласился. В моём положении грех отказываться от такого. А в это время Пауль стоял за спиной герра Линдеманна, мыл посуду и, как только он это услышал, то сразу повернулся ко мне, изобразив на своём симпатичном личике гримасу отрицания, а мыльной рукой показал жест верёвки на шее. Но я не придал этому значения, надоели его шутки, уж больно не хотелось мне ночью топать в промокших насквозь ботинках по лужам под ливнем. Специально для меня была выделена комнатка, расположенная дальше всех от входной двери. Скромно обставленная и давно не знавшая ремонта, она была по-своему уютна, чем-то напоминая гостиничный номер экономкласса - безусловно, это помещение было лучше, чем скамейка в зале ожидания на вокзале. Рядом с бледно-оранжевой стеной стояла обветшавшая деревянная кровать, около неё - тумбочка, напротив - шкаф. Вот и всё, что там было. Но мне не привыкать, к тому же это бесплатно и только на одну ночь. В общем, я был доволен. После осмотра комнаты мы с боссом обсудили в его домашнем кабинете несколько рабочих вопросов и, когда я вернулся обратно, кровать была уже застелена. Приглядевшись, я увидел торчащий из-под одеяла мятый клочок бумажки с наспех начирканными буквами. Взяв его в руки, я присмотрелся и разобрал одно неразборчиво написанное слово, поднеся к свету, шепотом прочитал: "Беги". И тут же догадался, кем оно было начертано. Пауль, блять, это уже не смешно, начинает пугать! В голове закрадывается неприятный вопрос: "А что, если Пауль прав?" Однако, если хорошенько задуматься, то с чего это я должен доверять Паулю, человеку, которого я знаю всего несколько часов, больше, чем герру Линдеманну, с которым мы прекрасно проработали одну из лучших недель моей жизни?! Действительно, оснований нет. Но кто из них всё-таки прав? И что делать мне, зная, что тут что-то нечисто? Бежать? Эти вопросы не давали мне покоя. Но все мои сомнения рассеял приход герра Линдеманна. - Рихард, всё хорошо? Тебе комфортно? - приоткрыв дверь, заботливо осведомился он. - Да, конечно. Большое спасибо. - Знаешь, если мы так с тобой поладили, зови меня просто Тилль, - сказал он, мило и одновременно ехидно улыбнувшись. - Хорошо... Тилль, - немного неуверенно проговорил я, пытаясь тоже изобразить на своем лице жалкое подобие улыбки. - Тогда... Спокойной ночи, Рихард. - Спокойной ночи,... Тилль - ответил я, после чего Тилль, как я теперь могу его называть, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Нет, он точно не может меня обманывать! Наверное, Паулю просто скучно и он, как любой нормальный молодой человек, хочет поразвлечься, запугивая меня. Но у него ничего не выйдет, теперь я всё понял. И зачем ему надо было устраивать весь этот цирк? А всё-таки интересно узнать, кем он приходится Линдеманну? А почему бы мне просто не спросить их об этом? Завтра так и сделаю, а сейчас - спать, как говорила какая-то лягушка, утро вечера мудренее. С такими мыслями я начал стягивать с себя костюмные брюки, оставшись в боксерах и белой рубашке, и решил, что тут будет не холодно, снял и ее. Лежа в теплой постели под мягким одеялом, я вспоминал, как когда-то давным давно так же я лежал на своей кровати, за стенкой мыла посуду мама, из зала доносились звуки телевизора, который любил смотреть перед сном отец, в соседней комнате звучала музыка у Мэри. Сейчас ничего этого уже нет и не вернуть, осталась только сестра, живущая далеко в Австрии и уже, наверно, забывшая своего младшего брата. Ах, как же я одинок! От таких мыслей и воспоминаний меня всегда клонило в сон, вот и сейчас я, уже погрузившись в сладкую дрёму, начинал видеть перед закрытыми глазами сны-мультики, сочиненные моим подсознанием из воспоминаний. Сквозь сон я слышал скрип, открывающейся двери, тихие шаги, осторожно приближающиеся ко мне, чувствовал лёгкое прикосновение чей-то холодной ладони к моему горячему телу, вот и вторая рука легла мне на плечо, вместе они начали легонько трясти моё ватное тело, вырывая из состояния дрёмы. Я нехотя разлепляю веки и вижу над собой взволнованные небесно-голубые глаза. Пауль?! Что он тут делает? - Рихард... Рихард... Ты меня слышишь? - сквозь сон доносился до меня тихий шёпот. - Рихард, вставай, вставай скорее, - трясли меня сильные руки. - Тебе нужно скорее уходить отсюда. - Пауль? - сонно в недоумении спросил я. - Зачем мне уходить? Там же дождь, - мне абсолютно не хотелось поднимать задницу с кровати, хотелось поспать. - Уходи. Слышишь? Уходи. Пока не поздно, - всё не унимался Пауль. - Зачем?! Зачем мне уходить? - я стал волноваться и повышать голос. Мне начало казаться, что Пауль не шутит, как-то далеко он зашел. - Ш-ш-ш... Тише! - прошипел Пауль. - Ты же разбудишь его. - Кого "его"? Герра Линдеманна? - мне уже интересно, чем закончится весь этот паулевский концерт, но на душе было какое-то тревожное чувство. - Да, его. Давай скорее одевайся, - сказав это, Пауль сам начал натягивать на меня брюки, но я оттолкнул его, требуя объяснений. - Зачем? Зачем мне куда-то идти? - Если я скажу, ты пойдешь? - остановившись, он внимательно посмотрел на меня. - Ну, это смотря, что ты мне скажешь. - Тогда слушай. Если ты хочешь провести тут остаток своих дней, как я, тогда можешь остаться, а если нет... - он сделал небольшую паузу, прислушиваясь к ночной тишине. - А если нет, тогда немедленно собирайся и уходи пока не поздно. Теперь всё ясно... или не совсем. Взвесив в голове все "за" и "против", я всё-таки решил послушать Пауля и начал натягивать штаны, одновременно застёгивая и рубашку. От волнения руки отказывались меня слушаться, пальцы никак не могли ухватиться за нужную пуговицу и просунуть её в выемку, меня немного трясло, по телу пробежали мурашки. Наконец, с помощью Пауля я всё-таки справился с рубашкой и кое-как натянул носки. Когда с одеждой было покончено мы тихонько открыли дверь и вышли в длинный коридор, почти бесшумно ступая, мы вскоре оказались возле входной двери. Пауль начал ковырять ключом в скважине, стараясь делать это как можно тише, и тут откуда-то сзади, из глубины дома, послышались тяжёлые шаги, постепенно они приближались всё ближе и ближе. Меня охватил новый приступ паники, тряслись коленки; хотелось поскорее покинуть этот дом и бежать...Да, бежать, как можно дальше. Тем временем Пауль уже было расправился с замком на первой двери и мы очутились в маленьком тёмном коридорчике, напротив ещё одной на этот раз железной преграды, за которой был сад и... свобода. Время поджимало, шаги всё приближались, а бедняга Пауль всё никак не мог справиться со вторым, более сложным механизмом замка. Ну же, Пауль, быстрее! Шаги затихли где-то за моей спиной, не успел я это осознать, как услышал хриплый, до боли знакомый голос у себя над ухом. - Куда это ты, голубчик, собрался? Вдруг сильной рукой с мёртвой хваткой меня схватили сзади за шею и резко отбросили назад. Не удержав равновесия, я покачнулся и полетел вниз на бетонный пол холодного тёмного коридорчика, ударившись головой о стену. В ушах зазвенело, боль буквально пронзила затылок, а перед глазами стояла всё та же ночная темнота, неизвестность. Но это был ещё не конец. Вдруг я почувствовал сильный удар, предположительно, ногой в живот. Дыхание сперло, внутри что-то защемило, и я полностью покатился на пол. Не успел и отдышаться, как что-то твердое мощно ударило мне в нос, боль пронзила моё лицо, стало непривычно тепло, и я почувствовал, как что-то горячее заливается мне в рот - это была кровь с разбитого носа и рассеченной губы. Я начал захлебываться ей, но не успел откашляться, как в бока и в живот из темноты посыпались очередные удары. Перетерпев эту канонаду, я почувствовал, что от меня отошли и услышал слабый вскрик Пауля и последовавшие за этим глухие удары. Но я не долго оставался без внимания, вскоре тяжёлая рука схватила меня за шкирку, и, как котенка, потащила обратно вглубь дома, ударяя моей больной спиной каждый порог и косяк. В темноте я заметил, что таким же образом только в другой руке переносили на новое место Пауля. Звук, открывающейся двери, глухой удар моего побитого тела о стену и до боли знакомый низкий голос вернули меня в сознание. - Будешь знать, как убегать, - второй удар о стену - это прилетел Пауль. - А ты, оклемаешься, объясни фраерку, как здесь всё устроено. Дверь захлопнулась и послышались удаляющиеся шаги. "Оказывается, Пауль был прав. Зачем я его не послушал?!" - мелькала печальная мысль в моей разбитой голове. Эх, что же будет дальше?