Реакция замещения

О поцелуе больше ничего не напоминало, и Джесси уговорил себя, что ему почудилось. Профессор Уайт временами снисходил до простых смертных и даже дал несколько дельных советов. Джесси погрузился в работу и очнулся только в Хэллоуин. Джейн Марголис — она работала в лаборатории уже второй год и публиковалась в хороших журналах — оторвала его от микроскопа. — Пошли, развеемся. Если бы Джесси все эти месяцы не проводил в лаборатории по пятнадцать часов в сутки, он бы приударил за ней. Но сил не оставалось. Только добрать до дома, поесть, пихнуть посуду в раковину и завалиться спать. — Профессор не оценит твои пятнадцать часов в сутки. — Он оценит статью. — Ничего подобного. У меня до хрена статей. И все равно проф считает, что я не готова к защите. На улице Джейн достала пачку сигарет, вытянула сигарету, безрезультатно похлопала по карманам джинсов. Джесси ничего не оставалось, как достать зажигалку, щелкнуть колесиком, высекая пламя, и ждать, пока она прикурит. Сам он пытался бросить и держался уже целых два месяца. Она затянулась и пока выдыхала, окинула его насмешливым взглядом. Джесси смущенно почесал макушку. — А до хрена — это сколько? — спросил он, чтобы переключить ее со своей персоны снова на профессора. — Двенадцать. И от меня требуют тринадцатую. — Ёпт… Джесси понял, что влюбился. Двенадцать статей. Обалдеть можно. — Ты живешь в лаборатории что ль? — Типа того. Но мне немного надоело. И, знаешь, не бери пример с меня. Джесси как раз хотелось обратного, но ему хватило ума промолчать. — Будем веселиться всю ночь! — Джейн стряхнула пепел в урну. — И в лабораторию вернемся завтра, не раньше обеда. Пусть подавится. Ну, конечно, в обед — это слишком, а вот прийти попозже, например, в девять можно позволить себе разок. — И чем мы будем заниматься? Джейн нарочито выдохнула дым ему в лицо. В животе сладко потянуло, и на какое время Джесси забыл о химии. А утром пришла расплата в лице профессора Уайта. — Ты уже четыре месяца возишься с этой реакцией, и у тебя нет рукописи для «Angewandte»? Или хотя бы для «JACS»? Джейн с журналом и пробирками ободряюще ему улыбнулась, а вот остальные предпочли сделать вид, что ничего не слышат и очень заняты. — Я уже отправил статеечку в «Org. Lett» и это тоже круто. А в «JACS» пойдет следующая статья. — И какая, позволь тебя спросить? У тебя мало оригинальных идей. Иридиевые комплексы? Их испытывает группа Накамуры. И если ты не хочешь, чтобы узкоглазые тебя опередили и тиснули первыми статью в реально крутой журнал, ты должен больше работать, а не ходить по вечеринкам. Хочешь развлекаться? Тогда ты ошибся с профессией. Группа Накамуры раздражала Джесси до чертиков. Он опережал их на один шаг, но один против пятерых постдоков — что он мог сделать? А профессор не давал ему помощников. — Профессор, — за Джесси решила заступиться Джейн, — одна вечеринка не даст преимущества японцам. — Полагаю, это твоя идея с вечеринкой? И что ты праздновала, а? Неужели у тебя получился синтез гипполакнина? — Десять этапов. — Да неужели? Не это ты мне говорила неделю назад? Десять этапов прошли успешно, профессор Уайт. Одиннадцатый уже почти готов. И где результат? — Одиннадцатый не работает, — неохотно призналась Джейн. — Вот как? Всего сколько этапов? Двадцать? Природное соединение. И не получается? Не зря я не выпускаю тебя на постдок. Ты не готова, если не можешь справиться с чертовым катализом. Но вечеринки, конечно, важнее. У Джейн повлажнели глаза, задрожали губы и руки. Она отвернулась, чтобы никто не видел слез, и опрокинула подставку с колбой, разливая вещество. Джесси раздвоился. Он понимал, что профессор Уайт прав, и понимал, что к Джейн он несправедлив. Одно слово — говнюк. — А почему ты еще не на рабочем месте? — повернулся к нему профессор Уайт, и Джесси сдунуло ветром. Через час он окунулся в свою работу, прерываясь несколько раз за день: лаборант, Тощий Пит, сунул ему кусок пиццы, да пару раз он сходил с Джейн на перекур, поддержать ее. К вечеру Джесси не выдержал и купил пачку себе. Речь профессора Уайта подействовала, из лаборатории люди расходились неохотно, но в полночь оставались только Джейн и Джесси. Когда глаза стало резать так, будто в них насыпали песка, а от сигарет во рту тянуло кислым, и он почти вырубился над установкой, Джесси понял — пора домой. — Ты остаешься? — спросил он Джейн. Она внимательно проверяла журнал, заложив карандаш за ухо. — Угу. Заново пробую реакцию, и она снова не идет. — Завтра на свежую голову — попробуешь еще. Пошли. — А если не получится? — Джейн отбросила журнал. — А если я, правда, занимаю не свое место? — Ты-то? Даже не думай. И не слушай этого старого пердуна. Сколько ему? Полтинник? Наверняка у него шалит желудок и жена посадила его диету и клизму, отлучив от кровати. Вот он и срывается на нас. Потом… что тебя держит? Тебя возьмут в любую лабораторию. Джейн грустно улыбнулась. И Джесси подумал, что профессор Уайт из вредности может написать такую характеристику, что бывшего подчиненного никуда не возьмут. — А ты почему здесь? — Крутой шанс. Хочу защититься, — Джесси широко зевнул. Джейн кивнула. — Иди домой. Я еще посижу. Все равно спать не могу. Джесси на прощанье пожал ей узкую ладошку, и ушел. Джейн нашла уборщица. Казалось, будто она спала за своим столом. Судмедэксперты выявили отравление хлороформом. Лабораторный журнал показал, что она делала хроматографию рядом с открытой канистрой. И почему-то отключила вытяжку. Несчастный случай.