Ты во всем виноват.

Рейтинг главы – NC-17. От Автора:Ололошеньки, Господа! Да я просто какое-то ебаное божество эротики на этой неделе, буквально фантанирую постельными сценами! Трепещите и восхваляйте меня, мои глубокоуважаемые и горячолелеемые ленивые задницы, охочие до хлеба и зрелищ. Запаситесь булками - перед вами долбанные 13 страниц чистейшего первоклассного яоя! Да еще и 14ым шрифтом, спешл фор ю. А все почему? Because I love you! (в самом гомосексуальном смысле этого слова) Мелкий запер комнату. Ишь ты, догадливый какой… Заперся, законспирировался, притворился спящим. Прямо серый мышонок, чуть шелохнешься – он сразу в норку юрк и сидит трясется. Харуо улыбнулся, сходил за ключом. Чтобы совсем не пугать мальчика, оделся. Хотя, и так понятно, зачем он идет… Подумав, взял из ящика стола «случайно-заботливо-предусмотрительно» забытый Шином белый тюбик смазки. На этикетке нарисовано какое-то растение, подозрительно похожее на алоэ-вера. Харуо включил настольную лампу, чтобы разглядеть надпись. Да, Шина, наверное, стоит как-нибудь поблагодарить. За это его «случайно-заботливо-предусмотрительно»… Гель-смазка, легко согреваемый в ладонях, специально для анального секса: уменьшает чувство дискомфорта, снимает воспаление и оказывает охлаждающее действие благодаря экстракту… Черт. Щеки предательски загорелись, сердце участило ритм. В узких брюках снова сладко и томно заныло. Только подумать – он сейчас пойдет и использует эту штуку с мелким. Всего через пару минут он займется сексом с этим милым и соблазнительным мальчиком, чей обнаженный образ преследует его уже долгое время. Он займется сексом с Кано, он сможет снова прикоснуться к нему и даже оказаться внутри… Это было очень волнительно. Харуо сунул тюбик в карман, - как раз нагреется, - пошарил рукой в тумбочке, распихал по карманам пачку презервативов и влажные салфетки. Господи, экипировка прям как на войну, а ведь он всего лишь хочет заняться с мальчиком сексом! Но уж больно не хотелось отвлекаться во время процесса на всякую ерунду. Смазка, чтобы не было больно, презики, чтобы было гигиенично, салфетки, чтобы оставить все после себя чистым. Пара добрых слов в голове, если у мальчика будет паника, и пара ободряющих слов для самого себя, потому что занимался сексом с парнем Харуо впервые. Вряд ли это сильно отличается от того, что он обычно делает с девушками – отверстия разные, а техника-то одна, но все равно делать это было немного боязно. И, наверное, будет немного больно, им обоим, потому что Кано маленький и задний проход у него, должно быть, очень узкий… «Боже, о чем я только думаю…» - нервно выдохнул Харуо и выключил свет. Он даже в свой первый раз так не нервничал, как сейчас! Не ссать, Аясава. Не отступать. Не то до мозолей додрочишься. Вперед. Харуо вышел из комнаты. Тихо подошел к двери и встал, прислушиваясь к звукам, но в комнате как будто никого и не было. И мальчишка вовсе не вслушивался так же в то, что происходит снаружи, и не дрожал. Харуо знал, что он слушает и трясется. Чувствовал его страх и напряженное внимание. …прости, малыш, сегодня это случится. Одной рукой плавно надавил на ручку, другой неслышно вставил и повернул в замочной скважине ключ. Вместе с щелчком замка из комнаты донесся короткий, почти истеричный скрип кровати. Ага, значит, все же не спит. …прости, малыш… Сегодня тебе не удастся убежать. Харуо открывает дверь, неторопливо заходит. Торопиться и некуда – вся ночь впереди, и комната, погруженная во тьму и наполненная спертым от напряжения воздухом, принадлежит только им двоим. Кано стоит возле кровати вытянутый, как струна, с бледным лицом и огромными глазами, как у перепуганной, притаившейся в темноте кошки. Харуо закрывает за собой дверь, поворачивает ручку замка до упора. Он думает, что так бояться глупо – он же не убивать мелкого идет, всего-то навсего хочет заняться с ним сексом, к тому же, он же не зверь какой, он сделает все так, чтобы мальчику тоже было приятно. Если оба в итоге получают удовольствие, зачем так паниковать? Кано не двигается, не отрывая взгляда от темной фигуры брата. Без света плохо, а со светом еще хуже – так, по крайней мере, Кано не видит его лица. Харуо делает шаг вперед. - Уйди! – дрожащим голосом произносит мальчик, еще не двигаясь с места, но уже обдумывая, куда отступить. Харуо его не слушает. – Не смей! Не подходи ко мне! В голосе звучат слезы полнейшего бессилия и отчаяния, и Харуо останавливается посреди комнаты, почесывая лоб. Трахать в усмерть перепуганного ребенка ему вовсе не улыбается – он же не маньяк-насильник какой-нибудь, так он и сам не получит никакого удовольствия. - Ладно. – Примирительно говорит он. – Я ничего не буду делать. Просто сядь и успокойся, давай просто поговорим. - Нет! – отрезает Кано, чуть ли не подпрыгивая от усердия на месте. - Сядь и успокойся. – Терпеливо повторяет Харуо. - Уйди отсюда! – тем же голосом выкрикивает мальчик. - Сядь! – разносится громовым раскатом по комнате. Кано с секундной заминкой тихо опускается на край кровати, все еще не сводя ненавистного и перепуганного взгляда с Харуо. Харуо проходит и садится на стул, стараясь держать больную ногу вне досягаемости пяток мелкого – один раз уже получил, теперь, умудренный опытом, никаких оплошностей допускать не будет. - Теперь успокойся. Никто на тебя не бросается. «Ага, как же, пока не бросается, а как только я расслаблюсь – сразу скрутит!» - проносится в голове мальчика. «Я ему не верю, не верю!!!» - Кано подорвался с места. - СЯДЬ! И тут же опустился обратно. Жалобно заскулил. «Я не хочу, не хочу, не хочу…» …прости, малыш, сегодня я сделаю это с тобой. Харуо смотрит на то, как дергается мальчик, и понимает, что дольше минуты малыш так не просидит – либо разревется, либо заистерит и начнет метаться по комнате, все вокруг круша и пытаясь выбраться наружу. Ну, выбора нет… для таких особо буйных есть только одно действенное средство – сила. Несколько напряженных секунд в тишине, в которой слышны только частое дыхание и мокрые всхлипывания, глаза в глаза… Рывок вперед – и Харуо хватает мальчишку за запястья, опрокидывает назад, придавливая сверху и подминая руки за спину, слышит надрывный протестующий крик, падает на здоровое колено прямо между ног мальчика, чтобы не получить пяткой в лоб. Несколько секунд – и Кано почти полностью обездвижен, может только дрыгать в воздухе ногами, без возможности нанести вред обидчику, и мотать в разные стороны головой… И это Харуо отбирает тоже – прижимается к нему щекой, вдавливая голову в кровать. Макушка неприятно трется о стену – кровать полуторная, поперек нее особо не разлежишься… Но для Кано сейчас есть гораздо более важные проблемы. - Уррооод…- измученно стонет, тщетно трепыхаясь в руках старшего брата, мальчик. Даже не больно, даже не неприятно – просто страшно, и этот страх затмевает собой все остальные чувства. На него напали, НАПАЛИ – и противник сильнее его!.. - Тихо, - терпеливо шепчет Харуо ему на ухо, - не волнуйся ты так. Это всего лишь секс, я не буду делать ничего, что тебе не понравится. - Ты уже делаешь! – кричит Кано, - Отпусти меня! Он дергает ногами, пытаясь ударить в зад Харуо, но он лежит слишком неудобно, слишком низко – их бедра тесно прижаты друг к другу и от каждого движения плотность соприкосновения только увеличивается… Кано на секунду замирает и краснеет, когда понимает, что именно упирается прямо ему в пах. Более развратной позы и нароком не придумаешь. - Ладно, ладно… - голос Харуо чуть с хрипотцой, но абсолютно спокоен, - я ведь ничего пока не делаю. Расслабься, и давай просто поговорим. - Иди к черту! – еще один рывок. Зажатая между их телами цепочка на шее Харуо больно впивается в сосок. Что это за чувство такое, неизбежности? Уверенности в том, что сегодня ЭТО случится? От этого чувства бешено колотится сердце, от взволнованности и ожидания… и будь этот Харуо проклят, он же правда ничего неприятного не делает. По прошлому опыту уже известно, что он-то как раз делает приятное – и от этого еще страшнее, потому что Харуо – не тот человек, благодаря которому Кано бы хотел испытать это удовольствие. - Я не хочу тебя пугать, и я не хочу делать это насильно – я не буду делать тебе больно, слышишь? Просто расслабься, поговори со мной. Ты в безопасности. - Убирайся! Я все про тебя расскажу!.. - Ну, ты хочешь, чтобы я снова это сделал? – начинает раздражаться Харуо. – Я тебя и силой возьму. Лучше успокойся, тогда я сделаю тебе приятное… - Я тебя убью, если ты посмеешь ко мне притронуться. Не крик, не стон, не истеричный вопль. Тихий злобный шепот. Харуо поднимает взгляд, внимательно смотрит в обозленное лицо мальчика – в глазах плещется страх и ненависть, зубы крепко сжаты, так, что даже тоненькие красивые скулы свело. В руки, сжимающие ладони Кано под его спиной, впиваются острые коготки. Ха, все орудия приведены в действие? Малыш разозлился и больше не будет глупо кричать? Ожесточенное кукольное личико выглядит слишком соблазнительно, чтобы удержаться и не поцеловать. Кано сейчас выглядит как котенок, который распалился во время игры и начал всерьез нападать, царапая мягкими коготками и прикусывая маленькими зубками – не больно, а мило, смешно, и его хочется только подразнить, раззадорить еще больше, небрежно отпихивая в сторону и подставляя для нападения ладонь. Кажется, все же надо идти по уже проторенному пути – немного ласки, и уровень агрессии заметно уменьшится. Харуо наклоняется, опаляя покрасневшее лицо горячим дыханием, не отводя взгляда от сверкающих ненавистью глаз, касается натянутых гладких губ. Ничего, и не такие неприступные крепости брали… Что гордые неприступные девки, что напуганный неизведанным пацан – все равно, надо лишь быть чуточку понастойчивее. Клацнули зубы. Близко. Еле успел уйти… Что, поиграем? Харуо улыбается, снова опускаясь к желанным губам, и тут же отдергивает голову обратно. Снова вниз, замереть вне досягаемости, чуть ниже – близко, близко, - клац, – назад. Быстрый мимолетный поцелуй, смешок. Атака. Кано не успевает реагировать и начинает мотать головой. Короткие смачные поцелуи следуют одни за другим – Харуо просто издевается, сам на мгновение прихватывая зубами пухлые губы, но не причиняя младшему боль. - Ууу… - в бессилии ноет Кано, выворачивая шею так, чтобы спрятать хоть часть лица в одеяле. Харуо оставляет в покое его губы, касается мягкой щеки, проводит языком по скуле, легонько прикусывает подбородок и нежными касаниями целует шею. Кано вздрагивает. Нет, нет, нет… Такие поцелуи слишком волнительны! Щекотно, приятно, в груди разливается трепетное тепло. Чужие губы касаются шеи сбоку и вбирают внутрь мочку уха, горячее дыхание щекочет, заставляет глупую улыбку появиться на губах. В таких прикосновениях не должно быть ничего приятного, если тебя трогает парень, но… Кано дергает плечом и поворачивает голову в другую сторону, закрывая доступ к чувствительной зоне. - Кано… - шепотом зовут его. Мальчик скашивает на нависшего над ним обидчика подозрительный взгляд. – Кано, у тебя зрачки расширились. Тебе же хорошо? Довольный голос, с насмешкой. То, что Харуо не злится, заставляет Кано на несколько мгновений умерить свой пыл, замереть в растерянности. И как в темноте разглядел? Или врет? Губы касаются так же другого уха, язык лижет и проникает внутрь – Кано испуганно крутит головой, ощущая пробегающую по телу стаю щекотных мурашек, Харуо целует с другой стороны… Играет. Играет, гад. Ему, видите ли, весело! Из-за этих прикосновений горят щеки, и тело становится очень чувствительным, внезапно очень возбуждающим оказывается трение его груди о грудь, и плотно прижатые друг к другу бедра и его живот, вздымающийся и опускающийся при дыхании. Они слишком близко друг к другу, слишком… Нифига это не смешно. Это смущает. Это… Харуо начинает тихонько посмеиваться. Кажется, он понял, отчего мальчик вдруг притих. Тоже почувствовал это. Старший двигается, чуть ерзая на нем, с насмешкой глядя на смущенно порозовевшие щечки и потупленный взгляд. - Эй, Кано… - легкий поцелуй в щеку, чуть прикусить нежную кожу, потереться, вдыхая мягкий свежий аромат, - Канооо… Открой глаза, посмотри на меня. Мальчик в ответ только сильнее зажмурился. - Я не делаю ничего страшного. – Его губы целуют кончик носа, бровь. – И я ничего не сделаю, пока ты не успокоишься. Успокоишься… Кано плакать от обиды хочется. Того страха, который он должен испытывать – нет, есть только стыд и смущение, и волнение. Как ему это удается – неизвестно, но в руках Харуо, чувствуя тепло и надежную тяжесть его тела, Кано понемногу успокаивался. Только Харуо совсем не обязательно было об этом знать. Почему он выбрал такую тактику? Почему бы как в первый раз не взять силой, не повалить? Просто не хотелось опять видеть это выражение ненависти и отвращения на лице, вместо блаженства и доверия после того, как мальчик получит удовольствие. Харуо хотел, чтобы Кано получил его осознанно, понимая, что с ним делают, что он сам стонет и подается вперед, и никто не вырывает из него этот оргазм, не заставляет делать этого. Он даже спросит перед тем, как дать мальчику кончить – хочешь? Хочешь, чтобы тебе было хорошо? И дождется, будет ждать до тех пор, прикладывая все усилия, пока мальчик сам не попросит. Харуо чуть приподнимается, отпуская руки мальчика, и тут же прижимает его обратно к кровати. Теперь его руки свободны – а лапки Кано скручены под его же спиной. Так, наверное, не очень удобно, но безопаснее. Харуо укладывается поудобнее, располагая локти по обе стороны головы младшенького, и начинает его гладить - по лицу, по шее, по волосам. Медленными, спокойными, размеренными и полными ласки движениями. Он несколько месяцев ждал – две-три минуты на то, чтобы успокоить партнера и настроить его на нужный лад, сейчас сыграют только на руку. Насильничать Харуо и в самом деле не хотел. Проходит несколько минут, наполненных тишиной и недовольным дыханием, и маленькое сердечко, до этого испуганно колотившееся прямо в грудь Харуо, словно хотело убежать, замедлилось, даже дыхание мальчика выровнялось. - Видишь? – Харуо прислоняется лбом к его лбу, мягко целует в губы. Кано не отворачивается. – Совсем ничего страшного. Веришь мне? - Не верю. Тонкий голос дрожит. Кажется, он понимает, что бежать уже некуда. Все, пойман, схвачен, проиграл. Осталось только смириться. И, желательно, расслабиться и попытаться получить свою порцию кайфа на неделю вперед. - Да ну?.. - Старший отодвигается, его ладонь соскальзывает с шеи на грудь. Он осторожно водит ею по ткани футболки, ощупывая худенькую грудь. Вот две тонкие выпирающие ключицы, между ними глубокая ямочка. Дальше – тонкое плечико, подмышка, ребрышки… где-то тут – розовое пятнышко соска, твердая, обтянутая кожей грудинка. Худенький, ладный, аппетитный мальчик… Ладонь скользит ниже, ложится на плоский упругий живот. Мышц там – кот наплакал, но и жира – ни капельки. Кано испуганно вздрагивает, когда чужая рука касается такого уязвимого места, но Харуо успокаивающе гладит, поддевает пальцами край футболки, тянет вверх… Когда нижний край футболки касается подбородка, а горячие пальцы брата начинают повторять уже проделанный путь, но уже по голой коже, Кано внезапно вспоминает свой Рождественский сон. Неужели сейчас все будет вот так же? Он сейчас дотронется пальцами, потом оближет, потом… Маленький Кано в штанах зашевелился, подал признаки жизни. «Вот только этого не хватало! – в ужасе думает Кано, распахивая глаза, - если он почувствует это…» Харуо подушечками пальцев трогает маленький сосок. Глаза уже привыкли к темноте, света, падающего с улицы через окно, достаточно, чтобы видеть почти все. И розовые пятнышки с маленькими торчащими бисеринками сосков, и влажно поблескивающие сквозь приоткрытые губы зубки, и сосредоточенный выжидающий взгляд… Ха-ха, что это, мальчик хочет, чтобы его как следует приласкали? Он ждет, что Харуо дотронется до его сосков? «Ну, раз уж ты так просишь…» Харуо, внимательно глядя в лицо младшего, легонько теребит пальцем бусинку, замечает, как тот чуть шире приоткрывает рот, как бесшумно вырывается из его груди воздух и как он томно прикрывает глаза. Вот те на… А Харуо-то думал, что мелкий будет до последнего брыкаться. А тут… сам просит. И когда видишь перед собой такое соблазнительное выражение лица – невозможно отказать. Обвести круг вокруг напряженного розового комочка по мягкой, чувствительной, нежной коже, легонько сжать, потянуть, отпустить, снова погладить… Глаза младшего прикрыты, на лице выражение стыда, неуверенности и восторга. Ему так это нравится, да? Харуо положил ладонь на грудь, пальцами сжимая грудную клетку сбоку, и большим потер маленький сосок. Раз, два, три… Мальчик втягивает живот, по его телу пробегает волна дрожи, дыхание становится шумным, еще чуть-чуть, и… С губ слетает короткий нетерпеливый стон. Он судорожно вдыхает, ерзая плечами по одеялу. Здесь хватит, да? Тогда с другой стороны?.. - Ааах… - незамедлительно отозвался Кано, запрокидывая голову и выпячивая грудь, когда левую бусинку потерли так же. Харуо тут же наклоняется и, не думая, обхватывает губами другой сосок. Худенькая мальчишеская грудь прямо перед глазами, руками, губами, и сейчас для Харуо она желанна более, чем мягкие упругие груди созревшей, но еще юной девушки. Плоский животик втянут, пальцы скользят вниз по ложбинке, Харуо напоследок быстро лижет сосок и опускается вниз, припадая губами к тонким, напряженным мышцам. Он опускается на колени, садится перед мальчиком возле кровати, между его ног. Едва зажившая корка на коленке натягивается, но Харуо не чувствует боли. Ладони обхватывают тонкую талию мальчика, сжимая, сминая кожу с силой тянут вниз, вдавливая пальцы в мягкость живота и сцепляясь на острых тазобедренных косточках… с ума сойти, да их можно двумя пальцами сжать! Мальчик двигает бедрами, зажимается, пытаясь скрыть от старшего свое возбуждение. Его больше не придавливают сверху, и он вытаскивает из-под себя затекшие руки, крутит кистями в воздухе, разминая и морщась, и вздрагивает, когда чьи-то пальцы нагло тянут резинку шорт вниз. Он дергается, приподнимаясь, хватает брата за руки, удерживая их на месте. Получается с трудом – его руки дрожат от напряжения, а Харуо абсолютно спокоен, и он легко может продолжить его раздевать, не прилагая к этому никаких особых усилий. - Хватит, отпусти, - хрипло шепчет мальчик, серьезно глядя на брата. Харуо поднимает на него взгляд: его глаза улыбаются, и на губах улыбка, теплая, чуть насмешливая, совсем не язвительная. - Уверен? – переспрашивает он, взглядом указывая на приподнявшийся бугорок под хлопковой тканью. Кано молча пытается отвести его руки подальше, толкаясь ногами в пол и отодвигаясь к стене. Харуо дергает рукой вперед, хватается ладонью за пах младшего, чуть сжимает пальцы, пока мальчик не замирает, другая рука ложится чуть выше колена, поглаживая и лаская кожу ног. - Хватит, - дрожащим голосом повторяет Кано. - Нет. – Качает головой Харуо. Отпускает его, обхватывает свободной рукой за бедра и притягивает к себе, вниз, снова приподнимаясь и ложась на мальчика. Крепко обнимает, сдавливая бережно, но достаточно сильно, до тех пор, пока малыш не начинает хватать ртом воздух, а хаотичные удары кулачками по спине не превращаются в истеричное царапанье пальцами. Быстро опускает руки вниз, дергает вверх футболку – ее удается стащить без проблем, пока Кано дезориентирован, потом хватается за шорты, стягивает их до колен, но мальчишка внезапно дергает ногами, брыкается и зажимается, не давая окончательно раздеть себя. Харуо, уворачиваясь от острых коленок и летающих пяток, пытается сдернуть с него остатки одежды, но потом плюет, бросает это и ловко разводит в стороны ноги младшего, возвращаясь в прежнее положение. И так сойдет. Кано шипит и хватает его за волосы. Со всей силы тянет назад, но толку от этого мало – Харуо как будто все равно. Тогда он наотмашь бьет брата по лицу, Харуо скалится, больно сжимая шею мальчика, Кано вцепляется пальцами в его плечи, царапает, сдирая ногтями кожу. - Ауч, мелкий… - дергается Харуо, - да уймись же ты… Черт! Острые зубки впиваются в неудачно подставленное лицо, прямо в нижнюю губу, прихватывая кожу подбородка. Вот это действительно больно. Глаза сверкают ненавистью, лицо искажено… Дикий звереныш. Харуо тоже кусает его, в отместку. Сильнее, сильнее, главное, не откусить… Когда младшему становится нестерпимо больно и он отпускает, Харуо незамедлительно целует мальчика, горячими губами слизывая влагу его рта. Словно хочет зализать укус и забрать причиненную боль. Глубоко, торопливо, страстно, высасывая из брата душу. Кано пытается что-то вопить, снова царапая спину. Без одежды жар его тела чувствуется еще сильнее, обнаженная нежная кожа так и манит, прося, чтобы к ней прикоснулись. Харуо старается не давить сильно бедрами, помня о том, что мальчик голый, чтобы не поранить нежную кожицу важного места молнией джинс или заклепками на карманах… Но то, что маленький член мальчика сейчас обнажен и мягко тычется в его, просто напрочь сносит голову. Харуо резко поднимается, ведет рукой по груди вниз, по животу, игнорируя цепкие пальчики с коготками, скребущими по запястью, по тыльной стороне ладони в тщетной попытке оторвать от себя, остановить, игнорируя жалобное и яростное мычание, ругательства в полный голос… Пальцы гладят оголенный лобок, приподнимают яички и легко смыкаются вокруг ствола. Они оба замирают. Харуо, глядя на покрасневшую головку, выглядывающую из кулака, Кано, щипая на руках старшего брата кожу и прикусывая губу. Сейчас… Медленное движение кулака вверх. Сладкая истома, виток спирали, скручивающийся в тугую пружину удовольствия в паху. Медленно вниз, чуть сильнее сжимая нижние пальцы. Снова вверх, вниз, вверх, по маленькому мальчишечьему члену. Кано отпускает кожу. Его тело, приподнятое над кроватью, дрожит от перенапряжения, и он начинает медленно опускаться назад. Проиграл. Сдался. Этому тягучему сладкому ощущению, этому постыдному, захватывающему и подчиняющему удовольствию невозможно не проиграть. Харуо мнет и растирает в руке его член, а он лежит, не в силах этому сопротивляться, и получает удовольствие. Руки безвольно опускаются, ложатся поверх бедра и ладони, которую Харуо держит, отводя правую ногу в сторону. Соскальзывают на кровать, падают на одеяло. Кано закрывает глаза, его плотно сжатые, распухшие стараниями старшего брата, губы расслабленно приоткрываются, виднеется ровный светлеющий ряд белоснежных зубок. Воздух из груди вырывается с хрипом. Он с трудом сдерживает себя, сдерживает желание качать, двигать бедрами в такт движениям кулака брата, сдерживает желание замычать или застонать, попросить двигаться быстрее… невозможно, невозможно терпеть. Харуо аккуратно берет мальчика под колено, ставит худую ножку на кровать. Видит, как Кано сжимает и разжимает пальчики на ноге, прихватывая ткань одеяла, и непроизвольно сглатывает. Ему тоже хочется так, хочется получить свою порцию удовольствия, но пока мальчишка полностью не расслабится, пока он сам его не подготовит – об этом нельзя и мечтать. Большим пальцем он проводит по головке, зажимая маленькую дырочку, ведет обратно, и снова надавливает. Кано выдыхает, вздергивая подбородок. Рука сама вытаскивает из кармана теплый тюбик смазки, ногтем поддевает крышечку, ловко выдавливает теплый гель на пальцы, роняет тюбик на кровать. Харуо подносит пальцы к заветной ложбинке, не прекращая ласкать мальчика другой рукой, еще раз внимательно смотрит в его лицо, убеждаясь, что младший брат полностью увлечен процессом… Пальцы гладят розовую кожицу, находят маленькое отверстие, втирают в него мазь, и Харуо пытается пропихнуть внутрь средний… Но когда он попытался проникнуть в Кано, мальчик моментально сжался и подорвался на месте, сбрасывая с себя его ладонь и с ужасом глядя на брата. - Нет, – дрожащим голосом отрезал он. - Все в порядке, - хрипло заверил Харуо, и снова приставил палец к входу, но Кано толкнулся ногой в пол, буквально отпрыгивая от него на кровати. Харуо схватил его за ногу и дернул назад, не церемонясь и не заботясь о том, чтобы младшему было комфортно, нащупал дырочку и с силой, игнорируя сопротивление конвульсивно сжавшихся мышц, вогнал палец внутрь. - Тц! – вскрикнул Кано, дергаясь в сторону и морща лицо. - Тихо-тихо, уже все… - «узко, как же узко!» - удивлялся Харуо. Колечко мышц плотно сжало палец, сначала чуть втягивая, а потом стараясь вытолкнуть чужеродный предмет из себя. Если и одному пальцу так тесно, что без смазки можно и застрять… Харуо снова сглотнул. Он как-то не подумал, что может просто не получиться его взять. С таким узеньким проходом… это вообще возможно? Насколько удастся его растянуть? На два пальца? Даже если так, его член туда попросту не войдет, он порвет мальчишку. И вряд ли это будет очень приятно – намертво застрять в нем. - Свали отсюда! Вытащи его из меня! Это отвратительно, Харуо! – завыл не своим голосом Кано. В нем было столько боли и жалостливости, что Харуо всерьез засомневался в том, что сможет что-нибудь сделать. В воздухе мелькнула пятка. Старший с легкостью поймал его ногу за щиколотку, опустил вниз. Надо только найти, надо… вот. Он чуть согнул палец, надавливая внутри мальчика, и Кано вздрогнул, задрожал, виляя бедрами и сжимая анус. Кажется, он чуть было не ойкнул: такое удивленное выражение было у него на лице. Харуо повторил движение, мальчик снова испуганно вздрогнул. Вдохнул, выдохнул, с трудом вбирая в грудь воздух. - Отпусти… - сдавленно попросил он. Харуо только двинул пальцем опять. Несколько движений, и колечко мышц, привыкнув, чуть расслабилось. Уже лучше… Харуо снова задвигал рукой по члену младшего, вкупе с легкими надавливаниями изнутри это быстро довело мальчишку до полуобморочного состояния. Он лежал, откинувшись на кровать, чуть приподнимая бедра навстречу поступательным движениям пальца и чуть раскачивая ими вверх-вниз, толкаясь в ласкающий его кулак. Глаза закрыты, рот приоткрыт, язык облизывает вмиг пересыхающие губы. Харуо ускоряет ритм. Его сейчас просто не существует, он весь в Кано – в его вздохах, в его движениях, в его ломающем тело, пленяющем удовольствии. Он чувствует его как себя самого. И каждая вспышка скручивающего мышцы удовольствия в паху мальчика отзывается эхом в его собственном. Тихие скулящие стоны перерастают в одно сплошное мяуканье и всхлипывания, мальчик тянется ему навстречу, почти сползая с кровати, закусывает губы, мнет постель: ему мало. Вдруг он сбивается, замирает, вытянувшись, как струна, выгибается, по телу пробегает волна крупной дрожи, Харуо с силой вталкивает палец внутрь, до упора, чувствуя, как Кано судорожно его сжимает, и с тонким выкриком мальчик кончает. Его приподнятые бедра дрожат, руки мнут и тянут из-под себя одеяло, пока тоненькая струйка толчками выплескивается из головки, заливая плоский напряженный живот. Харуо не замечает, как по подбородку стекает слюна. Он отпускает член мальчика, продолжая с силой вдавливать палец внутрь, осторожно дотрагивается до горячей лужицы пальцами и медленно растирает по животу… как много, сам он кончает мало, но может несколько раз подряд. Мальчишка, по неопытности, тоже так сможет… Кано тяжело дышит, втягивая воздух открытым ртом. Он весь вспотел, и наверняка раскраснелся. Харуо тянется рукой к столу и нашаривает кнопку на настольной лампе. Щелк. В комнате загорается неяркий свет. Вот так гораздо лучше… Кано приоткрывает глаза, щурится с непривычки от режущего глаза света, закрывается рукой. Он сейчас выглядит чертовски мило – с красным влажным лицом, мокрым от пота телом, с его собственным неповторимым запахом, белесыми капельками и разводами на животе и с пальцем, плотно стиснутым в заду. Абсолютно беспомощный и беззащитный – разнеженный после сильного оргазма, обессиленный, счастливый. Прямо сейчас бери его и делай, что хочешь. Харуо так и сделал. Трясущейся рукой задергал пряжку ремня, вытащил из петли пуговицу, расстегнул ширинку – наконец-то ничего не давит на него, не стесняет. Белья после душа Харуо не надел – зачем, если все равно снимать придется? Но брюки для приличия даже на ремешок застегнул. Идиотизм, да? Перенервничал. Стянув узкие штаны на зад, оправив края, чтобы не мешались, он поставил обе ноги младшего на край кровати, торопливо выдавил на себя смазки и пальцами еще раз прощупал дырочку, куда вставлять. Черт, презерватив. Где эта долбаная резинка? Куда он ее запихал?! Скорее, скорее… Он истерично шарит руками по спущенным карманам, скользкими от геля пальцами пытаясь выловить за краешек квадратный пакетик; находит, отрывает зубами, умелым движением одной рукой надевает, выдавливает еще смазки – поверх резинки. Не скупясь, щедро. Пофиг, что капает на кровать. Главное сейчас – чтобы вошло. Когда его ануса снова коснулись пальцы, Кано даже не заметил… Потом в него уперлось что-то округлое и горячее, скользкое, неуверенно давило. Харуо навис над ним с сосредоточенным лицом, одной рукой прижимая его плечо к кровати, другой придерживая за зад… Что именно в него тычется, мальчик понял только тогда, когда эта штуковина вдруг с силой толкнулась вперед, вдавливаясь внутрь и растягивая узенькое отверстие до резкой боли. Кано схватил ртом воздух, дернулся, взвился, судорожно виляя бедрами и пытаясь оттолкнуться от себя брата. В горле пересохло и крикнуть не получалось, он только неразборчиво сипел что-то, царапая сжимающую плечо руку, пока во рту не набралось слюны и он не сглотнул. - Урод!!! Не надо!!! – срываясь на визг, заорал мальчик. Харуо пытался засунуть свой член в его попу – от отвращения и ужаса даже живот свело. Чужой член в его заду – это настолько дико, что мальчика охватила животная паника, будто его сейчас убивают и насилуют… Его насиловал его собственный брат. Эта образина хочет войти в него сзади, в место, которое для этого никоим образом не приспособлено и задумано было для того, чтобы из него ВЫходило, а не наоборот! Шорты давно сползли на щиколотку и болтались на одной ноге, а вскоре и вовсе улетели на середину комнаты. Кано снова дернулся, прижимая колено к груди, и со всего размаху направил ступню в напряженное лицо обидчика, но Харуо молниеносным движением перехватил ногу, рванул в сторону, растягивая связки, и всем весом упал на брыкающегося мальчика. - Заткнись. Замри. Не вертись, просто дай мне это сделать! - Отвали, отвали, отвали, нет! – истошно визжал Кано, молотя по мускулистой спине кулаками. Чужой горячий член все еще прижимался к нему, но он дрыгал ногами, не желая подставляться и оставаться в том же положении, и головка скользила вверх-вниз, пока Харуо на ощупь пытался найти нужное местечко и вставить. - Да угомонись ты! – злился он. Возбуждение на пике, а такие трения и извивающееся тельце под ним только распаляют еще больше. В голове все помутнело – уже не до режущего и оглушающего надорванного голоса, но до боли в колене и еще не сошедших со спины синяков. Войти внутрь, проникнуть, засадить, вставить, избавиться, наконец, от этого невыносимого напряжения! Но мальчишка намертво зажимается, не пускает в себя и как маленький звереныш визжит и брыкается, намереваясь выцарапать насильнику глаза. Так невозможно, невозможно!.. Харуо срывается и хватает мальчика за яички. Стоило чуть сдавить, и он тут же замер с приоткрытым ртом и полными ужаса глазами. - Уймись. – В последний раз предупредил старший. – Расслабься и дай мне войти. - Нет… - тихим осипшим голосом проговорил Кано, застыв с приподнятыми и руками и даже не решаясь посмотреть вниз – туда, где горячий член брата прижимался к нему. Харуо отпустил его плечо и рукой направил себя, приставляя головку к сжавшемуся отверстию. Потыкался. Без шансов. - Расслабь дырку, мелкий засранец. - Нет… - уже дрожащим от слез голосом. Мальчик поднимает к лицу руки и ладошками закрывает глаза. - Если не расслабишься, будет больно, слышишь? Ты сам себе делаешь больно! – рычит Харуо, безрезультатно тычась в напряженный зад брата. Если попытается войти так – и самому будет больно. Надо было раньше, надо было быстрее, надо было сразу после того, как малыш кончил, а он возился еще с этой смазкой и презервативом… Черт. Черт-черт-черт! - Да ты что, блять, надо мной издеваешься?! – заорал Харуо, хватая мальчишку за волосы и дергая на себя, - дай мне уже себя трахнуть, сколько можно, всего-то делов! - Ааааа, - зарыдал Кано, вытирая глаза руками, - аааатвали от меняяаааа…. - Черт! – Харуо швырнул мальчишку обратно на кровать. – Проклятье! Чертов сосунок… Какого хера ты вообще на мою голову свалился?! Кано в ответ только смачно всхлипывал. - Что ты зажался, как целка?! – Харуо еще раз с силой толкнулся в младшего, но член только скользнул между ягодиц, размазывая теплый прозрачный гель по бедрам. Бесполезно. Вообще без шансов. Харуо схватился за голову, взвыл. - Господи, за что мне это? Ну почему нельзя молча дать себя трахнуть, а? Да замолчи ты, прекрати ты реветь! – он от души дал мальчишке ладонью по лбу, но Кано этого даже не заметил, продолжая давиться соплями и всхлипывать. Он лежал на кровати, без трусов, без майки, ничем не укрытый, с раздвинутыми ногами, и смешно подтягивал к животу ноги, сжимая коленки, пока Харуо, тяжело дыша, думал, что делать дальше. Мелкого гаденыша хотелось придушить, у Харуо руки чесались его ударить хорошенько: кулаком в лицо, по груди, избить его, испоганить и изуродовать от злости это маленькое тело, которое он никак не может взять. Оставить на нем царапины и синяки – свидетельства своей ярости и своего поражения. Сделать ему больно, нестерпимо больно, так же, как нестерпимо ломит его член сейчас, отомстить за эти адские мучения, за набухший орган, за долбанный адреналин в крови, за… За все. За каждый взгляд на него, за каждую волну тепла в паху, за каждую минуту, проведенную в размышлениях о нем, о маленьком пизденыше. За то, что все это бесполезно. За то, что не взаимно. Но на голого беззащитного мальчика, трясущегося в рыданиях, рука не поднималась. Он же даже сдачи не сможет дать, бить голого обиженного ребенка просто подло. Как бы Харуо ни злился, как бы ни бесился сейчас – ударить младшего он не мог. Секс обломался. Финита ля комедия, черт бы вас всех побрал… - Переворачивайся. – Стальным голосом скомандовал он, дергая брата за ногу и разворачивая на постели. – Ложись на подушку. Быстро! Кано, не понимая, что с ним делают, сначала замешкался, а потом снова забрыкался, но Харуо быстро пресек все попытки своей жертвы к сопротивлению, скрутив брата. Как куклу положил его на бок, сжал в руке запястья, придавил сверху ногой, улегся рядом, тесно прижимаясь к худой и горячей, влажной от пота спине. Двинул бедрами, тычась между ягодиц, и Кано тут же снова заверещал, силясь отодвинуться или хотя бы перевернуться на живот. Харуо больно дернул его за волосы. - Не двигайся, крысеныш, если хочешь, чтобы твои игрушечные девайсы остались при тебе. Кано снова захныкал, понимая, что в такой позе ему точно уже не спастись, но член старшего брата, скользнув между сжатых ягодиц, двинулся дальше, просовываясь между ног. Кано притих, прислушиваясь к хриплому дыханию старшего и ожидая, что будет дальше. Харуо схватил его за бедро, потянул к себе, прижимаясь к его попе пахом. - Сожми ноги поплотнее, лучше скрести. – Торопливо попросил он, ерзая и устраиваясь поудобнее. «Что? Зачем?..» - подумал Кано, но сделал то, что его просят. Паника отступила, освобождая место для удивления и любопытства. Харуо практически обнимал его, лежа рядом – одна рука просунута под их телами, другая сверху, лежит, придерживая бедро. Кано на мгновение показалось, что они впервые были так близко. Не считая моментов, когда дрались. Харуо тяжело выдохнул. Потянул бедрами назад, снова толкнулся вперед. Еще, и еще раз… Не секс, но это лучше, чем вообще остаться ни с чем и снова гонять шкурку у себя в комнате. Мальчик молчал, видимо шокированный внезапным отступлением старшего и сменой сценария, кажется, он вообще не понимал, что с ним сейчас делают. - Х… Харуо… - неуверенно прошептал он, - Харуо, что ты делаешь?.. Надо же, от удивления даже голосок прорезался. - Закрой рот, сопляк, ничего унизительнее я в своей жизни еще не делал. – Раздраженно ответил парень, продолжая тянуть на себя бедро мальчика и толкаться между его ног. Член в смазке скользил идеально. Харуо никогда раньше ничего подобного не делал, и это и вправду было унизительно, но… это было приятно, хотелось тереться сильнее, хотелось вколачиваться между тонких ножек, доводя себя до исступления, стремясь к долгожданной разрядке. Но – мало, мало, недостаточно. Непривычно и недостаточно сильно, и тут как ни ускоряйся… Харуо зашипел в ухо мальчика, прикусил зубами мочку уха и облизал. Внутри, вокруг, за ушком, переходя на шею… Нужна была дополнительная стимуляция, хоть такая, хоть ощущение нежной горячей кожи под губами. Чувствуя, что Кано не пытается вырываться и лежит смирно, Харуо отпустил его запястья. Лежать так было неудобно, поэтому он просунул руку под талию мальчика, согнул в локте и легонько погладил его грудь. Глаза Кано были широко открыты, а на лице – растерянное выражение, он явно не знал, как на все это реагировать. Вроде его и не насилуют, не мучают, но делают что-то грязное. Он качался вперед-назад, лежа на боку, в ритм толчков старшего, и тихо дышал, боясь привлечь к себе лишнее внимание. Лежал бревном, и Харуо это не нравилось. Он чуть потрепал пальцем сосок, засасывая тонкую кожу на шее – больше страсти, пусть стонет, кричит! Но кричит – от удовольствия. Однако Кано только дернул плечом и отвел от себя его руку. «Наверное, думает – пусть делает свое дело и поскорее уходит… Ну уж нет. Так просто ты от меня не отделаешься!» С этой мыслью Харуо рвано выдохнул, наваливаясь на брата и целуя его в губы. Кано завертелся, ему было неприятно, но Харуо не отступал. Его рука гладила по груди, ненавязчиво потирая обозначившиеся бусинки, хватала за шею, пальцы ласкали лицо, подбородок, мягко, но уверенно щекотали живот. Он ладонью накрывал это уязвимое, ничем не прикрытое местечко, и мальчик втягивал животик до тех пор, пока расслабляющие движения ладони не вынуждали его выдохнуть и открыться для бережных прикосновений. Мальчик сам не заметил, как расслабился и восторженно замирал, когда Харуо вылизывал его за ухом или засасывал кожу на шее, или подушечками пальцем теребил маленький сосок, или когда большой горячей ладонью растирал ногу или бедро, или обводил по контуру лопатку, следом немедленно опускаясь и прикусывая косточку… Про непрерывные движения чужого органа между ног Кано совсем забыл. Пока у него у самого не затянуло сладко в паху. Когда Харуо рукой случайно наткнулся на маленький поднявшийся член, он уверенно обхватил его пальцами и задвигал рукой. С губ мальчика тут же сорвался изумленный стон, а затем он притих, сжимая зубки и дыша через нос, и тихонечко заскулил, подергиваясь в такт движениям руки. Это неумелое виляние бедрами и сдерживаемые стоны и были той самой дополнительной стимуляцией, что была нужна Харуо. Он задвигал кулаком, громко выдыхая в самое ухо мальчика, от чего тот зажимался и дергал плечом – видимо, ему было щекотно, - и сам навалился на него сверху, рваными толчками протискиваясь глубже между сжатых ног, почти придавливая брата к кровати. Кано на выдохе застонал, прикрывая глаза, и схватил старшего за руку. Его рот открылся, губы двигались, он хотел что-то сказать, но Харуо не давал ему передышки, чтобы набрать в грудь воздуха. - Аа… - застонал Кано, пытаясь раздвинуть ноги и перевернуться на живот, чтобы дать ласкающему его кулаку больше места и свободу действия. Харуо задолбился в него, чувствуя, что оргазм уже близко: сильные толчки медленно, но верно двигали мальчика все дальше по кровати, и ему самому приходилось постоянно придвигаться к нему. - Аа.. – еще раз вырвалось из груди Кано, он задергался, прикусывая губы и откидывая назад голову, затылком ударяя брата в губы, его гибкое тельце выгнулось, напряглось… С тонким, протяжным, дрожащим стоном он кончил, забрызгивая семенем смятую кровать. Харуо еще несколько секунд продолжал долбиться, хрипло постанывая в покрасневшее от облизывания и засасываний ушко, затем нашел губы мальчика и впился в них, как будто хотел вытянуть из легких весь воздух. Оторвался, задержал дыхание, слушая, как колотится сердце и горячая волна подступает… - Ммм! – глухо замычал он, наваливаясь сверху на расслабленное тело мальчика и вдавливаясь между его ног. Кано, придавленный сверху, что-то захрипел, заскреб по стене ногтями, задыхаясь. По ногам потекло что-то горячее. Харуо не двигался. Тяжело дыша, закрыв глаза и прижавшись к худенькому тельцу, обвив его руками, он лежал, пытаясь успокоить бешеную пульсацию в висках, головокружение и унять охвативший его жар. Майка промокла насквозь и неприятно липла к телу, ноги стягивали узкие джинсы, сползшие ниже бедра, было душно и неудобно, но хорошо. Только через минуту, немного отдышавшись, Харуо понял, что все еще лежит на мальчике и тот сипло дышит под ним, уже даже не пытаясь возмущаться. Глаза его сонливо прикрыты, руки прижаты к груди, а грудь мерно и плавно вздымается. Харуо осторожно приподнялся на руках и отодвинулся, лег рядом. Мальчик нехотя пошевелился, вытаскивая из-под себя затекшие руки, чуть сменил позу, раздвинув ноги, и затих. Через мгновение он уже провалился в сон. А Харуо лежал рядом, положив на руку голову, и смотрел на разомлевшего заснувшего мальчика. На худую спинку и чуть приоткрытые губы, на выступающие лопатки и аппетитную округлость попки, на тонкие вытянутые ножки и розовые пятки где-то там, в самом низу. Он еще маленький… Не созрел еще. Даже волосы на ногах еще не начали расти… Нет, угрызениями совести Харуо не мучился. Он удивлялся тому, что способен возжелать этого незрелого мальчика. Переклинило где-то что-то в мозгах, и – раз, и заняться сексом с малолетним парнем вдруг стало возможно. Более того – Харуо находил его привлекательным. Его слабое неразвитое тело и мягкий характер, его беспомощность и дурацкую манеру заглядывать всем в глаза… Хоть и хаял это, как мог, Харуо все это нравилось. Такой был Кано – настоящий, живой, без фальши, и это ему шло. Если бы младший вдруг ни с того ни с сего изменился, наверное, это разозлило бы или расстроило его… Но Кано не изменится. Никогда. Харуо был в этом уверен. Его вырастили нуждающимся в опеке, он всегда будет ее искать. Ничего. Не. Изменится. Даже если это будет просто жесткий трах… Станет только хуже. Кано этого не заслужил. Харуо протянул руку и погладил брата по влажным от пота волосам. Его план изначально был провальным, тут надо не грубой силой, а хитростью… Что делать дальше, Харуо пока не знал и не хотел об этом думать. Спать. Сейчас – только спать. Но сначала надо кое-что закончить. Он снова зашарил рукой по карманам, вытянул нагревшуюся пачку влажных салфеток. Аккуратно перевернул мальчика на спину, стараясь не разбудить, и тщательно вытер все молочные разводы с его живота и бедер, несколько раз протер салфеткой между ног и даже сунулся в ложбинку… Кано заворочался во сне. Открыл глаза. Резко свел ноги, чуть не прихлопнув руку брата. Харуо недовольно глянул на него – глаза уставшие, заспанные, полные непонимания. «Кто я, где я?» - читалось во взгляде. Увидев, что он абсолютно обнажен, Кано зажался, садясь на постели и отодвигаясь к стене, подальше от Харуо, потянул из-под себя одеяло, чтобы прикрыться. Харуо встал с кровати, потянул одеяло на себя. Кано продолжал тянуть в свою сторону. Харуо дернул за край. - Дай сюда, пододеяльник поменяю. Кано нерешительно отпустил. Потеряв равновесие, ударился головой об стену, когда Харуо окончательно выдернул из-под него пуховое одеяло. Завозился в поисках чего-нибудь, чем можно прикрыться, и не нашел ничего, кроме своей же подушки. Заливаясь краской смущения, прикрыл ею самое ценное, крепко обняв, и смотрел, как Харуо с видом знатока или заботливой мамочки роется в шкафу, отыскивая чистое постельное белье, стаскивает грязные пододеяльник, натягивает новый – ни разу не запутавшись в краях. Кано не верил, что перед ним Харуо. Выражение на лице мальчика менялось, с потерянного на сердитое. Постепенно приходило осознание того, что они только что сделали. Когда Харуо обернулся и подошел, держа в руках благоухающее свежестью одеялко, Кано смотрел на него, как на врага. - Чего тебе? – огрызнулся старший, чувствуя себя неловко. Умиротворенный настрой совсем не хотелось сбивать – до этого момента было очень тепло и уютно, но внезапно вспыхнувшая в Кано ненависть все портила. Лучше бы спал дальше, гаденыш, все надо испортить! Кано продолжал смотреть на него люто. Харуо шагнул вперед, вырвал из рук мальчишки подушку, не глядя, швырнул ее в изголовье кровати. В считанные мгновения расправил в руках одеяло, опустил на мальчишку и закутал в него, наваливаясь сверху. Кано что-то было заверещал, отмахиваясь от него руками, но Харуо скрутил его в рулон вместе со всеми конечностями и повалил на кровать. Мальчик что-то пыхтел – край одеяла закрывал половину его лица, на виду торчали только один глаз, лоб, и отросшая челка. Харуо не двигался какое-то время, обнимая свернутого младшего брата, и Кано быстро успокоился, снова затих. В гробовом молчании прошло несколько минут. Сказать было нечего. Вернулось ощущение уюта. Это ощутили оба, и от этого оба почувствовали смущение и не решались даже шевельнуться, чтобы не нарушить ненароком мгновение. Это было так необычно – находиться в абсолютном спокойствии и умиротворении рядом с Харуо, что Кано всецело погрузился в исследование этих новых для него ощущений. Он знал, что Харуо сейчас не скажет что-нибудь грубое, не ударит и не сделает больно. Дыхание его выровнялось, он лежал тихо, одним глазом рассматривая потолок. Наверное, ему было так неудобно, но… Харуо был рад, что он не видит его лица. Горячей рукой он убрал со лба мальчика волосы, нырнул под одеяло, закрывая его глаза. Наклонившись, он осторожно, будто не был уверен в том, что сейчас делает, коснулся губами горячего лба. Всего на секунду, но этого хватило, чтобы почувствовать удовлетворение. То, чего как раз не хватало. И слишком сентиментально. Они же не какая-нибудь влюбленная парочка, тискаться так после секса… - В следующий раз я тебе точно вставлю. – Еле слышно прошептал он, чтобы разбавить смущающие ощущения. Не глядя на мальчика, Харуо поднялся, выключил настольную лампу и вышел из комнаты. Когда за ним закрылась дверь, Кано выглянул из своего укрытия. У него было совершенно растерянное выражение лица. А еще он подумал – было бы лучше, если бы Харуо остался, и, осознав это, совсем не ужаснулся такой мысли. Если бы он остался – это было бы вполне естественно.