Ты во всем виноват.

Рейтинг главы – PG-13. В обеденный перерыв в здании школы было людно и шумно, поговорить так, чтобы не было лишних ушей, было очень сложно. Торчать на улице – холодно, поэтому Харуо созвал свою банду в кладовку в спортивном зале – единственное, пожалуй, место, которое еще не оккупировали школьники с коробками бенто. Дверь закрывалась на ключ, еще в начале второго года спертый у глуховатого физрука, вентиляция работала слабо и было душно, тусклый свет единственной лампочки в потолке только нагнетал напряжение. Не самое приятное место во всей школе – но самое безопасное, поэтому они расселись кто на матах, кто на козлах, кто на составленных в угол скамейках. - В общем, без лишних разговоров. – Закончив говорить, подвел итог Харуо. Исподлобья оглядел всех присутствующих, качнул ногами, пятками задевая сложенные под козлом оранжевые пластиковые конусы. – Агитировать я вас тут не буду, у каждого свои мозги есть. А если нет – то путь вам дорога. - А что, если они не отстанут? – озвучил кто-то вопрос, над которым последние сутки мучился и сам лидер. Харуо пожал плечами, прикрыл глаза. - Не знаю. – Просто и честно ответил он. Другого ответа у него не было, а врать друзьям он не привык. - Заявишь в полицию? - Не знаю, - так же спокойно повторил Харуо, болтая в воздухе ногами. Его спина была немного ссутулена, выдавая растерянность главаря банды. А из-за того, что лидер не уверен – начинали волноваться и остальные. – Не думаю, что от них будет много толку. Поэтому прошу – ведите себя тихо, этого дерьма нахрен никому не надо, у меня совсем другие планы на жизнь. Парни тревожно переглядывались, поджимали губы, но молчали. Харуо был первым, с кого начали вербовку, но он ясно дал понять, что бандитской карьерой не интересуется. Его попросили подумать еще, спешить-то вроде некуда, вся жизнь впереди… И пока Харуо наивно и несколько беспечно надеялся, что про него забудут, те же типы в уродских рубашках и с сигаретами в зубах подкатили еще к нескольким парням. А вчера вечером, когда Аясава возвращался с тренировки, состоялся еще один разговор на тему «мальчик, не делай глупостей, не отказывайся, у тебя будет все – деньги, женщины, власть и уважение», только на этот раз между уговорами совсем ненавязчиво звучали угрозы. У Харуо уже все это было: и деньги, и женщины, и власть, и уважение, и много еще чего. У него были друзья, у него была семья, у него были любимые увлечения, хорошее образование, мозги, амбиции и грандиозные планы на будущее. Криминальные группировки – это для мудаков, лузеров по жизни, чмошников, которым больше негде себя реализовать: в нормальном обществе они отбросы, их не приняли. Он не страдал от неуверенности в себе и своих способностях, был социально адаптирован и вел активную яркую жизнь, он был самодостаточен и не нуждался в каких-то левых подтверждениях своей индивидуальности. Не было ничего, что эти люди могли ему предложить. Предложить им было нечего, но они могли с той же легкостью, с которой сулили богатства, и отобрать все то, что было ценно для Харуо. Это и была поворотная точка, где Харуо струхнул, сдал позиции и пошел на попятную. Со здравым смыслом и с чувством ответственности у него тоже все было в порядке. Он не мог оставить все как есть, он сколотил эту банду и он в ответе за этих парней, это он привлек внимание криминальщиков и навлек опасность на своих друзей. Еще у него была семья – и он обязан был о них позаботиться, о матери и о мелком тоже. И даже Мишараюми-сан, он-то ни в чем не виноват. Время, когда он подтирал сопли рукавом и прятался за мамину спину, уверенный, что что бы там ни было, но уж мама-то его защитит и вытащит, уже прошло. Теперь прятаться должны были за спиной Харуо. Раньше он только веселился и упивался своей популярностью и властью, но теперь пришло время ощутить весь груз ответственности, которую Харуо на себя взял, когда организовал эту тусовку и начал выпендриваться, делить территорию, забивать стрелки… Взрослые игры в войнушку, в самцов были увлекательными и будоражащими кровь, но и они не остались без последствий. Вчера Харуо впервые, прижатый к стене и с ножом у горла, осознал, что не всемогущ. Доигрался. - Мдаа… - глухо протянул кто-то. Наверное, это было единственное цензурное выражение, на которое все они были сейчас способны. - Вот так. – Поставил точку Аясава и спрыгнул на пол. Сказать больше было нечего, пора было расходиться, пока физрук не явился готовиться к следующему уроку. В спортзале на скамейках у окна их поджидала группа девчонок. Харуо разглядел среди подскочивших пигалиц Кико и устало вздохнул, развернулся и торопливо пошел из зала, но куда уж там… Где он, а где Кико! - Харуо! Ну Харуо! Не убегай от меня! – приближающееся цоканье каблучков, эхом отдающееся по залу, и его схватили за руку, заставили развернуться. Харуо отцепил от себя длиннющие когти девушки и с раздражением посмотрел ей в глаза. - Ты что, меня избегаешь? – невинно хлопала она накладными ресницами. – Как нехорошо, Харуо! Я по тебе соскучилась, мы совсем не видимся… Давай сходим куда-нибудь после школы? - Я занят. – Отчеканил он. - Ты все время занят! – Кико надула губки и снова схватила его за руку, прижалась грудью к его плечу. Пальцы Харуо как раз оказались у края ее короткой юбки, и он по привычке скользнул рукой по ноге, лаская мягкую кожу внутренней стороны бедра. Кико сразу заулыбалась, потерлась о него бедрами и заглянула в глаза: - Ты ведь тоже соскучился, правда? У тебя ведь не было других девушек с нашего последнего раза, да? Харуо подумал о мелком, подумал, что да, девушек у него после Кико действительно не было… И надо было это срочно исправлять. - Не было, - снисходительно кивнул он и тоже улыбнулся. Девушка бросила быстрый взгляд на часы на стене спортзала и прошептала ему на ухо: - До конца перемены еще пятнадцать минут… Хочешь? – она кивнула на кладовку, из которой совсем недавно вышли Харуо & co. Харуо подумал-подумал… и подтолкнул девушку к распахнутым дверям. Им вслед донеслось одобрительное улюлюканье и смешки, но как только дверь кладовки закрылась, их обоих перестали волновать голоса снаружи. Кико полезла целоваться, Харуо вяло отвечал, но потом и вовсе отвернулся. Ему стало противно. Хотя раньше он ничего не имел против поцелуев, Кико в целом ему нравилась как женщина – с милым лицом, большой грудью, широкими бедрами и высокой объемной попкой. Но сейчас ее губы казались чересчур слюнявыми и чужими, а химический запах блеска для губ оставлял тошнотворный привкус во рту. - Ты не хочешь? – расстроилась девушка, Харуо отвел взгляд и повел плечом. - Хочу. - Ладно. – Немного разочарованно сказала она. - Ну, хочешь, я сама сделаю тебе приятно? Харуо только кивнул. Минет… можно. Что-то большее – он бы не смог. Почему-то не смог бы. Наверное, стресс сказывается, или еще что-то… Не хотелось, и было противно даже от мысли о том, чтобы задрать ей юбку и… Кико опустилась перед ним на колени, он прислонился к длинной тушке козла на высоких ножках. Настроения не было, но Харуо из принципа хотел сделать это. Просто чтобы самому себе доказать, что он прежний и еще не в конец огомосячился, мечтая о маленькой упругой заднице мелкого. Кико была очень умелой и все сделала сама, Харуо даже ширинку не пришлось расстегивать. Пока внизу работала ее теплая рука и мягкие влажные губы, Харуо думал о том, что с той ночи с мелким ему больше ничего не перепало: утром, сбегав за резинкой, он жался к нему сзади и удовлетворял себя сам, а потом вокруг них вечно крутились родители, Шин остался на выходные, в доме была куча народу и зажать в каком-нибудь темном углу румяного и аппетитного младшенького так и не получилось. Несколько дней вынужденного воздержания при наличии объекта желания рядом сказались, он кончил быстро, представляя вместо губ девушки совсем другие, чуть розоватые пухлые, а сжимая в руках длинные локоны – воображал, что это мягкие светлые пряди мелкого. *** - Не знал, что он такой упертый. – Сзади смеялись, а Харуо стоял, пил свой сок и хмуро смотрел в окно. Он тоже не ожидал, что мелкий окажется таким упрямым бараном. Либо упрямым, либо просто дураком. Харуо, скорее, склонялся ко второму. И вспоминал, что к этому второму склоняется уже не в первый раз и подобным вопросом задается тоже уже не впервые. - Значит, вам надо больше стараться. – Сухо проронил он. Смеяться сзади перестали, резко сменили тему. В коридоре на третьем этаже было довольно шумно, ученики сновали туда-сюда, Харуо это раздражало. Но куда больше его раздражала картина, которую он наблюдал внизу, во дворе школы. Снега накануне выпало очень мало, но мелкотня все равно умудрялась лепить снежки и дубасить друг друга тяжелыми мокрыми комками. Резвились первогодки, и Харуо с гложущим его неприятным чувством наблюдал за фигуркой в красном пуховике и в синей шапке с дебильным помпоном. Помпон был тяжелый, болтался в разные стороны, когда мальчик двигался, и шапка то и дело слетала, являя на холодный солнечный свет почти белые разлетающиеся пряди. Первогодки веселились. Кано веселился тоже, он улыбался и смеялся, он воинственно кричал, замахиваясь снежками, его валяли в снегу и щекотали… Харуо с такой силой сжал картонный пакетик с изображением апельсина, что сок брызнул ему в лицо и на рубашку. Он скривился, отряхнулся, отставил скукоженный пакетик, с которого еще капало, на край подоконника. Рука сама потянулась в карман, достала мобильник. Аясава ненадолго оторвал взгляд от копошащейся в снегу кучи, нашел номер, набрал, приложил трубку к уху. Парни тоже подошли к окну, любопытствуя, на что это Аясава Харуо смотрит с такой злостью во взгляде. Различив в клубке из ног и рук мелкого, они снова заржали. - А ему все нипочем! – гоготали парни, Харуо злобно цокнул языком, но это не подействовало, и ржач продолжился. Трубку, наконец, взяли. - Алло? - Стэн, - тихо позвал Аясава, прислоняясь лбом к стеклу. – Ты же курить пошел? - Ну да, - отозвались на том конце провода, - мы за школой, приходи. - Да нет, - отмахнулся Харуо, - у меня к тебе дело. - Да, чего? - Что-то мелкие во дворе расшумелись. Достали, маленькие орущие твари. Шугани их, будь так добр. - А… ну да. Щас. Щас сделаю. Харуо нажал отбой, ничего не ответив. Снова поднес ко рту пачку и потянул сок. Парни столпились вокруг него и тоже пялились в окно, заржали, когда увидели рослого Стэна с двумя одноклассниками, идущих прямо на первогодок. Те испугались, перестали швыряться снегом. Стэн, как всегда, бычился и наезжал, сопляки пятились, кто-то пытался выступать. Даже Кано зачем-то влез, но тоже безуспешно. В итоге им пришлось покинуть двор, а Стэн еще долго орал им вслед, что «маленькое дерьмо не должно вонять на старших». Парни хлопали Харуо по плечу, ржали и уверяли, что у Аясавы в тяжелой форме братский комплекс, Харуо хмуро послал их на хуй, но на этот раз грубостью своей никого не напугал. Перед тем, как войти в здание, Кано почему-то задрал голову, посмотрел в окна третьего этажа и встретился с пристальным взглядом брата. Его брови нахмурились, он резко отвернулся и скрылся в дверях, а Харуо, с выражением полного удовлетворения на лице, развернулся к своим приятелям и неторопливо пошел по коридору. *** День у Кано выдался совсем паршивый: утром проспал, проснулся под недовольные вопли Харуо, который в итоге вообще полдня прогулял, завалил тест по математике, вышел было во двор с одноклассниками поиграть – разогнали. Любимых булок в столовую сегодня не завезли, после уроков предстояло идти в клуб дзюдо, появляться в котором мальчику каждый раз хотелось все меньше и меньше. На улице было холодно, и, побегав с расстегнутой курткой пятнадцать минут, Кано сразу же начал кашлять и хлюпать носом. Перемена подходила к концу, в классе уже собрались почти все ученики. Кано повесил свою куртку на спинку стула, чтобы к концу дня высохла, и сел, кутаясь в теплый шерстяной шарф. Через парту впереди толпились девчонки, справа в последнем ряду на своем месте сидел переросток Ямазаки и улыбался ему. Встретившись с ним взглядом, Кано поспешил отвернуться – этот странный тип его откровенно пугал. - Посмотри, какие у него ягодицы, офигеть! – донеслось до мальчика восторженным шепотом. Любопытствуя, Кано повернулся обратно к девчонкам: те, склонив головы, разглядывали какую-то бумажку. Вытянув шею, Кано смог разглядеть, что в руках у них была фотография. – Так бы и сжала руками… вот Кико повезло! - Я бы с удовольствием оказалась на месте Кико… и мне даже не страшно, быть с таким парнем – это честь. - На один раз – не считается. – Категорично возразил кто-то. – Вот если бы вы с ним встречались… - Так Кико тоже с ним не встречается, говорят, что они просто спят. Она просто всех конкуренток запугивает. Слышала про Юмидзу из 3-В? - Ту, что с короткими волосами? - Ага. Только постриглась она так коротко не просто так. Ей Кико клоками патлы выстригла, когда узнала, что она на Аясаву глаз положила… - Да ты что?! И учителя об этом не знают? - А ты попробуй разболтать о таком… не только без волос останешься. Кано не выдержал, поднялся и на дрожащих ногах медленно подошел к девушкам, заглянул на парту из-за их спин и обомлел. Сердце пропустило удар – сначала он испытал откровенный шок, что-что, а увидеть такое он точно не ожидал, а потом в груди всколыхнулась огненной волной и стала разрастаться злость. На фотографии, которую разглядывали девушки, был запечатлен Харуо. Но если бы это была обычная фотография, Кано бы так не разволновался. На этой Харуо был абсолютно нагой, он был в душе, руки были подняты, пальцы зарыты в волосах, по телу сбегает белая пена. Он стоял в полразворота, его лицо с прикрытыми глазами, подставленное под струи душа, было прекрасно видно, были видны и поджатые ягодицы и темные волосы в паху. Единственное, что было скрыто от жадных взглядов поклонниц Харуо – это его пенис. Кано в порыве какой-то необъяснимой, уверенной храбрости, завязанной на злости и возмущении, оттолкнул сидящую перед ним девушку и выхватил фотографию из ее рук, сразу же отступая назад. Все созерцательницы повскакивали, оборачиваясь на него, но Кано не испугался. - Откуда у вас это?! – дрогнувшим голосом спросил он, глядя прямо в глаза своим одноклассницам. Его пальцы безжалостно сминали фотографию, чтобы если ее все же отберут – она уже была в непригодном состоянии. - Ну-ка дай сюда! – потребовали у него, протягивая руку. Вперед выступила высокая девушка, имя которой начиналось с «Т», но точно Кано не помнил. Он попятился назад, зажимая небольшую бумажку в кулак. - Нет. Я отдам это только Харуо. – Твердо заявил он. - Ты знаешь, сколько я за эту фотографию заплатила? Я все свои карманные деньги за три месяца за нее отдала, она у меня у единственной во всем классе. - А мне какое дело? Это противозаконно, Харуо разрешения на эту фотографию не давал. - А ты откуда знаешь? – с ехидцой уточнили у него. – Это же Аясава, он же любит покрасоваться! - Да, но не так! – зло выкрикнул Кано и поднял в воздух кулак со смятой в комок картонкой. – Это – детская порнография, а ему еще восемнадцати нет, тому, кто это снял – тюрьма положена. - Слушай, это не твое дело, коротышка. – Угрожающе заговорила девица, упирая руки в бока и подступая все ближе. Кано медленно пятился назад, но взгляда не отводил и держался открыто, прямо, показывая, что не намерен так просто уступать. – Просто отдай это, пока кости целы, понял? - Нет. – Отчеканил Кано. Зазвенел звонок. В коридоре послышался стук каблуков учительницы, в класс забивались последние ученики, девица наступала… Кано развернулся на пятках и побежал. Понесся прочь от нее, снеся на повороте парту бедром, расталкивая одноклассников, вырвался в коридор и припустил к лестнице. Она побежала следом, игнорируя гневный окрик учительницы. Сердце Кано колотилось как сумасшедшее: он никогда не был хорош в спорте, бегал вообще паршиво, в боку почти сразу начало колоть и грудь сперло, но ему повезло, что та девица тоже в догонялках была не очень. Он добежал до лестницы, спиной чувствуя ее сзади, хватаясь за перила, подтягивая себя руками, осилил два пролета вверх, подгоняемый ее тяжелым дыханием совсем рядом. На последней ступеньке она почти схватила его за край пиджака, но он вырвался и буквально вывалился в коридор третьего этажа, где учились третьекурсники. Звонок уже отзвенел, и в коридоре не было никого, у кого он мог бы попросить помощи. Зато прямо напротив лестницы был туалет, мужской. Кано как полоумный кинулся в него, снося собою дверь, и затормозил только когда оказался у небольших полукруглых раковин. У писсуара стоял какой-то третьекурсник, который обернулся на шум и смерил запыхавшегося первогодку недоуменным взглядом. Кано понял, что видел его раньше с Харуо, по крайней мере там, в саду, когда он пытался отдать Харуо бенто, этот парень точно был и смеялся вместе со всеми. Дверь распахнулась – в туалет, тяжело дыша и испепеляя мальчика взглядом, вошла его преследовательница. - Да вы чо, совсем охренели? – возмутился третьекурсник, торопливо застегивая ширинку. Объясняться Кано было некогда, он влетел в кабинку и захлопнул дверь, задвинул щеколду и прислонился к ненадежному препятствию на пути своей одноклассницы. Дверь дрогнула под ее весом, она заколотила руками. - Эй, ты! – закричал Кано парню, надеясь, что он еще не ушел. – Позови Харуо, скорее! - Чего? – недовольно буркнул третьекурсник. – Чего это я его должен звать? Мы с ним вообще в разных классах… - Не зови его! – заорала девица, - Вообще иди отсюда, это не твое дело! - Я его брат и я прошу его позвать! – потребовал мальчик, удерживая дверь руками. - Срочно надо! - Вы вообще-то в туалете для старшеклассников, ничего так? А ты – ты вообще в мужском туалете, совсем, что ли, дура? - Заткнись и иди отсюда! – рявкнула девица. - Ты мне поори тут еще… - звук шагов и дверь в туалет хлопнула. Кано и девица остались один на один. Мальчик нервно сглотнул, понимая, что долго тонкая перегородка не выдержит. - Слушай, да ему вообще все равно… - заговорила она спокойней. – Этой фотке уже почти год, и он об этом знает, если бы его это заботило – он бы что-нибудь сделал. Ты сам так не думаешь? - Не думаю. Он не знает! Я знаю! - Он же парень, ему пофигу! – заверила она. - И что? Ему пофигу, потому что он парень? У него тоже чувства есть, ему может быть неприятно! Ты об этом не думала? Что, если бы у кого-нибудь твоя такая фотка была? Тебе бы это понравилось? - Не понравилось. Ты прав. Да, ты прав, я очень не хорошо поступила… отдай ее мне, я ее порву и выкину. Мне правда стыдно, слышишь?.. Я не хочу, чтобы Харуо об этом узнал… тогда он вообще никогда на меня не посмотрит… Ока шел по коридору, ссутулившись и засунув руки в карманы. Мелкотня его нереально выбесила, но драться с озверевшей девчонкой прямо в туалете он не рискнул, а коротышку из кабинки сначала надо было выцарапать. Ока решил, что ему-то, в общем-то, все равно – Харуо тут главный, вот пусть он и разбирается, кому первому на орехи дать. Аясава был в классе – Ока заглянул в распахнутую дверь, помахал ему рукой, прося выйти на минутку. Харуо нахмурился, кивая на листок перед ним – кажется, у них был тест. Ока покачал головой – нет, это срочно. Харуо вздохнул и поднял руку. - Что, Аясава? – послышался сердитый голос сенсея. - Можно в туалет? - Нельзя, звонок пять минут назад прозвенел. - Сенсей, очень надо. – Настаивал Аясава. - Тебе что, не терпится? - Никак не терпится, - признался он. - Сначала сдай работу – потом можешь идти. – Поставил условие сенсей. Харуо, недовольно цокнув языком, схватил карандаш, понаставил галочек, взял листок, прошел через весь класс и вручил его учителю. - Что, уже все? Пересдать не дам, понял? - Понял, - равнодушно бросил Аясава, покидая кабинет. Дверь он за собой закрыл, поэтому можно было не опасаться, что кто-нибудь из класса их услышит. - Ну чего там? - Там твой брат в туалете, просит тебя позвать. – Доложил Ока. - Че у него, понос что ли? – Харуо раздраженно поморщился, но поплелся в сторону туалета. - Нет, - покачал головой Ока. – За ним баба какая-то гналась. Мне показалось, что она его щас нахрен растерзает. - Так я и думал. – Ухмыльнулся Харуо. – Мелкий, мелкий… стопудняк за сиську ущипнул. Шутки шутками, но грохот, раздававшийся из мужского туалета, заставил насторожиться даже Аясаву Харуо. Соскребать мелкого с кафеля очень не хотелось, поэтому к двери сортира Харуо поспешил, но вошел спокойно, будто сам вдруг решил совершить короткую расслабляющую прогулку до писсуара и обратно. В туалете какая-то первогодка в юбке ломилась в запертую дверь кабинки. Фэйс у нее раскраснелся, волосы спутались, выглядела она откровенно взбешенной. Харуо даже посочувствовал младшему брату, забившемуся в крохотную кабинку, понимая, что будь у него у самого старший брат – он бы позвал его на помощь. Но старшего брата у Харуо не было, на раздаче был он, поэтому ахуя выдавать было нельзя и он, грозно нахмурившись, спокойно спросил: - Что за нахрен тут происходит? Девушка остановилась, оставила дверь в покое. Развернулась, бросила на него отчаянный взгляд и кинулась прочь из туалета. Харуо ей препятствовать не стал, отступил в сторону – пусть ко всем чертям катится. Его больше мелкий волновал. - Вылезай оттуда, - велел он младшему. Защелка отодвинулась, дверь приоткрылась. - Ну, я пойду. – Деликатно предложил Ока и тоже вышел из туалета. А из кабинки вывалился перепуганный младшенький. Вышел на середину комнаты, с подозрением посмотрел на дверь. Харуо стоял, прислонившись к стене, и молча ждал объяснений. Мелкий внимательно взглянул на него, словно ждал чего-то, подошел ближе и протянул ему какой-то скомканный клочок бумаги. Харуо так же молча взял его, развернул – одного взгляда оказалось достаточно, и он смял фотографию обратно и сунул ее в карман. Лицо его помрачнело, взгляд стал тяжелым. - Ну и что? Ты из-за этого такой спектакль устроил? – непринужденно осведомился он. Мелкий ничего не ответил, стоял и смотрел на него выжидающе. Харуо под этим взглядом было неловко, еще противнее было оттого, что мелкий все видел. - Так ты что, правда знал? – тихо спросил Кано. - Ну, знал. – Кивнул Харуо, глядя в сторону. Посмотреть в глаза мелкому он не мог, боялся увидеть там… то, что ему будет неприятно увидеть. Злость, разочарование, жалость – не дай бог. - Но почему ты ничего не делал? – с искренним непониманием спрашивает младший. Харуо все же взглянул на него – на лице Кано было лишь непонимание, и больше ничего. Ничего из того, чего Харуо так опасался. Ему стало немного легче, и он тяжело выдохнул. - Мелкий… - попытался объяснить он, но нужные слова не находились. Да и вообще – почему он должен что-то ему объяснять? – Мелкий, ты еще мелкий и не понимаешь. - Тогда объясни, - попросил Кано. – Так, чтобы я понял. Почему тебя сняли голым – а ты делаешь вид, что тебе все равно, что эта фотка по рукам гуляет. Харуо нахмурился еще сильнее, раздраженно дернул плечом. Это его что сейчас – загнали в угол, отчитывают? На душе было гаденько – но он не понимал, отчего. Мелкий уже видел его голым, стесняться Харуо было нечего… он стеснялся не своей наготы, а этой фотографии. Если бы мелкий не приволок ее сюда – он бы об этом не думал, продолжал бы делать вид, что ничего не происходит. Но вот – эта сраная фотография, смятая, вырванная из рук какой-то первоклассницы, и Кано видел ее… Гадко, гадко. Стыдно. Но отчего именно – непонятно. - Я же вижу, что тебе неприятно. – Сказал младшенький. – Это детская порнография… - Да тихо ты, не ори! – шикнул Харуо. Мелкий заткнулся, продолжая на него смотреть. С надеждой, с непониманием. Чего он ждет, чего хочет от него? Лучше бы закатил истерику, ей богу, - по крайней мере, Харуо знал, как с ней справиться и как заткнуть мелкого, а что делать с этим – с внезапно взрослой, решительной и серьезной шмакозявкой, он не знал. Харуо дернулся, как будто его ударили или он взбесился, переступил с ноги на ногу и заговорил: - Я не могу бегать за этими дурацкими фотками и отбирать, я даже не знаю, кто их сделал. Я ж не девственница какая за свою честь и порядочность трястись! Он замолчал, взбешенно запихнул руки в карманы, чтобы мелкий не видел сжатые кулаки. Но Кано даже не смотрел на него, он смотрел в пол, опустив голову. И тоже молчал. Харуо думал – что еще сказать, чтобы выкрутиться из этого унылого дерьма и не чувствовать себя уебищем, но вся его язвительность и сарказм, на которых он обычно выезжал из таких ситуаций, куда-то подевались. А ссориться с Кано ему не хотелось, ему гораздо больше нравилось, когда искренний и теплый взгляд мелкого следовал за ним, и в глазах его читалось ожидание и желание, и смущение, и восторг. Да, про восторг после всего этого стоило нафиг забыть… Харуо не знал, как вырулить, но на помощь ему неожиданно пришел мелкий. Он поднял свое лицо, и Харуо увидел, что глаза у младшенького покраснели. Кано тихо плакал, закусив губу, и смотрел на него с мольбой. Кано поднял на брата взгляд и торопливо подошел к нему ближе. Харуо дернулся от неожиданности, но мальчик успел обхватить его руками и уткнуться носом в рубашку, под пиджак. Аясава пораженно замер – еще никогда так не было, чтобы мелкий сам полез обниматься, тот поцелуй на кухне – не в счет. Мелкий стиснул его своими тонкими лапками, всхлипнул, прижался всем телом. Сквозь пелену удивления старший подумал: гвоздь мне в ногу, ну нельзя же… мило так. - Харуо, - жалобно позвал его Кано в подмышку, - Харуо, убери это. Я не хочу, чтобы на тебя голого чужие люди пялились, не хочу!.. - Почему? – выдохнул Аясава, как лох стоя с разведенными руками и не зная, что делать – в ответ обнять или оттолкнуть. - Потому что так нельзя, это личное. Так не должно быть. Харуо, замучившись думать, куда деть руки, просто их опустил и уставился в светлую макушку. - Ладно. – Тихо согласился он. Прокашлялся, вздохнул и пробурчал: – Я что-нибудь придумаю. Только отпусти. Войдет кто-нибудь… Кано тут же его отпустил и отошел в сторону, вытирая глаза. Харуо смотрел на него несколько секунд в растерянности – чего реветь-то так, это что вообще сейчас было? – и на ватных ногах вышел из туалета. Как только дверь за ним закрылась, Кано отнял руки от лица, посмотрел на себя в зеркало и вздохнул. «Так вот почему он сразу после тренировки домой идет и уже дома душ принимает… Это в той душевой сняли, в спортивном центре. Уроды». Повода реветь действительно не было, и Кано и не собирался тут сопли разводить, но когда увидел Харуо – ощетинившегося, разозленного, растерянного, понял, что сама эта ситуация неприятна ему не меньше, чем наличие этих фотографий. Кано понял, что Харуо стесняется перед ним – стыдится этой фотографии и своей слабости, неспособности что-то с этим сделать. Понял так же, что оставить все как есть нельзя – торговлю этой порнографией, снятой без согласия брата, надо было прекратить, и Кано знал, что Харуо это может – если захочет, то сможет, надо было только его подтолкнуть. Но ставить брата в еще более неловкое положение было некрасиво с его стороны: ни скандалить и требовать, ни тем более вставать на его защиту было нельзя, это унизило бы Харуо. Поэтому Кано схитрил. Решил попробовать добиться своего хитростью. Даже маму вспомнил, вспомнил, как скучает по ней, чтобы на глаза навернулись слезы, и банальное притворство не выглядело таковым: и у него получилось, Харуо опешил, Харуо поверил, Харуо пообещал проблему решить. Кано умывался, вытирая липкие слезы, и улыбался самому себе. Надо было не в художественный клуб идти, и не в клуб дзюдо, а в театральный кружок. Такой талант пропадает!