Blue eyes

Гарри хочется плакать, а ещё больше – курить, но Гарри держится, потому что это всего лишь влюблённость и от неё ещё никто не умирал (самоубийство – не в счёт). А курение – всего лишь вредная привычка, и бросить можно, но надо захотеть. Гарри вновь звонит Зейну почти в отчаянии, но тот спокойно, будто бы шепча «Всё в порядке, Гарри, всё хорошо. Ты ещё жив, Гарри», говорит, что сегодня едет к родителям Перри, чтобы познакомиться. – Ты правда её настолько сильно любишь? – спрашивает Гарри, чуть улыбаясь. На полу в гостиной не так уж и холодно, но руки Гарри дрожат (Господи, мне срочно нужна сигаретка. Всего лишь одна сигаретка). – Как до Луны… – …И обратно, – хрипло шепчет Гарри. – Я знаю. Гарри хочется кричать из-за того, что последние люди в его жизни бросили его. Гарри отключает телефон и выходит из дома за сигаретами. Октябрь встречает Гарри своим холодом. * Гарри покупает сигареты, но всё же мысленно твердит себе, что сможет бросить, когда станет легче (Гарри понимает, что это его простая ложь, самовнушение, но от этого его совесть чуть-чуть успокаивается. Гарри чувствует себя живым (чуть-чуть), когда не задыхается от сигаретного дыма). Гарри смеётся, понимая, что ему девятнадцать и он вновь наступает на те же самые грабли. Ему, если честно, почти не плевать на это. Гарри идёт в бар к Нику, потому что быть одному – невыносимо (а ещё Ник обязательно заберёт все сигареты. Потому что Ник ненавидит их. Гарри знает) Но Гарри встречает Луи. Сейчас адский холод, несвойственный для октября, но Луи идёт в толстовке (не серой – думает Гарри – она, чёрт побери, сине-голубая. Как его глаза) и он ярко улыбается, смеётся (как переливы сотни колокольчиков) и всего на секунду оглядывается на Гарри. Гарри чувствует, что летит, потому что в его глазах (словно небо в августе, сапфиры, незабудки и море) горят смешинки, но тоскливо-счастливая грусть (почти) исчезла. Гарри, возможно, ненавидит слово «почти». (Союз «но» он, всё-таки, ненавидит больше) * Осень. Боже, быть такого не может, осень! Гарри смеётся звонко и если бы Бог слышал, он бы тоже рассмеялся. Звонче, чем переливы сотни колокольчиков. Потому что Гарри, наконец, заметил, что да, осень пришла, и что листья больше не зелёные. Потому что Гарри, впервые за тридцать один день с самого первого сентября, дышит полной грудью, морозным – по настоящему свободным – воздухом. Гарри смеётся и идёт в бар Ника. Возможно, он не сразу заметил, что пришла осень (но не заметить пару голубых-голубых-голубых глаз сложней). Но Луи Томлинсон идёт в компании своих друзей, и Гарри хочется кричать (и чуть-чуть – смеяться. Гарри не понимает, чего ему хочется больше). Гарри не желает курить. Гарри чувствует, что умирает – по крупинке, частичке, молекуле, кусочку, но умирает. Гарри, как ни странно, не боится. Улыбка Луи сверкала, как путеводная звезда, и Гарри, кажется, почти счастлив (Зейн бы сейчас точно сказал, что я выбрал правильный факультет, потому что, чёрт, Стайлс, когда ты настолько сильно полюбил метафоры?). * Ник смотрит грозно, сурово, но не кричит. Гарри обнимает (крепко, тепло, будто бы говоря Гарри, я так счастлив, что ты смог, что ты здесь, что ты жив, что ты наконец пытаешься жить). Гарри никогда не понимал, как Ник чувствует его эмоции, но Гарри знаком с Ником с шестнадцати. И у него есть свой бар на окраине города. Гарри в нём поёт. Но потом Ник чувствует запах сигарет, и Ник знает, что это значит (почему-то все, кроме Гарри, знают, что это значит). Ник говорит, что Гарри может не надеяться на Рождественские выходные, потому что пропустил почти все свои рабочие дни в сентябре. А потом говорит, что скучал (а ещё говорит, что если Гарри выкурит ещё хоть одну сигаретку, то может распрощаться со своей работой, потому что его голос звучит ужасно). Гарри смеётся. А потом просит наиграть мелодию одной из песен Ланы Дель Рей (Гарри, почему-то, кажется, что сейчас он готов петь только её песни). * Сейчас понедельник и у Гарри всё ещё ужасный голос, но Гарри почти смеётся (Живи , парень, сегодня всего лишь пара французского и литературы, а потом ещё английский, философия – и домой). У Гарри первым – литература, и он всё-таки почти скулит, когда видит те самые голубые-голубые-голубые глаза. Преподаватель что-то очень нудно (или не совсем, просто Гарри не готов к такому в понедельник) тянет, а Гарри хочется сбежать, потому что его дневник-ежедневник закончился, а ему хочется писать-писать-писать. Зуд под кожей не даёт сосредоточиться. Но это не страшно. (Ведь Гарри поднимает руку, щебечет что-то про срочный звонок и сбегает) Гарри понимает, что нужно учиться жить, хотя бы потихоньку и помаленьку (но, Господи, у него слишком голубые глаза и карамельного цвета волосы). Гарри понимает, что физически не готов слушать сегодня песни Эда Ширана. Вместо него он включает The Rolling Stones и тихонько шепчет, что тоже часто бродит улицами любви* (Чёрт, мне же не шестнадцать, нет-нет-нет. Это слишком). Гарри потихоньку живёт, но всё же покупает новый блокнот. Гарри ни капельки не стыдно, когда он прогуливает французский (но всё же приходит на философию и английский. Он не настолько придурок). (Возможно, Гарри и умирает по частичкам, но сейчас он чувствует себя шестнадцатилетним. А в шестнадцать он был влюблён в музыку и был целым. Без татуировок и не-сломанным от любви. Гарри в семнадцать уже понял, что люди – дерьмо. Особенно в отношениях) Гарри пишет в своём блокноте о яркой ослепляющей улыбке, морщинках в уголках глаз, тонкой полоске губ, вечно растрепанных волосах, серой толстовке, десятке браслетах на запястьях и о голубых-голубых-голубых глазах, и ему правда пора перестать описывать каждый вздох Луи Томлинсона, но он не виноват в том, что каждое движение шатена (у него карамельные волосы, карамельные, чёрт его дери!) словно калёным железом вырезается на сетчатке его глаз. (После окончания пар Гарри быстро, пока никто не видит, пишет на стикере «Есть множество вещей, что я хочу сказать тебе, но я не знаю, как», выдирает из своего блокнота исписанную страничку, а затем проталкивает записку-послание через щель в шкафчике Луи) * - Томмо, ты идёшь? Ой, что это у тебя? – ухмыльнулся брюнет, заглянув в какой-то текст, что держал в руках Луи. – Что, поклонницы пишут? - Отвали, придурок. Пошли скорей, а то опоздаем. (Чёрт побери, думает Луи, что это за фигня? Никто не мог узнать об… этом. Ведь никто не мог?) * Гарри вновь идёт в бар Ника, чтобы петь – и ничего более. Ник хороший друг, правда, со слишком бурной фантазией, но он всегда может помочь. Ник видит, что Гарри улыбается и думает, что всё действительно возвращается на свои более-менее привычные места. Гарри просит музыкантов наиграть что-то из повседневного репертуара, но обещает Нику, что выберет какие-нибудь новые песни (Стайлс, ты задолбал уже. Второй год уже напеваешь свои сопли). Гарри оставляет телефон в гримёрной и ставит его на беззвучный, чтобы не слышать звонки от Зейна (Пусть поволнуется, мудак). Гарри подмигивает девчонке за столиком у окна и посылает Нику со сцены воздушный поцелуй, отчего тот морщится, смеётся и показывает ему средний палец. - Ну что, может, зайдёшь ко мне в выходные, Гримми? Я скачаю новый фильм и куплю попкорн. - Я слишком хорошо тебя знаю, Стайлс. Ты снова включишь «Дневник Памяти» или «Друзей», купишь апельсиновый сок (а я ненавижу апельсиновый сок!) и чипсы, в крайнем случае – крекеры. А потом не дашь смотреть фильм, вечно увлекая в свои бессмысленные разговоры. Но несмотря на то, что Ник вредничает, он, как обычно, соглашается. Гарри продолжает звать Ника – Гримми. Ник продолжает звать Гарри по фамилии. Они продолжают подкалывать друг друга. Всё действительно встаёт на свои места. * Во вторник Гарри решает, что ему слишком одиноко в его квартире, поэтому он идёт в приют для животных и выбирает там беспородную кошку пятнистого окраса (возможно, назвать её Герцогиней было не самой лучшей идеей, но герцог в его жизни уже был, поэтому всё по справедливости). Прямо там ему читают чуть ли не часовую лекцию про то, как нужно ухаживать за кошками, что нужно приобрести и где это можно приобрести (Гарри, на самом деле, просто покупает всё в зоомагазине через дорогу от приюта), но всё же кошка отправляется к нему домой. Герцогиня довольно тихая и очень любит быть в руках у Гарри (Она просто боится, маленькая трусишка), особенно когда тот занят очень важным делом (переписать лекции с пропущенных им пар по французскому всё же надо, хорошо, что его одногруппники всегда готовы прийти на выручку). Но кошка очень милая, так что Гарри готов простить ей всё, что угодно (особенно то, что она скинула кружку чая на белоснежный ковёр в гостиной, а затем чуть не опрокинула любимый цветок хозяйки квартиры). Сегодня в университете Гарри не видел парня с глазами цвета незабудок, сапфиров, топазов, августовского моря и чёрт-ещё-знает-какими бывают глаза Луи (прекрасными – скрипит внутри него что-то). Сегодня Гарри более-менее жив (Когда Гарри смотрит телевизор, Герцогиня ложится прямо ему на грудь, в районе сердца. Гарри не понимает, что это значит). * В среду у Гарри – французский. Гарри отчаянно хочется курить, но Гарри достаёт блокнот и пишет. Потому что вдохновение – штука непостоянная, а ему на следующей неделе сдавать сочинение по английскому на пять тысяч слов (гад-ко – так и читаешь в движениях Гарри). Гарри собирает всё остатки своего мужества в кулак и идёт на пару (кажется, преподаватель даже удивляется его присутствию). Гарри не винит никого в том, что его друзья – конченные идиоты (а ещё они оба окончили университет). Гарри улыбается (а затем смотрит на две парты вперёд и крепко сжимает челюсть. Как же хочется курить). * Впервые Гарри встречается с Луи взглядом дольше, чем на пару секунд, на сдвоенной паре английского в четверг. Он стоит у доски, и никто не смеет винить его в том, что он отлично знает материал (а ещё он ну очень любит читать). Возможно, Луи даже шепчет что-то вроде «Молодец, парень», но Гарри уверен, что у него слуховые галлюцинации. Гарри выдыхает и вновь улыбается (что-что, а натягивать улыбки он умеет превосходно). В перерыве на обед ему звонит Ник и говорит, что на работу ему только завтра (видите ли, он нанял ещё какого-то мальчика на работу во время отсутствия Гарри). Гарри сжимает челюсть вновь и шепчет, что совсем не против (сдохнуть прямо сейчас). Но на самом деле Гарри не хочет быть в одиночестве сегодня. Гарри плюёт на обиду и гордость, поэтому отвечает на звонок Зейна (Может сходим куда-нибудь, Зейн? Очень хочется курить). * Зейн говорит, что он сейчас на работе (Зейн управляющий в каком-то кафе, должность неплохая, да и платят хорошо), но зовёт Гарри приехать к нему. Гарри соглашается (А почему бы и нет?). Его друг действительно красивый, и когда они сидят за барной стойкой и разговаривают («Да ладно тебе, Гарри, никто ничего не скажет», - Зейн всегда относился к жизни слишком просто), какая-то девчонка в самом углу зала краснеет под взглядом Малика (Гарри смеётся и обещает обо всём рассказать Перри). Они говорят (И, слава Господи, не хочется курить так дико), а потом прощаются и расходятся – Зейн обратно к себе в кабинет, а Гарри идёт домой. Так непривычно понимать, что его кто-то там ждёт (и пускай этот «кто-то» - всего лишь кошка). У самой многоэтажки Гарри забегает в аптеку и покупает никотиновый пластырь. * Последняя пара литературы на этой неделе проходит в пятницу, и Гарри, наконец-то, выдыхает, потому что ему, возможно, становится чуть легче (но он никому не признается в этом, и он ведь выжил, чёрт возьми, выжил!). Никотиновый пластырь на его руке неприятно теребит кожу, но Гарри знает что это неправильно, но ничего**. Так что Гарри терпит. Гарри почти жив на литературе, и когда парень со слишком (ну оооочень слишком) голубыми глазами оглядывается назад, Гарри видит его глаза, и он обещает, что больше не оставит в шкафчике Луи ни единой записки (он, конечно же, забывает об этом). (Гарри пишет, что «Это неправильно, но ничего», потому что Уитни чертовски права) * Вечером, когда Гарри уже вернулся из бара, ему по скайпу звонит Джемма, и она слишком солнечно улыбается для этого угрюмого города. Но Джемма – такая близкая, несмотря на всё расстояние – и такая родная, что Гарри хочется расплакаться от переполняющих его чувств. (Гарри знакомит Джемму с Герцогиней, и та звонко смеётся, говоря «Приятно познакомиться, мадам») * В субботу к Гарри приходит Ник, и он просто грязный врунишка, потому что именно он добавлял пошлые комментарии к «Отбросам» (куда ещё-то Ник, это и так слиииишком грязный сериал!). Гарри всё-таки не купил попкорн (эту утрату с лёгкостью восполняет мороженое). Ник тоже считает, что Герцогиня очень милая, но дополняет, что она всё-таки чуть-чуть вредная (Гарри говорит, что Ник очень похож на Герцогиню. Ник посылает Гарри. Тот в ответ лишь смеётся и включает четвёртую серию первого сезона). Гарри, возможно, почти забывает про Луи-со-слишком-голубыми-глазами. Луи не понимает, кто мог узнать про его маленькую тайну. (Даже если её, на самом деле, никто не узнал) * В воскресенье Ник говорит, что кошки всегда ложатся на больные места, и Гарри подговаривает Герцогиню лечь Нику на голову в качестве маленькой мести, и Ник безобидно смеётся. Вечером Гарри вспоминает, что Герцогиня всегда ложилась ему на грудь – и всегда только в районе сердца.