I.
На могиле Тома Гаскарта шёл дождь. Чернила на пригласительных карточках растеклись. Ромашки и фрезии смялись, а затем осыпались. Венок из свежих роз у основания гроба развалился и выглядел увядшим. Дождь затопил провалы на мягкой земле под их ногами, образуя лужи, и грязь запачкала их туфли, засохнув в виде грубой тёмно-коричневой корки, которую потом будет не так легко содрать. Алекс стоял в стороне, наблюдая за церемонией. По обе стороны от него находились Райан Доусон и Джек Баракат, чтобы время от времени класть руку на его плечо и шептать: «Всё будет в порядке». Но Алекс больше не был печален, потому что грусть уже требует чувствовать хоть что-то. А он был лишён чувств, когда ледяные капли падали ему на лицо и стекали вниз по щекам вместо слёз. Алекс не был убит горем, он не грустил и не бился в истерике. Он был эмоционально истощён. Он не чувствовал ничего: ни ветра, продувающего его мокрый костюм, ни дождя, обрушивающегося мощными потоками вниз, ни даже боли от потери брата. Вскоре, церемония была закончена, и все разошлись, оставив Алекса, Райана и Джека одних. Миссис Гаскарт пришлось уехать домой, под присмотром родного брата, когда она чуть не упала в обморок при виде тела своего сына, уходящего под землю. Холодный, бледный, он походил на восковую фигуру в своём гробу. После того, как все припаркованные около кладбища машины, кроме побитого 1995 Ford Taurus Райана, разъехались, Джек потянул Алекса в сторону лесной чащи за кладбищем, где росли высокие сосны и яблони. Их корни выбивались из-под земли, пересекая дорогу, а листья падали в танце на надгробья, будто освящая их в своих исповедях. Все трое сели в круг, прежде чем Джек достал маленькую серебряную коробочку и пакетик с травой и стал отсыпать понемногу на развёрнутую бумагу . - Джек, - Алекс сказал, - я не думаю, что мы должны делать это именно здесь. - Что? – Джек лизнул край бумаги. – Здесь можно делать всё, что угодно. Это же чёртов город-призрак. Алекс промолчал, а Райан подтолкнул его: - Алекс, тебе нужно снять напряжение. Мы все за тебя волнуемся. - Я в порядке, - отозвался тот. Но это была бесплодная ложь. - Ты не в порядке, - сказал Райан, приняв косяк от Джека и сделав затяжку, кашляя. – Но это нормально. Смерть обычно не засиживается подолгу с людьми. Он передал Алексу косяк, и тот взял его с опаской. Прикуривая его, он затянулся и расслабленно улыбнулся, почувствовав, как каннабис окутал всё его тело изнутри. Как он взял верх над его нервами и буквально обезболил всё его тело от горя, хлещущего в лицо дождя и грубого холодного камня, на котором Алекс сидел в своих лучших костюмных штанах. - Да, - продолжил Джек, затянувшись передаваемым по кругу косяком. – Смерть никогда не бывает справедлива. Она будто… забавляется. Нет-нет, погоди! Смерть, как игра. Случайная, несправедливая, такая, где никто не помнит победителя. Все беспокоятся лишь о проигрыше и о потерях. - Точно, - подхватил Райан. – Это игра, где мы всего лишь пешки. - И кто выигрывает? – Алекс закашлялся от очередной затяжки, когда косяк снова дошёл до него. - Никто. Жизнь побеждает. - Жизнь – сука, - согласился Райан. - Но, в конце концов, - сказал Джек, ухмыляясь, - что остаётся нам? - Что? – спросил лениво Алекс с полным ртом дыма. Каннабис брал верх над ним, окутывая в расслабленное состояние задумчивости. Кладбище вокруг него выглядело уже не таким болезненным. Серая бледность надгробий, размытая с зеленью леса вокруг и коричневой грязью на его обуви, - всё это путается между собой в одной хаотичной смеси рая и ада. - Секс, - сказал Джек. - Всё, что нам оставила жизнь – это секс. - И смерть, - добавил Райан. - Да, - снова усмехнулся Джек, вялый и обкумаренный. – Ебаться и умирать. Внезапно, Алекс вспомнил Тома. Суровые слова, которые рассекали его, когда он кричал на своего брата. Майка New Found Glory, которая буквально жгла тело. Шторм вне дома. И буря между ними. Наконец, он ответил: - И рисковать. Некоторые люди, они рискуют абсолютно всем. Джек поднял косяк над своей головой и крикнул через всё кладбище, напугав многих встрепенувшихся птиц на деревьях. – За всё, что у нас осталось! Райан одобрительно загудел, а Алекс пробормотал себе под нос: «За разбитое сердце».II.
Дорогой Ты, Мне жаль, если я сделал что-то, что задело тебя вчера в кофейне. Я не ожидал столкнуться с тобой. Блять, прошло столько лет, да? Забавно, как можно каждый день своей жизни думать об одном и том же человеке, а он оказывается ещё прекраснее, чем в твоих мечтах. Я надеюсь, что ты не сердишься на меня. Хотя, я бы сердился, окажись я на твоём месте. Конечно, я и так всегда на себя злюсь, поэтому это не говорит о многом. Но вот, по чему я скучаю, Ребёнок (Я ещё могу называть тебя ребёнком? Ты всё тот же?). Я скучаю по Чикаго. Я всё ещё чувствую покалывание в пальцах, звон в ушах и кружащуюся голову, с того самого момента, когда оставил тебя. Ты будто забрал с собой самую здравомыслящую часть меня. И это нормально, Ребёнок. Потому что она принадлежала тебе. И всегда будет. Любая частичка меня, даже самая невменяемая, твоя. С тех пор, как мы сидели на берегу озера Мичиган, а сильный ветер сдул твою шляпу прямо в воду, и я сказал. Я сказал, что утонул бы за тебя. Что я умер бы за тебя. Ты, покраснев, засмеялся и сказал мне замолчать, чтобы не говорить больше таких глупостей. Но я был серьёзен тогда, Ребёнок. Ты был самым ключевым эпизодом в моей жизни. И я должен поблагодарить тебя за это. Ты был моим спасательным кругом. И, чтобы жить, ты должен был погрузиться, прежде чем научиться плавать. Ты должен был утонуть, прежде чем научиться дышать. Вот почему я сжёг все мосты. Я должен был сделать это, чтобы выжить. Я должен был позволить всему, что у нас было, умереть, и я часто думаю о том, смог бы ты когда-либо простить меня за то, что я разбил твоё сердце. Я никогда не желал, чтобы так произошло, но оно, как и все вещи… просто случилось. Сердца – очень хрупкие вещи, Ребёнок. И мы не должны их терзать одиночеством. Жаль, что я так и не понял этого в Чикаго. Но Куперстаун – это город вторых шансов. Я многое осознал за тот промежуток времени, что был здесь. Я очень надеюсь, что тебе это место помогло разобраться во всём не хуже, чем мне. Я всё думаю.… Сможешь ли ты когда-нибудь в жизни дать мне этот второй шанс? Пожалуйста, напиши домой. XO, от Меня. Патрик некоторое время просто смотрел на письмо, найденное в своём почтовом ящике, нахмурившись, озадаченно. Он перечитал его ещё около трёх раз, прежде чем кинуть на журнальный столик перед собой и откинуться на спинку дивана, размышляя о том, может ли это письмо просто исчезнуть. На самом деле, нельзя было говорить, что Патрик не ожидал того, что Пит попытается вернуть его. Это было вполне предсказуемо. Что Патрик будет полностью не уверен в том, как ему на это стоило бы отреагировать. Он не спал всю ночь, размышляя о том, что ему делать, если Пит всё же решит связаться с ним. Но ничего не приходило ему на ум. Понятное дело, он не мог снова убежать; ему надоело постоянно убегать. Он не мог игнорировать его; потому как никто не осмелится игнорировать Пита Вентца. Но он не мог снова угодить в руки того, кто однажды убил его, часть за частью. И он даже не мог надеяться, что его скорбящий сосед станет участвовать в его бесполезной университетской драме. Это даже хуже, чем ходящие по кампусу слухи, - просить Брендона забыть о Гретте , чтобы помочь Патрику выяснить, как собрать осколки его жизни в единое целое, которые Патрик, как он сам думал, оставил за горизонтом Чикаго. Но вот она, перед ним на журнальном столике, его жизнь. Вот оно, его прошлое. Пит Вентц был олицетворением подростковой жизни Патрика. Он помнил его глупую улыбку, басовитый голос в его машине, когда он забирал Патрика со школы. И непрерывный поток СМС-сообщений: «С добрым утром», «Спокойной ночи» или «Скоро увидимся». Он помнил каждые причуды или заморочки Пита. Патрику казалось, что он уже подавил в себе воспоминания и эти моменты, но они вернулись к нему с большим натиском, словно ураган. Пит, он тоже был, словно ураган. Он был диким, нестабильным, непредсказуемым, и чаще всего, вас просто уносило мощью его течения. По сравнению с ним, Патрик был лишь моросящим дождём. И если в этом было хоть немного смысла, то, может быть, тогда Патрик понял бы значение загадочного письма Пита. Хотел ли Патрик снова его увидеть? Хотел ли он примирения? Или он хотел оставить всё, что было между ними, в Чикаго, мёртвым и погребённым? Эти вопросы стали пилить его разум где-то в области затылка.III.
Офис Даллона Уикса представлял собой круглую комнату с множеством книжных полок и пугающих картинок скелетов и зомби. Модель гроба из красного дерева стояла в стороне, и Брендон ожидал, что вот-вот оттуда выскочит харизматичный молодой человек, пока он сидел в ожидании посреди пасмурного офиса, сложа руки и беспокойно кусая губу. После того, как Даллон вчера ушёл, Брендон намеревался отступить в свою мирную гавань спрятанного алкоголя в его спальне. Но его планы были прерваны визитом его давнего приятеля Спенсера Смита со своим другом Джоном Уокером. - Брендон, мы всё знаем, - с серьёзным видом заявил Спенсер, стоя в дверях, когда Брендон отошёл в сторону, чтобы впустить ребят внутрь. Он поглотил его в объятия и всхлипнул: - Мне очень жаль. Джон не сделал ничего, а только проскользнул в комнату и спросил, есть ли у них кофе. Патрик послал его за ним. - Ты в порядке, Спенс? – Брендон чувствовал себя так, будто не он должен был говорить эти слова. Спенсер только кивнул, опустив голову. - Я… я думаю, что… - Ну, что не так? – опять же, Брендон чувствовал себя слишком любопытным. Спенсер стянул свои ботинки и поставил их на коврик в прихожей, а потом поднял глаза на Брендона, с застенчивой улыбкой и румянцем на щеках. - Кажется, я влюблён в Джона. И Брендон застыл в изумлении, практически позабыв о Гретте Сэльпитер. Для начала, он не слишком хорошо знал Джона Уокера. Всем, что он знал о зависимом от кофе и алкоголя парне, было то, что ему нравилась инди-музыка, кошки, и, по непонятной причине, подобные Спенсеру Смиту. Он бросил бизнес-колледж, чтобы преследовать свою мечту и играть акустические концерты на публику. Часто, они с Брендоном открывали шоу в «The Green Gentleman» . Они оба играли каверы на музыку The Beatles, Боба Марли или даже выступали с Рождественскими песнями, когда наступал сезон праздников. Но Брендон знал, судя по сплетням, что у Джона было много девушек на одну ночь. И репутация Джона Уокера, на самом-то деле, была столь же плоха, как и сейчас у Гейба Сапорты, пока он не познакомился со Спенсером. Затем, как и во всех историях о любви, главный герой встречает другого героя (или героиню) и меняет его(её) в лучшую сторону. В каком-то смысле, так случилось и у Спенсера с Джоном. Он не помнил, как именно они встретились, но он точно знал, что эта история была связана с ужасно пьяным Джоном и робким первокурсником Спенсером. Что было дальше – уже другой разговор. - Что?! – прошипел Брендон, когда Спенсер прикрыл его рот своей ладонью, потной от влажного Калифорнийского воздуха. - Ты не должен говорить ему! – возразил Спенсер. – Я всё скажу ему вечером. Не впускай его сюда пока что. - Спенсер, т-ты думаешь, что это взаимно? Спенсер пожал плечами, залившись краской. - Может быть. Я не знаю. Он работает сегодня вечером. Я попросил друга поставить нашу песню. То есть, когда я приду и скажу ему обо всём, мои слова приобретут гораздо более глубокий смысл. - Ты о той самой подержанной серенаде? Спенсер кивнул, легкомысленно хихикая. - Это наша с ним песня. И это то, что я чувствую к нему. Полностью и чистосердечно. И никаких отговорок. - Как ты понял, что влюблён, Спенс? – спросил Брендон, вспоминая о Райане. Спенсер пожал плечами. - Ты просто знаешь об этом. Ты чувствуешь, будто две части собираются в единое целое. Ты чувствуешь себя частью чего-то совершенного. И ты понимаешь, что заслуживаешь этого. И Брендон нахмурился, потому что он не заслуживал ни Райана, ни Гретту… Скрип двери вырвал Брендона из его мыслей, как только Даллон проскользнул в кабинет и плюхнулся на кресло из искусственной кожи, которое под его весом издало скрипящий звук. - Ты пришёл! Брендон выдавил из себя улыбку, которой он успел научиться с их разрыва с Райаном. - Да. Я хочу, чтобы о Гретте помнили. - Это хорошо, - кивнул Даллон. – Моя двоюродная сестра заслужила этого. Она была самой милой девушкой, которую я когда-либо знал. - Да, это так, - размышлял Брендон. – Однажды, когда я заперся в туалете, в страхе, что мои сверстники изобьют меня за то, что я гей, Гретта вытащила меня, - усмехнулся он, - и сказала, что надерёт задницу каждому, кто будет издеваться надо мной. И однажды, она сделала это. - Гретта знала, каков этот мир, пусть многие и считали её наивной, - согласился Даллон. – Она знала, на что идёт, когда призналась своей семье об ориентации. Но она прошла через это и продолжила свой путь. Мужество было её достоинством. Брендон улыбнулся, следя за словами, которые вылетали из уст Даллона, словно маленькие рифмовки и стихи. Он наслаждался его убаюкивающим голосом. - Я бы очень хотел знать Гретту так, как знал её ты. Даллон засмеялся с этого. - Нет, ты наверняка знал её гораздо лучше, чем я, Брендон. Признаюсь, я был дерьмовым двоюродным братом. Я не смог оказать ей столько поддержки, сколько хотел бы. Может быть, тогда… - он затих. Невольно, Брендон перегнулся через стол и сжал предплечье Даллона, держа его руку и ощущая крепкую мышечную массу. Он ободрил его: - Даллон, это не твоя вина, что она мертва. Если мы станем говорить такие вещи, то мы, в конечном счёте, будем ходить кругами и ни к чему не придём. - Ты прав, Брендон, - прохрипел он, сквозь полуулыбку. – Тогда, я полагаю, ты не будешь против сопроводить меня на её похороны? У меня нет здесь ни одного друга. Впервые за долгое время, Брендон по-настоящему улыбнулся. Это отразилось в свете, залившем пасмурное небо, и Брендон подумал, что это, вероятно, проблеск среди чёрных туч его жизни. - Конечно, Даллон. Я бы очень хотел.IV.
На переулке Эбботс было тихо, как и каждой ночью, но сейчас всё было совсем иначе. Опережающая тишина. И это было идеальным описанием того, как Уильям сейчас сидел на мягком кресле и время от времени поглядывал на Райана краем глаза, кусая губу и нервно дёргая ногой, как будто вот-вот должно что-то случиться. В конце концов, Райан заметил его поведение и надменно посмотрел на него, оторвавшись от чтения. - Я могу тебе чем-то помочь, Беккет? - Нет, - сказал он, не задумываясь. – Да? Райан фыркнул. - Ну что уже? - Ну… - Уильям вертел пальцами, стараясь сформулировать то, что ему нужно было сказать, лучшим образом. – Я хочу… Тебе нужно… Я… Изогнув бровь, Райан усмехнулся. - Ты закончишь хотя бы одно из этих предложений, прежде чем я пойду спать? На этом моменте Уильям выпалил всё одним скомканным предложением: - ТысходишьнадвойноесвиданиесомнойиГейбом? … - Что?! - Ты, - Уильям повторил, - сходишь на двойное свидание со мной и Гейбом? - Ты идёшь на свидание с Гейбом Сапортой?! – Райан вытаращил на него глаза. Но Уильям вскочил, опрокинув книгу и стопку статей в волнении. - Я бы не назвал это свиданием! Мы едва знакомы! Это просто подарок в качестве благодарности. - Мне казалось, ты говорил, что он не был признателен. - Я знаю, - проворчал Уильям, - но он пришёл и извинился. - Подставь его, - предложил Райан свысока. - Зачем? - Потому что тебе нужно отнестись к нему так, как он отнёсся к тебе. Уильям нахмурился. Было ли правильным подставлять Гейба Сапорту? Самого Гейба Сапорту? Миллиардера, который не видел бы перед собой миллионы лет жизни, не спаси его Уильям? Миллиардера, который обвинил Уильяма в том, что тот пользовался его пьяным телом? Колеблясь, Уильям не знал, что ответить. А Райан, как видите, был умён. Это было преимуществом Райана: он был гораздо умнее большинства. Райан знал механизмы людей и то, как они работали, но Уильям не был уверен, стоило ли прислушиваться к его советам по поводу отношений, после того фиаско с Брендоном. Хотя, это не было какими-то отношениями и это не было даже свиданием. Или всё же было?V.
Джерард думал, что он обрёл, наконец, некое душевное спокойствие, когда он укрылся в библиотеке кампуса, размышляя над каждой книгой, он мог найти, которая, как ему казалось, могла помочь делу. От антологий о серийных убийцах до коллекции возможных религиозных мотивов, Джерард читал мелкий текст при приглушённом освещении. Он чувствовал, как кофеин постепенно выветривался, а сон брал верх над ним. Глянув на часы, он понял, что сейчас была половина девятого. Ему нужно было сделать получасовой перерыв и уехать в Монровиль, чтобы молиться за Куперстаун в нескольких милях оттуда, из его города-конкурента. Рэй закончил опрашивать людей, которые видели пострадавших, Гретту Сэльпитер и Тома Гаскарта, в день убийства. Ничего, кроме причины смерти, не осталось таким же. Том Гаскарт весь день провёл со своими друзьями, записывая кавер-версии на песни New Found Glory. Гретта была со своей очень хорошей подругой детства Хейли Уильямс. И девушка, на которую было совершено нападение, Джамия Нестор, работала весь вечер. Ни одно из алиби даже не взаимодействовало друг с другом. Джерард запустил руку в волосы и часто заморгал, чтобы отогнать от себя подступающий сон, который наливал свинцом его веки. У него были ещё стопки книг впереди, которые ему нужно было изучить. Чтобы проверить. Чтобы вернуться в Монровиль и читать их там, с целым чайником кофе. Он нуждался в чём-то, что держало бы его бодрым, что отгоняло бы кошмары и ночных демонов, что приходили к нему, как только он закрывал глаза. Ему нужно было что-то постоянное… Книга упала на столешницу, достаточно громко в тишине наступающей ночи, и Джерард вздрогнул, очнувшись. Подняв глаза, он увидел перед собой нахальную ухмылку Мистера Фрэнка Айеро. Он только что швырнул достаточно тяжёлую книгу на стол, от чего мельчайшие пылинки взлетели в свете старомодных керосиновых ламп библиотеки. - Что ты здесь делаешь? – грубо спросил Джерард, зевая. - Думал помочь тебе с расследованием, - Фрэнк скользнул в кресло напротив него и открыл книгу. Он пролистал несколько страниц, прежде чем остановился и пробежался указательным пальцем по нескольким строкам. - Ты даже не читаешь сейчас! - Нет, я читаю, - Фрэнк искренне кивнул. – Речь идёт о культе, где убивали гомосексуалистов любой принадлежности в кампусе колледжа пятнадцать лет тому назад. - … что? – теперь Джерард действительно пробудился. Фрэнк продолжил, мелькнув перед Джерардом титульной страницей, где было напечатано «Санти». - Они были одержимы оккультизмом и поклонялись богу по имени Санти. Согласно их религии, Санти очищал мир от нечистого. От содомии. На самом деле, последователи этого культа дают обет безбрачия. - Откуда ты об этом знаешь? - Я делал доклад по психологии на эту тему, - рассказал Фрэнк. – Я же говорил, что смогу помочь с профилем преступника. - То есть, ты думаешь, что наш серийный убийца охотится на геев? Фрэнк пожал плечами. - Ну или любого человека, у которого были однополые связи. Но, на самом деле, в зависимости от того, насколько они одержимы этой религией, покушаться они могут даже на любого, кто лишён девственности. Джерард глянул на Фрэнка, а тот посмотрел в ответ. Они оба буквально бросали вызов друг другу. Фрэнк одним взглядом говорил Джерарду: «Давай же. Разреши мне участвовать в этом», а Джерард в это время пытался максимально вытолкнуть эту мысль из своей головы, даже при том, что книга назойливо лежала прямо между ними. - Я хочу помочь. - Ты хочешь, чтобы твоей девушке полегчало, - прервал его Джерард. - Я хочу, чтобы тот, кто напал на неё, был привлечён к ответственности! И если это один из этих больных грёбаных уродов, то, пожалуй, тебе стоит взять его как можно быстрее, иначе я отправлюсь на его поиски сам. - Это угроза, Фрэнк? - Нет, это обещание, - лицо Фрэнка напряглось. – Если я поймаю того, кто причинил ей боль, то Богу лучше сразу отвернуться от меня. - Ты веришь в Бога? – Джерард звучал искренне удивлённым. Фрэнк замолчал и передал книгу Джерарду, чувствуя себя полностью поражённым. Он направился к выходу и прошептал: «Только если он слышит мои молитвы…» И последним, что он слышал, прежде чем выйти из здания библиотеки, был голос Джерарда, разрезавший тишину, словно удар молнии. - Фрэнк, я хочу, чтобы ты был задействован в этом деле.VI.
Мелькая через толпы людей, торопясь поскорее вернуться со своих ночных курсов домой, Райан бормотал что-то себе под нос и кидал сердитые взгляды на каждого, кто осмелится посмотреть в его сторону. Люди сразу отворачивались и перешёптывались об этом странном ученике из литературного класса. Но Райана они не волновали. Его апатия набирала новые обороты в кампусе Куперстауна. Возможно, это было одним из преимуществ жизни с отцом-алкоголиком: вы медленно перестаёте заботиться о том, что люди думают о вас. О перешёптываниях из-за набитого синяка под вашим глазом и рваных ран на руках, которые следовало бы зашить. Вас не волнуют издёвки над тем, что у вас нет друзей, что вы практически не разговариваете и всегда ходите в одиночестве. Вас перестаёт всё это волновать, потому что единственное, о чём вам остаётся заботиться, причиняет слишком много боли. Поэтому, Райан был действительно профессионалом в безразличии. Он знал, как устроено общество, и ему это не нравилось. Он также не скучал по тем временам, когда он был «влюблён» в Брендона (даже если Райан и не верил во все эти ребяческие клише. Брендону нужны были обязательства, цветы и безусловная любовь, а Райан не верил в эти вещи). Он понял, что не скучал и по заботе о ком-то. Люди просто обременяли его по жизни. И, к сожалению, Райан слишком привязался к своему соседу по комнате, Уильяму Беккету, за то время, что они проводили вместе. Именно поэтому он безучастно бродил по университетскому городку, направляясь в никуда. Без назначения, Райан, ушёл в «The Green Gentleman», чтобы подыскать кого-нибудь для двойного свидания этим вечером. Наверное, ему бы гораздо больше повезло этой ночью пятницы, ищи он кого-то подвыпившего, травящего себя литрами виски и текилы. Он помнил последний раз, когда он покидал общежитие посреди ночи за чем-то, вне его занятий. - Ну же, Рай, - хихикнул Брендон в лунном свете. Он пробирался по кампусу университета, крепко держа руку Райана в своей. Он бы никогда его не отпустил. - Куда мы идём, Брендон? Райан ненавидел сюрпризы. Он ненавидел их ровно с тех пор, когда он в очередной раз находил своего отца, развалившегося на земле, в бессознательном состоянии, медленно умирая от алкоголя. - Увидишь. - Ты же знаешь, что я ненавижу сюрпризы. - Этот будет приятным, - Брендон искренне посмотрел на него. – Я обещаю. Райан вздохнул и позволил Брендону удивить его. Он позволил Брендону потянуть его к окраине пляжа, позади Кресцент-Стрит, в небольшую лесную чащу, подобные которой окружали весь Куперстаун. Он спускался вниз по грунтовой дорожке, заросшей корнями деревьев и колючими кустарниками по бокам (они кололи Райана и царапали его обувь и единственную пару джинсов, которая более-менее сидела на нём). Райан не жаловался – он, сжав руку Брендона сильнее, наблюдал за тем, как луна танцует перед ними. Наконец, заросли леса открыли им поляну, где серебристый свет луны прорезал свой путь через ковёр нарциссов и дикой заросшей травы. Грациозно, Брендон упал на траву и потянул Райана за собой. - Ну что? Я хотел видеть лунный свет на твоей коже. - Ты бы в любом случае его видел, - прошептал Райан в его волосы. - Нет, не так, как сейчас, - напевал Брендон, прислонившись губами к его телу, от чего мурашки пробежали по коже Райана. И он не мог больше возражать. Райан был настолько потерян в своих мыслях, что он не заметил задорную девушку из театрального класса, идущую вдоль тротуара. Она подняла голову вверх, потерявшись в звёздах и пытаясь посчитать каждую из них. Ни один из них не заметил друг друга, и они столкнулись, упав на землю, отделавшись несколькими царапинами и синяками. - Извини меня! – она завизжала. Райан собирался накричать на неё, толкнуть, но потом он вновь вспомнил Брендона, и его глаза, размером с луну, о которых он однажды написал небольшое стихотворение. Back to the street where we began, Feeling as good as love you could you can. Райан взглянул на светловолосую девушку перед ним. Она была хрупкой и миниатюрной, с длинными изящными ножками и стройной фигурой, благодаря занятиям хореографией. На ней были надеты обтягивающие брюки и свободная рубашка, спадавшая с плеч. Девушка посмотрела на него своими карими глазами, напоминая Райану того, о ком ему довелось писать стихи… - Всё в порядке, - пробормотал Райан. – Это моя вина. - Ты не ушибся? – робко спросила она. - Я в порядке! – сказал он немного жёстче, чем предполагалось, потерявшись в её глазах снова. Это освежало в памяти тот самый оттенок коричневого. На самом деле, Райан даже прищурился, отметив, что её глаза даже той же формы, что и у Брендона, но он уверил себя, что ему лишь кажется. - Прости, сегодня не мой день. - То же самое, - грустно призналась она. – Мой хореограф твердит, что мне нужно сбросить несколько килограммов, если я хочу участвовать в спектакле. - Что?! – Райан мог вспомнить точно такое же худое тело, обладатель которого, сколько бы Райан не твердил о том, что оно идеальное, не верил в это. – Ты же худенькая! Её всхлипы утихли, и она мягко улыбнулась ему в свете луны. - Спасибо. - Кстати, - Райан запнулся, - что ты делаешь этим вечером? - Ничего. А что? - Не хочешь составить мне компанию? – он быстро и усиленно думал, стараясь сделать свою речь более поэтичной, а не похожей на обычную уличную беседу. – Ну, знаешь, в качестве извинения. Я не могу отпустить тебя просто так. - Всё нормально… - Я Райан, кстати, - сказал он. – Райан Росс. В течение некоторого времени, девушка просто смотрела на Райана, на его взъерошенные ветром волосы, глупую улыбку и его тесную одежду из секонд-хенда. Наконец, она улыбнулась в ответ, так напоминая Райану парня, который привёл его в лес одним прекрасным днём. - Да, конечно, Райан. Меня зовут Келти Коллин. Райан улыбнулся, и в этот момент он не знал, было это искренне или нет.VII.
Квартира Хайми Пресиадо находилась прямо напротив «The Green Gentleman» на Темз-Стрит. Это было скромное жилище с одной спальней, гостиной и кухней, которую Хайми всегда держал в чистоте и порядке. Вику это место нравилось значительно больше, по сравнению с его жилищем в Кальдерстоуне около Веральд-парка. Он любил бывать у Хайми, потому что здесь было всегда уютно и убрано и здесь не было зависимой от героина матери, чахнущей прямо на глазах. Это место успело стать укрытием для Вика. - Где ты был вчера? – спросил у него Хайми. Он лежал на боку на диване, в одной его руке была бутылка пива, а его ноги были закинуты на журнальный столик. От них дурно пахло, но Вик не возражал. Это ведь была квартира Хайми, в конце концов. - Я… гулял, - неубедительно соврал Вик. - Ну же, Вик, - подтолкнул его Хайми, - у нас не было секретов друг от друга с начальной школы. Что с тобой случилось? Вик вздохнул. Он знал, что Хайми может читать его, как книгу. - Моя мама. - Ох. - Да, она покупала у Оббо вчера. - Оббо был в твоём доме снова?! – Хайми взревел и вскочил, выплёскивая пиво на прежде аккуратный ковёр. - Сядь, Хайми, - торопливо сказал Вик. – Он остался в гостиной вместе с ней. Успокоившись немного, Хайми сел обратно на диван, вместо того, чтобы ринуться к Оббо и разорвать его на куски. Он сделал глоток пива и уставился на Вика с глубоким беспокойством. - Знаешь, я бы убил этого ублюдка, если бы ты только попросил. - Но я не прошу, Хайми, да и ты не способен на убийство. - С чего это ты взял? - Перестань так говорить! – отрезал Вик. – Ты что, не читал заголовки газет? Сейчас столько людей умирает! - Успокойся, Вик, я всё знаю. Вик старался сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас, с Хайми, но мыслями он вновь уходил к Келлину Куинну. Почему он был так заинтересован в том, чтобы помочь Вику? Почему он так отчаянно оберегал Вика от причинении себе вреда? Был ли он сам однажды таким? Или, возможно, кто-то сделал ему больно, как и Вику? Эти вопросы неслись у него в голове с неимоверной скоростью, но успокаивающий голос Хайми возвращал его в реальность. - Вик, мне очень жаль. - Всё в порядке. Я просто очень беспокоюсь. Хайми вздохнул. - Я бы хотел одолжить тебе деньги на лечение. - Нет, не нужно! Есть много людей, которые буквально покупают мне путь по жизни. Даже Майк со своими двумя работами, которые изводят его… Хайми посмотрел на него. - Может быть, люди хотят тебе помочь. Может быть, я хочу, чтобы ты мог позволить купить Ативан. - Но я могу самостоятельно справиться с этим, Хайми. Я могу преодолеть эту проблему, - прошептал Вик. Он обращался не столько к Хайми, сколько к самому себе. И, возможно, это было тем, чего он желал больше всего. Последним, о чём он думал, прежде чем заснуть на плече у Хайми, в его крепких объятиях, были голубые глаза, смотревшие на него в отражении зеркала в полнейшем отчаянии.VIII.
- Ты уверен, что хочешь делать это? Тебя никто не заставляет. - Я в долгу перед ним, Пит. - Я понимаю, Гейб, но… ты не обязан ему ничем. - Знаю, - сказал Гейб. Он стоял перед зеркалом; Пит смотрел на него с порога ванной, облокотившись о стену, пока он пытался убрать с лица непослушные пряди волос и скрыть морщинки у глаз под макияжем. Он выглядел сейчас так же, как и Пит, когда на того находила бессонница. Литры разнообразного алкоголя и связи на одну ночь сказались на богатом мальчишке. - Я всегда рядом, Гейб, ты знаешь это, - пробормотал Пит, словно это была их общая тайна. Они никогда не говорили вслух о том, как нуждались друг в друге, но сейчас было то самое время, потому как дух смерти всё ещё витал в воздухе, а воспоминания о том происшествии ночью преследовали Гейба, сколько бы он не пытался похоронить их в прошлом. Он сомневался, что алкоголь сможет спасти его на этот раз. - Пит, ты мой лучший друг. Пит улыбнулся ему. - Я видел его сегодня снова. - Кого? - Патрика Стампа. Гейб неотрывно смотрел на него в отражении зеркала, улыбаясь. - Ты попытаешься разжечь пламя вновь? - Я любил его, Гейб. Любил больше жизни. - Тогда почему ты оставил его? - Я должен был, - сказал Пит. – Говорят, если ты что-то любишь, то ты должен уметь это отпустить. Я отпустил его, и… и я хочу его обратно. - Ты заслуживаешь его, Пит. - Ты, как и каждый в этом мире, тоже кого-то заслуживаешь, Гейб. Гейб не верил, но по какой-то причине эти слова приподняли его настрой, пока он поправлял воротник на своей фланелевой рубашке, готовясь к свиданию.