Trying Not To Love You

Луи сидел на террасе и нервно курил сигарету. Погода к вечеру слегка подпортилась. Низкие клочковатые тучи медленно проплывали по сгущающемуся ночному небу. Порывы ветра всё больше заставляли кутаться в лёгкую спортивную куртку. А слегка заметный моросящий дождик напомнил о себе только тогда, когда верхняя одежда окончательно вымокла. В голову тут же врезалось воспоминание о романтическом вечере с Гарри. Лепестки роз, гирлянды белоснежных цветов, свечи – на террасе давно уже не осталось всего этого. Только свежесть воздуха тоскливо навивала мысли о приятных минутах, проведенных вместе с парнем. Томлинсон сделал сильный затяг и выпустил густое кольцо дыма, которое тут же растворилось на теперь уже родном теле. Перед ним стоял Гарри. Казалось, он будто появился не откуда. - Ты обещал не курить, - почти обиженным голосом, сказал он, присел рядом с голубоглазым на небольшую лавку и посмотрел на одинокий столик, располагавшийся под белоснежным тентом. Совсем ещё недавно они пили за ним самое лучшее шампанское с клубникой… - Извини, - голос у Томлинсона говорил, что он совсем не настроен на шутки. Сигарета тут же была потушена в пепельнице. Луи встал с лавки и, подойдя к краю здания что было сил замахнувшись, выбросил остальную пачку сигарет куда-то в темноту. - Звонила моя мама… она в шоке, - сказал Стайлс, и тут же поймал на себе встревоженный взгляд голубых глаз. – Ну ты не переживай, я сказал, что это неправда… Неправда – всё, что о нас написали… Парень хотел сказать ещё что-то, но Луи его поспешно перебил: - Хазз, всё зашло слишком далеко… Слишком, – пряча руки в карманах спортивных штанов, Томлинсон упорно ковырял носком кроссовок мокрую плитку. Моросящий дождик продолжал сонно прыскать, даже не думая останавливаться. В грудь Гарри будто вкололи сильнодействующий яд, который болезненно и медленно разъедал сердце. - Если ты не хочешь, мы больше не будем продолжать эти отношения. - Кудрявый в эти минуты молил Бога о том, чтобы дрожащий голос не вырвался наружу и не выдал его истинное состояние. Конечно же, он не хотел, чтобы всё заканчивалось, но он так же и не хотел навязываться к Луи со своими чувствами. Ответ не заставил себя ждать: - Да… Так будет лучше, наверное. - Хорошо, - Гарри держался из последних сил. Слёзы скапливались в глазах, ком подкатил к горлу, а руки стали нервно подрагивать. – Только скажи мне, Лу, – если бы я был девушкой, у меня был бы шанс? Ведь всё дело в этом? - Причём тут это? – Луи продолжал переминаться с ноги на ногу. - Притом! Потому что ты просто испугался этого чёртового общественного мнения! – от гнева, который он сейчас испытывал к парню, Гарри даже резко сорвал голос на последних словах, а слёзы тут же брызнули из глаз. - Томмо, я хотел спросить у тебя… - на террасу неожиданно ворвался Найл, держа в руках какой-то блестящий диск, заметя лица обоих парней, он тут же поправился: - Извините, я наверно не вовремя? - Нет, ты как раз вовремя! Я уже ухожу, потому что у нас всё хорошо! Всё просто отлично! – Гарри за несколько больших шагов добрался до двери, распахнул её и тут же скрылся. * * * “В который раз темнота и его тихое ровное дыхание. Он лежит, сосем рядом, прижимаясь к груди, и сильно сжимает моё туловище руками. Стоит ли разговаривать? Наверно, нет… Я боюсь, что он уйдёт… Просто встанет, оденется и уйдёт… А ведь так и будет…наверное”. - Зейн. - Что? – рука нежно прошлась по обесцвеченным волосам. - Как ты можешь, зная, что теперь ты не на вершине мира оставаться таким спокойным? - Потому что рано или поздно это бы произошло, Ли. Звезды появляются, ярко загораются на небосклоне, а потом так же резко сгорают и исчезают. Нас всех рано или поздно забудут, вопрос времени. - Мне сложно это принять… - Ты должен! – Зейн слегка отстранился и тревожно посмотрел в янтарно-карие глаза. В темноте их отблеск был ещё более притягателен. - Придурок, а мы ведь даже и не подозревали, что ты уйдёшь! - А ты… разве не чувствовал? - Честно говоря, я не подозревал… - но, заметив слегка расстроенные карие глаза, парень тут же попытался всё объяснить: - Ещё бы, Малик! У тебя всегда такой беззаботно-накуренный вид... кто бы мог подумать, что в твоей голове вертится коварный план по поводу ухода, да ещё и имеется в ней ворох проблем… - Лиам снова замолчал, а потом будто что-то вспомнил. - Зи, это, правда, что у тебя какие-то серьёзные проблемы с психикой? – в голосе прослеживалось большое волнение. - Конечно, Пейно! А ты что, ещё не разу не спал с ненормальными? – с наигранным удивлением, поинтересовался Зейн, и его счастливая улыбка растянулась на лице. Но Лиам оставался серьёзен, как никогда: - Если без шуток, это правда? - Да, есть немного. Все началось с тревожности, а потом…потом как снежный ком все разом свалилось и я просто…даже не знаю как объяснить это… Зейн почувствовал, как Пейн сильно сжал одеяло в руках. Малик иронично усмехнулся над самим собой и крепче обнял парня; от той мысли, что Лиам скоро уйдет, хотелось выть. В этот самый момент парень неуклюже развернулся к Малику лицом и сел ему на вытянутые ноги. Небольшое пёрышко выпало из подушки и приземлилось на соблазнительных губах Малика. Лиам внимательно проследил за этим действием. - Хм, - он как всегда состроил забавную рожицу. – Иногда я завидую пёрышкам из-за того, что они так бесстыже касаются твоих губ, – завершая свою фразу нежным поцелуем. Лёгкая улыбка в очередной раз расползалась по безмятежному лицу Малика. Он готов был всю ночь вот так просидеть вместе с Лиамом. Ему было просто хорошо… как никогда и ни с кем. И эти минуты простого человеческого счастья наводили на лёгкую тоску, которая упорно билась в голове раненным зверем и постоянно нашёптывала только одно: “А что ты будешь делать, когда он уйдёт? Ведь он выберет свет софитов, он без них не сможет, но сможет без тебя…” Они ещё долгое время разговаривали: Лиам рассказывал о группе, а Зейн о своей жизни в целом. Время постепенно стало подкрадываться к утру. Мягкий розоватый оттенок засветился на горизонте, а они всё продолжали говорить. - Зачем ты хранишь мои фотографии до сих пор? – наконец набрав побольше воздуха в грудь, выпалил Лиам. - Они ценны для меня… В который раз восторжествовала тишина, приобретая нежелательную форму... каждый думал о чём-то своём. - Ли, - спросил, будто невзначай Зейн, – скажи, а ты любил меня? В ответ на это он получил лишь тихое дыхание на плече. - Конечно, не любил… ты же всегда говорил, что мы ничем друг другу не обязаны. И этой ночью ты пришёл и… Да, Зейн. Это был просто секс,  - сказал язвительно парень и тут же отвернулся спиной. По телу Зейна пронеслось дребезжащее напряжение. Малик не чувствовал обиды, скорее разочарование в самом себе из-за того, что он в который раз обманулся на счёт Лиама. Пейн поспешно встал с кровати: - Извини, мне нужно бежать. Только после этих слов Зейн окончательно почувствовал, как он одинок. - Да, конечно… * * * Половина лета пролетела совсем незаметно. Концерты, гастроли по Европе, запись нового альбома – всё это крутилось вокруг парней в сумасшедшем ритме, не давая возможности даже оглядеться вокруг. Хотя вокруг происходило не так уж и много интересных событий: Лиам всё так же закрывался у себя в комнате и подолгу слушал музыку, Олли, которого ребята не приняли в группу, очень сдружился с Луи и они много времени зависали вместе, а в то же время Луи и Гарри пытались в очередной раз казаться приятелями (хотя это с трудом удавалось и выглядело со стороны скорее нелепо и холодно, чем дружественно и тепло). Жизнь шла своим чередом, что-то кардинально менялось, а что-то оставалось и неизменным. Через некоторое время пресса стала всё реже выпускать статьи о Ларри Стайлинсон, посчитав, что это тема давно изжила своё, да и больше не было о чём писать… Приближался конец июля. Популярность группы все так же была на вершине успеха, а внутри творилось что-то необъяснимое. При камерах парни строили из себя закадычных друзей, но стоило им, было зайти в свой номер отеля, как они сразу же становились чужими, особенно это касалось Лиама, который, хоть и казался самым дружелюбным в группе, но на самом деле же пытался держаться особняком от товарищей по группе. Теперь в гостиной регулярно собиралось только четыре человека: Олли, Найл, Луи и Гарри, из которых два последних боялись даже посмотреть друг другу в глаза, не говоря уже, о том, чтобы заговорить. Олли, на удивление, наоборот оказался слишком общительным. Он постоянно шутил, рассказывал различные забавные истории о своей жизни и от души смеялся над шутками остальных парней. Стайлс стал замечать, как в голубых глазах Томлинсона всё чаще зажигались дьявольские огоньки наслаждения, стоило ему только посмотреть на Олли. В подобные моменты Гарри готов был выколоть себе глаза или Луи, но только бы не видеть всё это. Стайлс думал, что ничего не может быть хуже их расставания, но оказалось, что может – с каждым днём Луи стал всё чаще и чаще проводить время с новеньким парнем. Он пытался не думать об этом, но мысли предательски вновь и вновь удушливой волной настигали его сами. Простое “Привет” по утрам каждый день стало обычной нормой их общения с Луи, хотя Стайлс и знал, что надеяться на большее даже не стоит. Стоило ему только лечь в свою холодную кровать, он тут же вспоминал его нежные и сильные руки, его ласки, вздохи, движение прекрасных изгибов его тела в полутьме. Каждую ночь он ложился в клубочек и тихо стонал от внутренней боли, скопившейся за всё это время у него в груди. Он ждал, не зная чего, не зная зачем… Просто не ждать было невозможно из-за силы чувств, которые разрослись в нем в огромный пожар внутри. Видеть его каждый день рядом с собой было ещё большим испытанием. Ловить каждый раз, пусть даже мимолётный взгляд, а дальше додумывать самому - что же он всё таки значил, было куда больнее, чем просто засыпать в одиночестве в своей постели. Слышать его смех, чувствовать присутствие… Преднамеренно дотрагиваться его тёплой руки, делая вид, что это произошло случайно… Собирать по номеру его разбросанные вещи и аккуратно укладывать их на кресло, чтобы он “невзначай” их нашёл утром… просто быть тенью рядом, чтобы знать, что он всё ещё часть твоей жизни. Гарри всегда обещал себе – всё это в последний раз. Но наступал очередной день, и последний раз перерастал в некую привычку, с которой он уже не в силах был бороться. Гарри всё чаще стал ловить себя на мысли, что они с Лиамом стали сильно походить друг на друга: оба мечтали о чём-то своём, хотя и знали, что этого уже никогда не произойдёт… В последнее время они стали изредка общаться друг с другом. Иногда закрываясь в тёмной комнате, они подолгу молчали (в конце концов, думать о чём-то вдвоём гораздо легче, нежели по одиночке). Гарри делился с парнем о своих переживаниях, а тот в свою очередь рассказывал о своих…   Вот так, по иронии судьбы Гарри и Лиам постепенно сблизились с друг другом, став настоящими друзьями. Но Лиаму всё же не становилось легче. Последняя ночь с Зейном врезалась в воспоминания, как острое лезвие, распарывая сердце в клочья. С одной стороны он понимал, что в последний раз достаточно плохо поступил с парнем, но с другой – был уверен, что теперь окончательно отомстил ему за всю ту боль, которую Малик успел причинить ему своим неожиданным уходом и как следствие их расставанием. “Пусть теперь он почувствует, что испытывал я, когда он уходил” – тешил себя парень, но через некоторое время у него виновато что-то ныло где-то в груди от всего того, что он в последний раз наговорил Малику. “Ты не должен был так поступать” – тут же включался внутренний голос, но Лиам тут же пытался переключиться на другую тему.