Мы влюблены в свою свободу. Мы в бегстве от самих себя. Мы в поисках надежды и блаженства. Мы счастливы и свободны. С. Крамер
Я перемещалась коротко, урывками. Не сказать, что я довольно долго училась телепортироваться; едва ты принимаешь Тьму, все трюки приходят как-то сами, будто с самого рождения в организме заложены. Процесс чем-то напоминал Гарри Поттеровскую трансгрессию — в момент «полёта» всё сжимается, воздух исчезает, но потом приходит в норму; демоны, скорее всего, этого вообще не замечают, и так мёртвые. Как говорила — перемещалась я урывками, не на дальние расстояния. Вовсе не потому, что меня не раз приземляло вверх тормашками, а просто хотелось оттянуть момент принятия выбранного пути, финал которого я сама не знала. Ну, или знала, но не хотела осознавать. В данный момент Тьма в моей голове устраивала дебаты со Светом, и вся эта картина могла выглядеть довольно забавно, если б Свет не хромал на все конечности. Вообще, в моём случае принятие Тьмы дело тонкое, ведь впустить её в себя — задача до безобразия простая, а вот отбор местности, куда эту суку пускать ни в коем случае нельзя, походил на балансировку над пропастью, в которой находится всё, что ты когда-либо хотел. Представьте, что в одном месте собрались все ваши мечты. Представьте, что в комнате сидит Дженсен Эклз/Джаред Падалеки/Миша Коллинз/Дэвид Теннант или любая знаменитость, от которой вы просто сходите с ума. И эта знаменитость вдруг до безумия влюбилась в тебя, бросив ради встречи всё. И всё, что тебе нужно сделать — ступить в эту комнату. И ты будешь счастлив. Представьте, что вместе с /вставить имя/ в этой комнате лежит лекарство от твоей болезни, которая отравляла жизнь много лет. Представьте, что в этой комнате тебя к тому же ждёт давно умерший и горячо любимый родственник в полном здравии. Может, в этой комнате так же дорога к приключениям, о которых ты так долго мечтал. И там есть крылья, на которых ты научишься летать. Я говорю «и», а не «или», ибо в комнате абсолютно всё, что ты хочешь. Именно на это походила борьба с Тьмой. Против всех исполненных желаний — один хиленький принцип и горстка сарказма. И, что ещё более важно, именно в Тьме я видела свободу, которую всегда желала. Этот маразм похож на наркотическую ломку: темнота была дозой наркотика, без которой мне настолько херово, что впору подыхать. Я честно пытаюсь себя убедить, что свободу я почувствовала ещё задолго до появления Тьмы в венах, как только оказалась в этом мире, но Тьма была против, сообщая мне, что холод и демоническая Сила — всё, что мне нужно. Понятия не имею, как там обстоят дела у других почти-демонов. Не настолько много я их пока встречала, чтобы понять, борются ли они с Тьмой, как пытаюсь я, или же поддались соблазну. Но, очевидно, на той стадии, на которой нахожусь я, не положено мыслить здравым рассудком и посылать Тьму на три весёлых буквы; это ясно по реакции Валеярда. Ах, Валеярд. Если бы ты был Повелителем Времени, я б была рада твоему появлению больше. Во всяком случае, это давало надежду той части Лены, которая браво пинала новую соседку-Тьму под зад. Пару раз, появившись из ниоткуда, мне приходилось отползать в ближайший тёмный угол и сидеть, свернувшись в клубок и раскачиваясь из стороны в сторону как умалишённая в отчаянных попытках подавить нарастающую панику, безнадёжность и пустоту. Ощущение, что я вот-вот сойду с ума, тоже удавалось запихнуть куда подальше, и я думала, что, может, годы борьбы с депрессией всё же как-то помогли?.. — Ну пиздец, — меланхолично сообщила я, обнаруживая себя головой в гигантской мусорке, стоящей на заднем дворе бара. Вот как так, а? Как я могла переместиться, твёрдо стоя на двух ногах, а очутиться вниз головой, засунутая, сука, в мусорный бак? Как? Следующим пунктом само собой высветилось: научиться менять полярность. Быстрое познание в демоно-динамике — это одно, а вот посадка хромает. Поразмышляв над этим вопросом пару минут, я решила, что пора выкапываться из дурно пахнущей кучи. Пожалуй, это самая провальная попытка. Второе место займёт приземление на спину носорога в зоопарке. Я вылезла из мусорки и попыталась отряхнуться. А вот этого искусства я ещё не познала — попыталась очистить одежду от какашек носорога, в результате спалила всё к чертям. Не носорога, а одежду. Заодно выучила в срочном порядке, как становиться невидимой. Сморщив нос, я сняла с плеча кожуру от сгнившего банана и заметила фигурку девочки, сидящей неподалёку от чёрного входа в бар. — Привет! — против воли я переместилась и, не удержавшись, плюхнулась в траву рядом. Похоже, я поторопилась с собственным званием «супер-демоница». Девочка резко подняла голову, и мы уставились друг другу в глаза, синхронно приоткрыв рты. Взгляд этого невинного светловолосого и веснушчатого существа был затянут тьмой, и только зелёные радужки светились, придавая картине зловещий вид. Она дёрнулась от меня, но я, опять же против воли, протянула руку и ухватила девочку за кофту. — Уйди, ты одна из них! — пискнула она, безрезультатно пытаясь вырваться из моей хватки. — Кто бы говорил, — оскорбилась я, потянув девочку к себе. — Я тебя не трону. Она недоверчиво покосилась на меня, но, не найдя иного выхода, пристроилась рядом, поджав губы. — Я Лена, — улыбнувшись, я приложила пальцы ко лбу, отдавая честь. — А ты? — Скарлетт. И имя. Чёрт, да это девочка из сказки, если б не демонические глаза. — И как тебя угораздило? Демоны нынче заражают детей? — Мне десять! И это… — Скарлетт поёжилась, оглядываясь на бар. — Это не… Не демоны. Это… Моя мама. Я тупо пялилась на неё, хлопая ресницами. — Э… Это… Это как? Девочка тяжело вздохнула, боязливо дотронулась пальцами до собственной щеки и я, наконец, почувствовала от неё большее доверие. — Несколько дней назад она пришла странная. Не такая, как обычно. Два дня вообще не выходила из комнаты, а потом… Потом её глаза изменились. Она уже не была моей мамой… И она набросилась на меня. Порезала мою руку и капнула на рану своей кровью. Сказала, что я пойму, когда придёт время — это лучшее, чего я могу желать, — Скарлетт всхлипнула. — Улыбнулась и ушла. А я… Сначала мне было страшно, очень страшно, а потом я начала понимать. Про демонов… Про то, что у меня в крови. Но когда я начала понимать, страх тоже ушёл. Почти. А ты? Почему ты не такая, как моя мама? Я чувствую, что ты холодная, что ты почти мертва, но всё равно волнуешься о том, что я… Такая. Ты холоднее моей мамы, но всё равно добрая. Как? Я ошарашенно посмотрела на бар, а потом, почувствовав, как хромой Свет кажет Тьме средний палец, обняла Скарлетт за плечи. Значит, эта болезнь тоже заразна. Тоже передаётся через кровь. Но ведь и Бобби, и Сэм соприкасались с моей кровью? Меня пробрал холодок — вдруг они тоже заражены, но пока не замечают? Или моя кровь просто не успела попасть в их организм? Если я со своей идиотской верой в собственные силы хоть как-то, но борюсь с Тьмой, почему мать заразила собственного ребёнка?! Как так можно? — У меня есть друзья, — тщательно подбирая слова, сообщила я. — Среди них есть Ангелы. Настоящие Ангелы. Ради них я борюсь с тем, что в наших с тобой венах. Скажи, когда твои глаза почернели? Девочка задумчиво смотрела в моё лицо. — Пару часов назад, наверное… — Отлично! — я хлопнула в ладоши. — Значит так — я решила стать супер-героем и уничтожить этот вирус! Так что держись, скоро ты снова будешь девочкой из сказки, а не из ужастика! Я радостно подорвалась и запрыгала вокруг Скарлетт, размахивая руками во все стороны. Девочка засмеялась и выпустила то, что держала в руках. Это упало на землю, и я застыла в идиотской позе — на асфальте валялся распотрошённый голубь. — Ну чува-ак, — нарочито сердито заныла я. — Зачем ты распотрошила голубя? — А что? — искренне удивилась Скарлетт и воззрилась на птицу, будто только что её увидела. — Я как-то машинально… — Потроши людей, это куда интереснее, — вдруг заявила я. Мы уставились друг на друга и захихикали. — Кажется, стоит поторопиться, — я грустно посмотрела на свою кожу, сквозь которую были видны чёрные вены. — Ты на начальных стадиях, так что постарайся никого не зарезать, пока не почувствуешь, что Тьма отступает, ладно? Тогда всё будет хорошо. — А ты куда? — А я… — я прикрыла глаза, нащупывая «маячок». Он был виден как никогда ярко. — Пойду выруливать эту ситуёвину. — Я с тобой! — Скарлетт подскочила и пнула мёртвую птицу. — Чё? Хрен тебе! Там опасно! Туда прибывают заражённые только на последней стадии! — я отцепила пальцы девочки от своей кофты (кстати, после носорога новую одежду я благополучно джедайнула из магазина) и отпрыгнула в сторону. — А ты максимум на третьей! — И что? Глаза же почернели, — Скарлетт заговорщически улыбнулась и снова ухватилась за меня. — Я чувствую, что должна быть там. — Это в тебе болезнь говорит, — отрезала я. — Тебе десять! Куда тебе в логово к демонам? У тебя даже способности ещё не проявились. Я что, магнитом притягиваю таких же упёртых, как я сама? Девочка, не моргая, глядела в мои глаза, и я ясно чувствовала, что если силой не отговорить, она пойдёт со мной. Подавив желание спросить «твоя фамилия, случайно, не Сингер?», я переместилась на несколько шагов в сторону и сложила руки на груди. — Скарлетт! Мы вздрогнули. Около чёрного входа в бар появилась женщина лет тридцати. Её глаза почти совсем утратили какой-либо цвет кроме чёрного, а на губах играла зловещая улыбка. — Ты заводишь друзей? — сладко протянула она, перемещаясь ближе. — Меня зовут Мира. — Мам, — пискнула Скарлетт, забегая за мою спину. — Пожалуйста, не надо. — Что не надо? — Мира была бы самой невинностью, если б не мощная аура Тьмы, которая окутывала её с ног до головы. — Я уже несколько дней стараюсь приобщить тебя к таким, как мы. А тут ты сама нашла подругу. Я чувствовала, как моя Тьма тянется к женщине, словно намагниченная, рассчитывая на всё, включая приятное совместное времяпрепровождение. Но отвращение к той, которая заразила собственную дочь демоническим вирусом, оказалось сильнее. — Не трогай её, — рыкнула я, загораживая собой девочку. — У тебя нет никаких прав к ней приближаться. — А у тебя есть? — голос Миры с довольно приветливого тут же перескочил на тон «пшла ты нахер». — Она моя дочь. — И ты посмела заразить собственную дочь? На секунду, одну крошечную секунду мне показалось, что в глазах женщины мелькнула боль, пылающая и безграничная. Но потом она громко расхохоталась. — Я чувствую, что ты почти мертва, — зашипела Мира. — Но продолжаешь бороться. Не надо. Все мы должны принять это... благословение. — Проклятье, — выплюнула я. Наверное, со стороны эта картина смотрелась довольно зловеще. Две девушки, выглядящие так, будто только что вылезли из ужастика про мертвецов. Чёрные глаза, синяки под ними, почти белая кожа, ощущение тёмной силы в воздухе, чёрные паутинки вен, опутывающие руки и тянущиеся по шее к лицу. Но, несомненно, в номинации «ужас века» побеждает девочка в белом платье и отпечатком ночного кошмара в глазах. Хоть Тьма не поглотила Скарлетт полностью, девочка бросала в дрожь. Мира двинулась вперёд, но я вскинула руку. — Отдай мне мою дочь, — рявкнула женщина. — Пошла прочь! — голос сорвался на демонический бас, и Миру отбросило в сторону. Скарлетт вскрикнула, но не сделала и попытки, чтобы помочь маме. А вот ещё один пунктик Тьмы: когда ты применяешь Силу, очень трудно остановиться. Тебе хочется ещё и ещё, и с каждым разом тебе всё лучше и свободнее. Женщина поднялась, но я мотнула головой, и её снова приложило о стену. С моих губ сорвался животный рык, и когда Мира переместилась мне за спину, я резко развернулась, по инерции снова толкая девочку к себе за спину, и выкинула вперёд руки. Миру бросило назад, и её тело с неприятным звуком нанизалось на железный штырь, торчащий из земли. В бешенстве женщина подняла голову, стараясь освободиться от железа, но я прищурилась, и голова мамы-неудачницы с треском встретилась с землёй. — Это было круто, — оценила Скарлетт, склонив голову набок. — Красиво. Гнев потихоньку сменялся чувством опустошённости. Ёлки-маталки. Тьма в голове радостно взвыла, а Свет медленно, но верно приобретал серый цвет. Бля, у меня даже Тьма нормально вести себя не может. Они там что, футбольный матч со Светом смотрят или как? — Скарлетт, — тяжело вздохнув, пробормотала я. — Она же твоя мама. Тебе не положено так реагировать. — Она уже давно не моя мама, — отрезала девочка, но тут же улыбнулась. — Я ещё помню, как это — быть человеком, но я не могу ничего сделать с этими порывами. Мне просто нравится видеть, как течёт кровь. Из уст маленькой девочки эти слова казались страшными, но я понимала, что мне нравится. — Дядя! — внезапно воскликнула Скарлетт и побежала ко входу в бар. — Дядя, здравствуйте! «Дядя» — парень лет двадцати пяти, побледнев, уставился на девочку, а потом перевёл взгляд на меня. — Дядя! — повторила Скарлетт. — Не бойтесь, я не буду вас потрошить, хотя Лена сказала, что это весело. Мы сейчас отправляемся в путешествие, и я хотела попросить, чтобы вы присмотрели за моей мамой, — девочка махнула в сторону Миры, без чувств висящей на железном штыре. — Она кажется мёртвой, но это не так. Если будет пытаться бежать, стукнете её чем-нибудь, хорошо? — Скарлетт, я же сказала, что не возьму тебя с собой, — непринуждённо клацнула зубами я. Мелкая явно наслаждалась ужасом, отразившимся на лице парня, и я не смогла сдержать улыбку. «Даг», как значилось на бейджике парня, дрожал так, что челюсти стучали. — Ты же знаешь детей, Даг. Втемяшат в голову что-нибудь, хрен выбьешь. Куда же ты? Парень, наконец, отмер и, громко заорав, бросился бежать. Мне вспомнился паук, удирающий от Люцифера, и из груди сам собой вырвался хохот на низкой ноте, к которому присоединился высокий голосок Скарлетт. — А теперь серьёзно, Скарлетт. Там жопа. Тебе десять, стадия не крайняя, и ты вполне можешь подождать того момента, когда всё уляжется. Усекла? Желаю тебе розовых поняшек. С этими словами я изо всех сил ухватилась за «маячок» и провалилась во тьму.***
Сэм, отчаянно зевая, пробирался мимо груды коробок, появившихся неизвестно откуда, к комнате Елены. Похоже, в последнее время Бобби натаскал столько книг, сколько за всю жизнь не читал; некоторые комнаты, которые раньше предоставляли хоть какое-то пространство для жилья, теперь напоминали непроходимый лабиринт из литературы разных степеней древности. Как Сингер там что-то находил — без понятия, но продолжал упорно утверждать, что близок к разгадке. Охотник почувствовал неладное ещё на подходе к комнате Елены. Сорвавшись с места, Сэм опрометью бросился к двери. — Елена? Комната казалась холодной и абсолютно необитаемой. Чистое, пустое пространство. Кровать аккуратно заправлена, на ней не было видно ни единой складки, будто тут вообще никто никогда не спал. Стол пустой, бумаги, которые обычно захламляли столешницу, исчезли. Одежда, всегда валяющаяся по всему полу, отсутствовала. И холод. Тот холод, который обычно означал, что в комнате никто не живёт. На секунду мозг Сэма прорезал болезненный страх — вдруг Елены никогда и не существовало? Эта мысль казалась настолько страшной, что всё внутри охотника мучительно заныло, отдаваясь неприятной болью в груди. Стряхнув наваждение, Сэм бросился вон из комнаты. — Елена! Тошнотворный ужас обуял все мысли, и младший Винчестер не слышал ничего, кроме собственного стука сердца, пока бежал по каждой комнате дома Бобби. — Елена! — Сэм? — Елена!!! Не обращая внимания на брата, Сэм снова вернулся в комнату девушки и опустился на колени. Мысль «Что, если её никогда не существовало?» гонгом била в мозгу, стирая все рациональные действия. Что, если её не существовало? Что, если всё это — мираж? Галлюцинация? Наваждение Люцифера? Что, если он придумал себе чувства, которых ему так не хватало? Что, если и не было никогда этого смеющегося солнечного зайчика в их жизнях? Комната выглядела давно заброшенной. Внезапно охотник увидел уголок листа, торчащего из-под кровати. Сердце прыгнуло чуть ли не до мозга, и Сэм кинулся вперёд, распластавшись в пыли. Это был рисунок. Три фигуры: Сэм, Дин и Кас, подпись — «Команда свободной воли». Дин и Кас обнимались, а сам Сэм, смеясь, кидался в них едой. «Рождество 2009» — у каждого на голове красовался красный колпак. Винчестер снова бухнулся в пыль и засунул руку под кровать. Поиски увенчались успехом — охотник нащупал целый ворох бумаги, все картинки, нарисованные Еленой в этом мире. Сэм зачарованно смотрел. Сэм смеётся и бежит куда-то, Елена сидит у него на спине, громко хохочет. Подпись — «весёлые покатушки серьёзных охотников на нечисть» и хмурый смайлик. Кас и Дин у камина, голова Каса на плече Винчестера, в руках стаканы с чаем, оба смотрят на огонь и улыбаются. Зарисовка — Бобби спит на кровати, не замечая, как Дин раскладывает у него на животе селёдку. Храпит; от лица старого охотника идёт длинная надпись «Хр-р-р». Габриэль висит под люстрой, а Елена кидается в него стулом. Люцифер в сосуде Ника и Сэм пьют на брудершафт — Сэму показалось, что это дикость, но Елена, видимо, действительно хотела, чтобы всё закончилось не так, как прописано в истории. Картина падения Люцифера — девушка прорисовала её до мелочей, в рисунке чувствовалась печаль и горечь. Четверо Архангелов… Наверное, Габриэль действительно рассказывал ей что-то о Небесах. Сэм и Адам падают в Клетку… — Сэм, что случилось? Где Елена? Винчестер вздрогнул и поднялся, не утруждаясь отряхивать себя от пыли. — Её нет. — Как это — нет? — тут же рявкнул Бобби. Сэм молча обвёл рукой комнату и уставился перед собой. Дин взял рисунки, перелистал и поднёс к глазам один. — И, кажется, я знаю, кто в курсе, где она. В руках охотник держал рисунок, на котором был изображён Кроули, сидящий в гостиной Бобби.***
— Скарлетт! Да ёбаный ж насос, а! Я даже не успела изучить местность — новая знакомая так вцепилась в мою ногу, что даже после перемещения не отвалилась, продолжая впиваться в многострадальную икру. У неё там что, когти? — Ты слишком много волнуешься, Лена, расслабься, — сообщила девочка, поднимаясь на ноги. — Я всегда хотела приключений. — Это не приключение! — рявкнула я. — Это «Миссия невыполнима»! Скарлетт не ответила, оглядываясь. Мне должно быть всё равно. Это легко — наплевать на чувства, потому что они часть Света. И я позволила себе не чувствовать, оставив человечность где-то на краю клубящейся Тьмы. Не сорвусь. Местность показалась странной: кругом одни деревья, а в воздухе отчётливо пахло гарью. Инстинкты, подавляемые человечностью, обострились, и я поняла — мы у подножия вулкана. Вулкан, конечно же. Да не просто вулкан, а самый вулканический вулкан на сегодняшнее время. Он горит почти всё время, давая такую энергию, что амулету за глаза хватит. — Ну и что это такое? — поинтересовалась Скарлетт, обводя взглядом деревья. — Мы у подножия вулкана, — спокойно отозвалась я, вглядываясь вверх. — Демон говорил — то, что даёт силу этой «болезни» должно находиться на постоянном сгустке энергии. — У тебя и демоны знакомые есть? — девочка прищурилась, глядя на меня снизу вверх. — Ты играешься Тьмой. Смотри, чтоб она не начала играться тобой. — Ишь какие речи умные завела, — я холодно улыбнулась. — Вообще… Тьма никак не влияет на моё мировоззрение. Так что иди в жопень — я прекрасно справляюсь, только супергеройского плаща не хватает. А вот ты должна немного впустить эту суку, чтобы у демонов вопросов не возникло. Оставив Скарлетт ошарашенно хлопать ресницами, я уверенно зашагала вперёд. Где-то тут должен быть вход. Или туда в принципе попадают только те, кто умеет перемещаться? Решив не заморачиваться, я схватила Скарлетт за руку и переместилась туда, откуда шёл зов амулета. — Ого… Внутри вулкан вовсе не походил на вулкан. Скорее это была гигантская пещера, которую пытались обратить в замок. Получилось не ахти, но выглядело всё равно величественно. Огромный зал, где мы оказались, был наполнен демонами. Здесь настолько несло серой и Тьмой, что люди бы просто не выдержали. — Имя! Скарлетт дёрнулась, но я восприняла всё, как само собой разумеющееся. — Елена Хель Сингер. — О, — демон со свитком в руках тут же расплылся в улыбке, и это почему-то польстило мне. — Хель Сингер. В Аду тебя называют именно так. Задумываться над тем, откуда они узнали о моём втором имени, не хотелось. — Добро пожаловать. Я Рональд. Тебя ждали. Твоя спутница? «Впусти Тьму и не бойся», — подумала я. Судя по тому, как вздрогнула Скарлетт, мысленное сообщение она получила. — Скарлетт Шерри Оберлин, — уверенно произнесла девочка. — Ты слишком молода. Кто тебя заразил? — Моя мать. — Передай ей спасибо, — усмехнулся Рональд, скатывая свиток в трубочку. — Интересно понаблюдать за тем, как ребёнок становится демоном. — Боюсь, сейчас её мама немного занята, — холодно сообщила я. — Прохлаждается на железном штыре, — демон поднял брови. — Мне было скучно. — Отлично, — расхохотался Рональд. — Ты потрясающий демон, всё, как нам и говорили. Пожалуй, мне стоит показать вам это место. Вулканический дым нам не страшен, вся энергия вулкана уходит на подпитку амулета. Демоны. Много демонов. Вся эта сила, вся эта Тьма окутывала нас со всех сторон, расшевеливая внутреннее чудовище. Я видела, как улыбается Скарлетт, и чувствовала, что мои губы тоже растянуты в торжествующей улыбке. В какой-то момент я подумала, что не контролирую собственное тело — я просто наблюдала со стороны, как Рональд орёт на одного из демонов, а я, ощутив восторг, поднимаю этого демона в воздух, и, расщепив на атомы, бросаю останки в гигантскую впадину, доверху заполненную лавой. Эта бездна была центром всей замысловатой постройки. — Превосходно! — зааплодировал Рональд, а взгляды, вонзившиеся в меня со всех сторон, заставили прочувствовать своё величие. Как можно от такого отказаться? Почему я раньше не хотела власти? Она так прекрасна. Смерть — это так прекрасно. ...блять, Лена, чё ты несёшь? В сознании возник образ Лены без чёрных глаз, и она от души принялась пинать мой мозг тяжёлыми ботинками. А вы знаете, насколько неподъёмными могут быть готические стиллы? А вот попробуйте. Два часа прогулки в такой обуви, и мышцы — вах! Мозг загудел, и я еле сдержала судорожный вздох. Бля. Всё у меня через жопу. Рональд вёл нас по узкой тропе, уходящей спиралью вверх, почти к самой вершине вулкана. Демоны расступались, а я боялась того, что Лена-с-тяжёлыми-ботинками выпнет из меня последние мало-мальски активные частички самообладания. В рациональных действиях и Лена-человек, и Лена-демон были в равной степени тупицами. — А теперь, — голосом конферансье, объявляющего гвоздь программы, воскликнул Рональд. — Прошу — то, из-за чего мы сегодня здесь собрались! Я успела только подумать «идиотина», как меня ослепил яркий свет.***
— Кроули! — рявкнул Дин, кидая спичку в кое-как собранную смесь из трав, листьев и чего-то неприятного. — А ну быстро сюда, уёбок британский! — Что ж так грубо-то, — голос Короля Перекрёстков был как всегда мягким, масленым, с оттенком насмешки. Сэм заметил его первым и бросился туда, ухватив демона за грудки и прижав к стене. — Дин, уйми своего Лося, пожалуйста, — попросил Кроули, брезгливо отряхивая руки Сэма от трав. — Мне такие встречи уже успели надоесть. Кас положил руку на плечо младшего Винчестера, но, когда тот никак не отреагировал, сверля демона взглядом, с силой дёрнул охотника на себя. Источая ненависть, Сэм шагнул в сторону и сложил руки на груди, нарочито выставив вперёд нож Руби. Кроули этот манёвр явно не впечатлил, и красноглазый просто щёлкнул пальцами, ловя из воздуха бутылку скотча. — А ну отвечай, — выплюнул Дин, вставая рядом с Касом. — Куда делась Елена? — О, Диана, — спокойно протянул Кроули, пробуя алкоголь на вкус. — Я так и знал, что ты найдёшь свой путь к Касатику. Давайте лучше поговорим об этом? Никто и глазом моргнуть не успел — старший Винчестер метнулся к демону и со всей силы ударил его в лицо. Раздался неприятный хруст: у Кроули явно была сломана скула, а у Дина — кисть правой руки. — Дин, — тихо проронил Кастиэль и взял руку охотника в свою. Разлился мягкий свет, и Винчестер прекратил морщиться. — А меня подлечишь? — поинтересовался красноглазый, аккуратно ощупывая щёку. — …Да не знаю я, где носит прекрасную попку вашей Елены. Всё? Я могу пойти и спрятаться в свою нору? — Чёрта с два, — рявкнул Бобби и шагнул вперёд. — Всё ты прекрасно знаешь. Начинай говорить, иначе мы будем отрезать все твои торчащие места демоническим ножом. Медленно. Кроули явно хотел как-то сострить, но внезапно упёршийся в глотку ангельский клинок заставил его резко передумать. — Я серьёзно не знаю, где она, — менее дружественным тоном сказал демон, вдруг оказываясь за спинами охотников и Ангела. — Мой путь туда заказан с самого начала. — Что это значит? — прорычал Сэм. — Это значит, Лосяра, — на лице красноглазого было написано почти что сочувствие. — Что Елена — единственная, кто решил шевелить булками по направлению к решению общей, а не только вашей, проблемы. Охотники молча пялились на демона. Кастиэль нахмурился. Кроули оглядел эту компанию и вздохнул. — Туда могут пробраться только заражённые на последней стадии, а также те, кто занимается выведением вируса, — пояснил Кроули. — Вы не сможете найти. Поверьте, я уже пытался обнаружить источник заразы — без толку. И это место будет непроницаемым для всех до тех пор, пока амулет исправно работает. Никаких непрошенных гостей, включая Ангелов. Особенно Ангелов. Поэтому Люцифер тоже не наблюдал за работой амулета — даже для него вход туда закрыт. Из чего мягко вытекает… — демон опустил голову, изображая вселенскую скорбь. — Вы не найдёте Елену. Или найдёте, но тогда она уже будет полноценным демоном. Или… — Кроули посчитал, что все и так догадались, поэтому не стал говорить прямо. — Или она станет героем, который предотвратит обращение половины планеты в сучек Люцифера. Отлейте Елене шоколадный памятник и заставьте Касатика с Дианой целоваться рядом с ним. Думаю, она будет счастлива.***
— Здорово, правда? Я открыла глаза. Свет был не белым, а красным, и это было самым прекрасным, что я видела в жизни. — Первый взгляд всегда немного болезненный, — пояснил Рональд, обходя кругом возвышение, над которым, словно по волшебству, висел амулет. — Все перерождённые побывали здесь, и у каждого в памяти навсегда осталась эта картина. Я заворожённо подошла ближе, не замечая, что Скарлетт судорожно вцепилась пальцами в мою кофту. Это не просто амулет. Это целое искусство, пульсирующее и играющее всеми тёмными тонами бордового, лилового и синего. Тьма завивалась спиралями, и центр — амулет, — словно сердце билось, распространяя вокруг себя ауру темноты. Я даже не сразу обратила внимание на всё остальное; амулет находился над той же пропастью с лавой, только отсюда это выглядело более величественно, чем внизу. Дотронуться до этого «сердца» было невозможно — оно парило прямо посередине достаточно широкого провала в лаву. По каменистым «стенам» шли зеркала, и я сразу поняла, что они отражают силу, которую выделяет амулет. Сердце. Это Сердце. Молодого демона недалеко от нас я тоже поначалу не заметила. Он подбежал к Рональду и прошептал что-то ему на ухо, после чего наш сопровождающий закатил глаза и повернулся ко мне. — Хель, Скарлетт, я оставлю вас ненадолго. Наслаждайтесь. Дик ответит на ваши вопросы, если они будут. Я только кивнула, мельком заметив в отражении, что мои глаза стали полностью чёрными. Почему я не могу просто отказаться от своей дурацкой «миссии»? Ближе к десятому сезону я начала относиться к демонам с иронией. Они не казались уже ни страшными, ни величественными. Но оказавшись здесь, я поняла — наверняка сценаристы просчитались. Всё это «здание» навевало трепет и восторг, а демоны были действительно тёмной силой, а не идиотами с чёрными глазами, которые чаще всего встречались в сериале в последнее время. Они были олицетворением Тьмы, Силы, такой потрясающе-мрачной, такой могущественной, что захватывало дух. Я медленно двинулась по кругу, неотрывно глядя на Сердце. — Хель, — молодой демон оправдывал моё первое впечатление о нём. — Позволите ли вы мне ответить на ваши вопросы? Восторженный дурак. Мне было плевать на него, лишь бы смотреть на амулет, ощущая его силу. Демонический «хвостик», как я окрестила Скарлетт, неотрывно следовал за мной, не отпуская одежду. Я не обращала на неё внимания, но чувствовала страх. Ох, девочка... — Лена, — встревоженно прошептала девочка, дёргая меня за кофту. — Лен… — Хель. — Хель, — покорно повторила Скарлетт. — Ты помнишь, зачем пришла сюда? Мы хотели… Мы хотели уничтожить… Я удивлённо посмотрела на девочку. Её глаза оставались в промежуточной стадии — зелёные радужки блестели, выдавая панику. Почему на неё Сердце подействовало не так, как на меня? Страх должен был полностью исчезнуть. — Как можно уничтожить Сердце… — пробормотала я, снова с восторгом глядя на пульсирующий сгусток Тьмы. — Это не Сердце, — чуть не плача, возразила Скарлетт. — Это амулет, обративший нас в тварей… — Это покой, — прошептала я. …Покой. Ненавидел я этот чёртов покой. Скучища почище рапортов Рафи для Михаила. Мне нравилась энергия, смех, шутки, а этот хрен мелкий только и знал, что «познавать реальность». Да ты ж меня понимаешь, да? Уверен, окажись ты, Елен, на моём месте, тоже не смогла б просиживать крылья, изображая величественного Архангела. Это работа для Рафаила, который всегда строил из себя шишку. Мы с Люцифером любили играть, и даже Миха иногда играл с нами. Конечно, много его игр сводились к боевым искусствам и надиранию наших задниц за то, что разгромили очередной только что построенный отдельный Рай Рафаила, но, в конце концов, с кем не бывает… — Хель, — снова позвала Скарлетт. — Хель, пожалуйста, мне страшно… Я расплылась в улыбке. — Дик! — воскликнула я, резко разворачиваясь. — Расскажи-ка нам о Сердце. — О-о-о, — тут же зашёлся демонёнок, хлопнув в ладони. — Это просто чудо! Я стал демоном всего пять лет назад, но отличился, и меня взяли в охрану амулета! — дождавшись моей одобрительной ухмылки, он продолжил. — Сердце питается от вулкана. Этот вулкан, как вы, несомненно, поняли, горит уже несколько десятилетий, не останавливаясь, и мы решили, что он — идеальное средство, чтобы заставить Сердце работать! Так как никто не может обнаружить это место, не имеет значения то, что здесь же амулет можно и уничтожить, тем, собственно, чем он и питается. Мне это напоминает Властелин Колец, — Дик захихикал, махнув в сторону Сердца. — Это потрясающе! А ещё… Я подняла руку. — Это всё, спасибо, Дик, — я улыбнулась, и парня приложило к стене. — Хель?.. — Тихо, я тут делами занимаюсь. Я задумчиво посмотрела на амулет. Ну-ка, времени у нас мало, так что давай, Лен, шевели ягодицами. Я протянула руку, стараясь призвать амулет к себе. …И с чего я решила, что всё будет так просто? — Что ты делаешь? — спросила Скарлетт, подходя ближе. — Пытаюсь сдвинуть эту херню, — пропыхтела я, добавляя ещё одну руку. Однажды мама сказала, чтобы я не тягала тяжести, иначе начнутся женские проблемы. Но, чёрт, ничего не изменилось — тогда я таскала на спине немаленькую маму, теперь расплавляю собственные мозги, пытаясь выцарапать амулет из горящей горы. — «Херня» — это плохо, не запоминай этого слова. Тебе ещё мальчиков привлекать. Скарлетт нервно хихикнула. — Ну-ка… — Хель! — вскрикнула девочка. Дик нажал на какую-то кнопку, и через секунду в двери ворвалось несколько черноглазых, от которых так и разило Силой. Полностью обращённые, мать их за рога. — Шоб тебя унесло на соревнования Дина Винчестера по сарказму, Дик, — расстроенно сообщила я, дёрнула рукой, и новоприбывших окатило волной крови молодого демона. — А теперь давайте так. Я подняла руки. О, пусть то, что сказали демоны о моих силах, будет правдой. Ведь обращённые сами по себе сильнее обычных черноглазых. Одного из демонов отбросило на то место, где всё ещё виднелась сплющенная фигура Дика. Второго приложило о поток. Третий с воем полетел в «котлован с лавой». — Ох, не надо было вам допускать меня к последней стадии, — пожалела я демонов и вдруг ощутила, что лечу по воздуху. — Ну бля. Хорошенько приложившись о скалу и почувствовав, как разбитое зеркало впивается в спину, я перенесла Скарлетт к себе и выпустила свою Тьму на полную силу, разом сбив всех черноглазых с ног. Секунда, и новообращённые полетели в лаву. — Запрём-ка дверь, а то ходят тут всякие… — пробормотала я и махнула рукой в сторону входа. — Скарлетт, мне понадобится помощь. — Какая? — Дай руку. Мне нужно ещё немного Тьмы. Девочка, наверное, действительно была храброй. Или дурой, как я. Но она решительно протянула мне ладонь, и я, почувствовав, что Сила удваивается, снова призвала амулет к себе. А знаете, дело пошло. Если не смотреть на то, что мы обе больше походили на выжатые тряпочки, амулет, в конце концов, резво скакнул в мою ладонь, обжигая кожу и недовольно трясясь. Отпустив Скарлетт, я согнулась. — Хель? — Лена. Лена, Скарлетт. — Чего ты ждёшь, Лена? — Я… — в горле что-то булькнуло. — Ничего, ты права. Нужно торопиться. А Дик был прав. Чем-то смахивает всё это на «Властелин Колец». Я подошла к краю бездны и вытянула руку, чтобы бросить Сердце в лаву. Я совершенно не чувствовала себя так, будто спасаю кого-то. — Лен… — Люцифера ради, только не говори трагическим голосом «бросай!» — взмолилась я и с силой запустила амулет в бурлящий огонь под нами. В эту же секунду вулкан содрогнулся. Со всех «этажей» послышались крики демонов, и лава внизу поднялась, сжигая первый уровень — там, где мы появились вначале. Куски камня обрушивались, и их грохот смешивался с визгом демонов, не успевающих покинуть взрывающийся вулкан. В лицо дохнуло испепеляющим жаром. Пол под ногами задрожал, и я отступила назад, глядя, как комната постепенно проваливается в жерло вулкана. — Лена! — закричала Скарлетт, вжатая мной в стену. Я медленно обернулась к ней. Амулет погибал; чернота постепенно исчезала из глаз девочки, и она плакала, крепко вцепившись в мою руку. Вместе с чернотой уходила и демоническая защищённость от непереносимого жара. Улыбнувшись, я уселась на корточки и взяла руки Скарлетт в свои. — Амулет почти уничтожен, — ласково произнесла я. — Теперь всё будет хорошо, обещаю. У меня осталось немного демонических сил — я смогу отправить тебя в безопасное место. Тебе же ещё мальчиков кадрить, помнишь? Или девочек. — А как же ты? — перекрикивая нарастающий грохот, спросила Скарлетт. — О, не волнуйся… Я поднялась и дотронулась до плеча подруги. Едва она исчезла, я снова повернулась к бездне. Вытащив сигарету, я подожгла кончик и затянулась, задумчиво глядя на взрывающийся огонь. Странно, но вместо гари я чувствовала привкус непонятной горечи. Давно задумывалась над тем, как же пахнут эмоции, и вот теперь, можно сказать, собрала полную коллекцию. Я засмеялась — радостно, громко. Тьма спадала, и сейчас я чувствовала настоящую Свободу; она пахла ветром, дорогами и Винчестерами. Я счастлива. Раскинув руки, я подняла голову вверх и улыбнулась. — …я помню, как летать. В тот момент у меня снова выросли крылья. Я летела и смеялась, смеялась так громко, что этот смех перекрывал грохот извержения. Всё, что осталось — смех, и, я думаю, в конце концов, это самое правильное, что могло случиться. А потом я почувствовала, как меня хватают за кофту и вздёргивают вверх. — Елена! Я продолжала смеяться, глядя на Каса. Мы стояли на том же островке камня, который ещё не успел сожрать огонь. Ангел тряс меня за плечи, и я видела, как ещё не успевшая исчезнуть ангельская защита ослабляет Кастиэля. Кто сказал, что Лена эпично слетает на дно бездны? Нет, её спасёт Серафим в плаще с прогоревшими дырками. Никакой эпичности, только подпалённый Ангел, только хардкор. — Почему я не могу перенестись? — закричал Кастиэль. — Ангельская защита ещё работает! Кас толкнул меня к себе за спину и огляделся. Бесполезно, всё ещё живым местом в этом урагане огня остался только метр скалы, на котором мы стояли. — Помоги мне! Я удивлённо посмотрела в синие глаза. О чём он говорит? Я чувствовала, как Тьма покидает меня вместе с любыми силами. Нет ничего, что я могла бы сделать. — У тебя всё ещё есть силы! Просто дай мне немного, и я смогу улететь отсюда! Рядом с нами взметнулась волна лавы, опаляя щёки Кастиэля. Жар был настолько сильным, что я искренне удивлялась, почему мы оба всё ещё не обратились в лужицу. От созерцания огненных волн, бушующих совсем близко, меня охватывал ужас, смешанный с восторгом. А какая разница? Я схватила Ангела за руки и закрыла глаза, стараясь отыскать хоть каплю Силы, что ещё недавно бушевала в моих венах. Секунда — огонь был в паре сантиметрах, — и я увидела перед собой гостиную Бобби. — Не ждали? А я припёрлася! — воскликнула я, взметнув руками, и упала на пол. Если честно, то я мало что видела. Странное чувство; я всегда представляла это по-другому. Страх, сковывающий холод, бессилие. Что ж, холод действительно был, но он зарождался где-то в ногах, будто утягивая меня куда-то вперёд, в неизвестность. Я далеко не сразу заметила лица, склонённые надо мной. Первым на глаза попалось лицо Сэма — глаза красные, лицо белее снега. Слёзы. Я потянулась и схватила щенка за нос. — Да ради всех, так уж и быть, святых, — фыркнула я, потянув нос на себя. — Елена… — Отставить слёзы! — заорала я, хотя на деле вырвался какой-то карикатурный писк. — Да бля. Ну вы поняли, да? Будете рыдать — обижусь и плюну в рожу. Рядом вынырнуло лицо Дина. Он улыбался, но слишком горько. — Да что ж ты будешь делать, — я, собрав все силы в кучку, перетекла в вертикальное положение и привалилась спиной к стене. Ноги уже не работали. — Вы ж мужики! Ну-ка быстро забацали мне шансончик! Давайте-давайте! Чё-то там про утекающие реки. Несмотря на мои приказы, Сэм не улыбался. Он плакал. Бобби молчал, лицо его было твёрдым, но в глазах застыл бесконечный ужас. Дин продолжал улыбаться; мне даже показалось, что эту улыбку он специально нарисовал и приклеил к лицу до моего появления. Кас, от которого валил дым, пялился на меня своими слишком синими глазами. Это показалось смешным, и я захохотала. — Ну ребят! Мне скучно! Если не хотите, чтобы я обиделась, хоть музычку включите, что ли! Дин послушно поднялся и повертел ручки на радиоприёмнике. С загробным хрипом в этом образце из эры мамонтов зазвучали любимые AC/DC. — Оп, уже куда лучше! — обрадовалась я и цапнула Сэма за щёку. — Ради меня. Вставай и веселись. Пожалуйста. Возможно, это было слишком бесчеловечно. Наверное, мне не следовало мучить Сэма, но он поднялся и сделал пару реверансов, заставив меня весело зааплодировать. Почему на их лицах так много боли от того, что я смеюсь? — Кас, — позвал Дин. — Кас, ты же сможешь вытащить её душу? И из Рая, и из Ада, если что? — Спасибо, блин, Винчестер! — Я не… — Кастиэль запнулся. — Я не думаю, что… Я боюсь… Что души тех, кто был на последней стадии, отправляются в Пустоту. Оттуда никто не возвращается. Привкус горечи на губах стал тошнотворным. До чего же ванильно, но вы знаете те случаи в жизни, когда благодушно срать на все стереотипы? Впрочем, это как раз тот момент, на который моя подруга специально сделала мем «Типичная Лена», и я снова рассмеялась. — Highway to hell! — заголосила я и осеклась. — Ну, почти. Я рассказывала вам о сне, где я была треугольником? Треугольником, сложенным из одеяла, подушки, простыни и меня. У меня такое весёлое постельное бельё было, с мишками. Ну, с мишками, восславляющими Сатану, но это дело десятое. А ещё я какое-то время с тростью ходила. Нога отрубилась. Здорово, правда? Прям доктор Хаус, не? Я бы вас обняла, но руки что-то не работают. Ну чё вы такие кислые? — Ты идиотка, — хрипло прошептал Сэм. — Я знаю, — улыбнулась. — Хочу поиграть на гитаре. Вам же понравился тот мой концерт? Принесите мне гитару, и я… Холод сковал мозг.