Мы, дети из ада Нам солнца не надо Слезами напьемся Смеёмся Нас трогать не надо И к вам, как награда Наш смех донесется Из ада
Я тихо выбралась из комнаты, не обращая внимания на бесшумность, которая ко мне никаким боком неприемлема. Мой стиль — возвещать о своём приходе за километры, обрушивая по пути всё, что плохо лежит, и не важно, намеренно я это делаю или случайно. Я кралась так тихо, что никто не смог бы понять, но голосов в соседней спальне я всё равно больше не слышала — будто притаились. Ничего. У меня меч Архангела. Они поплатятся за свои слова, а я буду жить. Даже странно, насколько хорошо я успела изучить этот дом: скрипучие места я видела издалека, старательно их обходя, и точно знала, в каком положении дверь диновой комнаты будет скрипеть, как дамы дважды бальзаковского возраста с радикулитом. Поэтому, подойдя к двери вплотную, я аккуратно нажала на ручку и чуть сдвинулась телом влево, чтобы петли не взвыли, возвещая о моём приходе. Но когда я вошла, там никого не было. Я остановилась, в недоумении оглядываясь по сторонам. Сбежали! Но когда? Я буквально несколько секунд назад слышала, как они планировали моё убийство! Дьявол, чему я удивляюсь, это же Винчестеры. Но далеко уйти они не могли. Я решительно вышла из комнаты и направилась к лестнице. Как я и ожидала, голоса Винчестеров теперь слышались на первом этаже, только я не могла разобрать слова. Я вообще ничего не могла разобрать — кровь в ушах застучала гонгом, руки вспотели, а мышцы налились силой. Я быстро сбежала вниз, плюнув на конспирацию, и сразу же встретилась глазами с Сэмом и Дином. Мне показалось, что их лица исказили злобные ухмылки, но потом младший Винчестер растерянно спросил: — Елена? Что с тобой? Ты меня не обманешь. Это всё притворство, вы все желаете моей смерти. Особенно Дин. Я перевела взгляд на него, но и он был прекрасным актёром: — Елена, зачем тебе клинок? Я сжала оружие сильнее, скрипнув зубами. — Елена… Бобби. На него я не смотрела и не хотела замечать — где-то на краю сознания билась мысль, что он мой папа. Дин приподнял руки, подступая на шаг ближе, но тут же остановился, едва я вскинула клинок выше. — Вы хотите меня убить, — злобно процедила я. — Что?! — одновременно воскликнули Дин, Сэм и Кастиэль, которого я сразу не заметила. — Я слышала ваш разговор, — рявкнула я, снова поднимая клинок перед собой. — Хотите избавиться от меня, потому что я превращаюсь в монстра. Хотели убить меня, пока я сплю, чтобы потом сказать Бобби, что это сделали демоны! — Чего-чего? — прищурился Сингер, переводя взгляд с меня на Винчестеров. — Чё за бред?! — взвился Дин, но я прекрасно знала о его актёрских талантах. — Что ты несёшь? — А я не хочу, чтобы меня убили! Я хочу жить! Не знаю почему, но я бросилась сначала на Сэма. Хотелось причинить ему больше боли, за все эти дни вранья и актёрства, за ложную заботу и разговоры за спиной. Естественно, Винчестеры тут же схватили меня за руки, не давая занести оружия, но я продолжала биться, крича что-то, чего сама не могла разобрать. — Успокойся, блин! — заорал Дин, со всей силы влепляя мне пощёчину. Это только сильнее меня разозлило. Я извернулась и впилась зубами в его руку, отчего охотник взвыл и отпрыгнул, тряся раненой конечностью. Но даже против одного Сэма я слишком слаба — меч выпал, и я пыталась справиться с двухметровым громилой исключительно своими далеко не идеальными мышцами. Сэм развернул меня к себе лицом и тряхнул за плечи. — Елена, прекрати! — я рявкнула что-то нечленораздельное, и Сэм снова затряс меня, оторвав от пола. — Елена, я люблю тебя! Я люблю тебя, слышишь?! Я люблю тебя и я не могу тебя убить! В мозг, наполненный тьмой, будто впрыснули что-то светлое. Я прекратила брыкаться и наклонила голову вбок, глядя на младшего Винчестера бессмысленным взглядом. — Сэм, — предупредительно начал Дин, подняв руку, чтобы защитить брата от новой атаки. — Ничего, Дин, всё хорошо. Сэм аккуратно положил руки на мои плечи, притянул к себе и обнял так сильно, будто желал поделиться со мной своим светом. И он действительно поделился. Мозг прояснился, непонятный морок спал, и я поняла, что всё это — всего лишь болезнь. Мне становится хуже. От этой мысли тело пробрала дрожь, и Винчестер плотнее прижал мою голову к своей груди, не давая впасть в отчаяние. Впасть я всё равно ухитрилась, только не в отчаяние, а в глубокое бессилие, из-за чего человеку с титановыми нервами, то есть Сэму, пришлось ловить меня и поднимать на руки. Он, не говоря ни слова, снова понёс меня на второй этаж, в свою комнату. Аккуратно положив меня на кровать, охотник присел у изголовья и задумчиво уставился в моё лицо, подперев голову руками. — Прости, — хрипло пробормотала я, действительно чувствуя стыд и сожаление. А обычно я стыд не чувствую, так что пусть Сэм радуется. — Ты не виновата, — отрешённо отозвался Винчестер, проводя пальцем по губам. — Мы всё исправим, обещаю. — Конечно, исправим, — заявила я, с трудом приобретая вертикальное положение и игнорируя попытки Сэма уложить меня обратно. — Вычистим из меня серу, возьмёмся за руки и дружной Винчестер-Сингеровской семейкой поскачем в закат. Сэм усмехнулся и дотронулся пальцами до моей руки. Я не сопротивлялась. Сейчас я не чувствовала ни желания послать охотника с его намерениями в мою сторону, ни своей шизанутости на тему «никакой привязанности». Я давно забыла, как любить, и не знала, правда ли Сэм чувствует… это ко мне. Но я не хотела разбивать ему сердце так же, как любила это делать другим парням. Почему? Не знаю. Может, когда-нибудь пойму. Если не будет слишком поздно, и я не обращусь в демона с уже давно заледеневшей дырой там, где раньше была душа. — Я знаю, что ты не спал несколько дней, — тихо сообщила я, проведя ладонью по небритой щеке охотника. Под его глазами залегли тени не хуже моих, лицо осунулось, побледнело. И как я только могла словить глюк о том, что этот несчастный щенок желает моей смерти, когда он волнуется обо мне почти так же, как и Бобби? Или одинаково. Не знаю, насколько отцовская любовь уже проснулась в Сингере. — А так как это твоя комната, не вижу никаких преград на пути твоего сна здесь. Как ни странно, Сэм спорить не стал. А может, он реально держался на честном слове, потому что едва я «позволила» ему спать со мной, Винчестер тут же и отрубился. Прямо там, где и сидел — около кровати, положив голову мне на колени.***
— Да ладно тебе, Кас, когда ты ещё встретишь такой снег в ноябре в Южной Дакоте? Дин искренне не понимал, почему Кастиэль так жмётся. Снег на улице валил усиленно и с явным желанием замести Су-Фолс к чертям по самые крыши. Наверняка это связано с разбушевавшимся в последние дни Люцифером, но игнорировать такую красоту было ещё большим грехом, чем сам Сатана в целом. Поэтому Винчестер собственноручно замотал Ангела в тёплую куртку, шарф и шапку с помпоном — для тепла Каса и, конечно, для своих насмешек над ним. Но, признаться, синий шарф настолько хорошо гармонировал с глазами Серафима, что дурацкий помпон так и не получил должного внимания. Тенденции в одежде Дин заметил только ближе к концу свалки Бобби: Кас был в белой куртке и синем шарфе, а сам охотник в чёрном пальто и зелёном шарфе. На ум тут же пришла Елена с её пресловутыми фанфиками, и Винчестер помрачнел, задаваясь вопросом о том, насколько много подростков писало истории с акцентом на синих и зелёных глазах. Впрочем, уйти глубоко в мысли ему не удалось: Ангел осторожно потянул охотника за рукав, глядя своими невозможно синими глазами, в которых ясно читался вопрос. Дин голову даёт на отсечение — ни один фикрайтер и не представляет, насколько синими могут быть эти глаза. — Дин, куда мы идём? Дин зависает, глядя на снежинки, вуалью покрывшие тёмные ресницы. Настоящий Ангел. Самый прекрасный Ангел из всех. — Увидишь. — Но, Дин… Это дурацкое «Но, Дин». Винчестер усмехается, устремляясь дальше по заснеженной дороге. Кастиэль догоняет его и смущённо идёт рядом, боясь поднять взгляд на своего человека. — Разве мы не должны быть дома, помогать Бобби и Сэму с Еленой? Если ты не хочешь, чтобы я… — Чтобы ты — что? Дин останавливается, нахмурившись. — Ты что, до сих пор думаешь, что я чего-то не хочу? Что только из-за того, что ты со своими несчастными глазами топчешься рядом, я и иду куда-то с тобой? Дурак ты, или да? Кас виновато смотрит, и Винчестер тяжело вздыхает. Ничего этот глупый Ангел не понимает. Даже если ему прямым текстом говоришь. — Я хотел сделать это чуть позже, но придётся сейчас. Дин наклоняется, хватает Ангела за шарф и целует в губы так, чтобы глупый Кастиэль всё прочувствовал и понял, наконец. «Глупый Кастиэль», видимо, понимает, потому что улыбается в губы охотника, цепляясь за его руку. — Мы ничем не сможем помочь сейчас. И ты же знаешь — Елена будет счастливее всех от нашей прогулки, верно? Винчестер сжимает ладонь Каса в ответ и ведёт дальше, жмурясь в небо. Дин и забыл, насколько прекрасным может быть снег. Он пошёл недавно, но уже успел плотно покрыть землю белым одеялом. Он серебрится в свете редких фонарей и хрустит под ногами Ангела и человека, шедших рука об руку. Фонари не могут разогнать ночную темноту, но снежинки в электрическом свете сияют, переливаясь, и это настолько красиво, что охотник забывает о существовании сверхъестественных монстров где-то за пределом островка света. Тишина прерывается только хрустом снега под ногами странников, шумом машин вдалеке и собачьим лаем. — Пришли, — говорит Дин через полчаса. Кас недоумённо смотрит то на охотника, то на гладкий слой льда прямо посреди поляны за километр от города. Винчестер будто не замечает этого взгляда — просто стягивает с плеча сумку, невозмутимо достаёт из неё обувь, смысл которой Кастиэль понять не может, заменяет ею свои обычные ботинки и закидывает их под лавку, стоящую рядом. Потом достаёт вторую пару и протягивает Ангелу. — А что мне с этим делать? — Надевать на ноги, дурень. Когда Кас ничего не предпринимает, Дин снова вздыхает, силком усаживает Серафима на скамейку и сам принимается менять ему обувь. — А зачем на них лезвия? — серьёзно спрашивает Кас, глядя, как охотник зашнуровывает ботинки. — Чтобы кататься по льду. — А зачем? — Это весело. Сейчас увидишь. Аккуратней. Дин помогает Кастиэлю подняться и осторожно ведёт ко льду. К его удивлению, Ангел довольно резво передвигается на коньках, но как только оказывается на льду, сразу вскрикивает и феерично приземляется на пятую точку. Не сумев сдержать смех, Винчестер поспешил поднять неуклюжего Воина Небесного и сжать его в крепких объятиях. — А сейчас, мой дорогой пернатый друг, мы будем учиться кататься на коньках. Кас хмурится на обыденное «друг», но послушно передвигает ногами, крепко держась за пальто охотника. Ему тоже нравится снег. Медленно двигаясь с помощью Дина, Ангел задирает голову вверх и ловит языком снежинки, щурясь, когда они попадают в глаза. Он не может не заметить, как охотник с улыбкой наблюдает за ним, поэтому, густо покраснев, снова падает, утягивая за собой и Винчестера. Дин хохочет, и Кас тоже улыбается, поворачивая голову в его сторону. Они смотрят друг на друга до тех пор, пока обоим не становится холодно, а старательная вьюга не заметает их чуть ли не по грудь. Дин резво вскакивает на коньки, помогает подняться Кастиэлю, и тот не понимает — он совсем не привык видеть Винчестера таким. Он всегда был охотником, саркастичным, сильным, грубым, привыкшим быть солдатом, которого невозможно сломить. Сейчас же Ангел наблюдал весёлого парня, выглядящего так, будто исполнились все его мечты. И от этого Кастиэль тоже осознавал, что это — его мечты. Дин Винчестер. Человек, которого он, Воин Небес, вытащил из Преисподней. — Скажи, Кас, — нерешительно произносит охотник, катясь спиной вперёд в то время, пока Кас ехал лицом к нему, крепко ухватившись за руки Дина. — Когда ты понял, что ты меня… Ну, то… Как ни странно, на этот раз Кастиэль сразу понимает, о чём идёт речь. — Я думаю… — Серафим снова заливается краской и не замечает, что уверенно едет по льду сам, без поддержки человека. — В тот же момент, когда понял, что умею чувствовать. В тот момент, когда засомневался в Небесах. Когда первый раз коснулся тебя в Аду. Дин пару секунд смотрит на своего Ангела, а потом резко притягивает его за шарф к себе и целует в губы, зарываясь пальцами в волосы Кастиэля под дурацкой шапкой. Он тоже не привык ощущать себя так — расслабленным, полным сил и надежд, видящим свет в конце тоннеля, о котором так любит разглагольствовать Сэмми. И ему, честно говоря, плевать, что сейчас он никак не походит на брутального охотника, которым хотел выглядеть лет с шести. Он искал покоя? Он его нашёл. В Кастиэле. — Что… Дин чувствует свет и немного отстраняется, глядя в глаза Ангела. Неяркое синее свечение, которым всегда светились глаза Каса, усилилось, обращаясь в белую ангельскую вспышку. Такие проявления всегда заставляли Дина нервно искать клинок, но сейчас он с благоговением смотрел на поток энергии, вырывавшийся из глаз улыбающегося Кастиэля. — Твои силы возвращаются. Сжав плечо Дина, на котором всё ещё виднелся отпечаток его ладони, Кас, продолжая улыбаться, вскинул голову, подставляя лицо снежинкам и глядя в небо. Момент — и неуклюжий Серафим снова потерял равновесие, упав спиной на лёд. Дин полетел следом и приземлился прямо на грудь Кастиэля, уткнувшись губами в его шею. Охотник расхохотался. — Елена будет счастлива от такого поворота!***
Бобби честно не знал, на кой чёрт установил лимит посещений к Елене для самого себя. Девушка никаким местом не показывала, что против его общества, но Сингер продолжал бояться, что она пошлёт его куда подальше, если старый охотник будет заходить к ней чаще, чем раз в два-три часа. Бобби уже сотню раз успел обматерить себя за такую скрупулёзную усидчивость не навязывать свою персону дочери, но ничего не мог поделать с психологическим барьером — ему постоянно казалось, что Елена не хочет видеть его. Обычно Сингера такие проблемы не волновали; он просто шёл и делал, что ему нужно, но, видимо, появление этой девушки в их жизнях перевернуло с ног на голову не только представления Дина о смысле вечности. Бобби даже думать боялся о чём-то вроде «я твой отец и я запрещаю тебе курить!», ибо получить в ответ презрительный взгляд и фразу «ты мне не отец, мой папа остался в другом мире» было страшнее всего. Подумать только! Кас и Дин уже почти не стесняются своих чувств, громила-Сэм выглядит ужасно по-дурацки, когда в радиусе нескольких километров мелькает Елена, Сатана окончательно с катушек съехал, а сам Бобби боится заговорить с девчонкой — и это только несколько месяцев, как эта самая девчонка появилась здесь! Кстати, о не стесняющемся дуэте… Сингер, набравшись смелости и пары бутылок пива, встал из-за стола и решительно потопал в сторону лестницы на второй этаж. Он был уверен, что найдёт лекарство, но времени терять нельзя… У порога гостиной охотник замер; на диване вповалочку друг на друге лежали Дин и Кастиэль в совершенно мокрой одежде. Старший Винчестер валялся головой на подушке и сладко похрапывал, а Кас, у которого снежинки в волосах почему-то и не думали таять, сопел, лёжа почти на охотнике и свесив руку на грудь зеленоглазого. Бобби оторопело поднял брови, но потом закатил глаза и накрыл обоих большим пледом, нарочито приткнув его с краёв. Как дети малые, ей-богу. Поигрались в сугробе и спать, не потрудившись сменить одежду. Но, надо признать, выглядели они мило. Настолько мило, что Сингер не поленился сфотографировать этот натюрморт — Елена будет счастлива. Картина, открывшаяся взгляду Бобби на втором этаже, мало чем отличалась от развернувшейся внизу. У них у всех что, любовная горячка? Хотя, Сингер был почти уверен, что Елена не имеет в виду что-то большее, чем просто заботу. Девушка слишком на него похожа, чтобы демонстрировать свои чувства или хотя бы позволить себе принять их. Она смотрела в окно на снегопад, аккуратно поглаживая волосы Сэма, который в весьма странной позе мирно спал у неё на коленях. Впрочем, ничего странного здесь нет; в последние дни младший Винчестер измотал себя едва ли не больше, чем сам Бобби, и, оказавшись у кровати, попросту заснул там же, где стоял. Другое дело — лёжа головой на коленях Елены ему было явно вдвое комфортнее, несмотря на неудобную позу. — Можешь смело разговаривать. Я минут десять назад чихнула как стадо слонов, а он даже носом не повёл, — в голосе девушки слышалась улыбка. Бобби вздохнул, пододвинул стул к кровати так, чтобы не усесться на Сэма, и протянул карточку с обнимашками дуэта «Дестиэль», как Сингер по примеру дочери окрестил их пару. Елена обернулась, и охотник вздрогнул. Её кожа едва ли отличалась обилием красок от снега за окном, под глазами залегли чёрные тени, бледные губы дрожат. Но едва она взяла в руки фотографию, её лицо озарилось радостной улыбкой, которая будто оттеснила все признаки болезни. — Я видела из окна, как они идут куда-то вдвоём, — счастливо прошептала она, жадно рассматривая карточку. — И видела, как Дин тащит коньки с чердака. Это так здорово! Бобби грустно улыбался, глядя, как Елена радуется и одновременно следит, чтобы Сэм не проснулся. Он отчаянно надеялся, что невероятный характер девушки удержит её от падения в пропасть достаточно надолго, чтобы они нашли какое-то решение. Ведь он просто не выдержит, если у него отнимут дочь, которая только-только появилась. — Чего смурной такой? — вывел Бобби из мыслей голос Елены. — Слушай. Я прекрасно понимаю, что ты меня боишься. Боишься того, что я как заправская Кроулесса буду тут бегать, изливать сладкие речи, одновременно пытаясь вас красиво укокошить, или того, что я пошлю тебя на все четыре с фактом «мой папаша старый пьяница-охотник» — это уже другой вопрос. Но на оба — не надо. Понятия не имею, говорит ли во мне демон, когда речь идёт о «не бойтесь меня, я вас не убью», но насчёт второго я точно уверена: вдолби в свою дурную и родную мне башку, что я не собираюсь посылать тебя в те края, которые ты уже себе напридумывал. Я сама не знаю, почему так спокойно отношусь к данному факту, но для простоты давай будем думать, что каждая фанатка «Сверхъестественного» мечтает оказаться дочерью Бобби Сингера. Старый охотник усмехнулся и взял протянутую руку Елены в свою, пытаясь её согреть. Девушка была холодная, как лёд. — Хочешь знать, какое твоё второе имя? — неожиданно спросил Бобби. — Что? — Твоё второе имя. Я знаю, что в России так не принято, вместо этого у вас отчество, но ты всё-таки… по рождению американка, — Елена с интересом уставилась на него. — Ещё до того, как я сказал Карен, что не хочу иметь детей из-за своего отца… И совсем незадолго до того, как она забеременела тобой, мы обсуждали имя нашего возможного ребёнка. Ну… — Бобби почему-то улыбнулся, и улыбка, будто заразная, передалась и девушке, у которой тут же засверкали глаза. — Мы хотели назвать дочь «Хель». — Очешуеть! А построить мне царство и подарить щеночка по имени Гарм*, вы не хотели? — фыркнула Елена, но тут же прыснула одновременно с отцом. — Мило, если учесть, чем мы сейчас занимаемся. А если бы был мальчик? Локи? — Нет, Тор, — тоже фыркнул Бобби. — Вообще-то, Дэвид. Но это так, к слову. — Ты хотел детей, — внезапно погрустнела девушка, бросая взгляд на снег. — Просто всё твоё сознание занял образ отца. Ты хотел детей, а в результате получил девочку из Ада. Сингер сжал руку дочери настолько сильно, что та судорожно выдохнула. — Прекрати, — когда она, наконец, подняла взгляд, произнёс охотник. — Я же сказал, мы всё исправим. Так что кончай распускать нюни, балбеска. Они говорили ещё долго, так долго, что у обоих полегчало на душе. Наверное, это давно нужно было сделать; оба для себя решили, что родственные души-таки тянутся друг к другу, а они действительно чувствуют себя как отец с дочерью, и оба «благоразумно» промолчали, хороня в себе всю нежность. В конце концов, Елена просто заснула, навалившись на Сэма, и Бобби, тяжело вздохнув, укрыл их пледом так же, как и Дина с Касом, только, уходя, аккуратно провёл пальцами по щеке дочери.***
У меня серьёзно такое ощущение, что моя нынешняя жизнь состоит исключительно из засыпаний-просыпаний, причём я вообще не уверена, какая я проснусь в следующий раз. Не открывая глаз, я пыталась понять, кто я такая. Обычная Лена, которая вроде бы Сингер, но как бы всё ещё и Гиллерт; Ленка, которую все должны бояться (то есть, Ленка с внезапной депрессулькой); или же Лена, ловящая мощнецкие глюки, из-за которых все опять же должны остерегаться. Впрочем, все размышления тут же отпали, ибо я осознала, что проснулась из-за ощущения пинков по моей собственной коленной чашечке. Пинают несильно, но настойчиво и надоедливо, будто ожидая, что я вот-вот смешно рассержусь и примусь плеваться ядом. Возможность Сэма тут же отпала, ибо я всё ещё ощущала, что охотник валяется у меня на коленях. Чего я никак не могла понять — голова его покоится на моих ногах, а пинки в колено едва ли не производили вибрацию. Я осторожно разлепила один глаз и увидела… — Румпельштильцхен?! **