Феномен Хиддлстона

7. Кофе Крис не любил с детства. Еще с тех самых пор, как мамина подружка миссис Эванс, у которой Хэмсворта-самого-младшего оставляли, когда родителям хотелось «отдохнуть от забот», как-то утром решила продемонстрировать свое искусство в приготовлении кофе. Почему она выбрала в качестве дегустатора маленького Криса - до сих пор загадка, но после этого он слег с отравлением и ему было запрещено выходить из дома. И Крис, тихо ненавидя миссис Эванс в частности и весь мир в целом, с тоской наблюдал из окна за тем, как мальчишки гоняют в футбол. Он мог бы стоять на воротах или быть нападающим, но вместо этого сидел дома. Ощущение вселенской несправедливости наложило на его чистую детскую психику столь глубокий шрам, что кофе он терпеть не мог до сих пор. Поэтому по утрам пил горячий шоколад. Ну или сок, когда запасы шоколада подходили к концу или было настолько жарко, что при одной мысли о том, чтобы взять в рот что-нибудь горячее, становилось плохо. Однако это не означало, что кофе у него в доме не водился или он не умел его варить. Водился. И умел. Ибо гости разные бывают. Как, например, сладко посапывающий сейчас в спальне человек - самый странный человек и самый классный любовник, которого он когда-либо встречал в жизни. И во сне он казался таким милым и очаровательным, что Крис, проснувшись, почти сразу сбежал, только чтобы не начать пускать пузырики от умиления, глядя на трогательно подложенную под щеку ладошку и чуть примявшиеся кудряшки-пружинки, с которыми хотелось играть и играть. О том, какое отношение этот очаровательный почти-мальчик имел к тому, что сегодня его губы болели так, словно их долго и вдумчиво грызли, а вид они имели, мягко говоря, ужасно непристойный, Крис старался не задумываться. Хэмсворт в очередной раз провел пальцем по губам, а потом, покосившись на почти уже начавший закипать кофе, метнулся к холодильнику, вытащил из морозильной камеры пакет со льдом и приложил ко рту. Застонал громко от смеси самых разных ощущений и еле успел снять турку с плиты. Отставил ее в сторону, выключил газ и забрался с ногами на диванчик, надеясь, что запах кофе разбудит Тома. От льда губы стали словно деревянными и почти потеряли чувствительность, и Крис, не вставая с места, метким броском отправил пакет в раковину. Зябко повел плечами и только хмыкнул, когда ожидаемая боль нагло проигнорировала его эти самые ожидания и не дала о себе знать. Все-таки мазь была отличной, а коготки у Хиддлстона – не настолько длинные, чтобы пропахать глубокие царапины. По сути, он только верхний слой содрал, а это не так страшно и заживает быстро. Это радовало, но вопрос, с какого перепугу Том вообще решился на этот шаг, отлично понимая, с кем имеет дело, оставался открытым. Нет, Крис знал, что привлекает внимание обоих полов, да и предложений разной степени пристойности получал немало, но… В Тома Хиддлстона в качестве любовника не верилось от слова совсем. Хотя если вспомнить познания означенного Тома о способах занятий сексом, их совместная ночь такой уж удивительной не кажется. А если к этому прибавить и то, что Крис его фактически спровоцировал… Хэмсворт только застонал, вспомнив, как вел себя вчера. Тут даже эпитет «идиот» будет сродни комплименту. - Доброго утра. - Его самоедство нарушили самым гнусным образом. Притом нарушил предмет его глубочайших измышлений. Сонный, помятый, с отпечатавшимся уголком подушки на щеке. Но зато в брюках, хоть и без рубашки, да в придачу босиком. – Рефлексия с утра вредна для пищеварения. - Да, ты прав, вечером она более полезна. Хотя сейчас все равно уже обед, - отозвался Крис и немного ехидно улыбнулся. – Ты такой милый со сна, что у меня перед глазами сердечки и амурчики летают. Я сварил кофе. Том повел носом и довольно улыбнулся, обнаружив источник ароматов. Окинул взглядом шкафчики, открыл поочередно, изучая содержимое и, обнаружив наконец чашку, налил в нее содержимое турки. - Ты «мыр-мыр-мыр» не любишь. Так что не надо амурчиков и сердечек. - Ладно, - покладисто согласился Крис и полез в холодильник за соком. – В следующий раз это будут «фреддикрюгеры» и молекула метана в проекции. Как насчет завтрака? Правда, обычно я обхожусь какой-нибудь сухой печенюшкой, а потом перекусываю в городе. Но приготовить что-нибудь смогу. - В следующий раз? – Хиддлстон, кажется, вычленил для себя самое важное в данный момент. Во всяком случае, обычно люди именно так слушают и отвечают. Оставив чашку на столе, он подошел к Крису и, развернув его лицом к себе, принялся внимательно изучать. Кончиком пальца очертил зацелованные холодные губы и с нежностью прижался к ним своими. И Крис не нашел ничего лучшего, кроме как ответить на этот поцелуй. К тому же губы только-только начали снова обретать чувствительность, так что можно было начинать сначала. - Ну, ты требовал в следующий раз приобрести смазку, - оторвавшись от Тома, он лукаво улыбнулся, отстраненно отмечая, что, похоже, умудрился вляпаться в отношения. Ну или в это непонятное нечто, что происходило между ними. Самое странное, что протеста эта мысль не вызвала вообще. – К тому же ты потрясающе целуешься. - М… я требовал презервативов со смазкой, - Хиддлстон довольно прищурился и вернулся к своему кофе. – И все еще требую. Это спасет твое постельное белье от безвременной кончины. - Мир явно сошел с ума, - Крис с сожалением отпустил его и облизнулся. – Как спал? И ты ничего не сказал про завтрак. - Завтракать я не хочу, так что успокойся. Спал – на удивление хорошо, - Том усмехнулся. – Похоже, секс и ты на меня положительно влияете. - То есть я еще и снотворное? Прелесть, - фыркнул Крис и потянулся. – А вот я бы еще подремал. - Цинично говоря, ты, ко всему прочему, еще и весьма замечательный любовник, хоть иногда непроходимо тормозишь. Но все равно ты мне нравишься, - Хиддлстон вздохнул, отставляя опустевшую чашку. – Мне нужно в студию. По твоей милости я пишу материалы к новому альбому, но моя скрипка, мои ноты и все оборудование дома. И мне надо работать. Крис пару мгновений честно раздумывал, обидеться ли ему на такое заявление о собственной «тормознутости», а потом решил махнуть рукой. И таки повесить на стенку незамысловатое «Том Хиддлстон – тролль». - Отлично. Тогда я, пожалуй, все-таки еще немного посплю, - он сполоснул тот стакан, что оставил ночью и тот, что использовал сейчас, и повернулся к Тому. – Может, наймешь охрану? Я понимаю, что твои директора любому сталкеру за тебя уши бантиком завяжут, но они могут просто не успеть. Не хочу тебя пугать лишний раз, но… Тебя даже убивать необязательно. Достаточно сломать палец. - Я понимаю, Крис, - Том кивнул и сам помыл свою чашку и турку. - А чтобы совсем и навсегда - то просто переломать руки. И дело с концом. Том отошел к окну и выглянул из-за пластинок жалюзи на улицу. И как он только не потерялся здесь вечером? Не напоролся на кого-то, кто его бы узнал. А что, если он привел сюда, к этому дому, сталкера? - Ты тоже поберегись. Я тебя своим приходом под удар подставил. - У нас с тобой разные весовые категории, сэр Томас. Я никому не интересен. Нет, конечно, если откроется, что мы с тобой переспали, это порадует моих «жертв», но дальше «тусовки» это все равно не пойдет. И работать мне не помешает. А убивать меня смысла нет, - он тоже подошел к окну, встав рядом с Томом. – Ну, вроде все привычно и знакомо. Но лучше вызови такси. - Ты интересен мне, - Том повернулся к нему лицом. В глазах - гроза, а на светлое лицо набежала тень. Гнева, злости или чего там еще - черт его знает. - Так просто? Переспали? «Просто» я никому не сдаюсь, Крис. Губы Хэмсворта сломала усмешка: - Думаешь тому, кто захочет сыграть на этом, будет не все равно, просто мы переспали или было что-то еще? Ты говоришь, что подставил меня под удар. Я объясняю, почему не будет никакого удара в мою сторону. И я далек от мысли, что ты ложишься в постель с первым встречным. И ты… первый, кто спал со мной в одной кровати после того, как я разошелся со своей бывшей. Именно спал, Том. Я слишком трепетно отношусь к тому, кому подставляю свою спину или рядом с кем могу позволить себе расслабиться и уснуть. - Выходит, ты мне доверяешь? - Тонкие сильные руки Тома обвили его талию, прижимая к худощавому подтянутому телу. Взгляд впился в чужие глаза. В прозрачно-голубые, яркие, без капли наивности или детской чистоты глаза. В голосе плеснула почти паника. - Тебя это пугает? – спокойно спросил Крис. – И да, я тебе доверяю. - Ты доверяешь человеку, которого совсем не знаешь? А если я сам сталкер и нацелился на тебя? - Бровь Тома дрогнула и стремительно взлетела, изогнувшись. - Или маньяк? Убийца какой-нибудь. Собираю на память о жертвах,- Том бросил быстрый взгляд на шикарную золотую копну, - пряди волос. - У тебя для этого график неподходящий, - фыркнул Крис, а потом снова стал серьезным. – Ты провел рядом со мной эту ночь, и я все еще жив, хотя ни один человек не знал, что ты здесь. У тебя свои "тараканы", тайны и секреты. Я помню твой «Крест», Том. Но я тебе верю, - он сжал его плечи и легонько встряхнул. – А вот ты мне, похоже, нет. Я прав? - Может быть, когда-нибудь, Крис. Мне этого хочется. Только последним человеком, которому я поверил и доверился, была Ева. Теперь ее нет. Боль скрылась в глубине глаз Тома. Тонкий рот изогнулся в улыбке. - Мне пора, Крис. - Хорошо, я понял, - Хэмсворт отступил, чувствуя, как холодок стекает по спине вдоль позвоночника. Ева… Значит все-таки, было. - Я ничего не прошу и не требую от тебя, - отвел глаза, легко улыбаясь. – И все-таки вызови такси, - окинул нечитаемым взглядом всю его фигуру и вышел из кухни. Покосился в сторону спальни и направился в кабинет. С большим трудом справился с желанием закрыть дверь на защелку и устроился в кресле, «реанимируя» ноутбук. Сдвинул брови, пытаясь вспомнить, о чем вообще вчера собирался писать, а через пару секунд уже быстро стучал по клавишам, боясь не успеть за мыслью. Дверь негромко захлопнулась спустя десять минут. Легкие уверенные шаги были слышны на площадке, а потом стихли и они. Будто и не было в этих комнатах Тома Хиддлстона. Будто ничего не было совсем. Ничего и никогда. 8. Запись в блоге. Hig-Tom блоггер Песня дня: Florence & The Machine - No Light, No Light Крест. Мне не хватает его. Я никогда не баловался наркотой, но это... Это желание сильнее меня. Это даже сильнее страха быть разоблаченным. Глядеть в его глаза и хотя бы ненадолго забыться. И забыть. О пачке писем. О страхе. О записи, о концертах, о проверке МИ-6. Моя Муза выворачивает наизнанку мою душу. Демонстрирует всем каждую истрепанную ниточку, каждую прореху, каждый неровный шов. Это все ты, мой Крест. Это все ты. Запись в блоге. Hig-Tom блоггер Песня дня: UNKLE - Burn My Shadow Все хорошее когда-нибудь кончается. К примеру, спокойствие, умиротворенность и гармония. Когда-то я уже переставал волноваться о ком-то. Когда-то я уже оставался один, давал сам себе слово, что никогда-никогда не стану к кому-нибудь привязываться. Это делает слабым и уязвимым. Но Крест не отпускает меня. Он будто вплавился в мою душу или ее остатки и жжется, жжется изнутри. Мне так хочется вырвать его из себя, но я не могу. Вчера снова пришло письмо. Вместе со счетами. Вернее, оно было между конвертами со счетами. Боже, как же мне захотелось бросить его в огонь! Но это бесполезно. Просто бесполезно. Я все равно буду знать, что это проклятое письмо было, что оно было адресовано мне, и оно будет гореть клеймом там, рядом с моим Крестом. Я не боюсь. Я себя в этом убеждаю снова и снова. Я берусь за смычок, я включаю запись и то, что я играю, сводит с ума меня самого. Как же это больно. Весь страх, который я прячу в себе - он выплескивается в мою музыку. Я играю, играю, играю. И стираю то, что оказывается записанным. Удаляю файлы и все резервные копии. Потому что оставлять их нельзя. ОН видел синяк на шее. Мне его плохо затонировали перед съемками. Я в записи его тоже увидел. Черт... ...Снова почта. За прошедшие дни я привык дергаться от любого стука. Так параноиком не долго стать. ОН снова написал мне. Снова. ОН видел след поцелуя. Просто видел тоже. Где он? Кто он? Может, он постоянно рядом со мной, а я не знаю, не догадываюсь даже. Господи, я схожу с ума, улыбаюсь на камеры, свечусь на концертах, а он - смотрит на меня в этот момент. О чем он думает? Чего хочет? Что ему от меня нужно? Крис заскочил под козырек крыльца дома и, негромко ругаясь, снял легкую куртку. Критически оглядел грязные разводы, помянул недобрым словом водителей-идиотов и, вытащив пачку сигарет, прикурил, с тоской глядя на пузырящиеся от дождя лужи. Домой не хотелось настолько откровенно, что даже немного пугало. Почти две недели под «крылышком» у родителей закалили его и теперь можно хоть в разведку. Правда, фильмы про доблестных служак Ми-6 его никогда не привлекали, но… В этот раз ему не просто повезло, а сказочно повезло. Та статья, которую он написал, когда ушел Хиддлстон, взорвала не только шоу-бизнес, но и всю страну. Тема усыновленных детей, суррогатных матерей для «звезд» и сильных мира сего вышла настолько злой и циничной, что по «горячим следам» начались повальные проверки фондов по усыновлению и прочих «клиник», в результате чего на поверхность всплыли еще более неприглядные факты, спровоцировавшие политический скандал и даже парочку отставок в Парламенте. И Крису настоятельно порекомендовали залечь на дно. Что он и сделал, собрав вещички и уехав к родителям. Первые два дня он дергался от каждого шороха, а потом природный пофигизм взял вверх, да и чувство собственной важности дало о себе знать. И оставшееся время до конца «отпуска» он играл в дартс на деньги в местном пабе и полировал задом табуретки в клубах, стараясь не думать и не вспоминать о смешных кудряшках, приоткрытых губах и полных страсти глазах Хиддлстона. Что и говорить, муза из Тома вышла отменная. Редактор даже сказал, что выдвинет Криса на премию, как лучшего журналиста года. Если означенный журналист выживет, конечно. Он выжил. Правда, вернулся только тогда, когда убедился, что у всех желающих его немедленной смерти теперь другие проблемы в виде окна в решетку. Порог дома он переступил еще утром, но сбежал почти сразу. Слишком пустой и неуютной показалась ему его квартирка. Да и холодильник, в котором даже мышь не нашла на чем повеситься, настроения не прибавлял. После инспекции редакции и попыток восстановить некоторые старые связи, он все-таки вспомнил о том, чтобы зайти в магазин, однако сегодня явно был не его день. Портмоне с наличностью он оставил на работе, а кредитку - дома, но в кармане болталась какая-то мелочевка, и Крис вышел из супермаркета только с двумя пачками конфет M&M`s и пакетом сока. О чем, естественно, сразу пожалел. Сок можно было и не покупать. На кончик сигареты попала дождевая капля, и Крис с философским видом выкинул окурок в урну и зашел в подъезд. Поднялся на два этажа и замер у подножия лестницы, глядя на застывшую изваянием тонкую фигуру у окна площадки. Ее словно окутывал сигаретный дым, делая силуэт каким-то размытым, но не узнать стоящего человека было невозможно. Том… Уильям мать его Хиддлстон. Крис медленно опустил ресницы, собираясь с мыслями и пытаясь призвать к порядку что-то радостно выстукивающее сердце, а потом губы сломала почти злая усмешка. Стараясь не сильно шуметь, Крис достал из кармана пачку с конфетами и, бесшумно поднявшись к Тому, встал за спиной и протянул руку вперед так, чтобы M&M`s оказались перед лицом Хиддлстона. Подался вперед и, чуть отведя отросшие волосы в сторону, шепнул на ухо: - Кис-кис-кис… Том вздрогнул и резко обернулся. Даже в тумане сигаретного смога было заметно, как в глазах плеснула паника. Спустя долгий миг узнавание все-таки пришло, и угловатые плечи с облегчением опустились, а сам «феномен» как-то рвано вздохнул и улыбнулся. - Я скучал по тебе, - просто сказал он, принимая ярко-желтую пачку с конфетами. - Я заметил, - Крис опустил взгляд вниз, с укоризненным видом зачем-то пересчитал окурки, некстати вспомнил, что у них в подъезде курить нельзя и, поднявшись на один пролет лестницы, направился к своей квартире. Подошел к двери, повозился с замком и, провернув ручку, повернулся к Тому, делая широкий жест. – Извини, гербовой бумаги для приглашения не захватил, - с почти не наигранным сожалением выдохнул он. – Если тебя поймают здесь за курением, то наложат штраф. Том с виноватым видом сложился пополам и принялся собирать рассыпавшиеся окурки в ладонь, сунув конфеты в карман. Чувствовал себя он явно не слишком уютно. Беспомощно оглядевшись, он обнаружил зев мусоропровода. Кажется, до этого момента он его даже не замечал. Выбросить окурки и немедленно вытереть руку о себя было секундным делом. На пиджаке тут же появилось безобразное серое пятно. Том скривился, но решил, что займется этим позже. Закончив с этим грязным делом, он легко взбежал по ступенькам вверх, к площадке перед квартирой Криса и вошел следом за ним. - Я... заказал кое-что с доставкой. Скоро должны привезти. Надеюсь, ты против не будешь. - Нет, я не пущу разносчика на порог, - пафосно заявил Крис, захлопнул за ним дверь и, разувшись, сразу отнес куртку в ванную и сунул в корзину для грязного белья. – На самом деле у меня из еды есть только M&M`s и трупик издохшей от голода мыши. Если я, конечно, его найду, - как-то совсем мрачно пошутил Хэмсворт. Сжал пальцы, стиснув зубы, а потом слабо улыбнулся. – Извини. День был не из легких. - Верю, - кивнул Том и прошел в комнату, аккуратно повесив на спинку кресла свой пиджак, в карман которого сунул галстук. - Ты устроил такую бурю, что ее тебе еще долго припоминать будут, - он шагнул к вошедшему следом Крису и, распустив хвостик, принялся аккуратно массировать его виски и затылок. Тот только опустил голову и прикрыл глаза от удовольствия. - Ну, это того стоило. Правда, я теперь персона нон-грата в парочке мест, но так как я и до этого их не жаловал… - То не слишком и хотелось? - усмехнулся Хиддлстон. - Как твои плечи и спина? Надеюсь, там, где ты был, тебя не слишком напрягали с расспросами? - Не слишком, - ответил Крис, почти с отчаянием понимая, что вряд ли сможет удержать свою маску. Хоть и казалось, что последний разговор он почти забыл, занятый другими проблемами, это только казалось. Зачем Том пришел? Снова боится оставаться один? Значит, будет спать на диване. Черт… К дьяволу! – К тому же я умудрился в первый же день наставить свеженьких поверх, когда скатился по чердачной лестнице. Тень беспокойства скользнула по лицу Тома: - Ты уверен, что без более серьезных последствий? Если слететь со ступенек - можно себе и ребра переломать и сотрясение заработать и еще бог весть что! - В моей черепной коробке сотрясаться нечему, а ребра привычные, - хмыкнул Крис и наконец заставил себя вспомнить, что он типа радушный хозяин, а Хиддлстон – его гость. И, кивнув в сторону кресла, сам прошел на кухню. Поставил оставленную было у порога коробку с соком в холодильник, из кармана выудил еще одну пачку конфет и, усмехнувшись, вернулся к Тому. – Вот еще, держи. - Ты явно прибедняешься, - Том привычно расположился в кресле. Казалось, та странная поза, которую он принял, была ему удобнее всех прочих. - Тебя еще не аккредитовали освещать день рождения Ее Величества? - Рожей не вышел, - буркнул Крис и рухнул на диван, вытягивая ноги. Хиддлстон нахмурился и, почти свесившись из кресла, заглянул ему в лицо. - Послушай... прости за то, как мы с тобой в прошлый раз расстались. Это все моя паранойя. Я виноват. Мне не стоило приходить, да? - Возможно, не стоило. А, возможно, и стоило, - Крис смотрел в его глаза и почему-то только сейчас подмечал темную тень на лице и глубоко залегшие морщинки, которых не было еще месяц назад. Словно пытаясь проверить, не кажется ли это ему, он провел кончиком пальца по складке на лбу. – Что случилось? Снова те письма? Ты не обращался в полицию? - Мне разве что Шерлок Холмс поможет... А Камбербэтч хорош только в сериале, по жизни же дедукцией не слишком блещет, - Том вздохнул, а потом вдруг как-то невесело улыбнулся. - Меня неважно загримировали на съемках через пару дней после того, как мы с тобой... в общем, на шее остался желтый такой развод, который на записи был виден просто как мишень. ОН заметил его и написал мне об этом. Что кто-то активно пользует «совершенство». И в колено-локтевой и со всякими вывертами. И что он непременно покажет, как это умеет делать он. Крис не знал, плакать ему или смеяться. - Прости, но в твоем изложении это выглядит так, словно он над тобой просто издевается, повышая свои уровни троллинга. – Заглянул в глаза Тома и вздохнул, поняв, что тому совсем не до смеха. – Тебя показывали по телевизору? Хиддлстон вернулся на место, но на сей раз сел, педантично расправив складочки на брюках. - Полторы недели назад и в повторе неделю назад. Я подумал, что ты был прав и мне стоит обзавестись охранником. И сменить жилье. Но с последним пока сложно, так что я уже третий день живу в отеле. В дверь настойчиво постучали. Том вздрогнул, а потом как-то очень раздраженно тряхнул головой и поднялся на ноги. - Это твой ужин. Я, наверное, пойду. Тебе отдохнуть нужно. - Размечтался. Никуда не пойдешь, пока не съешь все конфеты, - бросил Крис самую идиотскую свою фразу за сегодняшний день, встал и, обойдя Тома, вышел в холл. Разговор, шуршание пакетов, стук закрывшейся двери. Крис вернулся в комнату и сгрузил полученное на столик. – Ты явно переоценил мои возможности в обжорстве. - Значит, хватит на пару дней. - Конфеты Том сгрыз в три горсти. Бросил нечитаемый взгляд на него и, подхватив пиджак, вышел. У Криса своя жизнь, в которую он соваться не в праве. И вообще, с чего он взял, что Хэмсворту это нужно? Хорошая статья, пригласительные на концерты, эксклюзивные материалы... Все это у Криса могло бы быть. Только зачем? Зачем покупать все? Он никогда и никому не навязывался. Даже Ева пришла сама. ОНА пришла. А он, Том Хиддлстон, Томми-кис-кис-кис-погладьте-меня-и-почешите-за-ушком, как последний придурок звонит в редакцию, чтобы узнать, когда вернется некий мистер Хэмсворт, который три дня дома не показывался и жив ли он вообще. Глупо. Взрослый человек, а жизнь ума так и не добавила. В холле он влез в осточертевшие узкие туфли. Мокрые в добавок, несмотря на то, что в подъезд он вошел еще до того, как хлынул ливень. Но, стоило ему взяться за ручку, как в спину ударило тихое: - Я скучал по твоей музыке, Том. И ты лучшая муза из всех, что у меня были. - Я не ношу с собой инструмент, Крис. Хочешь музыки... приходи на концерт. Я пришлю тебе пригласительный. Ответом ему стал звук захлопнувшейся двери в комнату. - Прощай, Крис... - едва слышно ответил Том и вышел, тихо прикрыв за собою дверь. …Пять кварталов под дождем. Привычные пять кварталов, чтобы взять себя в руки, чтобы успокоиться. Чтобы, поймав такси, можно было дерзко усмехнуться удивленному «кэбмэну», а потом и швейцару в отеле. И с таким же дерзким выражением лица мять в руках единственное письмо, открывать которое было не обязательно, чтобы узнать, ЧТО там написано. Снова. Феномен Хиддлстона. Смейся, когда все на свете уверены, что ты на самом деле готов завыть. * …Он выпил, наверное, целую бутылку виски, но клокочущая внутри ярость, щедро приправленная болью и обидой, алкоголь превратила в простую воду. Пачка сигарет закончилась слишком быстро. И на полу лежала, мозоля глаза, желтая конфета M&M`s. «С самого детства я сначала выбираю желтые, а потом ем все остальные». Крис застонал и силой опустил кулак на подлокотник, даже не заметив боли, прострелившей руку. Давно остыл заказанный Томом ужин, но сейчас от одной только мысли о еде мутило. Мысли, чертовы мысли… Том пришел к нему. Пришел сам. Ждал под дверью, куря сигареты одна за другой, хотя в последний раз, когда Крис предложил ему прикурить, отказался. Круги под потухшими глазами, страх на дне зрачков и мелко подрагивающие тонкие нервные пальцы музыканта… Виноватых нет или виноваты оба. …Он прошел по ковру, устилающему холл отеля, оставляя за собой мокрые следы. С волос капало на и без того пропитанную дождевой водой рубашку, а по лицу стекали ручейки. Его не остановили. Он беспрепятственно вошел в лифт и поднялся на нужный ему этаж. Один звонок нужному человеку для информации, и дверь в конце длинного коридора. Сбоку мелькнула тень и пропала. Теплый кондиционированный воздух согревал и когда Крис постучал в номер, на лице осталось только несколько капелек. Том открыл спустя пол-минуты. В одних только мягких трикотажных домашних брюках, босой, с чуть влажными волосами. Вопроса «Как ты меня нашел?» - не последовало. - Извините, но автографов не даю. Приходите после концерта. - Я не уверен, что доживу до него, - бросил Крис прежде, чем просто вошел в номер, захлопнув за собой дверь. Дернул Тома на себя так, что тот влетел в его руки и обнял. Сильно, крепко. Просто обнял, прижимая к себе, лишая даже намека на любое сопротивление. Обнял и затих, касаясь дыханием влажных волос на виске. – Прости… Прости, Том. - За что? - глухо проронил тот. - Чудная поговорка даже есть на этот счет: «секс - не повод для знакомства». У тебя своя жизнь. У меня своя. Ты не обязан быть со мной и решать мои проблемы. - И это обо мне ты говорил, что я туплю иногда? – Крис не удержался от нервного смешка. – Никто из нас ничего не должен. Но я, как дурак, на последние деньги покупаю конфеты, которые не ем, а ты заказываешь ужин потому, что знаешь, что у меня пустой холодильник. Это не решение чужих проблем. Это просто потому, что так хочется, Том, - Крис потерся щекой о его макушку, чувствуя, как пружинят кудряшки. - Зачем ты пришел, Крис? Я вел себя как идиот. Как полный кретин ждал тебя у дома. Прости, больше не повторится. Я не женщина, тем более не твоя бывшая и скандалов тебе закатывать не буду. Повеселились и хватит. Все заходит слишком далеко. Крис немного отстранил его от себя, заглянул в глаза с расширившимися зрачками: - Чего ты боишься? - Все, кто рядом со мной и кого я люблю - сходят с ума, Хэмсворт. Я живу один и никогда никого не приглашаю к себе. Моя музыка будто бы не терпит больше никого рядом. Никого, кто мог бы стать мне так же близок. Я встречался с девушкой больше года назад. Она спятила в канун Нового года, Крис. А потом Ева. Которая вытянула меня, которая сделала все, чтобы я стал «звездой». Эти фанаты, этот чокнутый... Все это сводит с ума МЕНЯ. - Том болезненно зажмурился. Его ощутимо потряхивало и явно не от холода. Крис осторожно коснулся губами его век. Легко, почти нежно очертил скулы, дотронулся до кончика носа и прижался к уголку его рта. - Ту статью я написал после того, как ты ушел, - шепнул он, не зная, что еще может сказать. – Ты моя муза, Том. Моя сумасшедшая неправильная муза, любящая Шекспира, целоваться и секс. И ты мне нужен. Просто нужен. Том с силой обнял его, уткнувшись носом в основание шеи и судорожно выдохнул, будто последние слова Криса стали для него каким-то антидотом-противоядием от яда, терзавшего его все эти дни. Едкое «вот теперь я верю, что ты скрипач», с языка Криса так и не сорвалось. - Хей, все не так уж плохо, и умирать я не собираюсь, что бы ты там себе не придумал. - Неуклюжая попытка пошутить, но Хэмсворт растерялся. Том был сильной личностью, но у всех есть свой предел. У него самого он тоже был. И больше всего на свете Крис боялся, что когда он его достигнет, рядом не окажется никого, кто скажет, может и нелепые и смешные слова, но которые помогут. – И, между прочим, я все еще хочу есть, - он погладил Тома по волосам и тихо фыркнул. - Черт… - тот отстранился. Резко отвернулся и почти бегом рванул к телефону. Стыд? Смущение? Чего он не хотел показывать сейчас? Он не сказал даже свое привычно-мягкое «прости». – Повторите пожалуйста в номер двенадцать-четырнадцать заказ номер семьдесят. Да… благодарю вас… Будет тебе ужин. - Спасибо, - с чувством отозвался Крис, критически оглядывая себя. Мда… Шикарный вид. Он повернулся к ближайшей отражающей поверхности и поморщился так, словно съел лимон. Рубашка прилипла к телу, джинсы теперь только на себе сушить или резать. Волосы хоть подсохли, но тоже ничего хорошего. И он в таком виде шел через весь холл пятизвездочного отеля? И его никто не остановил?! Хэмсворт добросовестно попытался вспомнить, что было там, внизу, и понятливо вздохнул. Сегодняшнюю смену он знал, как облупленную. Его, видимо, узнали тоже. – И уволь к черту свою охрану. А если бы это был не я? Том усмехнулся, а потом ненадолго скрылся в ванной. А когда вернулся – в руках нес огромное полотенце и махровый белоснежный халат. - Ему приказано пропускать ко мне в любое время троих. Моего администратора, мою младшую сестру и тебя. Раздевайся. Крис, не сообразивший, что ответить так, чтобы удержаться на грани иронии, не сорвавшись в стеб, потянулся к пуговицам на рубашке. Но природное упрямство все-таки взяло вверх: - Ты показал ему мою фотографию? Надеюсь, я там хорошо получился? - Твои лучшие фото я держу для себя, - тонко улыбнулся Том и, опустившись вдруг перед ним на колени, принялся без всякого стеснения возиться с мокрыми джинсами. Довольно быстро справился с пряжкой ремня, с кнопкой и молнией немного повозился, но тугая ткань, облепившая длинные стройные ноги Криса, расставаться с ними не спешила. - Не старайся, все равно ничего не выйдет, - Крис, наученный горьким опытом, только головой покачал и поднял Тома с пола. – Так высохнут. Здесь тепло, так что будет это быстро, - накинул полотенце на голову и с сожалением констатировал, что если он хочет со всем разобраться, то делать это лучше сейчас. Потому что после ужина он станет ленивым и думать не захочет точно. – Покажи мне письма. - Выйдет, - хмыкнул Том и, стянув мокрые джинсы с его зада, толкнул в кресло. Так дело пошло значительно быстрее и уже через пять минут мокрые джинсы неопрятной кучкой валялись в стороне на полу. – Давай рубашку. Отдам их в чистку, когда придет обслуга с ужином. - Он поднялся на ноги, со стоном разогнув поясницу. – Письма… Я никогда особо не любил читать письма, а теперь так вовсе ненавижу. Стопка листов выросла. Двадцать два листочка. Одинаковых. Идентичный шрифт, безликий, самый обыкновенный. И слова. Так много слов, которые вгоняли Хиддлстона в самую настоящую панику. Крис покорно стянул рубашку и тут же завернулся в халат. Не то, чтобы он стеснялся, просто принесут ужин, в номере прохладно, да и вообще… И уж совсем никакого значения не имело то, что при взгляде на стоящего перед ним на коленях Тома мысли свернули совсем в другое русло. Тряхнув головой, чтобы вернуть их на свое законное место, Крис взял письма и принялся их изучать. «Тебе нравится, когда тебя отмечают? Я отмечу тебя так, что ни у кого не возникнет сомнений в том, кому ты принадлежишь. Ты и твоя музыка - моя небесная сфера». Крис вскинул бровь. Однако… Кому-то явно надо вызвать санитаров-ремонтников, чтобы починить «протекающую крышу». «Когда я слышу тебя, ты проливаешься мне на душу багряным дождем. Я хочу увидеть этот дождь. Я оплету твое дыхание струнами скрипки. Чтобы дождь согрел меня». Какая претензия на оригинальность… Правда, с пафосом переборщил. Ну кто так угрожающие письма пишет? «Спой для меня о рае. И о преисподней спой. Кому ты продал свою душу и свои руки?» А это еще что такое? Крис нахмурился. Что-то дергало. Какое-то… несоответствие? Правда, понять какое именно, он пока не мог. - Как оно попало к тебе? – Крис повертел последнее письмо в руках. Обычный белый конверт, на котором было напечатано только имя Тома. Никаких почтовых отметок. - Вместе со счетами, - Том, как примерная хозяюшка, аккуратно сложил его вещи и, плеснув на два пальца в бокал хереса, вручил Крису. – Дома я никогда не заставал почтальона. А здесь, в отеле, конверт приносил посыльный. - Мы разберемся с этим. Но нельзя, чтобы он решил, что ты боишься. Иначе ему понравится, и он придумает что-нибудь новенькое, - Крис отложил письма в сторону, и в этот момент в дверь постучали. – Ужин? Том кивнул. - Гэвин больше никого не пропустил бы, не предупредив, - почти стремительно он подошел к двери и впустил девушку-горничную, вкатившую в просторную гостиную номера сервированный столик. – Вы не заберете вещи для стирки и глажки? Я был бы вам премного благодарен, - он улыбнулся, когда безупречный крахмальный чепчик дрогнул в кивке и, подав девушке вещи, сопроводил их щедрыми чаевыми. – Большое спасибо. Едва за горничной закрылась дверь, он придвинул столик поближе к Крису. - Прошу, приятного аппетита. Хэмсворт только поморщился: - Ты всегда такой официальный в отелях? Том, - он поймал его за руку и притянул к себе, усадив рядом. – Расслабься. Пожалуйста. Хиддлстон с тихим стоном вытянулся, устроив голову на коленях Криса, забросив длинные ноги на подлокотник дивана. - Расслабился уже. Ешь. Мне не нравятся рулады, которые выдает твой живот. - Оскорбляют твой тонкий музыкальный слух? – Крис пригладил его кудряшки и стянул с сервировочного стола стакан с соком. - Безбожно, - подтвердил Том. – Там есть тарталетки. Маааленькие. Со всякой всячиной. Ты мне не подашь, чтоб я не поднимался, м? И прошу вас, мистер Хэмсворт, не стесняйтесь. Крис сделал глоток и вернул стакан на место. Подтянул блюдо с тарталетками поближе, придирчиво изучил содержимое и, взяв одну, с усмешкой поднес ее к губам Тома. – Прошу вас, сэр Томас, не стесняйтесь. - Спасибо, - Том губами взял крохотную тарталеточку с листиком салата, креветкой и каким-то соусом и довольно вздохнул, облизнувшись. – Божественно. - Правда? – Крис с сомнением посмотрел на него и потянулся к другой, в которой было что-то похожее на мясо. Какое-то время они молча ели, Хэмсворт не забывал поить Тома соком, а потом, когда желудок заявил, что, в общем-то, доволен, вытер губы и откинулся назад, почти счастливо выдыхая. Не наелся до состояния «не могу пошевелиться», но и голодным себя уже больше не чувствовал. – Спасибо, - невесомо коснулся лба Тома, слабо улыбаясь. - Спасибо, что пришел, - негромко сказал Том. – Мне с тобой спокойно. - А мне спокойней, когда ты в поле моего зрения, и я знаю, что с тобой все в порядке, - Крис на мгновение задумался. Это, наверное, тоже «феномен Хиддлстона». Вот это вот беспокойство за жизнь и невредимость шкурки Тома. Удивительно только, как при таких способностях очаровывать всех и каждого у Хиддлстона вообще могут быть враги. – Сыграешь мне? Я действительно скучал по твоей музыке. Ту, с японскими мотивами. - Хм… я тебе целый альбом посвящаю, а ты просишь сыграть довольно старую вещичку? – Том заставил себя подняться и прошлепал в спальню. Вернулся все с той же концертной скрипкой. Прикрыл глаза на миг и начал неспешно настраивать инструмент, чутко вслушиваясь в звучание струн. Малейшая неточность звучания приводила к легкой дрожи в нервных тонких пальцах. Том замирал и снова принимался водить смычком, пока не добивался идеального звучания. …Музыка полилась в теплую атмосферу гостиной, как легкий ветер, напоенный ароматами сакуры. Та самая с японскими мотивами, которую он для себя называл – «Позабыть Чио». Музыка, которая когда-то позволила ему расстаться с Евой. Прощание с Евой. Позабыть Чио. Крис закрыл глаза и отпустил себя, выпустив душу на свободу. И темнота перед глазами стала светлее. Соткалась в тонкий силуэт девушки, закружилась вокруг нее нежно-розовыми лепестками сакуры. Шаг, еще один. Полные изящества и грации движения. И улыбка. Сказка, которая никогда не станет былью. Лишь отблеск в темноте, который тускнеет тем сильнее, чем ты пытаешься его разглядеть. Светлая боль, лунно-серебристая, звенящая на грани восприятия. Сна и яви. Счастье не способно породить такое. Только боль. И безудержная тоска. - Спасибо, - выдохнул Крис, когда Том опустил смычок, и тишина наполнила комнату. – Это великолепно. Скрипка вернулась в футляр, а Том без сил опустился в кресло. Концерты изматывали. Вот такие – маленькие камерные выступления для кого-то – приносили ни с чем не сравнимое удовольствие. Но и выжимали до последней капли. На сцене можно было просто стоять. Здесь, в теплом свете ночного освещения номера, он играл всем телом. Не только пальцы ласкали струны. Его тело, его душа рвались на свободу здесь и сейчас. - Я написал это когда не стало Евы. Композиция вышла отдельным синглом. - Твой продюсер. – Не вопрос. Констатация факта. – Расскажешь? Я неплохо знал ее до тебя. Но, судя по всему, твое присутствие ее изменило в лучшую сторону. - Я почти любил ее, Крис. Но только почти, - Том поднял на него взгляд и улыбнулся. Немного горько, немного грустно. – Она вытащила меня из ямы отчаяния. И она подарила мне известность. А я так и не успел полюбить ее. Она иногда рассказывала другим, что увидела меня в баре, где я играл с приятелями в фолковой группе. На самом деле она нашла меня почти в переходе. Крис только вскинул бровь. Забавно… Если верить записям Иви, Ева услышала игру Тома, когда проходила мимо его дома. По крайней мере, так сказала Ирис. Кто из них врет? - Значит, это ей мы все должны сказать спасибо за тебя, - он улыбнулся, откладывая сомнения и заодно вспыхнувшую непонятную ревность на потом. – Меня не было в городе, когда она покончила с собой. Что с ней случилось, Том? - Я играл для нее отдельные вещи, которые считал необходимым включить в альбом. На скрипке лопнула струна и я взял другую… старую свою скрипку. И продолжил играть. А когда закончил – она… Она просто ушла, ничего не сказав. А потом мне позвонили и сказали, что она пыталась покончить с собой. Я приехал сразу же и боже… Крис… - он вдруг как-то сгорбился в кресле, закрывая лицо ладонями. – Она действительно сошла с ума. Ни один из анализов не показал ни наркотиков ни алкоголя, ни другого отравления или нарушения функций. Она просто сошла с ума. И никто не сумел ее удержать. Крис встал и подошел к нему. Как когда-то в их первый вечер у него дома, присел на корточки перед ним и, отняв руки от лица, сжал ладони: - Так… бывает. И в этом нет твоей вины. И, знаешь, может, это будет грубо, но она ушла счастливой. Я в этом уверен. Она подарила нам тебя. Прости, Том, я не должен был тебя спрашивать об этом. - Я не хочу чувствовать себя подарком, Крис, - Том поднял голову. Его лицо выражало безмерную усталость. Слишком быстро ему приходилось чередовать маски. От радости к иронии, от иронии к безразличию. И где-то среди всех этих масок потерялся настоящий Том. – Я понимаю, что как человек публичный всегда буду на виду. И все, кому заблагорассудится, будут ковыряться в моей личной жизни. И это только начало, Крис. - Быть подарком лучше, чем быть наказанием. Ты справишься, - Крис встал и потянул его на себя, вынуждая подняться. – Ты устал и вымотался. Пойдем, тебе надо лечь и поспать. Том кивнул. Утром все снова встанет на свои места. Съемки, подготовка к концерту во дворце, запись ОСТа для нового сериала на ВВС, интервью для модного журнала. И новое письмо. Оно будет. Так же верно, как то, что утром солнце встанет на востоке. - Располагайся где хочешь. Кажется, в комоде есть запасной комплект постельного белья. Но я не буду против, если ты будешь спать на второй половине кровати. Она все равно слишком большая для меня одного. - Я подумаю, - лукаво и немного устало улыбнулся Крис. – Вообще-то, сегодня я думал спать дома, но одежду свою все равно раньше завтрашнего дня вряд ли получу. Так что… Утром можешь оставить меня рядом с мусорной корзиной, и горничная заберет мою тушку. - С горничной я тобою делиться не намерен, - Хиддлстон притянул его к себе и поцеловал. Ни к чему не принуждая. Просто согревая такие знакомые губы теплом своих губ. - Думаю, это здешние горничные мною с тобой делиться вряд ли будут, - мягко рассмеялся Крис, не особо-то и покривив душой. – Ну, не все, конечно, но парочка моих поклонниц здесь точно есть. – Поцелуй вышел непривычно мягким, робким даже, но углублять его Хэмсворт не спешил. Не в том настроении был Том, чтобы думать о чем-то большем. – Но предложение твое насчет половины кровати я приму. Люблю, знаешь ли, комфорт, - Крис подмигнул и неторопливо направился в душ, чтобы смыть заканчивающийся день с усталого тела. Когда он вернулся – Том уже спал. Или просто делал вид, что спит. Все в тех же домашних брюках, вытянувшись во весь свой немалый рост на постели, в обнимку с узкой длинной подушкой-валиком. Кинув на него быстрый взгляд, Крис выключил свет и вышел из комнаты. Прошелся по номеру, погружая его в полумрак, и почти на ощупь вернулся в спальню. Стараясь не мешать, устроился на краю кровати и свернулся клубком, почти по самую макушку укрывшись одеялом. Он не верил в чудовищ, поэтому никогда их не боялся, но редко когда спокойно спал в чужой постели. И Том рядом ощущался черной дырой… …Он снова куда-то бежал. Просто бежал в белом, непроницаемом, как молоко, тумане. Бежал за кем-то или чем-то. И снова не успел вовремя остановиться. Ему не хватило доли секунды и десятой части сантиметра. Он упал с края пропасти и тонко закричал, с тоской понимая, что разобьется снова… - Крис… - его разбудил Том. Он сидел на постели, осторожно гладил плечи и спутанные волосы беспокойно спящего Криса и выглядел донельзя встревоженным. Часы едва пробили три ночи, и теперь тихий звон таял в гостиной за темным проемом открытой двери. Крис со стоном открыл глаза, тут же сжав виски ладонями, пережидая слепящий приступ боли: - Я разбудил тебя? – хрипло спросил он. – Прости. Мне надо было лечь на диване. - Тебе просто приснился плохой сон, - Том неслышной тенью выскользнул из постели и вернулся, так и не включив свет. Присел на кровать со стороны Криса, прикладывая ко лбу холодное мокрое полотенце. - Наверное. Не помню уже. Наверное, совесть мучает, - Хэмсворт невесело усмехнулся, снова закрывая глаза. – Спасибо, - сделал пару глубоких вдохов-выдохов, а потом потянул Тома на кровать. – Ложись. Теперь все будет нормально. Тонкие пальцы легонько взъерошили его волосы. - Уверен? Мне не хотелось бы будить тебя всякий раз, когда тебе приснится что-нибудь нехорошее. В смысле… Я не хочу, чтобы тебе что-то плохое снилось. Это стресс. - Уверен, - Крис слабо улыбнулся, повернулся к нему лицом, сплел их пальцы и закрыл глаза. – Спи, я больше не потревожу тебя. Плохие сны снятся всем время от времени. Том поерзал, а потом притянул его к себе поближе, уложив голову себе на плечо. Губы нежно коснулись лба Криса, чуть влажного еще от воды на полотенце и холодного пота. - Хороших снов тебе, мой… - он запнулся, понимая, что уже сказал слишком много. – Крис. ** Запись в блоге. Hig-Tom блоггер Песня дня: Our Lady Peace - Not Enough Иногда мне кажется, что я слишком много думаю. Что недостаточно импульсивен. Мне кажется, что я должен, просто обязан стать Звездой. Со всеми проистекающими последствиями. Я должен сорить деньгами, сесть на какую-нибудь наркоту, спать со всеми подряд и непременно плохо кончить . Мне уже не двадцать семь, так что ни Кобейна, ни Эми из меня уже не получится. Могу, конечно, прикинуться что я Фредди, но умирать от СПИДа мне не очень хочется. Мне недостаточно того, что у меня есть. А у меня, в сущности, ничего нет. Нет спокойствия, нет жизни, нет эмоций. Где-то раньше я писал, что хорошо, что у меня нет привязанностей. Так вот, я был неправ. Чертовски неправ. Даже отсюда я вижу его лицо. Красивое и усталое. Он красивый, мой Крест. Очень. Мне нравится смотреть в его глаза. Он как будто возвращает мне мою утраченную душу. Продавал ли я мои руки и бессмертную душу? Нет. Никогда. И в мыслях не было. Но она, моя душа, в струнах моей скрипки. Когда я играю для него – она снова возвращается ко мне и я понимаю, что могу забыть обо всем, что было со мной раньше. И могу… Нет, я не буду об этом говорить. Пусть все идет так, как идет. Если он пожелает остаться, я буду счастлив. Потому что сейчас мне его не достаточно. Но если он уйдет… моя душа отправится следом за ним. Потому что струны скрипки удержать ее не сумеют. Просыпаться в чужой постели Крис никогда не любил. И обычно не просыпался. Просто потому, что никогда не оставался на ночь где-то, кроме своей квартиры, родительского дома и парочки старых, проверенных приятелей. Да и у тех дрых на диване, а это совсем другое дело. Эта кровать исключением не стала. Слишком большая, застеленная «пятизвездочным» постельным бельем. Сколько людей спало здесь до него? Крис не знал и знать не хотел. Достаточно было того факта, что сейчас здесь лежит он и Тома уже нет. Ушел, не став будить? Хэмсворт прикрыл ресницы, намереваясь подремать еще немного, но сон не шел. Крис сладко зевнул, откинул одеяло, потянулся, выгнувшись в дугу, а потом повернулся, встретившись с задумчивым взглядом Тома, который сидел в гостиной перед закрытым ноутбуком. - Доброе утро? - Доброе, - Том отложил ноутбук на диван и, поднявшись, прошел в спальню. Присел на корточки рядом с постелью, глядя в мутные еще ото сна глаза Криса. – Как ты? Те же брюки, по-прежнему босой. Только завитки волос у висков – влажные. И еще от него крепко пахло кофе. И сигаретами. - Жить буду, - улыбнулся Крис и потерся щекой о край подушки, совершенно не заботясь о том, как это выглядит. Ну да, сейчас из них двоих кота напоминал больше он, ну так что с того? Понежиться с утра в постели редко удавалось, так что сейчас он мог себе позволить немного расслабиться. – Я думал, ты уже ушел. - На съемки мне к полудню. Сейчас восемь. Так что я заказал завтрак и кофе. А тебе – сок, - теплая ладонь погладила колючую от утренней щетины щеку. Сам Том был гладко выбрит. Ни единой золотистой щетинки на скулах. - Запомнил про сок? – Крис на мгновении зажмурился и фыркнул, вспомнив их первую встречу. – На самом деле у меня нет аллергии только на зеленый чай, но я его терпеть не могу. Так что травяной можешь вычеркнуть из своего списка, - он сел в кровати, запустив пальцы в волосы, и тут же принялся ворчать на спутанные пряди, грозясь состричь к черту. - Не надо, не стриги. Тебе идет такая длина. - Хиддлстон поднялся на ноги и вышел в гостиную. - Одежду твою обещали принести через час. Завтрак доставили. Душ… ты знаешь где. Так что ты все успеешь, даже если у тебя планы. Крис опустил руки и закусил губу, мучительно о чем-то размышляя. Но не желающее просыпаться сознание его игнорировало, и ему пришлось довериться другим органам управления. Он слез с кровати и вышел вслед за Томом. Коснулся плеча, подался вперед и, шепнув в ухо «пока у меня только один план», развернул Хиддлстона к себе и накрыл его губы своими, обнимая за талию. - Не надо, Крис, - Том вывернулся из его объятий и отступил. – Не надо. Упущенный момент. То, чего так недоставало ему вчера, сегодня было уже лишним. Но объяснить это Том был не в состоянии. Он самому себе казался капризной девкой, а не мужчиной. Но сделать с этим состоянием ничего не мог. - И я все тот же идиот, - выдохнул Хэмсворт, отводя глаза. – Приятно, что хоть что-то в этом мире остается неизменным. – И действительно, с чего он взял, что Тому это надо? Что это вообще ему еще надо? По крайней мере, от него, Криса. Ни с чего. Значит, сам себе злобный тролль. И кое-какому органу в теле стоит заткнуться. Хозяин–дурак - это хуже, чем диагноз, но что поделаешь. Крис развернулся к столику, подхватил стакан сока и, делая на ходу большие глотки, направился в ванную. Тому, судя по всему, душ уже не нужен, так что можно поваляться в ванне с пеной, чтобы не маячить друг у друга перед глазами. А потом просто уйти. Но его вычищенную и выглаженную одежду принесли раньше, и уже спустя полчаса он собирал расчесанные волосы в хвост. Оправил рубашку и потянулся к письмам: - Я заберу? Хочу с этим разобраться. Том поднял на него взгляд. Похоже, сидеть на полу ему было куда удобнее, чем в кресле. - Да, конечно. - Губы Тома тронула усмешка, но глаза остались холодны. – Все равно вечером будет новое. А подходящее жилье я пока не нашел. - Мое предложение все еще в силе, - рассеянно отозвался Крис, снова изучая письма. Вскинул затуманенный взгляд, улыбнулся. – Если что – ты знаешь, где я живу, - отсалютовал и вышел из номера, прикидывая, кто из персонала есть на месте и к кому лучше обратиться. Том молча проводил его взглядом, а когда за спиной Криса захлопнулась дверь – медленно поднялся с пола, роняя на ковер страницы, исписанные тонкой вязью нот. Лицо застыло маской безмятежности. Еще одной из целого арсенала треснувших и негодных. Оттолкнул. Сам. И не сказал того, что рвалось с языка целую ночь. Это правильно, наверное. Может быть. Крис должен жить своей жизнью. И даже три слова не должны останавливать и удерживать его. Особенно три слова, так и не произнесенные Томом. Ты мне нужен. Я тебя люблю.