Глава 2
Ришеррэ Ришеррэ осталась жить в замке барона Оххейо Сердри. При более близком знакомстве с этим человеком девушка поняла, что первое впечатление, сложившееся о нём, оказалось правильным: барон был балагуром и болтуном, пусть и немного грубоватым. Хотя именно эта грубость придавала поведению Сердри особенную прелесть. Пожилой мужчина всячески опекал юную богиню. Попеременно одаривая её платьями, книгами и всякими милыми безделушками, он неустанно повторял как мантру: «Именно такой я представлял себе нашу с женой дочурку». Из-за этих щедрых подарков девушка чувствовала себя неуютно. Ей не нравилось быть чем-то обязанной кому бы то ни было, пусть даже одному из самых добрых и хороших людей. Наоборот, тщеславная аймара любила противоположное: знать, что кто-то обязан ей. Но таких людей в её новой жизни не находилось. Девушка выяснила, что место, куда забросил своё непутёвое чадо Эррошторг, называлось Провинцией Деб. Оно находилось на юге Империи и занимало небольшой, но крайне богатый полезными ископаемыми, лесами и чернозёмами кусочек земли. Именно поэтому против барона вечно плелись интриги: жадные соседи желали урвать куш пожирнее и подсылали к бездетному мужчине своих чересчур ласковых детишек, надеясь, что Оххейо умилится ими и в порыве щедрости сделает наследниками своих владений. Однако барон с первого взгляда определял, чего стоит подосланный к нему недоросль, и иногда вежливо, а иногда и с пинками, выпроваживал нахального охотника за наследством за дверь. Единственной, кому он доверял, стала Риш, что, естественно, вызвало у соискателей страшную зависть и ненависть к желтоглазой красавице. На этом проблемы провинции не оканчивались: императорские налоги росли, как на дрожжах, и теперь сборщик налогов навещал Оххейо не раз в месяц, как было положено ранее, а два.***
За окном выла нетипичная для южных провинций Империи Къхан вьюга. Тяжёлые свинцовые тучи со снегом сыпали им, как хозяйка, просеивавшая через сито муку, а буйный ветер гнал холодные снежинки со страшной скоростью, заметая сугробами дома и парки. Барон сидел у себя в кабинете в компании Ришеррэ и управляющего и перебирал накопившиеся за неделю бумаги. Управляющий не вызывал у Ришеррэ особой любви. Видимо, по той причине, что девушка не простила этому тоже, надо сказать, в преклонных годах мужчине его далеко не лестные высказывания в её адрес. Трака был чрезвычайно полным, заикающимся человеком небольшого роста, носившим на своём лысом черепе непомерно пышный белокурый парик, кои были в моде в те времена, когда отец нынешнего императора едва успел взойти на престол, и одевавшийся в неуместно яркие одеяния. — Что это за ганова бумажка?! — возмущённо вскричал Оххейо, потрясая перед носом управляющего Трака документом с привешенной к нему на шёлковых шнурках красной сургучной печатью — знаком императора. — Импе-пера-а-аторский ре-ре-рескрипт, ваше благо-городие. — заикаясь, произнёс Трака. — Да сам вижу, что не подарочная обёртка! — продолжал кипеть барон. — Ты мне скажи, щучий пасынок, почему я узнаю об этом за день до приезда сборщика налогов? Взмокший от страха управляющий промокнул кружевным платочком вспотевший лоб и принялся объяснять, что мол, бумага пришла сегодня после обеда, и что нарочный, который её доставил, был в стельку пьян и вначале пытался всучить Трака чужое письмо, оказавшееся к тому же ещё и распечатанным. Прошипев что-то неприличное об управляющем и гонце, Сердри шумно выдохнул через нос и спросил, уже более тихо, но с плохо замаскированным гневом: — Сколько? — Ше-ше-шестнадцать. — Сотен? — Т-тысяч. — Ой-ё! — шлёпнул себя по лбу растопыренной пятернёй барон. — Гановы налоги, хекастовы сборщики налогов и иже с ними!.. Оххейо поднялся из-за стола и, продолжая ругаться себе под нос, пошел отворять дверцу стенного сейфа. Достав мешочек с золотыми, он грузно сел обратно на свое рабочее место и отсчитал необходимую сумму. Затем ссыпал её в кошель и небрежно швырнул его Трака. Тот, несмотря на свои внушительные габариты, ловко поймал деньги и, кланяясь, вышел. — Идиот! — рассерженно пробормотал Оххейо вслед управляющему. — Ришеррэ, сокровище моё, ну ты только посмотри, что делается-то, а?! Раньше я платил в казну лишь тысячу бедзанов, а теперь все шестнадцать! Что там себе Ниверрон думает? Сколько он уже на троне, а всё никак не начнёт Империю до ума доводить, одни налоги взимает! Так ведь это хорошо ещё, что прежний император ввёл в обиход монеты из какого-то мудрёного сплава, которые и весят десять штук как один бедзан, а то пришлось бы отдельную телегу, а не кошель давать! — Согласна с вами, уважаемый ассей. Пусть даже одна монета может быть достоинством по сто бедзанов и больше, кошелёк и так весил порядочно. Аймара задумчиво посмотрела в окно, вглядываясь в своё отражение. Внезапная мысль осветила её чело, и она произнесла: — Ассей Сердри, а позвольте мне взглянуть на рескрипт. Оххейо молча протянул бумагу девушке, потянувшись через весь стол. Бегло просмотрев документ, она выдала: — Так вас надувают! Вот, посмотрите сами повнимательней, — Риш подошла к столу барона и, встав по его правую руку, положила перед ним бумагу. — Вот здесь, — она ткнула пальцем. — Мало того, здесь указано, что общая сумма податей, взимаемых с одной провинции, зависит от площади, ей занимаемой, а также не может превышать шестнадцать тысяч бедзанов — провинция у нас и так маленькая, поэтому нам надо платить не шестнадцать тысяч! Кроме того, сумму налога кто-то лезвием подчистил, поставив на её месте цифру шестнадцать! Удивлению Оххейо не было предела: сначала он сидел неподвижно, с открытым ртом, понемногу багровея так, что Ришеррэ даже испугалась, не случился ли с её благодетелем удар; затем взревел раненным драконом: — Я убью этого хекаста Трака! С богом Хекастом Ришеррэ не была особо близко знакома, однако он был в весьма близких отношениях с одной из её подружек. Хекаст — бог извращений, в том числе и гомосексуальных, поэтому простые смертные часто использовали его имя, желая обвинить друг друга в однополых связях. Богиня успокаивающе положила свою руку на руку Сердри и сказала: — Не торопитесь в своих выводах. Быть может, Трака и не виноват. Может, это не он исправил цифру. Вы успокойтесь пока. Ласковый голос девушки возымел действие: барон устало тряхнул головой и попросил: — Тебя не затруднит позвать этого щу… — Я позову, — перебила она ругательство барона и вышла. Комната Трака находилась на самом верхнем этаже замка. Она была заставлена шкафами, полными всяких бумаг и канцелярских принадлежностей и столами, на которых громоздились горы документов. Бывшая богиня застала Трака, когда он уже собирался уходить, закутанный по глаза в тёплый шарф и с нахлобученной на парик меховой шапкой. Взгляд Ришеррэ наткнулся на большой несессер, который управляющий держал в руке. Увидев пришедшую, Трака невежливо выпалил, неожиданно позабыв о своём заикании: — Чего пришла? Мне некогда, я собираюсь везти документы в суд. Ришеррэ лишь повела бровью и заслонила собой выход из комнаты. — Уже поздний вечер, Трака. Суд не будет работать до завтрашнего утра. Куда же вы тогда собрались? Да и погода такая, что даже нечисть вся попряталась… — голос её был спокоен, а слова, которые она произносила, были тягучими, как смола, и почти что добрыми. Маленькие поросячьи глазки пойманного на горячем вора, забегали. Он попытался выкрутиться: — Я…я-й-йя… договорился передать документы судье у него дома. Ришеррэ поцокала языком и, скрестив руки на груди, сладким голоском ответила: — Ах, какие у вас полезные знакомства! Вы, наверное, большой друг судьи, раз можете ходить к нему в гости? Да вот беда, — тут интонация девушки поменялась, и слова стали вылетать из её рта, словно стальные гвозди, — не верю я ни одному вашему слову и не выпущу вас из замка никуда! Мужчина понял, что черноволосая и впрямь собирается воплотить своё обещание в жизнь. Больно схватив аймару за локоть, Трака попытался оттащить настырную девицу от двери, освободив, таким образом, себе путь на свободу. Но тут произошло то, чего не ожидал ни он, ни даже сама Ришеррэ. Едва прикоснувшись к руке девушки, Трака взвыл и отдёрнул обгоревшую до черноты ладонь. Несколько мгновений они непонимающие глядели на повреждённую конечность управляющего. Риш опомнилась первой, и, расставив в стороны руки, перекрыла дверь и громко позвала на помощь. В тот же миг в комнату ворвался обеспокоенный Сердри, так и не дождавшийся ни своей подопечной, ни старого плута. — Девочка моя, что случилось? Аймара безмолвно указала подбородком на Трака, продолжавшего сжимать в здоровой руке несессер с похищенными деньгами и обалдело глядевшего на свой ожог. — Что это значит? — хмуро поинтересовался Оххейо у управляющего. Тот не ответил. Риш пришлось рассказать об обстоятельствах происшествия. — …Вероятно, ваш управляющий виновен в подделке документа, поскольку, зайдя за ним в его комнату, я обнаружила, что Трака спешно собирается покинуть замок, прихватив с собой те шестнадцать тысяч, которые вы дали ему для оплаты налогов. Я помешала ему и он попытался оттолкнуть меня от двери, но… в общем, кажется, подействовал мой амулет и его рука обгорела. Сердри, призвав себе в помощь пару молодых слуг, посадил вора-управляющего в подземелье, где последний был допрошен с особой тщательностью. В ту ночь обитатели замка не спали. И не только из-за отчаянных криков преступника, но и из-за небывалости преступления. Никто не мог ожидать, что пожилой мужчина, прослуживший у барона уже десяток с лишком лет, способен на подобное. Некоторые, особо злоязычные, из слуг поговаривали даже, что Ришеррэ специально подставила почтенного Трака, дабы окончательно завладеть доверием барона и сделаться его наследницей. Но всё было иначе: богиня рано или поздно надеялась вернуться на Пантеон и не была намерена отягощать себя лишним имуществом. Где-то под утро Оххейо, не найдя Ришеррэ в её комнате, отыскал девушку в библиотеке, где она, не в силах сомкнуть глаз, просидела всю ночь, изучая последние нововведения в юриспруденции, которая ей очень нравилась. Увидев, что её благодетель обессилено рухнул в кресло, девушка распорядилась, чтоб подали чай, и поинтересовалась: — Что он рассказал? Сердри сделал большой глоток и тихо произнёс: — Он в сговоре со сборщиком налогов. Химóр Мазó приказал Трака подделать документ и передать завтра эти деньги ему. Управляющему тоже причиталась определённая сумма за услуги. Но жадный Трака решил обмануть налогового канцлера и заиметь всю сумму самому — этих денег хватило бы, чтобы один человек мог безбедно прожить несколько лет где-нибудь в Припутских землях. И вот теперь я не знаю, что делать дальше, ведь вся власть провинции находится в руках Мазо: судьи, заказные убийцы, уличные девки и даже припутская роса. — Припутская роса? — Сильный наркотик, от употребления которого начинаются галлюцинации и передозировка которого может привести в объятия Дикой Смерти. Так, что же делать? Я не знаю. Ришеррэ крепко задумалась: «Необходимо доказать вину и Трака, и Мазо. Но кому это доказывать, если все местные судьи куплены? Правильно, только императору. Но как? Потребовать чистосердечное признание Трака, в котором он бы написал, что находился в сговоре со сборщиком налогов. Однако ж этого недостаточно с точки зрения права, поскольку его пытали. Простая челобитная, подкреплённая признанием, не может быть отправлена почтой, и им с бароном надо ехать на аудиенцию к Нивверону, взяв с собой арестованного управляющего. Вопрос следующий: как сделать так, чтоб Химор Мазо ничего не заподозрил, и в то же время не переплатить лишние деньги?» Аймара озвучила свои умозаключения Оххейо и они, наметив план действий, стали ожидать приезда налогового канцлера.***
— Ассей Мазо, — торопливо объяснялся Сердри, — по независящим от нас причинам мы, к сожалению, не можем заплатить всю сумму налога. Сборщик налогов удивлённо приподнял бровь. — Почему? — высокомерно поинтересовался он, небрежно ставя на поднос едва отпитый бокал с марочным алкоголем. Барон, Мазо и Ришеррэ находились в гостиной комнате, специально для этого случая жарко натопленной и освещенной множеством свечей. Богиня скромно стояла за креслом, в котором напряжённо сидел Оххейо. Напротив них сидел Химор Мазо. Сборщик налогов на первый взгляд мог показаться довольно красивым мужчиной: у него были тёмно-каштановые вьющиеся волосы и цвета весенней зелени глаза. И всё же некоторые негативные пристрастия оставили на его привлекательном лице нестираемый отпечаток какой-то пресыщенности. Ришеррэ было очень интересно наблюдать за разговором двух противоположностей — низенького и толстенького барона Сердри и высокого и худого налогового канцлера Мазо. — Крайне неприятная история… Вчера, ассея Ришеррэ не даст мне соврать, — девушка учтиво склонила голову, подтверждая, — мой управляющий Трака передал мне всевысочайший императорский рескрипт с указанной в нём суммой налога. И я, клянусь честью, сразу же отсчитал и передал все шестнадцать тысяч ему, чтоб при сегодняшней встрече он заплатил налоги. Однако, этот мерзавец, прихватив с собой эти огромные деньги, скрылся в неизвестном направлении. — Что-о?! — Химор, впившись своими длинными пальцами в золочёные подлокотники кресла, в котором сидел, подался вперёд. — Ах, вы не переживайте! — деланно всплеснул руками барон. — Я отправил по всем дорогам, ведущим из моих владений, вооружённых людей, и как только они его поймают, то сразу же доставят сюда, в Сердце Тигра. Я думаю, он находился с кем-то в сговоре, поэтому я приму все меры для выяснения личности этого загадочного сообщника, — напоследок закинул удочку не в меру разговорившийся хозяин замка. Красивое лицо Мазо побледнело. И если до этого были сомненья в причастности налогового канцлера к этой афере, то теперь они сами собой отлетели: Трака не соврал. Впрочем, ему сложно было врать, находясь растянутым на дыбе. К чести Мазо, он сумел взять себя в руки и проговорил: — Кто же станет вашим новым управляющим и через кого я смогу получить налоги за последний период? Барон встал и с торжественностью, необходимой в таком случае, произнёс формулу: — Согласно традиции, по которой благородные по крови владельцы земель не могут передавать деньги в казну лично, я объявляю ассею Ришеррэ официальным представителем барона Оххейо Сердри, то есть меня. Аймара без единого слова поклонилась и приняла из рук Сердри маленький мешочек. Отойдя к столу, на котором лежали письменные принадлежности, она, пересчитав деньги, сноровисто написала расписку от имени Химора Мазо, в которой последнему оставалось лишь расписаться, и передала всё причитающееся чиновнику. Он пренебрежительно взял деньги и документ и, бегло пробежав его глазами, вопросил: — К чему расписка? Закон позволяет налоговому канцлеру получать деньги без расписки. — Голос немного изменил ему, выдавая беспокойство. Ришеррэ взяла на себя труд объяснить причину, побудившую её к подобным действиям: — Многоуважаемый ассей Мазо, данная расписка больше для вашего удобства. Так выбудете знать, что за следующий налоговый период вам будет необходимо взыскать с нас не только текущие налоги, но и потребовать оплатить долг. Мазо понял, что тут его обскакали. И кто? Смазливая девчонка без роду и племени! Поставив подпись на бумаге, он ткнул её в руки улыбавшейся девушке и, скрипя зубами от неудовольствия, не прощаясь, удалился. Риш и Оххейо переглянулись. — Кажется, не догадался, — тихо произнёс барон. Аймара отрицательно покачала головой. — Догадался. Вы имели неосторожность сказать, что выясните личность сообщника и этим загнали его в угол. Теперь он сделает всё, чтоб эта информация не стала достоянием общественности, — Ришеррэ села в кресло, которое занимал до этого Мазо, и картинно сложила руки на коленях. — Однако ж, чему этому ублюдку бояться, если все судьи куплены им с потрохами? — А тут уже виновата я. Попросив его расписаться в получении денег, я этим дала понять, что в суд мы обращаться не будем, а отправимся сразу к императору. В расписке написано, что мы погашаем только часть долга за указанный период. Оба они понимали, во что может вылиться подобная выходка, но позволить преступнику оставаться безнаказанным, и молча платить намеренно завышенные налоги, они тоже не собирались. Отъезд был запланирован на следующее утро. Надо было торопиться.