Старое по-новому

      Леонардо старался вести себя в соответствии с ситуацией, но сохранять боевой настрой, когда ты стоишь на указанном месте в четко назначенное время, а вокруг тебя ни души, было довольно трудно. И что только подумает мастер Сплинтер, если они опоздают к нему в первый же день их службы? Эта беспокойная мысль не давала юному ниндзя покоя, и с каждой утекающей минутой он все чаще смотрел на висевшие на стене часы и все с большим трудом удерживал себя от мерной ходьбы туда-сюда по коридору.       «Где же все?» — в очередной раз спросил он сам себя, когда на пятой минуте опоздания одна из дверей наконец-то распахнулась и из нее вышел не кто иной, как вчерашний бунтарь. Рафаэль.       Леонардо стало значительно легче от мысли, что хоть кто-то из его напарников соизволил показаться и составить ему компанию, но, будто только сейчас вспомнив печальный опыт их вчерашнего разговора, натянул пониже ткань капюшона и уже из-под него направил на приближающегося мутанта заинтересованный взгляд, пытаясь по мимике и походке почерпнуть новую информацию о нем. Все, что он смог узнать об этом мутанте вчера — это то, что он неплохо дерется врукопашную и… что он вспыльчивый грубиян без чувства такта, контроля речи и уважения к старшим.       «И с нервами проблемы, » — ниндзя нахмурился: к сожалению, первое впечатление было самым устойчивым. Ему решительно не нравился этот мутант, и Леонардо полагал, что имел на это все основания. Вчера Рафаэль устроил драку, обматерил всех присутствующих, оскорбил уважаемого мастера. И, хотя мастер Сплинтер закрыл глаза на его выходки, все нутро юного ниндзя переполняло справедливое недовольство.        Сегодняшней ночью Леонардо в попытках уснуть не раз возвращался мыслями в додзе, где они были вынуждены оставить мастера Сплинтера с этим ненормальным. Не начал ли Рафаэль снова распускать кулаки? Остался ли он здесь после того, как наделал столько шуму? Да и захотел ли сам остаться, ведь вчера он ясно дал понять, что не в восторге от пребывания здесь?       Грешным делом Леонардо подумал, что сегодня уже не увидит его, но нет, к счастью или сожалению, Рафаэль был здесь и шел теперь прямо к нему с другого конца коридора, хмурясь и пряча руки в карманах мешковатого подобия куртки.       «Держит руки на саях, » — Леонардо и сам машинально сжал рукояти катан в ножнах, припоминая, как быстро во время вчерашней стычки Рафаэль вытащил из складок одежды свое грозное оружие. — «Значит, он напряжен и готов к бою, и мне тоже расслабляться не стоит…»       Рафаэль как раз подошел вплотную к ниндзя, и Леонардо, чуть наклонив голову, поймал взгляд обладателя сай. Оказавшиеся неожиданно близко ядовито-зеленые глаза, как и вчера, начали жечь своей враждебностью, едва встретившись со сталью в темно-синих. Нескольких секунд напряженного молчания и игры в гляделки хватило, чтобы Леонардо сделал над собой усилие и ровным, спокойным голосом начал разговор:       — Доброе утро.       Никто не отменял правила хорошего тона, да и вялые попытки разрядить атмосферу тоже, не очень-то хотелось начинать день с еще одной драки. В ответ Рафаэль хмыкнул и скептически изогнул бровь, ставя под сомнение то ли искренность пожелания Леонардо, то ли доброту этого утра, но руки из карманов медленно и неохотно вытащил, мимолетно бросив взгляд на катаны. Леонардо понял этот намек и также медленно разжал пальцы, по привычке складывая вместе руки и пряча их под длинными рукавами плаща. Вот и хорошо, драки не будет. Но напряжение никуда не делось, и разговор отказывался клеиться, в коридоре снова повисла тишина. Это заставило их практически одновременно отвести взгляды в разные стороны: нахмурившись, Рафаэль вглядывался куда-то в даль коридора, а Леонардо в который раз посмотрел на часы.       — И все-таки выйдем мы сегодня или нет? — спустя какое-то время тихо проворчал он, стрелки неумолимо приближались к отметке «десять минут опоздания», а остальные его спутники даже не показывались из комнат, или…        Леонардо уже некоторое время чувствовал на себе чей-то взгляд, но только сейчас, придав этому значение и оглядевшись по сторонам, вдруг заметил, что одна из дверей была слегка приоткрыта, а прямо за ней виднелась и нагло подглядывала за ними пара любопытных небесно-голубых глаз.       — Микеланджело?.. — Леонардо не совсем был уверен, как на это реагировать. — Доброе… утро?        Окликнутый мутант аж подпрыгнул от неожиданности и, пробормотав что-то извиняющееся, скрылся за дверью, он слегка увлекся шпионажем и забыл собраться на тренировку.       — Он, должно быть, издевается… — как можно тщательнее подбирая слова, чтобы не выдать свои удивление и раздражение, констатировал Леонардо. Он, как истинный воин, должен был иметь хорошую выдержку и уметь сдерживать свои эмоции, но если все и дальше так пойдет, то время медитации определенно удлинится на пару часов. Рафаэль бесшумно усмехнулся то ли его раздражению, то ли безалаберности Микеланджело, то ли и вовсе каким-то своим мыслям, и черепаха в голубой повязке лишь обреченно вздохнул: ну и компания!       Вчера все пошло кувырком. Долгожданная встреча, к которой его после получения письма готовил Старейший, с легкой подачи Микеланджело превратилась в балаган, а по инициативе Рафаэля приобрела травмоопасный характер. Они с Донателло попытались вмешаться, но в итоге и сами оказались втянуты в самую гущу неразберихи, начатой этими двумя. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы мастер Сплинтер не вмешался в их ссору, и страшно представить, что он подумал, когда увидел четверых своих потенциальных учеников катающимися в драке по всему додзе.        Откровенно говоря, Леонардо представлял себе эту встречу совсем не так. Он надеялся, что все будет… серьезнее, что ли? Но какие там правила поведения в додзе, если выражения, которые употреблял Рафаэль в присутствии уважаемого мастера, не соответствовали даже правилам приличия? И как работать с такой «командой», если они в первые же минуты знакомства чуть не поубивали друг друга?       «Ладно, допустим, вчера все можно было свалить на эффект неожиданности,» — здраво рассудил Леонардо и мысленно усмехнулся, припоминая, что сам подскочил как ошпаренный, впервые увидев в дверях Донателло. — «Не каждый день такое случается. Но сегодня-то что пошло не так? Где они все? Что за безответственность — опаздывать в первый же день!»        Конечно, Старейший всегда учил его не судить о книге по обложке, да и сам Леонардо был далеко не идеален. Но у книг об этих новых мутантах были проблемы не только с обложками: они сами были словно целиком на другом языке, без иллюстраций и пометок, без единого знакомого иероглифа, даже страницы читались по европейскому обычаю слева направо. Волей-неволей вставал вопрос: что вообще делать с этой невероятно полезной литературой? — Эй, парни, я уже иду! — дверь напротив резко распахнулась и из-за нее выскочил, на ходу натягивая толстовку, Микеланджело. Наверное, самая неразборчиво написанная «книга» из всех. «Быстро он, » — заметил Леонардо, припоминая, что всего минуту назад его напарник грел уши у двери в совершенно несобранном виде, и, не желая возвращаться к этой теме, просто с готовностью повторил: — Доброе утро, Микеланджело. — Утра, Лео! «Лео? Ах, да, точно, и как я мог забыть…»  — Извини, — терпеливо начать объяснять Леонардо. — Я, вроде бы, просил не называть меня «Лео»?  — А я, вроде бы, просил не называть меня «Микеланджело»?        Опоздавший насмешливо склонил голову набок. А Леонардо на секунду замялся, прокручивая в голове собственные только что сказанные слова, смутился, осознав, что вчера Микеланджело не только обрезал чужие имена по своему усмотрению, но и себя просил называть покороче, о чем сегодня Леонардо благополучно забыл, а значит, и сам поступил некорректно.       Но оправдаться, извиниться или начать спорить Леонардо не успел, в ответ на его озадаченный взгляд Микеланджело, точнее Майки, беззаботно пожал плечами и одарил его такой лучезарной улыбкой, что уголки губ дрогнули и сами невольно поползли вверх. Конфликт был исчерпан, толком не начавшись.        Удовлетворенный реакцией Майки улыбнулся ему еще шире и осторожно скосил взгляд на стоявшего рядом Рафаэля, тот скрестил руки на груди и внимательно изучал ручку двери у противоположной стены, всем своим видом показывая, что это в разы интереснее новоприбывшего черепашки, а все, что происходит вокруг, вообще никаким боком его не касается.       — Хей, привет, Раф… — бодро начал Майки, будто бы и не его вчера этот псих пытался убить сначала запуском в стену, а потом саем в голову, но сурового, прожигающего взгляда исподлобья он не выдержал, вмиг растерявшись и сбившись с мысли: — Я… кхм… эм… как дела, чувак?       Пару секунд угрюмый мутант в потрепанной куртке всматривался в лицо собеседника, а потом презрительно фыркнул и отвернулся, буркнув куда-то в сторону: «Отлично». Майки на секунду завис, видимо, соображая, как с таким кислым выражением лица дела могут быть отлично, и уже хотел снова его окликнуть, но Леонардо поспешно остановил его красноречивым взглядом. Не стоило лезть на рожон, отсутствие негативного результата — тоже результат.       «Словарь бы сейчас сюда, » — с сожалением подумал Леонардо, возвращаясь к своим раздумьям, и снова из-под капюшона взглянул на мнущегося рядом Рафаэля, пытаясь «прочитать» язык его жестов. Но ни он, ни Майки не были легким «развлекательным чтивом», их изучение требовало времени, кропотливого труда и терпения. Да, пусть многие черты в его новых напарниках напрягали уже сейчас, но это ведь только начало, верно? Та самая, отталкивающая, слишком яркая, украшенная с учетом американского менталитета обложка, а содержание должно было раскрыть в них еще много нового, в том числе и положительного.       «Например, у Майки очень заразительная улыбка…» — Леонардо снова перевел взгляд на неугомонную черепашку, копошившегося во множестве карманов на своих штанах. Вскоре на свет были вытащены и зачем-то нацеплены на нос широкие солнечные очки, в которых он вчера появился в додзе. — «Да и Рафаэля не стоит обвинять во всех смертных грехах, нужно просто попытаться найти с ним общий язык. Начать с малого, например, с объяснений правил в додзе, а там…» — Извините за опоздание! — послышался оклик с другого конца коридора. Как раз с той стороны, где находилась лестница, к ним бежал Донателло с шестом наперевес. — Сборы заняли несколько больше времени, чем я планировал.        Черепаха в лабораторном халате остановился напротив их пестрой компании, опираясь на свое оружие, и перекинулся с каждым приветственным взглядом. Леонардо и представить не мог, что будет так рад видеть его после того, как с минуту постоит в компании Рафаэля и Микеланджело. — Все в порядке? — на всякий случай решил уточнить Леонардо, он на самом деле не думал, что такой порядочный с виду Донателло, самолично установив время встречи, придет самым последним. — Да, просто я… немного не рассчитал время, не мог кое-что найти, — ученый виновато вздохнул и, опустив взгляд на свой шест, поспешно затянул размотавшуюся полоску ткани на нем. — Извините еще раз.       Леонардо понимающе кивнул, невольно цепляясь профессиональным взглядом за неизученное оружие напарника: шест бо, немного укороченный для удобства хозяина, на вид прочный, хотя уже далеко не новый. — Как рука, Майки? — без всяких переходов повел разговор в другое русло Донателло. Микеланджело на секунду замер и непонимающе уставился на ученого. — Ах, это… — Майки снова оживился, когда понял, о чем вообще идет речь, и слегка сконфузился, когда почувствовал на себе три внимательных взгляда. — Да ерунда, я же говорил, просто царапина.        Угрюмый Рафаэль, непредсказуемый Микеланджело, странный Донателло и ничего не понимающий Леонардо, да, команда как на подбор. Но, как говорится, один в поле не воин, и раз уж судьба свела их всех вместе, возможно, она сделала это не просто так. Леонардо решился по полной выложиться и показать себя, так почему бы не сделать это всем вместе? Это даже к лучшему, что рядом с ним будет кто-то, с кем можно идти бок о бок на тяжелую миссию, битву или просто тренировку… кстати… — Жаль прерывать вашу милую беседу, — словно прочитав мысли Леонардо, неожиданно подал голос Рафаэль, — но, мы вроде как опаздываем, нет? Все, как один, взглянули на часы и рванули к лестнице.

***

      Время медленно утекало сквозь пальцы минута за минутой, словно маленькие песчинки, друг за другом ниспадающие на дно перевернутых песочных часов, по отдельности такие легкие, неощутимые, но вместе составляющие пустыни, в которых можно потеряться. Минуты ожидания всегда томительны, особенно когда неизвестно, что за награда положена за смирение и терпение, когда ты не можешь повлиять на ход событий, идя навстречу судьбе, но самое ужасное ожидание — это то, которое должно было кончиться уже давно, но вместо этого все еще тянется сквозь пальцы густой и тягучей жидкостью.        Сплинтер невольно начинал дергать хвостом и нервно поглядывать на дверь, просчитывая, что же конкретно могло пойти не так, раз от назначенного времени прошло уже минут десять, а его новые ученики еще не явились. В том, что Донателло выполнил просьбу своего сенсея и разбудил всех на тренировку, Сплинтер не сомневался, ведь, несмотря на всю свою рассеянность по утрам, его бывший, а теперь и нынешний ученик всегда выполнял данные обещания. Но, начиная с пробуждения, не так могло пойти буквально все: новоприбывшие бойцы оказались, мягко говоря, не подготовлены к службе утромам, да и просто к общению друг с другом. Чего только стоила вчерашняя стычка! Сплинтер и не сомневался, что споры и разногласия возникнут в их маленьком коллективе, это нормально и так же естественно, как два камня, стачивающих неровности друг друга. Но, откровенно говоря, Сплинтер надеялся, что это случится несколько позже, чем… первые десять минут знакомства.        Все четверо, как и положено в их юном возрасте, такие яркие, активные и импульсивные, каждый сам по себе, каждый личность и индивидуальность. Так что им еще предстоит понять, что значит не быть единственным центром вселенной, а делить эту участь с такими же, как ты. И Сплинтер упорно не хотел вмешиваться, он был уверен, что, чтобы жить в гармонии друг с другом и сражаться бок о бок, новоиспеченные ниндзя должны сами найти пути друг к другу, пусть это и займет намного больше времени, чем планировали утромы.        В этом мире все прекрасное творилось постепенно: росли вековые деревья, обрастали камни, превращаясь в горы, воды скапливались в ложбинах, составляя озера. Именно поэтому Сплинтер давал шанс своим подопечным самим разобраться в себе. Именно поэтому сейчас, вместо того, чтобы пойти и узнать, что их так задержало, он должен был сидеть и тратить последние капли недолговечного терпения, надеяться, что не случилось ничего плохого, что они не заблудились на этом коротком пути и… не поубивали друг друга по дороге.        Сплинтер слегка поморщился, в очередной раз вспоминая, с какой злостью и ненавистью смотрел на него Рафаэль во время вчерашнего разговора: в ушах тут же эхом отдались громкие слова, которыми разбрасывался черепаха и которые так резали чувствительный звериный слух: «Я услышал более, чем достаточно…» «Это вы во всем виноваты!» «Ненавижу вас!..»        Его слова были резки, кулаки сжимались и разжимались, а вены пульсировали и выбивали бешеный ритм, но он не нападал, лишь пытался испепелить старого мастера взглядом. У него были удивительного цвета глаза, ярко-зеленые, как сочная летняя трава, совсем еще молодая, полная сил, стремящаяся к солнечному теплу… а прямо от брови, насколько позволяла видеть маска, до носа шел тонкий, едва заметный шрам, словно напоминание о том, что эта трава росла не в ухоженном розовом саду.        Сплинтер смотрел прямо в эти гневно сверкающие глаза и улавливал каждое слово, что произносил его гость. Он не перебивал, позволяя накричаться, высказаться, выплеснуть накопившуюся за долгое время злость. Пусть не сдерживается, только не сейчас, когда перед ним воочию предстал изначальный виновник всех его злоключений в лице Сплинтера. А крыс тем временем пытался понять, что же происходило с этим мутантом на протяжении этих долгих лет, что оставило столько шрамов на его теле и сердце. Но черепашка не вдавался в конкретику, не произнес ни единого слова, способного поведать его историю. Говорили лишь глаза. Говорили, что ему действительно есть, за что ненавидеть.       «Рафаэль, мне очень жаль, что все так сложилось…» — это единственное, что мог сказать Сплинтер, когда энергия, переполнявшая каждую клеточку тела буйного мутанта, вдруг иссякла, и Рафаэль затих так же неожиданно, как и вспылил. — «Но мы не готовили для тебя этой участи. Мы бы не поступили так с тем, за чью жизнь несем ответственность. У тебя, как и у остальных, был свой опекун, » — на этих словах Сплинтер поманил его за собой и открыл дверь в свою комнату, прямо с порога дотягиваясь до края стола с тонкой красной папкой и протягивая ее мутанту. — «Но он погиб при неизвестных обстоятельствах. Когда мы узнали об этом, мы искали тебя, но все попытки были тщетны.»       Рафаэль выхватил из его рук злополучную папку со своим именем. На секунду старый страж засомневался в том, стоило ли вообще ее ему показывать, но во время чтения выражение лица Рафаэля заметно поменялось: брови слегка приподнялись, губы, прежде плотно сжатые, вдруг дрогнули, а глаза, пробежавшись по немногочисленным строчкам, вдруг замерли на верхнем углу страницы с прикрепленной скрепкой детской фотографией. Но, буквально в следующую секунду, руки Рафаэля сжались в кулаки, сминая в комок хрупкие листочки, а он лишь презрительно хмыкнул. «Я не верю, » — сухо сообщил мутант, отдавая комок бумаги обратно, сухо, но не с ненавистью, как раньше. — «Написать можно, что угодно.» «Согласен, » — спокойно ответил Сплинтер. — «Но порой даже три строчки способны зажечь искру надежды. Не стоит сразу же гасить ее в себе, Рафаэль. Да, с этого места ты начал свой тяжелый путь, но, возможно, если ты дашь ему второй шанс, ты пойдешь совсем другой дорогой.» «Вы — мастер на красивые слова, » — с усмешкой заметил черепашка в красной бандане. — «Только не надо думать, что я растаю от вашей трогательной речи. Ничего она не меняет.»       Он подобрал с пола саи, брошенные туда в какой-то момент его горячей речи, убрал обратно в карманы своей куртки и, бросив напоследок: «Захочу — уйду. И лучше мне в этот момент не мешать», вышел вон…        …Дверь резко стукнулась о стену, и воспоминание, так живо вставшее перед закрытыми глазами, рассеялось, уступая место реальным событиям. В коридоре послышалась возня и чьи-то тихие, но возмущенные восклицания: — Ох, это плохо… — Смотри, куда бежишь, блин! — Эй! Это он врезался мне в панцирь, я не при чем!        Сплинтер терпеливо ждал, прислушиваясь к голосам снаружи и мысленно считая до десяти. Ничего, пусть не торопятся и выяснят все, что хотели, за дверью, чтобы это не отвлекало во время занятия. Все затихло так же быстро, как и началось, когда к дверному проему то ли подошел, то ли был услужливо подпихнут его ученик, Донателло. Увидев, что сенсей сидел на своем месте возле портрета мастера Йоши, и дождавшись от него разрешения войти, ниндзя шагнул в зал и поклонился. Ну что ж, пришло время начать занятие. — Извините за опоздание, мастер Сплинтер, — он был ужасно смущен, хотя и пытался это скрыть. Ничего в нем не изменилось за эти годы, все такой же скромный, учтивый, немного стеснительный, но умеющий отвечать за свои поступки. — Это моя вина, мы…  — Доброе утро, мастер Сплинтер, — Микеланджело, топтавшийся в дверях прямо за панцирем Донателло, ненавязчиво, но торопливо подтолкнул его на пару шагов вперед, так как сзади толпились еще двое опоздавших. Он хотел сказать что-то еще, но рука стоящего позади него черепашки в синем резко дернула его назад, вынуждая придвинуться ближе к двери. Правда, буквально в следующую секунду они уже оба ввалились в додзе, а в проеме двери послышался недовольное ворчание Рафаэля: — Да определитесь вы уже! Заходим или нет, блин? — Дайте ему договорить, — едва слышно, но настойчиво прошипел им Леонардо, закрывая проход рукой. Двое мутантов тут же замолчали и замерли, в зале повисла тишина, и все присутствующие дружно перевели взгляд на стоящего в центре зала, сбитого с мысли и растолканного Донателло, все это время наблюдавшего за перебранкой напарников. — Ах, да… — ученый встрепенулся и повернулся к учителю, который, видно, тоже растерялся от случившегося, — Простите, мастер Сплинтер, позвольте мне объяснить причину опоздания. — Не утруждайся, Донателло, я все понял, — мягко замял тему мастер, поднимаясь со своего места и выходя в центр зала, в его глазах уж слишком явно читалось «Добрались и слава богу». Четверо новобранцев нестройным рядком наконец-то прошли в зал и встали вдоль стены. Поравнявшись с учителем и снова обменявшись с ним взглядами, Донателло почти синхронно с Леонардо и Микеланджело склонился перед ним в низком поклоне. Пока все трое стояли и ожидали сигнала подняться, Сплинтер устремил взгляд на Рафаэля. Самый сложный, самый непредсказуемый из его учеников единственный остался стоять, сложив руки на грудном пластроне, и глядел теперь сверху вниз на остальных черепашек, будто не был до конца уверен, нужно ли ему делать так же. — Рафаэль, — одними губами шепнул стоящий рядом с ним японец, — поклонись, это традиция.       Мутант лишь раздраженно взглянул на него и отступил в сторону, но, встретившись со взглядом мудрых темно-серых глаз и получив одобрительный кивок, Рафаэль будто вспомнил про вчерашний разговор и, вздохнув, поравнялся со своими товарищами, повторяя их действие.        Сплинтер благодарно и понимающе улыбнулся ему. Было бы слишком наивно полагать, что Рафаэль за одну ночь смог простить и забыть то, что случилось с ним за эти годы. Боль и обида за произошедшее никуда не ушли, а вопросов стало ничуть не меньше, но, тем не менее, Рафаэль сделал свой выбор — он давал этому месту второй шанс. — Спасибо, ученики мои, — сделав ответный поклон, наконец-то заговорил Сплинтер, после его слов все четверо дружно подняли головы, а затем и вовсе выпрямились. — Искусство ниндзя — одно из древнейших в истории Японии, его секреты хранились и накапливались веками. Именно поэтому в нем настолько ценятся традиции, церемонии и дисциплина. Будем же соблюдать их. В следующий раз я прошу вас очистить разум от ненужных мыслей прежде, чем войти в этот зал. Желательно сделать это без лишней суеты и шума и, конечно, вовремя.       Ответом ему послужило почтительное молчание, которое с трудом, но все-таки решился разорвать Леонардо, выражая общие мысли: — Мы все поняли и готовы к работе, мастер Сплинтер. С чего начнется наша служба?       Сплинтер задумчиво повел усами под немигающими взглядами любопытных учеников. Вопрос был актуален, как никогда.       — Мне нужно знать, на что вы способны, ученики мои, давайте проведем небольшую тренировку, — глаза обладателя синей маски загорелись, хотя внешне он выглядел вполне спокойно и не выказывал своей радости. Донателло и Микеланджело тут же заняли удобные позиции на татами в центре зала, у стены остался стоять лишь не перестававший хмуриться темпераментный черепашка, явно чувствовавший себя не в своей тарелке среди привыкших к тренировкам мутантов.       — Вставай сюда, — предложил меченосец, показывая на свободное место рядом с собой.       Рафаэль хмыкнул, на долю секунды остановил взгляд на Сплинтере, но, поколебавшись, все-таки встал на предложенное место, пробурчав себе под нос:       — Не указывай мне.        Пришло время начать тренировку. Сплинтер немало времени провел, продумывая дальнейший ход действий. Навигаторы, а также верховные управляющие колонией утромов во главе с Морту-саном желали в скором времени увидеть специализированный отряд стражей. Когда-то давно Донателло участвовал в общих экспедициях, и его способности сыграли не последнюю роль в успехе тех операций. Теперь, когда их было четверо, они могли стать поистине сильным козырем в рукаве пришельцев. Но до этого было еще далеко, а для начала необходимо было рассказать новобранцам об утромах, о их жизни на земле и об их врагах на ней, научить элементарным правилам и традициям стражей, а главное — внимательно присмотреться к самим черепашкам, получше узнать их характеры, умственные и физические данные, составить хотя бы примерный план их тренировок для улучшения определенных навыков и качеств. Сплинтер уже подумывал о том, чтобы назначить Рафаэлю индивидуальные часы занятий, так он быстрее нагонит остальных и перестанет чувствовать себя не в своей тарелке. — Давайте начнем, дети мои.        Началось все, мягко говоря, со скрипом.        Мастер Сплинтер привык иметь дело с уже опытными или хотя бы начинающими ниндзя. Как правило, они имели представление о некоторых элементарных вещах, например, что такое и для чего нужна была медитация. В последний раз объяснять все с нуля ему приходилось много лет назад, на первых уроках Донателло.        В некотором смысле ребенку было намного проще объяснить что-то, потому что, в отличии от взрослых и, тем более, подростков, дети еще не считали, что их точка зрения — единственно верная. Они готовы были учиться, воспринимать и верить даже в то, что не могли объяснить. Сплинтер даже подумал, что, если бы он упустил момент в детстве Донателло, то сегодня он бы просто не достучался до него сквозь крепость из тщательно проверенных и построенных в логическую картину мира фактов. И в итоге получилось бы что-то, наподобие проблемы с Рафаэлем.       Когда буйный мутант впервые услышал предложение присесть на мат в странной позе и расслабиться, он подумал, что над ним издеваются. И старому мастеру стоило огромных трудов убедить его в обратном. Вскоре к их разговору подключился Леонардо, а за ним и все остальные, но именно на вмешательство ученика Старейшего Рафаэль отреагировал особенно живо, отчего все объяснения вылились в длительный, горячий спор. Леонардо пытался доходчиво объяснить ему про сосредоточение на себе, концентрацию сил, укрепление духа, правильный настрой перед боем. Рафаэль, в свою очередь, был убежден, что попытки вызвать демона и сосредоточиться на какой-то несуществующей энергии не помогали расслабиться, а наоборот напрягали, и что для того, чтобы набить кому-нибудь морду, у него всегда был правильный настрой. В итоге медитация все-таки состоялась, но длилась меньше, чем подготовка к ней, да и атмосфера для благоприятного сеанса уже была разрушена. Переживал ли из-за этого Сплинтер? Быть может, отчасти, но, как говорится, первый блин всегда комом. Они ведь пока только привыкали, только адаптировались друг к другу, и он тоже лишь учился понимать и направлять их.        Ученики заметно оживились, когда дело дошло до практики. И к концу третьего часа, ближе к середине тренировки, когда кончилась долгая тщательная разминка и началась отработка приемов, раскрепостились буквально все: притихший и сосредоточенный поначалу Микеланджело теперь вертел головой во все стороны, иногда даже отшучиваясь от полезных советов, которые давал ему Леонардо. Рафаэль оживился, когда дело дошло до ударов по мишени, в качестве жертвы ему досталась боксерская груша, да и Донателло, явно отвыкший от тренировок, постепенно начал осознавать, что навыки, которые он прятал в глубинах своего гениального ума, тело забывать не собиралось. И хотя его движения были слегка неловкими, с каждым новым отработанным упражнением они становились все увереннее. — Не выдвигай вперед плечи, Донателло, — посоветовал крыс, наблюдая, как его ученик разрабатывал тычковый удар шестом. В целом, он действительно многое помнил из отработанного когда-то материала, хотя старый мастер был практически уверен, что с тех пор за шест Донателло так и не брался. Единственное, что вызывало сомнения — слегка заторможенная реакция. Возможно, дело было в большом перерыве в тренировках, но круги под глазами говорили о другом: скорее всего, эта, да и предыдущие ночи были для ученого бессонными, и если до этого он вполне мог отоспаться днем, то сегодня Сплинтер разбудил его с первыми лучами солнца, раньше всех остальных, чтобы он помог им организоваться и найти путь к тренировочному залу.        Перед Сплинтером стоял сложный выбор относительно Донателло. Он бы искренне хотел, чтобы этот мутант стал его правой рукой. В конце концов, из всей этой четверки Донателло единственный, кто был в TCRI на своем месте, дома. Он многое уже знал и понимал в устройстве жизни утромов, знал планы здания, как свои шесть пальцев, знал и про их заклятых врагов. Все это он мог бы поведать своим новым напарникам, облегчив тем самым жизнь и им, и своему учителю. Но Сплинтер понимал, что сейчас было бы неправильно нагружать своего ученика организационными делами. Ведь, даже несмотря на то, что ему не пришлось ехать на другой конец света, образ жизни гения кардинально изменился с появлением новых черепашек. Он всегда с трудом принимал перемены, менял свои научно обоснованные взгляды и сходился с новыми людьми. По нему было видно, что ему тяжело здесь находиться, он не глядел по сторонам, изучал внимательно свой посох, словно видел его в первый раз и не знал, как им пользоваться. Но все-таки сейчас Донателло был здесь, пересиливал себя и ничуть не уступал остальным, поэтому Сплинтер был уверен, что все придет к гармонии… со временем. — Достаточно, — тихим, но настойчивым голосом подал команду крыс, первым среагировал Леонардо, отойдя от предоставленного ему снаряда и позвав к центру комнаты всех остальных. Сплинтер еще раз оглядел своих подопечных: Микеланджело слегка запыхался и, воспользовавшись передышкой, подумывал опереться руками на колени, но, увидев, что все остальные не подавали признаков усталости, остался стоять ровно. Да, с выносливостью у него явно были проблемы, но они поправимы, да и наблюдались не у него одного. Донателло неспроста оперся на свой шест и теперь дышал медленно и плотно сжав зубы. Сплинтер не собирался делать поблажек. Никому. Ни едва знакомому, буквально вчера пересекшему полстраны ученику, ни своему собственному, за чьи проблемы он переживал, как за свои. Чтобы воспитать хорошего воина, нужно закалять его силу духа. И без того они упустили немало времени, теперь их ожидало много работы, чтобы довести навыки боя и скрытности до лучшего уровня. Рафаэль еще полон сил или лишь не подавал виду, что устал, но явно не доволен, что его оторвали от приглянувшейся боксерской груши. Он и на протяжении тренировки выбивал содержимое из нее с такой силой, что казалось, что это приносило ему физическое удовольствие. Сплинтер отметил это, как и силу удара. Леонардо стоял ровно, вытянувшись по струнке, как и подобало ученику Старейшего, даже с еще большим рвением. Он не ерзал, не отвлекался, не уходил глубоко в свои мысли, не пытался отдышаться и, казалось бы, контролировал каждое свое движение. — Хорошо, — наконец заключил мастер и прошелся вдоль выстроившихся перед ним учеников, заглядывая каждому в глаза, — очень хорошо, — он не торопился, давая им несколько прийти в себя перед следующим заданием. — Думаю, вы уже разогрелись, юноши.        Дождавшись нескольких уверенных кивков, мутант обошел своих учеников со спины и встал в центре зала. — Тогда пришло время узнать, на что вы способны в реальном бою, — об пол глухо стукнула, сообщая о боевой готовности ее хозяина, деревянная трость. — Нападайте!       Но все четверо остались стоять на месте, изумленно переглядываясь. — На вас, учитель? — на всякий случай уточнил Микеланджело. Сплинтер не ответил, лишь медленно кивнул и поманил его к себе, но тот даже машинально сделал шаг назад. Сплинтер понимал, к чему это, но старался относиться к этому философски. Да, он уже не молодой, полный сил юный зверь, но его опыт с лихвой компенсировал молодецкую горячность и прыть. — Не недооценивайте его, — одними губами шепнул в сторону остальных Донателло и, осознав, что ему самому логичнее первому сразиться со своим наставником, сделал несколько шагов в сторону Сплинтера. Получив удовлетворенный кивок и успев подумать, что мастер сейчас, как в старые времена, вытрет им татами, Донателло на бегу раскрутил шест и в прыжке нацелился концом шеста в голову сенсея. Но еще до его приземления, Сплинтер под дружный «ах» зрителей блокировал его опрометчивую атаку и в развороте отошел чуть в сторону. Донателло знал, что он так поступит, это было просто необходимо для баланса. Поэтому, едва приземлившись, он из низкой стойки сделал подсечку с разворота. Но и тут его шест уже ждала готовая к блоку трость учителя, среагировать он не успел и, получив чувственный толчок в панцирь, полетел обратно к ногам остальных. — Неважно, Донателло, — спокойным, ровным тоном заключил мастер. Зная, на что способен его давний ученик, он действительно ожидал от него большего. К сожалению, у времени на ловкость и скорость реакции были другие планы, и отсутствие постоянных тренировок сделало свое гнусное дело. Но одного у Донателло было не отнять: своим расчетливым, отточенным умом он все так же предсказывал наперед ходы противника. И потому при регулярных тренировках ум и тело Донателло должны были со временем прийти к гармонии. — Слишком медленно, поработаем над реакцией, — добавил мастер Сплинтер, наблюдая, как Микеланджело с ехидной усмешкой протягивал Донателло руку, чтобы помочь подняться. Ничего, Микеланджело, твое время тоже скоро придет.        Из-за лицезрения этой картины он едва не пропустил удар сбоку. И хотя Сплинтер вовремя среагировал на несшегося к нему Рафаэля, удар оказался настолько мощным, что трость жалобно затрещала под натиском двух блокированных сай, а сам мастер даже слегка отступил назад. Силу удара Рафаэля Сплинтер и обернул против него же: быстро отведя трость и сделав шаг в сторону, ниндзя пропустил подавшегося по инерции вперед бойца и напоследок подставил ему под ноги трость. Черепаха сделал несколько перекатов прежде, чем подскочить на ноги и запустить в крысу сначала один сай, а потом, уже на бегу, другой. Оба кинжала отлетели в разные стороны, отраженные раскрученной тростью, а их разоруженный хозяин был пригвожден ею же к ближайшей стене. — Неуклюже, Рафаэль, — подытожил Сплинтер, слегка покачав головой, его новоявленный ученик раздраженно оскалился и попытался вырваться из захвата, — Работа над балансом, вот, чем мы займемся.        Сплинтер удовлетворенно кивнул, заметив, что его поверженный противник перестал сопротивляться и опустил руки, примиряясь с поражением. Ничего, у этого юноши отточенные удары и натренированные, словно он всю жизнь провел в спортзале, мышцы. Немного базовых знаний, и он сможет создать действительно трудно решаемые проблемы своим противникам.       Сплинтер поймал себя на мысли, что ожидал от Рафаэля чего-то другого: уловок, нарушений или незнакомых приемов. Мистер Морту говорил, что он использует смешанный стиль боя, но сейчас в его спарринге не было ничего противоречащего стилю ниндзюцу. Сдерживался? Что ж, это делало ему честь и заставляло задуматься. На что же будет способен этот мутант, когда даст волю инстинктам?       Микеланджело за несколько секунд — что в бою считалось непростительной роскошью — выдал себя боевым возгласом, поэтому Сплинтер не только успел отпустить Рафаэля и отскочить подальше от него, но и предусмотрительно подсечь летящего на него в прыжке бойца. — Много шума, Микеланджело! — даже не дожидаясь окончания боя, сделал замечание учитель. Нападающий, похоже, растерялся, так быстро оказавшись на полу, но быстро пришел в себя и подскочил на ноги, вновь раскручивая нунчаки и подступая со всех сторон к противнику. Сплинтер легко отразил череду его ударов, они были не такими мощными, как у Рафаэля. Этот ниндзя брал другим — поистине молниеносной скоростью.        Одна из цепей нунчак обмоталась вокруг ствола трости, на мгновение задерживая ее. Микеланджело, похоже, сам не поверил своей удаче, так как буквально секунду колебался, вместо того, чтобы дернуть цепь на себя и лишить Сплинтера оружия. Как говорится, кто не успел, тот опоздал. Воспользовавшись его секундным замешательством, Сплинтер сам дернул на себя плененную трость, вырывая нунчаки из рук черепашки, и послал его к стенке ударом в открывшийся грудной пластрон. — И не отвлекайся, — чуть строже, чем требовалось, сказал крыс. У этого ниндзя только что был шанс застать его врасплох, и вместо этого потерять собственное оружие было жестокой оплошностью. Но это было неплохо, и даже с учетом того, что Микеланджело сам еще не знал, что от себя ожидать, недооценивать его явно не стоило.        Он ждал этого последнего удара и лишь поэтому смог различить едва слышную поступь за своей спиной. «Поистине ученик Старейшего, » — в очередной раз пронеслось в голове у крысы в тот момент, когда он с разворота остановил оба устремленных к нему лезвия катан и на секунду встретился взглядом с синими глазами их хозяина. — «Бесшумно, легко, грациозно… Готов поклясться, я различаю стиль мастера Йоши.»       Леонардо, стиснув зубы от напряжения, продолжал напирать на катаны, блокированные поставленной поперек тростью. Он оказался точь-в-точь в таком же положении, как и Рафаэль минутой ранее, но с одной существенной разницей — к стойке и балансу Леонардо было не прикопаться. Когда Рафаэль бросал на поражение противника все свое тело, Леонардо продолжал уверенно стоять на двух ногах, именно поэтому прием с подножкой был против него бессилен.        Сплинтер нацелился задней лапой в пластрон ученика, и Леонардо поспешно отскочил назад, увеличивая расстояние между ними. Но промедление было недолгим: вскоре он снова ринулся в атаку, рассекая воздух перед учителем поочередно каждым из клинков. Ни один из них так и не достиг цели, увернувшись от одной катаны и отбив тростью вторую, Сплинтер схватил нападающего за открывшееся запястье и, заставив выронить меч, перевернул через себя.        Леонардо под очередной дружный возглас зрителей приземлился на татами и, все еще сжимая в руках вторую катану, собрался снова подняться, но ненавязчиво придавившая его панцирь к полу трость дала понять — бой окончен. — Неплохо, Леонардо, — наконец-то вынес вердикт Сплинтер и отошел чуть в сторону, давая возможность встать своему новому ученику. — Но обрати внимание на защиту.        Леонардо действительно показал себя с лучшей стороны: базовые навыки были отшлифованы до блеска, удары легкие и точные, первая атака — бесшумная и неожиданная. Ученик Старейшего контролировал каждое свое действие и пытался просчитать действия противника. Сплинтеру даже пришлось перейти в атаку, чтобы выйти из поставленного блока. Небольшую скидку можно было сделать на то, что он нападал последним и за время ожидания успел изучить противника. Но это же означало, что он умел наблюдать, анализировать, делать соответствующие выводы и учиться на чужих ошибках, а эти качества для ниндзя были далеко не последними.        Сплинтер с удовлетворением подметил, как поднялся на ноги и подобрал потерянную катану смущенный Леонардо, а трое оставшихся черепашек замерли у стены с раскрытыми ртами, забыв обо всем в наблюдении за сценой боя.  — Это далеко не ваш предел, юноши. Вам всем есть, над чем поработать, — Сплинтер окинул строгим взглядом своих учеников, притихших, удивленных, задумавшихся о своем. Несомненно, сегодня он убедился, что у всех четверых был большой потенциал к боевым искусствам и, несмотря на годы тренировок, раскрыть его предстояло именно ему, Сплинтеру. — А теперь… — снова подал голос Леонардо, жестом подзывая остальных ребят подойти к центру зала. — Теперь нужно встать и поблагодарить мастера Сплинтера за проведенный бой.        И трое из четырех юных мутантов вместе совершили поклон. Рафаэль сделал это с задержкой в пару секунд, потратив их на то, чтобы раздраженно стрельнуть глазами в панцирь Леонардо, но это уже никого не удивило.        Учитель Сплинтер, все это время терпеливо выжидающий, одобрительно кивнул. — Вы свободны, юноши, — Сплинтер склонил голову в ответ на почтительный поклон своих учеников и развернулся к двери, ведущей прочь из додзе, — Отдохните часок и приходите сюда к обеду.        Черепашки молча переглянулись и, как только дверь закрылась за их суровым тренером, одинаково устало выдохнули. Донателло с задумчивой тоской взглянул на свой шест, а Микеланджело, издав облеченный полустон, упал на мат и раскинул руки-ноги. Рафаэль, немного потоптавшись на месте, резко развернулся и направился к ранее оставленной груше. Проходя мимо Леонардо, он бросил в его сторону раздраженное «Выскочка!» и якобы случайно задел его плечом, но Леонардо проигнорировал его. Они итак вдоволь наспорились во время тренировки, и продолжать разборки не было никакого желания. Вместо этого он вытер пот со лба и позволил себе облегченно вздохнуть.        Если закрыть глаза на лёгкий хаос и неорганизованность, все прошло очень даже неплохо! Еще один сеанс медитации, пусть и почти сорванный, позволил окончательно собраться с силами, а физические упражнения сбросили напряжение во всем теле. Но увлекательней и полезней всего оказались спарринги с учителем Сплинтером, они позволили продемонстрировать свои навыки и увидеть способности остальных ребят. Только вот… наверное, стоило признаться, что Леонардо ожидал большего. Действительно большего, как от своих напарников, так и от самого себя. Мастер Сплинтер раскидал их по углам, как несмышленых детей. Будь это реальный бой, их всех уже не было бы в живых. Когда Леонардо отправлялся в путешествие, он прекрасно понимал, что его навыки далеки от совершенства, но он и представить не мог, что будет настолько слаб и жалок, что не продержится и минуты. И кого он пытался обмануть?.. — И все же учитель крут, а? — словно прочитав его мысли, спросил валяющийся на полу Микеланджело, он сначала хотел приподняться на локтях, но, почувствовав, что дело того не стоит, снова повалился на панцирь. — Это он еще даже не напрягался, — с ноткой гордости в голосе заявил Донателло, вернувшийся из своих печальных мыслей, и изящным движением закинул шест себе за спину. — Однажды он стал победителем в межрасовом чемпионате боевых искусств. Правда, я не думаю, что вам что-то скажет его название, — ученый на секунду замолчал, вспоминая что-то, а потом энергично щелкнул пальцами: — Кстати, Леонардо, я ведь так и не сказал вчера, что Хамато Йоши — его учитель? — Правда?! — Леонардо слишком поздно сообразил, что этот восторженно-удивленный возглас не соответствовал образу невозмутимого воина, поэтому тут же замолчал и одним лишь кивком попросил Донателло продолжать. — Правда, — убежденно кивнул Донателло и оперся на стену, погружаясь в объяснения. — Все, что умеет мастер Сплинтер, он узнал когда-то от мастера Йоши. Сначала, будучи его ручной крысой, он просто наблюдал за его упражнениями, а потом, после мутации, стал тренироваться вместе с ним. Они были не разлей вода.        Леонардо с жадностью ловил каждое сказанное учеником Сплинтера слово, но взгляд его уже был прикован к портрету на стене. Темные пронзительные глаза Хамато Йоши, смотревшие прямо на него, излучали уверенность, храбрость и благородство. От одного только вида горделивой осанки и накачанных в изнурительных тренировках мышц в ушах звучал свист разрезающей воздух катаны, а перед глазами плясали в бешеном боевом танце две фигуры: человеческая и крысиная. А ведь именно здесь, в додзе, когда-то давно проходили тренировки этого удивительного тандема. Быть может, на том же месте, что сейчас занимал Леонардо, когда-то стоял Хамато Йоши, его кумир и герой детства, оставивший неизгладимый след в жизни Старейшего, мастера Сплинтера, утромов и… самого Леонардо.        Иногда ему казалось, что Хамато Йоши все еще жив, просто какое-то нелепое стечение обстоятельств всегда вынуждало его покидать ту комнату, в которую заходил Леонардо. Так он и жил, никогда не встречаясь со своим кумиром, но чувствуя его дыхание повсюду, куда бы не пошел. Весь дом Старейшего был пропитан памятью о его бывших учениках, каждая комната, от додзе до чайной беседки, хранила в себе частичку ауры Йоши, а его старые вещи, немногочисленные, но бережно хранимые обитателями дома, казалось, все еще держали в себе тепло его рук. Все это делало его таким родным, знакомым и близким, будто они все детство провели вместе, будто не уступали друг другу ни на шаг. Будто к старшему брату, Леонардо испытывал к Хамато Йоши странную помесь чувств: восторг, уважение, гордость, даже легкую зависть, он хотел быть похожим на него и одновременно его превзойти. И даже здесь, в Нью-Йорке, Леонардо чувствовал, что все еще невероятно далек от своей цели. Кто такой Хамато Йоши? Храбрый воин, легенда, которого «знают и уважают» за тысячи миль от родного дома. А кто такой Леонардо?.. Да вот приехал вчера от Старейшего.       «Ладно, » — решил для себя Леонардо, — «Мой путь здесь только начинается. Я еще проявлю себя.» — Погоди, — тем временем разговор продолжал свое течение уже без его участия. Микеланджело, заинтересовавшийся деталями, перевернулся набок. — То есть мастер Сплинтер сначала был ручной крысой? — Да, но, по рассказам утромов, они никогда не расставались, — с охотой отвечал на вопросы Донателло. — Хамато Йоши всегда брал его с собой на базу и на задания. Вот однажды рядом со Сплинтером и разбилась канистра с мутагеном, и он мутировал. — Фига себе, — Майки удивленно присвистнул, — опасная же штука этот мутаген! И вечно у вас тут кто-нибудь мутирует. — Да, было дело, — ученый усмехнулся. — Но сейчас такого практически не случается, я усовершенствовал канистры для хранения мутагена и… — неторопливый рассказ гения вдруг прервался, он нахмурился и вдруг спохватился: — А который сейчас час? — Да полдень где-то, а что?.. — Извините, мне пора идти, — не медля больше ни секунды, Донателло оторвался от стены и поспешил к выходу под удивленно-озадаченные взгляды Майки и Леонардо. — Эм, пока? — Микеланджело неуверенно махнул рукой ему вслед. — А куда ты хоть? — В лабораторию, у меня много работы, а перерыв всего час, так что… — А можно с тобой?       В вопросе Микеланджело прозвучал неподдельный интерес, а сам он даже рывком сел, забыв о собственной лени и усталости. Заметив это краем глаза, убегающий Донателло на секунду замялся в дверях, взвешивая все «за» и «против», потом вздохнул и с виноватой улыбкой обратился к нему: — Извини, Майки, не сегодня. За этот час мне нужно успеть то, на что я обычно трачу все дообеденное время. Мне просто физически будет не до этого.        Дверь за панцирем ученого закрылась, Майки разочарованно вздохнул, а Леонардо, неожиданно для себя, повторил за ним. Донателло был единственным, с кем действительно хотелось иметь дело. Он был умен, рассудителен, спокоен, вежлив и учтив, а еще, что немало важно, он знал историю Хамато Йоши и мастера Сплинтера, которая начиналась в Америке и до сих пор была неизвестна Леонардо. Все это делало его невероятно интересным собеседником.       «В отличие от невежи Майки и грубияна Рафаэля, » — в очередной раз подумал Леонардо и переключил свое внимание на снова развалившегося на полу, как мешок с рисом, Микеланджело. — Вставай, Майки, — Леонардо сел на корточки рядом с ним. — Тренировочный зал — это не место для безделья. — Извини, приятель, — тут же протестующе замотал головой Микеланджело, — но я сдвинусь с этого места, только если начнется землетрясение. — Но правила в додзе гласят… — Ой, заткнись уже со своими правилами, а? — Леонардо остановился на полуслове и оглянулся через плечо на говорившего: разумеется, это был Рафаэль. Ниндзя глубоко вздохнул. Все-таки он надеялся, что разговора удастся избежать. Пререкаться с этим мутантом ему надоело еще во время тренировки, одних взглядов, которые на него постоянно бросал Рафаэль, хватило, чтобы понять, что дружелюбного общения у них не будет. И одной медитации хватило, чтобы понять — Рафаэль не хочет и не умеет слушать никого, кроме себя. Что, по логике, делало любой разговор с ним заведомо бесполезным. Но, к сожалению, сам Рафаэль так не считал, а наоборот, будто специально дожидался, к чему прицепиться. —  Что конкретно тебя не устраивает на этот раз? —  ровным тоном спросил Леонардо, лишь немного понизив голос на последних словах, поднялся на ноги и повернулся к нему лицом. — А сам не догадываешься? — Рафаэль с готовностью шагнул ему навстречу, с вызовом заглядывая в синие глаза. — Твои нотации! Весь урок только и слышно: «Встань сюда, сделай это, я покажу, как правильно». Думаешь, без тебя не разберутся?        Леонардо неотрывно проследил, как во время своей речи темпераментный мутант сделал еще несколько шагов в его сторону, не за горами был тот момент, когда они столкнутся нос к носу. Для того, кто вчера так рьяно защищал свое личное пространство, Рафаэль слишком легко сокращал дистанцию между ними. Сам же Леонардо остался неподвижен и невозмутим: проявление эмоций могло сыграть на руку его противнику. — Вообще-то я пытался помочь, так что простого «спасибо» было достаточно, — спокойно процедил Леонардо то, что на его взгляд было итак очевидно, Рафаэль фыркнул. — А вот чего добиваешься ты, встревая в чужие разговоры?       Он сделал кивок в сторону сидевшего на матах и пристально наблюдающего за ними Микеланджело. Почему бы им не закончить на этом и не заняться каждый своим делом? Но отступать было поздно. Рафаэль уже подошел вплотную, да и сам Леонардо весь подобрался, как для прыжка, готовый отразить словесную атаку и, если потребуется, физическую. И чем больше он слушал голос своего оппонента, тем труднее становилось ему держать себя под контролем. — О, ничего особенного, — Рафаэль так распалился, что его небрежно-раздраженный тон перерос в неприкрытый сарказм с претензией на агрессивность, — Я просто пытаюсь поставить тебя на место, чтобы ты не лез не в свое дело. Заканчивай выпендриваться. Бесишь. — И это мне говорит мистер «Я сорву вашу медитацию, потому что я не такой, как все»? — Да, потому что бесит, как ты пытаешься выделиться из толпы, подлиза! — Я хотя бы соблюдаю правила приличия, а тебя твой наставник манерам не учил? — Воу-воу, ребят, полегче! — Леонардо успел лишь краем глаза уловить мелькнувшую рядом оранжевую повязку прежде, чем ее обладатель схватил его за плечо и настойчиво оттащил в сторону, увеличивая расстояние между ним и Рафаэлем. «А он-то зачем влез?» — с долей раздражения и непонимания подумал Леонардо, но отступил на шаг под давлением Майки, — «Он же вроде не собирался вставать! Не иначе его внутренний сейсмограф сломался...» ...или ошибочно принял намечающуюся драку за землетрясение. Микеланджело еще продолжал что-то вещать, но Леонардо слушал его вполуха, а Рафаэль и вовсе отошёл в сторону, к своей любимой груше, и отвернулся. — Эй, Лео… — спустя секунду неловкого молчания, снова подал голос Майки, — А как ты относишься к небольшой прогулке? — Что? Какая ещё прогулка? Ты… — все ещё не отойдя от спора, который вполне мог закончиться очередным нарушением правил в додзе, Леонардо с трудом заставлял себя отслеживать хоть какие-то следственно-логические связи у этой черепахи, осознание пришло неожиданно. — Хочешь погулять по зданию? Но Донателло не рекомендовал ходить по коридорам в одиночку. — Ну вот мы и будем не в одиночку, а друг с другом, — на этих словах Микеланджело натянул на голову капюшон толстовки, вытащил из кармана солнцезащитные очки и пафосным движением нацепил их на нос. Проследив за этими манипуляциями, Леонардо вдруг почувствовал, что его раздражение как ветром сдуло, а точнее уступило место здравому рассудку: — Не думаю, что это хорошая идея… — Да брось! Не сидеть же целый час в додзе, чтобы потом вернуться в додзе? — Майки на этих словах бесцеремонно схватил его за руку и потянул в сторону двери. — Представь, что это наша первая миссия. Разведка или типа того! — Ну… — Ну вот я и о том же! Пойдем! — Майки поднял большой палец вверх и, отпустив его руку, прошагал к выходу. Леонардо, все еще неуверенному в правильности этих действий, ничего не оставалось, как последовать за ним. Лишь оказавшись в дверном проеме, Майки вдруг остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие и обернулся через плечо. Из-за его непроницаемых черных очков Леонардо не сразу понял, что Майки смотрел не на него, а ему за спину, туда, где стоял, снова повернувшись лицом к груше, Рафаэль. Поколебавшись секунду, Микеланджело открыл рот, но в последний момент передумал и вышел прочь. Черт знает, почему он его не позвал, но Леонардо тем более не будет этого делать - слишком много чести.        Последнее, что он услышал, прежде чем закрыл дверь, был яростный крик и новая череда ударов по несчастному снаряду.