Себя не жалея

      В видавшем виды кресле сидела, читая газету, Беллатриса Лестрейндж. Она вытянула худые ноги к огню, и в свете пламени были хорошо видны чёрные чулки: когда-то безумно дорогие, а теперь - изодравшиеся до состояния паутины.       Ещё до заключения в Азкабане она терпеть не могла подобного рода пассивную деятельность: где это видано, чтобы самая верная последовательница Тёмного Лорда раскорячилась в креслице со стопочкой номеров «Ежедневного Пророка»? Однако, глядя сейчас на её искрящиеся азартом глаза, терзающие страницы с особой тщательностью, можно было смело сказать: мадам Лестрейндж - заядлая исследовательница подобного рода чтива. Сидя в старой грязной комнатке одного из сомнительных заведений Лютого переулка, Беллатриса просматривала «Ежедневный Пророк», разделяя одну большую стопку газет на две: часть номеров отправлялись на другой конец трухлявого столика из тёмного дерева, а часть – измятая и разорванная летела в огонь, где безмолвно сгорала, пытаясь хоть как-то согреть плохо работающий камин.       Хотя, вся обстановка и даже скудное пламя давали лишь мнимость тепла, мадам Лестрейндж довольствовалась и подобного рода жалкой бутафорией: после костоломной сырости камеры Азкабана, знаете ли, любая искра покажется огромным факелом. Развернув перед собой очередной номер, женщина с жадностью вперила взгляд неистово блестящих глаз в фотографию кричащего заключённого, вцепившегося бледными пальцами в табличку его личного номера. - Кузен Сириус, - её полные губы искривила едкая улыбка, а ногти прочертили на фотографии глубокую царапину, изорвав страницу ближе к краю. – С тобой у меня тоже непременно будет приятное свидание. Мерзкий ублюдок! – смятая газета полетела в ненасытную пасть пламени, и Беллатриса не приступила к поиску нового номера «Пророка», пока не удостоверилась, что фотография ненавистного родственника безжалостно растерзана огнём.       «То ли ещё будет!»       Взглянув на отобранные газеты, мадам Лестрейндж тихо захихикала. О, сколько интересного ей предстоит узнать о Мальчике-Который-Выжил и его Друзьях-Которые-Скоро-Сдохнут. Тёмный Лорд, как и ожидалось, велел не трогать мальчишку. Но кто же запретит помучить его грязнокровых желторотых дружков? Кто-кто, а Беллатриса уж знает толк в пытках. Особенно, когда пытки проходят на глазах у родственников, друзей, любимых. Сущая благодать!       В который раз на фотографиях номеров, приуроченных к Турниру Трёх Волшебников, рядом с придурком Поттером мелькала костлявая рожа какой-то грязнокровой девки.       «Гермиона Грейнджер».       Мысленно она не раз произносила эту рычащую абракадабру, предвкушая чудесные заголовки с фотографиями уже мёртвой недоведьмы. Однако, вникнув в суть дела, мадам Лестрейндж была вынуждена признать, что Поттер обзавёлся весьма смышлёной подружкой.       «Тем интереснее».       Кому понравится с одного взмаха палочки (или даже щелчка пальцев) убить недотёпу Уизли, который так же туп, как и его мамаша, целыми днями снующая среди поварёшек?!       А вот убийство отличницы, талантливой колдуньи и…лучшей подруги…Быть может, не только подруги – какая трагедия для Поттера! Тёмный Лорд оценит старания. Безусловно оценит.       Беллатриса чуть прикрыла глаза, раздумывая над тем, как и когда лучше убить эту девчонку. Пытать? О, безусловно! Очень долго, и исключительно – Непростительными. Да, это действительно по ней, по мадам Лестрейндж. Как облезлая серая мышь, грязнокровая дрянь будет метаться по своей темнице и упрашивать милосердную кошку наконец прикончить её. Белла, разумеется, сжалится над несчастной…и вновь станет пытать.       Однако перед тем, как осуществить желаемое, Беллатриса намеревалась, как говорила она про себя «навестить своего мышонка». Может быть, в Хогсмите – незаметно. Может быть, выждать, когда магловка будет одна и напугать её – мадам Лестрейндж и это умеет. Да. Напугать, но непременно отпустить. На время. Как это приятно – отпускать свою жертву, когда за ногу она уже прикована цепью к твоей смертоносной руке. Стоит пальцем пошевелить, и….       Белла взглянула на себя в грязное помутневшее зеркало: теперь она все же больше походила на человека, чем в тот вечер, когда впервые после заключения предстала перед родной сестрой Нарциссой на пороге дома Малфоев. Этот высокомерный подонок, Люциус, лишь болезненно скривился при виде запачканной грязью рожи, огромных колтунов в волосах и премерзкого запаха. Что поделать – все по-разному доказывают свою верность Тёмному Лорду. Но Цисси…Цисси, хоть и тряпка, не носящая Чёрную Метку, всё равно не превратилась в аристократского выродка, как её дражайший супруг. Утонченная и сдержанная сестра отмыла, расчесала и одела «свою бедную Беллу» так, что теперь она даже могла сойти за маленькую хрупкую женщину с черными кудрями и такими же глазами, горящими как уголья во тьме.       Беллатриса с сестрой даже успели побывать в банке Гринготс, проверить содержимое ее личной ячейки и наложить дополнительные защитные заклинания, потому что Орден Феникса не дремал, о чем ясно стало понятно уже спустя день после разрушения Азкабана. Поначалу мадам Лестрейндж это даже льстило, но уже спустя неделю она осознала, что Орден все так же силен, несмотря на то, что она лично еще тринадцать лет назад замучила до потери рассудка Долгопупса и его жену, которые считались одними из лучших мракоборцев.       «Ничего, посмотрим заодно на кузена Сириуса».       Да уж, это – ещё один повод, из-за которого Белла с нетерпением ожидала какой-нибудь заварушки с Орденом, куда можно будет явиться, чтобы взглянуть в глаза «дорогому родственничку». Правда, будет куда лучше, если Беллатриса заглянет в остекленевшие глаза убитого ею Сириуса. Жаль чистую кровь. Но этот дурак сам себя замарал.       А пока время позволяло – можно было насладиться игрой со своей мышкой. Мадам Лестрейндж с удовольствием откинулась на пыльную спинку кресла и ещё раз взглянула на Грейнджер. - Скоро, деточка, я проверю на практике твои магические знания, - с тихим смехом она бросила газету на тлеющие угли угасшего камина, и изящное лицо Гермионы заглотил вновь вспыхнувший огонь.

***

      Большой Зал во время пиршества напоминал гудящий улей. Чтобы расслышать собеседника, сидевшего подле вас, необходимо было чуть ли не прилипнуть ухом к его губам. И это при условии – что он будет неистово орать. Так и было между Роном и Гермионой, когда они обсуждали недавние события, произошедшие за прошедшие недели.       Рон, царственно размахивающий вилкой с насаженной на неё яичницей, громко пересказывал подруге сведения о самочувствии Артура Уизли, чудом спасённого в Отделе Тайн благодаря странному видению Гарри. Подобные фокусы с ним происходили всё чаще, и у посвящённых в это дело создавалось впечатление, будто Тёмный Лорд нарочно научился пробираться в мысли Гарри, однако, из какого-то садистского удовольствия не собирался лишать Мальчика-Который-Выжил рассудка. Словно оттягивая Судьбоносный Момент. - А потом Гарри мне рассказал, что Снейп, когда учит его окклюменции, пробирается в самые потаённые мысли, копается в воспоминаниях, представляешь?! Выходит, Тот-Кого-Нельзя-Называть тоже может пробираться в наши головы? Например, в мою?! – забыв о яичнице, Рон приложил вилку к голове и уже вскоре с обречённым лицом коснулся солнечно-жёлтого желтка, расползавшегося по рыжей шевелюре под дружный гогот половины стола Гриффиндора. - Разумеется, это так. Но меня одно удивляет, - с невозмутимой миной Гермиона быстро стёрла желток с волос Рона. – Проникновение в чужой разум – адски сложный процесс. Он требует много сил, а потом длительного восстановления. И мне очень интересно… - она выдержала паузу, словно боясь вслух произнести слова. – Неужели он и вправду настолько силён, что с такой лёгкостью справляется с подобными трудностями? - Господи, он же…Ну, очень сильный волшебник. Разумеется, - кивнул Рональд. - Интересно, откуда ты знаешь, что проникать в чужой разум так сложно? – со смешком спросила Джинни, однако вопрос буквально ввёл Гермиону в ступор. - А…Эм…В библиотеке полным-полно литературы на подобную тематику, знаете ли, - на сей раз удалось не растеряться и ответить вполне убедительно. Друзья закивали и продолжили разговор на другие темы.       Вплоть до предрождественских недель, самых загруженных, самых ответственных, Гермиона практиковала магию зелья, всё больше и больше времени посвящая изобретённому снадобью. Оно было именно изобретено. Создано впервые, лично опробовано и доказано в своей эффективности! Каждый раз, просыпаясь после очередного «свидания» с Сириусом, она пребывала на вершине блаженства, осознавая, что ей удаётся не только оберегать свои нежные чувства, но и несказанно продвинуться в зельеварении, в котором, надо признать, прежде была не столь сильна, как в прочих дисциплинах.       Только Оливер грустно качал головой каждый раз, когда в своей «лаборатории», - как прозвала Гермиона крошечную кладовку в подвале, - она самозабвенно строчила результаты и новые дозировки снадобья в небольшую тетрадь в кожаном переплёте. За прошедшие недели она привыкла и к сырости своего «убежища», навела там порядок, убрав грязь, пыль и мусор, расставила все предметы в соответствии с собственными чрезвычайно щепетильными требованиями, доведя Оливера, составлявшего ей моральную компанию, до исступления: - Ну, зачем наводить порядок в старом подвале старого замка?! – в очередной раз взрывался он, когда Гермиона расставляла по местам пузырьки с ингредиентами, мурлыча под нос песенку, о которой на досуге рассказал ей Сириус. - Если ты не можешь (а ты, увы, не можешь!) помочь мне, то хотя бы не мешай, - пропела она без тени злости, и тут, к удивлению Гермионы, Оливер поник.       Он остался стоять в тёмном углу, буравя сосредоточенным взглядом тёмные камни холодного пола. Его поведение не осталось без внимания, и уже скоро Гермиона подошла к нему, желая загладить свою вину: - Извини, если обидела тебя. Я не со зла, просто, когда счастлива, веду себя как полная дура. Видишь ли, моё зелье удалось, и мои чувства, - по её щекам разлился нежный румянец. – Мои чувства оказались взаимны. И я никогда не забуду, что всё получилось благодаря тебе и твоей доброте. - Угу. Доброте, - мрачно буркнул призрак. Она вконец расстроилась, виня собственные неосторожные высказывания в произошедших с ним переменах. Полупрозрачное лицо Оливера выражало неподдельную печаль и странную печать отчаяния. Словно он думал о чём-то, о чём никак не решался сказать. - Эй, да ты что! Ты же самое радостное привидение в округе! - Видишь ли, у привидений тоже бывают приступы меланхолии. - Нашёл, когда впадать в меланхолию! Когда у нас всё получилось, и мы зашли уже слишком далеко, чтобы… - Вот именно! – перебил он. – Мы зашли слишком, слишком далеко, Грейнджер! - О чём ты? - Это зелье заключает с тобой сделку! – Оливер указал на ящичек, в котором чуть подсвечивались пузырьки с приготовленным снадобьем. – Оно не какое-нибудь там Оборотное или что-то вроде этого. Зелье даёт и отнимает. Пока ты не слишком часто прибегаешь к его использованию, остановись. Иначе последствия будут необратимыми, ведь никто ещё не пользовался подобной комбинацией ингредиентов. Что, если… - Как же никто, когда их использую я, - с детской непосредственностью возразила Гермиона. – Я всё записываю в эту тетрадь, так что, все побочные эффекты будут зафиксированы. Пока ни одного не наблюдаю. - Это пока! А вдруг ты начнёшь видеть страшные галлюцинации наяву? М?! Что станешь делать, когда во время лекций по трансфигурации из всех углов на тебе станут шипеть Василиски, или кто похуже?! Или в твоей тарелке на пиру заведутся огромные черви, которых будешь видеть только ты?! - Я буду очень огорчена, конечно, но… - Огорчена она будет! – замахал руками Оливер, терпение которого явно дошло до самого крайнего предела. – Ты можешь выпить очередную дозу зелья, и не проснуться. Никогда! - Ох, перестань. Это всё твои выдумки или зависть! – в горле зароился едкий комок гнева. Как он может так говорить с ней, когда всё складывается так хорошо?! Когда Сириус сказал, что любит её, когда никто и ничто не сможет им помешать?! - Зависть?! – Оливер выглядел так, будто его облили ледяной водой. - Именно. Ты просто завидуешь, что у меня мозгов побольше, чем у тебя, раз я сумела не только увенчать успехом свои начинания, но и превзойти все ожидания. Я смогла создать новое зелье. Я рискнула использовать другие ингредиенты, а не завела себя в могилу путём тупой долбёжки одного и того же, – обидные слова слетали с уст Гермионы, и гулко бились о полупрозрачный силуэт. - А ты не думала, что у меня просто не было другого выбора? – так же яростно начал парировать призрак. – Что я любил ту, которая никогда бы не ответила мне взаимностью? И я знал это, но продолжал любить её, и использовал зелье, чтобы отследить её мысли, чтобы она не наделала глупостей! - И в итоге ты умер сам! А где… - Да, я умер, и она тоже умерла! – для привидения его голос звучал необычайно громко и раскатисто. Гермиона буквально почувствовала, как от громкого звука завибрировал затхлый воздух подземелья. Оливер тяжело вздохнул и опустил глаза. За секунду она поняла, что натворила, но было поздно. - Она тоже умерла, - продолжил он прежним отсутствующим тоном, каким всегда говорили призраки. – Я не смог вытащить её из той бездны, в которую она день за днём падала, заблуждаясь всё больше. Ты права. Я завидую, потому что ты можешь избежать моей участи. Но вместе с тем я боюсь, что зелье сволочёт в могилу и тебя, и того, чья жизнь стала так дорога. - Хватит! – Гермиона резко взмахнула рукой и отвернулась к столику, судорожно переставляя идеально стоящие колбы. За своей спиной она по-прежнему чувствовала холодок, намекавший на присутствие Оливера. Некоторое время в комнатке царила тишина, но потом до слуха донёсся его голос. Такой печальный, что даже у далёкой от сентиментальности Гермионы внутри всё сжалось: - Ни одно благое намерение не потребует таких больших жертв. А если потребует, значит, оно уже не благое. - Да, я знаю, к чему ты клонишь, но ты даже не представляешь, что пережил Сириус в своё время, и… - она уже готова была попросить прощения, но вдруг развернулась и похолодела.       Угол был пуст.       Оливер исчез, и постепенно душное помещение налилось терпким теплом затхлого воздуха. Призрака нет. Не было его ни в «лаборатории», ни рядом с нею, ни в библиотеке. Его не видело ни одно привидение башен факультетов, или кто-либо другой.       Тот разговор с ним случился у Гермионы через две недели после первого использования зелья. Шли дни, а Оливер так и не появился. Уже без него она совершила несколько правок в рецепте, и снадобье стало работать ещё эффективнее, чем прежде. Однако гнетущая пустота, царившая в подвальной клетушке невероятно давила каждый раз, когда она оставалась там одна, сидя возле горящей свечи в надежде, что её странный друг придёт.       Но его не было.       А предостережения начали сбываться уже к Рождеству.       За две недели до отъезда из школы Гермиона начала чувствовать себя странно. Каждый раз, оказываясь среди большого скопления людей, она ощущала непонятную вибрацию во всём теле, головокружение и иногда даже потемнение в глазах. Стоило ей коснуться до чьей-то ладони своей рукой, как в мыслях начинали всплывать совершенно посторонние образы, картинки, люди, места, которых Гермиона никогда не видела. С ужасом понимая, что всё происходящее – побочные эффекты зелья, что теперь ей не к кому обратиться за советом, она день ото дня мрачнела.       Оливер оставил её, и она уже начинала свыкаться с этой мыслью, однако был в школе лишь один человек, способный подсказать, как справляться с теми «видениями», что возникали при телесных контактах. Этим человеком была профессор Трелони. Добродушная прорицательница вновь согласилась помочь Гермионе, и вновь удивлённо дёргала и протирала очки, чтобы убедиться, что перед ней действительно «та самая Грейнджер», которая чуть ли не ногами пинала хрустальные шары на третьем курсе.       Через витиеватые разговоры и двусмысленные намёки, Гермиона поняла, что зелье «награждает» её даром прорицателя. Оливер был прав, сказав, что варевом нельзя пользоваться просто так. Какой-то эффект обязательно будет. Однако такого поворота событий она не ожидала.       При рукопожатии или даже случайном прикосновении в давке на стадионах для квиддича, она могла слышать мысли любого человека и даже видеть картинки его прошлого. Пытаясь в одиночестве погадать на Таро, Гермиона со страхом и восхищением следила за своей ладонью, которая, как магнит, вытягивала нужную карту из колоды. Это было и жутко, и потрясающе одновременно. Однако в предпоследний день пребывания в школе перед отъездом домой случилось то, чего она в своё время так опасалась. Её предсказания начинали касаться дорогих сердцу людей. В том числе – Гарри и Сириуса.       Ранним утром вереница не выспавшихся учеников под предводительством Филча потянулась в Хогсмид. Гермиона шла рядом с Гарри, который посетовал, что занятия со Снейпом не помогают, а лишь выматывают. - Никогда бы не подумал, что так сложно – ничего не делать! - Никогда бы не подумал, что ты можешь выдержать столько времени один на один со Снейпом, - покачал головой Рон, вызвав смешки Гарри и Гермионы. - Не расстраивайся. Это просто необходимость, - повторила она слова Сириуса, сказанные ей, как только Гарри начал занятия с «Нюниусом». По словам Сириуса, это недолгая и вынужденная мера. Гарри стоит лишь чуть-чуть потерпеть, хотя у самого Сириуса внутри всё клокотало, и Гермионе было очень интересно, чем же Снейп сумел ему так насолить в школьные годы. - Я знаю. Но всё равно это сложно. Привет, Полумна! – Гарри случайно обернулся и замахал догонявшей их светловолосой девушке. - Давай скорее, Полумна! Идём! – крикнула Гермиона, положа руку на плечо Поттера. Вдруг его горячая рука накрыла её прохладную ладонь. Перед глазами всё потемнело. Она уже не почувствовала, как подкосились ноги.       Вместо укрытых снежной пеленой гор и замка она увидела огромный зал со странной пустой аркой, вспышки зелёного и красного света, множество волшебников и волшебниц, сражающихся друг с другом.       У самой арки были Сириус и Гарри, уже завершавшие свою дуэль с двумя волшебниками, одним из которых был отец Драко Малфоя. Сириус ловко взмахнул палочкой, и высокомерный Люциус полетел в сторону, как шелудивый пёс. - Так-то, - ухмыльнулся Сириус, обернувшись к сияющему Гарри, и потрепал крестника по плечу. Он уже не увидел, как где-то позади, из темноты, появилась белая худая женщина в чёрной одежде, как она взмахнула палочкой. - Авада Кедавра! – зелёная вспышка попала прямо в Сириуса, и тот пошатнулся, глядя перед собой стекленеющим взглядом. Гермиона захлебнулась воздухом. Лёгкие её резало, как ножом, но закричать не получалось. Кругом были только вновь возникшая тьма, страх и холод. - Что с ней?! Эй, Гермиона! Гермиона, что с тобой! – знакомые голоса слышались, словно сквозь вакуум. Прошло несколько секунд, прежде чем она подняла чугунные веки, и увидела над собой испуганные лица Гарри, Рона, Полумны, и подошедших близнецов. Чем-то ситуация напомнила ей падение с лестницы в доме Блэков, только состав свидетелей был иной. По её бледным губам проползла тень улыбки. - Голова закружилась. Что-то нехорошо мне сегодня, - пробормотала Гермиона, с помощью Джорджа и Рона вставая на ноги. - Ага. Как же. Будет тут хорошо, когда за книжками ночевать, - буркнул Фред, протягивая ей сумку. - Спасибо. Да. Я переучилась. Пора накупить себе подарков за труды, - на ватных ногах девушка повернулась и сделала несколько нетвёрдых шагов в сторону Хогсмита. - Эй, может, вернёшься в школу? А то ты какая-то пришибленная с утра, - предложил Рон, пытаясь остановить её. - Нет-нет. Всё хорошо, - уже более твёрдым голосом ответила Гермиона, а про себя подумала: «Пока всё хорошо». И сердце ёкнуло от предчувствия скорой напасти. Эта сцена. Всё было так, как в доме Сириуса. Всё было точно также. Но теперь она увидела это, коснувшись Гарри. Вряд ли взору предстало прошлое: о подобном ни Сириус, ни Гарри молчать бы не стали. Да и та женщина. Она воспользовалась Авадой. Будь там Сириус – он бы уже. Уже… - Я хочу сюда! - А мы туда пойдём! - Топайте! Встретимся тогда через час тут. Мы за вами не потащимся, - близнецы с умным видом нырнули в один из магазинчиков, пока Гарри и Рон, как первокурсники, удрали в противоположную сторону. С растерянной Гермионой осталась только Полумна. - Не бойся. Если тебе что-то показалось, то всё уже прошло. Пойдём вон в ту лавочку. Там замечательный чай! Мигом согреешься и успокоишься. Идём, - Полумна хотела взять её за руку, но Гермиона спрятала ладони в карманы куртки. Понятливая Полумна лишь улыбнулась и пригласила следовать за ней.       В магазине приятно пахло травами, специями и сушеными фруктами, но там было до жути тихо. Дверной колокольчик надрывно запищал, возвещая о вошедших посетителях, однако продавца за стойкой не оказалось. Гермиона бродила рассеянным взглядом по полкам с сортами чая, пока Полумна ушла вглубь магазина.       В точно такой же лавочке несколько месяцев назад перед ней с Джинни предстала мерзкая ведьма, поймавшая Грейнджер на магии крови. Забавные совпадения. Гермиона вяло улыбнулась и уже хотела было позвать Полумну, чтобы уйти и не ждать продавца, как дверь, ведущая в подсобку, открылась, и на пороге появилась высокая белокожая женщина преклонных лет. Радужка её левого глаза была неоново-голубой.       «Слепая на один глаз….» - Чем могу помочь? – продавщица улыбнулась, демонстрируя отвратительные тёмные зубы. - О, мы пришли, чтобы… - Лавгуд очень вовремя вышла из-за полок и начала что-то говорить ведьме. Но у Гермионы возникло жуткое ощущение. И, чем дольше она вглядывалась в лицо женщины, тем сильнее оно овладевало ею.       Тень. Над ней словно нависала тень. Чёрная. С чёрными горящими глазами. Гермиона видела, как позади хозяйки проступает чужой силуэт, словно за ней кто-то прятался. Да и вела себя женщина совсем не как владелица магазина: она не мигая таращилась в лицо Гермионы. Полумна была невозмутима, значит, облик ведьмы соответствует действительно личности. Только разве это помеха для смыслящего колдуна?       «Оборотное?»       Тот силуэт казался знакомым, но… Странно знакомым: будто из сна. Будто там был кто-то, кого лично Гермиона не встречала, но тот, кто хорошо знал её. - Гермиона Грейнджер? В моём магазине? – прозвучал вдруг низкий гортанный голос продавщицы. От неожиданности девушка подскочила на месте, и ледяная испарина прошибла её спину. - Да, мэм. - Очень рада вам! Вы настоящая знаменитость. В наших кругах, - она многозначительно замолчала и вдруг тихо захихикала, от чего по телу Гермионы прошла волна крупной дрожи. Видимо, желая втереться в доверие, немного подумав, стоит ли это делать, ведьма чуть привстала, перегнулась через прилавок, и протянула девушке руку, улыбаясь.       «Вот сейчас и узнаю, кто она!»       Понадеявшись на побочные эффекты зелья, наделившие её кое-какими способностями к прорицанию, Гермиона вынула правую руку из кармана для ответного рукопожатия. Считанные секунды разделяли её от прикосновения, которое должно было пролить свет на причину появления тёмного силуэта, который теперь ясно виделся позади ведьмы.       Однако Гермиона уже начала догадываться, кто стоит перед ней.