***
Потолок. Белый потолок. Видеть что-то привычное, свойственное жизни, было так необычно. После всего, что происходило в сознании. Она видела свою душу. Оно… У того, что живёт внутри людей вообще-то нет имени. Душа – всего лишь слово, которым они назвали это. Потрясающе! Гермиона готова была поклясться, что чувствовала, как душа освобождается от тела, растворяясь в каком-то чёрном мраке. Но вдруг те звёзды…И воспоминание о Сириусе. Это заставило вернуться. Гермиона с трудом разлепила свинцовые веки. Кожа болит, хоть и затянулась на месте нанесённых ран. Каждая клетка ноет. Она окинула взглядом пространство вокруг. Больничное крыло Хогвартса. Рядом – никого. Гермиона нахмурилась, не понимая, как оказалась здесь. Однако за минуту она вспомнила и даже спряталась под одеяло, испугавшись, что Беллатриса найдёт её, чтобы добить! Как было страшно. Больно. Больше никогда не жить! Не видеть Гарри, Рональда и всех своих друзей! Так и не встретиться с Сириусом! Сириус… Стало ещё страшнее, когда Гермиона вспомнила, что действительно чуть не умерла. Она ощущала себя чем-то невесомым, бестелесным, сознание почти оставило её, чтобы предать вечному забвению. Гермиона всхлипнула, медленно отдёргивая одеяло, чтобы взглянуть на своё тело. Кости уже срослись, но синяки и кровоподтёки ещё остались, вишнёвой паутиной украшая бледную кожу ног, рук, плеч, живота и (судя по ноющей боли) спины. Лестрейндж знатно её отделала. На голове всё ещё красовалась повязка. Значит, даже мадам Помфри не сумела одним махом исцелить Гермиону от полученных ран. Она злобно скрипнула зубами: когда-нибудь Беллатриса окажется рядом. И тогда ей конец! - Зараза! – от злости захотелось разодрать подушку, но, увы! Сил на это не оказалось. Она совсем не умеет постоять за себя без магии. Совершенно не готова к подлым нападениям исподтишка. Где-то справа раздался шорох. Приподнявшись на кровати, Гермиона увидела, что на самой дальней койке кто-то лежит. Лаванда! Ведь тогда… Лаванда осталась в чайном магазине! Один на один с обращённой Беллатрисой. Теперь хотя бы понятно, из-за чего так странно и страшно хохотала хозяйка. Почему она так пристально смотрела на Гермиону. Это была она, Беллатриса. Из-за Браун Лестрейндж пробралась в Хогвартс. Из-за неё Гермиона за малым не сыграла в ящик! Она откинула одеяло и встала на ноги. Сейчас она схватит Лаванду за волосы и хорошенько оттаскает! Хоть кого-то! Но вдруг накатил дикий приступ тошноты, перед глазами всё завертелось. Последнее, что увидела Гермиона, был небольшой эмалированный таз, стоящий на соседней тумбочке. Чудом добежав до него, она почувствовала, что не может сдерживаться. Её стошнило. С ужасом Гермиона увидела на дне таза тёмно-багровую кровь. От отвращения стошнило второй раз. И тоже – кровью. Значит, внутренние повреждения зажили, но кровь в желудке осталась. Мадам Помфри не стала её удалять, пока она была без сознания. Видимо, побоялась. - Ты очнулась? – раздался голосок из другого угла комнаты. Гермиона, с перемазанным кровью ртом и подбородком, нетвёрдыми шагами вышла к Лаванде. Увидев необычайную решительность, та заверещать, но поздно. - Я тебе сейчас шею сломаю! – прошипела Гермиона, схватив Лаванду за горло, – быстро рассказывай, как эта гадина тебя облапошила! Ты что-то говорила ей? - Не… не… - она почти не могла говорить из-за хватки Гермионы, но мотала головой, клянясь, что молчала. - Пусти… Пуст… - Не пущу, пока не скажешь! Говори! – пришлось немного разжать пальцы, потому что Лаванда начала многообещающе синеть. Но как Гермиона была на неё зла! Не разлей она чай из-за глупой ревности, они все вместе вышли бы из магазина, оставив Беллатрису ни с чем. Это тупое упрямство, с которым она бегает за Роном. И совершенно дурацкая ненависть к ней, к Гермионе! - Когда вы ушли… Мы разговорились с той женщиной. В магазине я рассказала, что мне нравится Рон. А потом, что он любит тебя, и… - Да не любит он меня! Я его не люблю! У меня уже есть любимый человек. И он, из-за тебя, мог невыносимо страдать, если бы я погибла! Ты представляешь, во что нас впутала, пустая твоя башка? – с удовольствием Гермиона дала ей знатную затрещину. Лаванда захныкала, но увидев молнии из карих глаз, поутихла, продолжив рассказ: - Я говорила про тебя. Она так внимательно слушала. Сказала, что поможет, даст отворотную траву. Что я сделаю из неё чай, дам Рону, и он навсегда перестанет думать о тебе. Но для этого ей надо узнать тебя получше. Я сказала, что несколько раз видела, как ты колобродишь по замку ночами, сказала, во сколько ты приходишь в спальню после ужина. Тогда мне не показались странными эти вопросы. Все мысли были только о Роне. И вот она позвала в кладовку. Говорит, там трава лежит. Я вошла с ней. А потом она ударила меня по голове. Очнулась уже тут. С обморожением. - Нас выкинули в снег, если помнишь! Скажи спасибо, что мадам Лестрейндж - эгоистичная непоследовательная дрянь. Я бы на её месте нас подожгла. Чтоб наверняка! – гнев вновь овладел Гермионой, и она надавала рыдающей Лаванде пару оплеух. - Прости! Я не знала! - Из-за тебя мы чуть концы не отдали! - Эм… Гермиона… - она резко повернулась в сторону. У дверей толпились Рон, Гарри, Джинни, Невилл, Полумна и близнецы. Увидев окровавленную, искажённую злобой мину Гермионы, Фред спрятал букетик ландышей за спину, передумав делать такой подарок. Она лишь громко выдохнула, силясь успокоиться, отпустила хнычущую Лаванду, и прошлёпала босыми ногами на свою койку. Друзья нерешительно последовали за ней. - Как ты? – участливо спросил Гарри, пока Джинни помогала вытереть кровь с лица. - Жить буду. Теперь – точно. Спасибо. Только вот это… - Гермиона поморщилась, глядя на стоящий чуть поодаль таз. - Тебя больше не будет тошнить. Мадам Помфри просто побоялась удалить скопившуюся кровь. Ты была очень слаба, - вздохнула Полумна. - Я очень рада вам, ребята. И благодарна, - Гермиона улыбнулась друзьям и приняла маленький букет. - До сих пор ужасаюсь, когда думаю, как эта чокнутая пробралась сюда, - покачал головой Невилл. - Ты была совсем… Как мёртвая. Мы очень испугались, - Рон зажмурился, силясь отогнать возникшее воспоминание. - Да, если бы не Оливер, мы бы узнали обо всём слишком поздно…, - кивнул Гарри. - Оливер?! Вас привёл Оливер?! - Да, он примчался в спальню, перебудил всех. Поэтому вас с Лавандой вовремя спасли. Но Лестрейндж уже не успели поймать. Беллатриса сбежала, - перебивая друг друга, рассказали близнецы. Потом Рон пробасил: - Я так боялся, что мы опоздали… - Ты бредила, когда пришла в сознание, - сказала Полумна, - пришлось сломать тебе кости на правой руке, потому что она вмёрзла в лёд – были многочисленные повреждения. А теперь всё срослось, как надо. Ты так кричала… И звала… - Полумна осеклась и умолкла. - Сириуса, - из уст Гарри это прозвучало, как приговор. Спину Гермионы прошиб ледяной пот, но не из-за того, что их с Сириусом чувства могут быть раскрыты. Внутри всё скрутило ледяной судорогой. Он знает о том, что с ней произошло? Если да – один Бог ведает, что Сириус может натворить сгоряча. Вдруг ему уже в голову взбрела какая-то дурацкая мысль? - Он знает? Сириус… Знает о том, что произошло? – Сириус же такой импульсивный. Может надумать себе что-то и рвануть в Хогвартс. Или ещё хуже – в погоню за Беллатрисой. А ему нельзя высовываться. Когда его ищут и Министерство, и Пожиратели. - Нет. Но, думаю, сегодня узнает. Мистер Уизли ему расскажет. Рон послал родителям письмо: предупредил, что мы задерживаемся. Ты сутки не приходила в сознание. Мы боялись уезжать. Боялись, что… - Так! Так… Так… В голове бешеным и пёстрым клубком перепутались мысли, планы, советы: свои и чужие. Она заводила глазами, в поисках чего-то, что могло бы натолкнуть на верное решение, но, как назло, ничего путного рядом не оказалось. Тогда Гермиона посмотрела на Гарри. Он умный. Он всё поймёт. Но вешать такой груз разом на его плечи нельзя. И Гермиона решила пойти на очередную хитрость. - Гарри…. Могу ли я поговорить с тобой наедине? – эта просьба вполне обычна. Они друзья. Почему бы не посекретничать? Другие ничего не заподозрили. Им лишь не хотелось оставлять её после столь радостной новости об исцелении. По очереди ребята попрощались с Гермионой, пожелали скорейшего выздоровления, а потом – вышли из больничного крыла, взяв обещание исполнять все рекомендации мадам Помфри, чтобы как можно быстрее выздороветь окончательно. - Что-то случилось? – Гарри выглядел обеспокоенным, хотя сам был бледен. Влияние Волан-де-Морта явно росло. Нелегко, когда твои мысли под чьим-то контролем. - Понимаешь, Гарри… - нет, она пообещала себе никому ничего не говорить о своей любви. Пока не увидит Его. Пока не поговорит и не убедится, что это не сон, а правда, что Он любит. Однако обезопасить Сириуса от него же самого – стоит. - Понимаешь… Мы с Сириусом… Стыдно сказать… Очень подружились за прошедшее лето. Я начала писать работу, - и Гермиона последовательно рассказала Поттеру о том, как начала писать об Азкабане, как привлекла к этой затее Сириуса, как они беседовали всё лето. Она рассказала обо всём, упустив лишь, что за прошедшее время влюбилась в него без памяти. Как, наверное, и он в неё. В общем, к концу разговора Гарри был уверен, что они должны немедленно отправиться к Сириусу, так как тот может неадекватно отреагировать на известие об угрозе жизни его хорошей подруге. Он пообещал лично рассказать крёстному о произошедшем, успокоить и, если надо, удержать дома. А Гермиона обещала приехать чуть позже, как только поправится и повидает родителей. - Это здорово, что вы подружились! Я думал, вы друг с другом не очень близко общаетесь. Ты права, Гермиона, Сириус может повести себя необдуманно. Я и сам хотел погнаться за этой полоумной. Когда увидел, что она с тобой сделала. Настоящая садистка! - Да уж… Это верно… - она кисло улыбнулась. Ей не хотелось расставаться с друзьями, но тогда они должны были как можно скорей прибыть в дом на площади Гриммо, пока Сириуса не посетила очередная «гениальная идея» как загубить свою жизнь. - Гарри… Обними же меня на прощание, - когда он собрался уходить, Гермиона раскрыла ему свои объятия. Они обнялись, но это был не просто дружеский жест. Через прикосновения к обнажённой коже Гермиона почувствовала практически всё, что чувствовал Гарри, когда в его сознание вторгался Тёмный Лорд. Это длилось лишь несколько секунд, но и их хватило, чтобы перед глазами взмыли чёрные пятна. Однако она знала, что делает. И была готова к возможным последствиям. Данный план созрел в голове быстро. Он был очень рискованным, но попробовать явно стоило. И никто из ныне здравствующих друзей Гермионы не должен знать о её намерениях. Никто, кроме дружественных привидений… - Ты в порядке? – забеспокоился Гарри. - Да. Просто надо сил накопить. Ничего. Приеду к вам как раз к празднику, - она вяло улыбнулась, чувствуя, что затея слишком опасная, однако отплатить Гарри за его старания очень хотелось. После того, как он ушёл, приходила мадам Помфри. По её словам, Гермиона поправится быстро, если будет неукоснительно соблюдать рекомендации, вести постельный режим и отдыхать душой. Затем она беседовала с МакГонагалл, рассказав всё, что помнила о произошедшем. Якобы, это необходимо Министерству, чтобы как можно быстрее найти Беллатрису, но Гермиона почему-то была уверена, что мерзкая ведьма очень хорошо спряталась. К вечеру выписали Лаванду. И обе студентки были крайне рады, что не придётся проводить ночь в одной комнате. Гермиона – из-за того, что ей постоянно хотелось убить эту бестолочь, а Лаванда – из-за страха перед Гермионой. Когда совершенно стемнело, она прислушалась к звенящей тишине. В крыле никого не было. Мадам Помфри закончила все процедуры на сегодня, обещая провести с утра осмотр. Возможно, уже послезавтра она поедет к родителям. Там она не задержится. Надо идти к Сириусу. Надо скорее увидеть его. Но прежде… Опустевшая школа выглядела мрачно. Всё пустовало. Но постоянные жители были и у Хогвартса. - Выходи, Оливер! Я знаю, что ты тут! Темнота отозвалась молчанием, однако Гермиона понимала, чувствовала – он где-то рядом. И не обманулась. Призрак возник прямо перед ней практически из ниоткуда. - Как ты? - Ещё лучше, чем днём. И всё – благодаря тебе. - Да брось… - Если бы не ты – я бы умерла. Спасибо, Оливер. И прости мои грубые слова. Я тебе такого наговорила в нашу ссору. Извини. Ты очень дорог мне. Ты мой друг, а друзьям нельзя делать больно. - Ну, в физическом плане больно ты мне уже, к счастью, не сделаешь. Я видел, как ловко ты душишь ни в чём не повинных тупиц – ту, что лежала с тобой…, - он хохотнул, а Гермиона лишь ухмыльнулась. Это верно – с Лавандой она переборщила, зато охота пакостить ей у мисс Браун пропадёт на десять лет вперёд. - Я не знала, что твоя возлюбленная. О которой ты говорил. Та девушка – это Беллатриса… Даже подумать не могла, - было страшно заговаривать о ней. Да ещё и – с ним. Однако без этого разговора их дальнейшие взаимоотношения казались невозможными. И сам Оливер это понимал. Он не стал отнекиваться: - Ведь не всегда же она была такой. Ты не видела её во время нашей учёбы! – присев на краешек кровати, он возвёл мечтательный взгляд к потолку, – она напоминала мне одну из фарфоровых кукол, которые коллекционировала моя мать. Знаешь, такие старинные куклы… С точёными фигурами, белой кожей, шикарными волосами и большими блестящими глазами. Вот и Белла была… Обычной волшебницей, если так можно выразиться. Красивая, ухоженная, грациозная, аристократичная. Разве можно в неё не влюбиться? - Я бы поспорила, - Гермиона презрительно фыркнула. Она не представляла, что чокнутая Беллатриса могла быть кем-то другим, кроме как чокнутой Беллатрисой. Но Оливер явно запомнил её иным человеком. - Она знала, что нравится мне. И даже позволяла за собой ухаживать. Так, по мелочи - помочь донести тяжёлые книги, прогуляться вместе по коридорам. Я и не смел мечтать о большем. Потом она всё больше стала увлекаться тёмными искусствами, принимать идеи, немыслимые для меня. Мы стали отдаляться. Но я не оставлял надежды помочь Белле вернуться к свету. Она могла быть хорошей: помогать младшекурсникам, усердно заниматься, быть терпимее к чужим недостаткам и даже презирать чистоту крови. Я же был полукровкой. Но она не стала. Не хотела. На справочник я наткнулся случайно. Белла часто шастала в запретной секции. И я был с ней. В книге оказалось это зелье. Оно подействовало – я знал, о чём она думает и некоторое время мог просчитывать её действия на шаг вперёд, чтобы не дать пропасть окончательно. - И что же было потом? - А потом… Кто-то рассказал ей, где я готовлю зелье. Кто-то видел. Кто-то понял. Как я это делаю. И присоветовал, что лучше бы мне замолчать, ведь я был в курсе всех тайных делишек начинающих гадов-пожирателей. В последний раз, когда я принимал зелье, оно было странного вкуса. Может, с ядом. Я выпил отвар в дальнем углу библиотеки – всё равно там никого не было. Потерял сознание. Но не очнулся. Меня нашли под вечер. Я видел, как приезжала моя семья, чтобы опознать… Жалко было мать и отца. Но я не мог уйти из замка, словно кто-то приковал. Может, это наказание за применение запретного варева. Из разговоров бывших однокурсников узнал, что спустя полгода после моей смерти не стало родителей. Они не пережили этого горя. Но я не мог… Не мог исчезнуть. И до сих пор не понимаю, что меня тут держит. Вдобавок, не каждый может видеть меня. Не каждый человек… - А если бы у тебя была возможность… - Я бы всё отдал, чтобы воссоединиться с родными. Но это место словно накинуло на меня путы – никуда не деться! - Ты уверен, что тебя убила именно Беллатриса? - Она сама сказала. Малфою. Сказала, что «устранила» меня без лишних свидетелей. И всё равно – не понимаю. Я знаю, как умер, я знаю, кто убил. Но мне не спокойно. Всё равно – не спокойно. Никак не получается... Это порой доводит до умопомрачения… Поэтому я согласился помочь тебе в приготовлении зелья, когда удостоверился, что ты видишь меня. Захотел поговорить с кем-то, кто страдает так же, как страдал сам. Я вообще-то не люблю болтать ни с учениками, ни с другими привидениями. А ещё… Поначалу не догадывался. Несмотря на все твои разговоры. И сам не верю, что так отупел: я ведь знаю Сириуса. Сириуса Блэка, которого ты любишь. Знал… Когда был жив. - Вот как?! - Да, и если всё, что он думает о тебе, правда, то можешь считать себя счастливицей. Потому что таких слов он никому не говорил. Хотя за ним увивалась вся школа. Так что, страдания минуют вас. Я чувствую, - после сказанного щёки у Гермионы запылали. Захотелось тут же, немедленно, сейчас же выпорхнуть из больничного крыла, чтобы оказаться рядом с Сириусом, обнять его и больше никогда не отпускать. - Благодаря тебе мне стало легче. Теперь я понял, как ценю нашу дружбу. Ты прости меня, что я прятался от тебя, как идиот. Я должен был вспомнить Беллу. Только поначалу это давалось через боль… - И ты меня прости. Давай забудем всю эту кутерьму. Надеюсь, ты не умрёшь от тоски по мне, пока буду в отъезде, - Гермиона подмигнула ему, и друзья рассмеялись. Друзья. Должно быть, со стороны они выглядели странно: хрупкая девушка и печальное привидение. - Знаешь, Оливер… Мне опять придётся просить у тебя поддержки. Ты же читал серебристый справочник, который в запретной секции сейчас? - Ну, читал…, - он с опаской посмотрел на эту бойкую «грязнокровку», которая уже в свои шестнадцать лет дала бы фору Беллатрисе, будь у них в руках палочки. Оливер был уверен: Гермиона прекрасный дуэлянт. Ничуть не хуже тренированной Беллы. Но стремление к познанию всего неизведанного и опасного заставляли невольно вздрагивать при мысли о сходстве Гермионы и мадам Лестрейндж. - У меня будет к тебе пара вопросов. И просьба. Только никому не рассказывай, - он кивнул. Гермиона наклонилась к нему поближе и зашептала так тихо, чтобы сам замок не сумел разобрать их разговор.***
Прошло всего четыре дня. Дверь в доме под номером 12 на площади Гриммо жалобно скрипнула, впуская внутрь вместе со снежным ветром раннюю гостью. Она робко потопталась у входа, но никто не встретил. Из зияющего чернотой коридора не раздалось ни звука. Поняв, что дома никого нет, гостья втащила за собой чемодан и закрыла дверь. Нетвёрдыми шагами Гермиона вошла в мрачный холл. - Гарри! Джинни! Миссис Уизли! Сириус…, - голосовые связки сыграли злую шутку, и вместо последнего имени из глотки выполз жалкий писк. Но ответа вновь не последовало. Клещи страха потянулись было к её сердцу, но Гермиона отмела всяческие подозрения. Нет! Здесь слишком много людей, чтобы кто-то оказался уязвимым. Со всеми сразу ничего произойти не могло. Гермиона нервно сглотнула, ослабляя шарф. Вдруг на втором этаже возникла маленькая фигурка с блестящими глазами. Этот взгляд не обещал ничего хорошего. Во всяком случае ей, ведь она…. - Грязнокровка. Пожаловала…, - проскрипел Кикимер, лениво спускаясь вниз. - Привет. А где… - Хозяин и его гости час назад отбыли по важным делам. Обещали вернуться к вечеру. А тебя…, - эльф хотел было взорваться негодованием, наговорив ей кучу гадостей, но Гермиона его опередила, вынув из чемодана свёрток с завязанным красным бантом. - Из рук грязнокровки…, – и она вновь перебила его: - Это не от меня. А от Гарри. Он просил передать это тебе, - услышав это, Кикимер немного поутих, но всё равно высказал всё, что думает о Гермионе. И о полукровке, которым являлся Гарри. Но подарок взял. Развернул. Когда огромные глаза, полные неверия и удивления обратились на Гермиону, она, что вот-вот расплачется. Эльфы – невероятно трогательные существа. Разве можно их обижать?! - Мне? Подарок? Мне… Я не могу принять! Ведь это…, - Кикимер внимательно вгляделся в новенькую наволочку и шлёпанцы, которые идеально подходили ему по размеру. Дарить что-то из настоящей одежды Гермиона побоялась, потому что эльф хорошо понимал, какой Гарри бестолковый в этих вопросах. И раскусил бы Гермиону. А так… - Это не то чтобы подарок. Гарри просил передать, что это плата… - докатилась! Великая мисс Грейнджер даже домовикам пудрит мозги! - За что? – он смешно прижал одно ухо к голове, напоминая щенка. - За уборку. Я приехала одна, потому что меня попросили прибраться здесь. Хозяин велел передать тебе, чтобы ты взял меня в помощницы. - Я не нуждаюсь… - Но так велел передать твой хозяин. И, знаешь, по секрету, - Гермиона наклонилась к Кикимеру, шепча: - Думаю, если ты откажешься, он тебя побьёт…, - от этой фразы домовик сразу взбодрился. Всё-таки Сириус ужасно с ним обращался. И Гермиона немало досадовала по этому поводу. Однако прежде чем перевоспитывать Сириуса, его нужно завоевать окончательно. А то он, чего доброго, удерёт «из-под венца». Она ухмыльнулась своим мыслям, но от них отвлёк бубнёж эльфа: - Как будто я настолько немощен, что не в состоянии убрать славный дом Блэков… Который стал прибежищем для всякой рвани! – он прошаркал к кухне, а потом – обернулся на Гермиону: - Помогай! Раз навязалась…, - и она с готовностью взялась за дело. Очистительных заклинаний в учебниках не водилось. Вернее, они там, конечно были. Но книги подобного толка Гермиона демонстративно презирала, будучи уверенной, что прекрасно справляется и без магии, когда мама в сотый раз накричит, отругав за беспорядок в её маленькой комнатке. Однако одно дело – убрать комнату. А другое… - Здоровый же у тебя домина, Сириус, - кряхтя, Гермиона тащила за собой ведро мыльной воды. Как только она сняла тяжёлые шторы с окон коридора, солнечные лучи показали весь ужас, творившийся во владениях Сириуса. Там не было ни одного чистого места. В углах – пыль, на полу – грязь, потолок – осыпается, люстры и канделябры – ржавеют, шкафы – гниют от сырости. - Знаешь, Кикимер, у нас, кажется много работы. О! Ты приоделся! Шлёпки – класс, - Гермиона улыбнулась, наблюдая за забавным зрелищем: домовик, нарядившись в «обновки» вертелся перед зеркалом как самая настоящая капризная девчонка. В ответ эльф что-то несвязно пробурчал, но, судя по всему, подарком остался доволен. Гермиона охотно помогала ему. Несколько раз она выстирала шторы в мыльной воде. Когда их повесили обратно, то обнаружились скрывавшиеся под слоем пыли вышитые золотые и серебряные розы, о существовании которых никто не подозревал. Оказалось, шторы в коридорах – тёмно-серые с растительным узором, в спальнях – пурпурные с серебряным шитьём, в гостиной – насыщенно-зелёные. Пол, протёртый от пыли и грязи, был ещё вполне неплох: о себе давал знать добротный дуб, использованный как материал для панелей. Атлас, обтягивающий стены, из болотного, горчичного и кирпичного превратился в благородный изумрудный, золотистый и нежно-оранжевый. Почищенная обивка для мебели подарила вторую жизнь диванам, креслам и стульям. Кикимер завредничал и отказался ползать под шкафами. Именно поэтому весь оставшийся вечер Гермиона чихала, отряхивая с себя комки пыли, которым была особенно богата библиотека. И пол под её шкафами. В конце концов эльф сжалился и почистил «помощницу», выполнившую практически всю работу. Когда часы, смазанные маслом и подведённые по верному времени, пробили половину девятого вечера, Гермиона с чувством выполненного долга опустилась в кресло. С вычищенной обивкой, оно оказалось мягким и уютном, а ковёр… Гермиона босой ногой дотронулась до освежённого пушистого ворса… Благодать! В таком доме не грех и засесть, скрываясь и от своих, и от врагов. С упоением перфекциониста Гермиона оглядела гостиную. В отмытом камине жарко пылал огонь. Столики, мебель, пол, стены и картины – всё сияло чистотой. - Можешь сидеть тут, пока не придёт хозяин, - не удостоив её дальнейшей беседой, Кикимер щёлкнул пальцами, уходя из комнаты. А на небольшом столе перед ней появился небольшой поднос с чаем и кексами. Гермиона вновь победоносно ухмыльнулась. Мужчины дома Блэков почти у неё в кармане. Почти…***
Она не заметила, как после горячего чая и вкусной еды провалилась в сон. Из дремоты вывел громкий хлопок. Дверь! Кто-то вошёл! С огромным эхом из прихожей донёсся гогот детей Уизли, брань Тонкс, которую, судя по её возмущению, «чем-то обделили», и успокаивающий голос миссис Уизли, выступавшей, как всегда, миротворцем. - Мерлинова задница! - Что случилось, Сириус?! – Гарри тоже был с ними. - Мой дом… Его обесчестили! – Гермиона постаралась сдержать смех. Боже! Сириус, какой ты вредный! Как твой домовик! - Кикимер прибрался? – удивилась Джинни. Гермиона прокралась ко входу в холл, подглядывая за стоящими в коридоре друзьями. Они удивлённо озирались по сторонам, словно оказались там впервые. - За ним отродясь такой дури не водилось! – отмахнулся Сириус. Гермиона застыла, забыв, как дышать. Совсем не изменился… Такой же, каким был, когда они виделись в последний раз. Вот бы обнять него. Прямо сейчас. Но… Нельзя. - Надо же… Тут знатно поработали, - Молли Уизли присвистнула, проведя пальцем по картинной раме. Ни пылинки. От такой похвалы Гермиона засияла самодовольством, как новенький галеон. - Может, тут были… Пожиратели? – спросил Рон. - Ага. Моя милая кузина. Прибралась, наготовила ужин, а теперь домовничает, меня ждёт, – Сириус дал ему подзатыльник под общий смех, – чай пьёт в гостиной. С печенюшками… - Ну, положим, чай не с печенюшками, а с кексами, - так как голос был женский, все поначалу действительно подумали совсем не то, что следовало. Палочки наготове! Гермиона передумала резко выпрыгивать из укрытия. - Постойте-ка! – Сириус первым опустил свою палочку. Его примеру последовали и остальные. Удостоверившись, что она не поймает шального Круциатуса, Гермиона робко вышла в холл. - Гермиона! – взвизгнули хором Джинни, Молли и Тонкс. - Наконец-то! – обрадовались Гарри и Рон. - Ты здесь… Гермиона, - Сириус не смог назвать её по имени так же громко, как остальные. Голос неожиданно подвёл его. Но это было правдой. Она здесь. Их взгляды встретились. - Здравствуй, Сириус…